| 239 Кто был Василий Андреевич, мы с положительностью сказать ничего не можем. Из послания к нему Пр. Иосифа видно только, что он был очень близок у великому князю Василию Ивановичу. Вообще же можно сказать, что Василий Андреевич Челяднин был одним из высших бояр при дворе великого князя. Брат его Иван Андреевич Челяднин был в числе послов к Сигизмунду Польскому (Соф. вр. ч. II, 234), потом сделан наместником Псковским. (Там же, 289). 240 Юрий Иоаннович, сын Uoahha III начал княжить в Дмитровке с 1505 г. взят под стражу в правление великой княгини Елены 11 декабря 1533 г., скончался 7-го августа 1536 г. О голоде 1512 года см. Летописец, служащий продолжением Несторову, стр. 355; и Карамз. VII, 195. 243 В Обз. Дух. Литер. (статья «Иосиф») второе послание поставлено даже прежде первого, как написанное прежде, и хотя по тому же поводу, только к другому лицу. 246 Желание молиться за себя и за умерших отдельно от других особо сохранилось, неизвестно, почему и до настоящего времени. Служить молебень или панахиду не хочет проситель вместе с другими, если бы того даже захотел последний; но непременно желает молиться один: «чтобы ему одному служили церковники – отдельно от других – молебен или панихиду» часто слышится просьба молящегося, – в противном случае он обижается на служителей; – странный и непонятный сепаратизм. 248 Иван Иванович, как видно из самого послания, был знаменитым боярином при дворе великого князя. Борис Васильевич, воспитывавшийся вместе с Пр. Иосифом, и оставшийся в мирском звании (Собр. Г. Гр. стр. 343, 368, 384) был в чине сокольчего в 1493 г. и отправлялся потом в Литву в 1495 г. (Соф. вр. II, 250; Ист. Гос. Рос. Эйнеолинга VI, 159). Он сохранил свое значение при дворе до 1513 г. около которого написано было к нему разбираемое послание. 252 Устав Пр. Иосифа до сих пор нигде не напечатан, за исключением X главы, которая имеет исторический характер. В сборнике, перевезенном в Спб. Дух. Академию в числе рукописей из Нов. Соф. Библиотеки, принадлежащем к концу в., между прочими статьями, помещен полный устав Пр. Иосифа. Он имеет предисловие и заключение, написан четким полууставом и составляет немаловажное приобретение Академической Библиотеки. Мы пользовались этим сборником; – записан он под 1470. В указаниях на этот сборник мы будем цитовать одни только листы его. |
| Что касается Рюриковичей, то там далеко не все так просто. Любой учебник и 99% научно - популярной литературы скажет, что династия Рюриковичей на русском троне пресеклась в 1598г. Это серьёзная ошибка. Это не так. Действительно, в 1598 г. скончался государь Федор Иоаннович, местночтимый святой московского собора, чудотворец. И на момент кончины у него не было наследников. Соответственно, вроде бы Рюриковичи потеряли право на престол. Но в 1606 году, после значительного перерыва на русский престол взошёл царь Василий Иванович из рода Шуйских. Шуйские такие же Рюриковичи, но они принадлежат не московскому княжескому дому, а суздальско-нижегородскому. В 1610 г. Василий Шуйский потерял престол. Это был последний Рюрикович на русском престоле, но не последний Рюрикович вообще. До настоящего времени существует огромное количество Рюриковичей, которые продолжают сохранять память и преемственность от, скажем, целого сонма Рюриковичей, правивших в России. Занимавших места правителей, царей, великих князей, удельных князей, при этом будучи далекими от государственной власти. Вот пример - писатель Владимир Одоевский. Обычно его фамилию произносят без княжеского титула. Но он один из знатнейших людей императорской России. И если бы каким-то недобрым чудом в середине XIX в. пресеклась династия Романовых, он был бы один из тех, то мог бы претендовать на трон. То - есть Рюриковичей огромное количество. В случае чего, есть из кого выбрать. Была династия Годуновых, которая удерживала престол совсем недолго, в 1598-1605 годы. Царь Борис Федорович Годунов правил в течение семи лет. Его сын, юный Федор Борисович не удержался и двух месяцев. Существует мнение, согласно которому все Годуновы были истреблены. Абсолютная неправда. Значительное количество потомков Годуновых, правивших Россией и их родни, жили и служили впоследствии в Московском царстве. Живы они и сейчас. И последняя четвёртая династия, на которую хотелось бы обратить особое внимание, потому что ее постоянно забывают. Это династия Гедиминовичей. |
| «Саморубы», не наказывавшиеся в тюрьмах, на Соловках неминуемо шли на Секирку, как дезертиры труда. Таким образом, к потере проигранного пальца должник добавлял непроигранные полгода страшного изолятора, а, быть может, и жизнь. Создавался казус, подобный тому, которого не смог преодолеть Шейлок: «фунт мяса, но без крови!» – палец, но без Секирки! И так же, как, некогда, в далекой Венеции, примитивная логика здравого смысла победила букву волчьего закона. Камера, на этот раз большое отделение Преображенского собора, где размещалось несколько сот человек, оправдала отказавшегося рубить. Прецедент получил силу, и в последующие годы (я имел сведения о двух годах: 1926-м и 1927-м), следственная часть УСЛОНа не отметила ни одного случая саморубства из-за проигрыша. Друзья нажимали все пружины, чтобы вызволить Василия Ивановича из адского котла, в котором он варился. Это было нелегко. В следственную часть, куда охотно брали опытных беспартийных юристов, поручая им расследование уголовных преступлений, он идти не захотел. Наконец, подвернулась спокойная вакансия сторожа, разведенного на лесной поляне огорода. Но беда в том, что туда требовался не только добросовестный, чуждый «блату» охранник, но и физически сильный человек, способный дать отпор похитителям картошки и репы. Все зависело от решения Баринова, который захотел сам видеть рекомендованного кандидата. Властный начальник 1-го отделения УСЛОНа критически осмотрел, представшую перед ним, тщедушную фигурку и недоверчиво спросил: А как же ты, брат, шпану погонишь, когда она наскочит? Василий Иванович напряг все силы, чтобы сделать свое лицо страшным и даже кулаком потряс: А я им крикну... – прозвучало неожиданное диссонирующее всему облику Василия Ивановича грубое «крылатое» слово. В эту минуту он удивительно был похож на... царя Феодора Иоанновича в исполнении Москвина: Да, я суров, грозен... весь в батюшку... Вероятно, наивно-трогательный комизм этой сцены коснулся каких-то сокровенных струн огрубелого, обросшего колючей щетиной, но, все же, русского, мужицкого сердца Баринова. Василий Иванович получил назначение и переселился в лесную землянку, где жил тихо, спокойно вместе с одним из самых экзотических соловчан – бывшим обершталмейстером и начальником конюшен корейского императора, одноглазым колчаковцем, выплеснутым из пределов родной земли и вернувшимся в Россию только потому, что незримые нити, связывавшие его с ней, революция порвать не смогла. |
| Еще Лжедимитрий имел многих ревностных слуг: Басманов узнал и донес ему о сем кове, опасном знатностию виновника. Взяли Шуйского с братьями под стражу и велели судить, как дотоле еще никого не судили в России: Собором, избранным людям всех чинов и званий. Летописец уверяет, что Князь Василий в сем единственном случае жизни своей явил себя Героем: не отрицался: смело, великодушно говорил истину, к искреннему и лицемерному ужасу судей, которые хотели заглушить ее воплем, проклиная такие хулы на Венценосца. Шуйского пытали: он молчал; не назвал никого из соумышленников, и был один приговорен смертной казни: братьев его лишали только свободы. В глубокой тишине народ теснился вокруг лобного места, где стоял осужденный Боярин (как бывало в Иоанново время!) подле секиры и плахи, между дружинами воинов, стрельцов и Козаков; на стенах и башнях Кремлевских также блистало оружие для устрашения Москвитян, и Петр Басманов держа бумагу, читал народу от имени Царского: «Великий Боярин, Князь Василий Иванович Шуйский, изменил мне, законному Государю вашему, Димитрию Иоанновичу всея России; коварствовал, злословил, ссорил меня с вами, добрыми подданными: называл лжецарем; хотел свергнуть с престола. Для того осужден на казнь: да умрет за измену и вероломство!» Народ безмолвствовал в горести, издавна любя Шуйских, и пролил слезы, когда несчастный Князь Василий, уже обнажаемый палачом, громко воскликнул к зрителям: «Братья! Умираю за истину, за Веру Христианскую и за вас!» Уже голова осужденного лежала на плахе... Вдруг слышат крик: стой! и видят Царского чиновника, скачущего из Кремля к лобному месту, с указом в руке: объявляют помилование Шуйскому! Тут вся площадь закипела в неописанном движении радости: славили Царя, как в первый день его торжественного вступления в Москву; радовались и верные приверженники Самозванца, думая, что такое милосердие дает ему новое право на любовь общую; негодовали только дальновиднейшие из них, и не ошиблись: мог ли забыть Шуйский пытки и плаху? Узнали, что не ветреный Лжедимитрий вздумал тронуть сердца сим неожиданным действием великодушия, но что Царица-Инокиня слезным молением убедила мнимого сына не казнить врага, который искал головы его!.. |
| Но согласно ли такое очарование любви с природными свойствами человека, который в недосугах заговора и властвования смутного целые два года забывал милую ему невесту? И какое очарование могло устоять противу таких бедствий? По крайней мере до сего времени Василий бодрствовал не только в усилиях истребить мятежников, но с удивительным хладнокровием, едва избавив от них Москву, занимался и земскими или государственными уставами и способами народного образования, как бы среди глубокого мира. В Марте 1607 года, имев торжественное рассуждение с Патриархом, Духовенством и Синклитом, он издал соборную грамоту о беглых крестьянах, велел их возвратить тем владельцам, за коими они были записаны в книгах с 1593 года: то есть подтвердил уложение Феодора Иоанновича, но сказав, что оно есть дело Годунова, не одобренное Боярами старейшими, и произвело в начале много зла, неизвестного в Иоанново время, когда земледельцы могли свободно переходить из селения в селение. Далее уставлено в сей грамоте, что принимающий чужих крестьян должен платить в казну 10 рублей пени с человека, а господам их три рубля за каждое лето; что подговорщик, сверх денежной пени, наказывается кнутом, что муж беглой девки или вдовы делается рабом ее господина; что если господин не женит раба до двадцати лет, а рабы не выдаст замуж до осьмнадцати, то обязан дать им волю и не имеет права жаловаться в суде на их бегство, даже и в случае кражи или сноса: закон благонамеренный, полезный не только для размножения людей, но и для чистоты нравственной! Тогда же Василий велел перевести с Немецкого и Латинского языка Устав дел ратных, желая, как сказано в начале оного, чтобы «Россияне знали все новые хитрости воинские, коими хвалятся Италия, Франция, Испания, Австрия, Голландия, Англия, Литва, и могли не только силе силою, но и смыслу смыслом противиться с успехом, в такое время, когда ум человеческий всего более вперен в науку необходимую для благосостояния и славы Государств: в науку побеждать врагов и хранить целость земли своей». Ничто не забыто в сей любопытной книге: даны правила для образования и разделения войска, для строя, похода, станов, обоза, движений пехоты и конницы, стрельбы пушечной и ружейной, осады и приступов, с ясностию и точностию. Не забыты и нравственные средства. Пред всякою битвою надлежало Воеводе ободрять воинов лицом веселым, напоминать им отечество и присягу; говорить: «я буду впереди... лучше умереть с честию, нежели жить бесчестно», и с сим вручать себя Богу. |
| Потом начали звонить у Спаса в колокола, сбежались посадские люди, п царица Марья велела им опять взять ее, Василису; мужики взяли ее, ободрали и простоволосу держали пред царицею; прибежал на двор Михайла Битяговский и начал уговаривать посадских людей и Михайлу Нагова; но царица и Михайла Нагой велели убить Битяговского. Василиса объявила также, что вместе с нею во время смерти царевича были: кормилица Ирина и постельница Марья Самойлова; спросили и этих женщин: кратко и сжато, почти в одних словах, они объявили, что царевич играл с детьми и, в припадке падучей болезни, накололся сам ножиком. Спросили и детей, игравших с Димитрием: они показали то же, что и женщины; следователи спросили у них: кто еще с ними был на дворе во время смерти царевича? Дети указали дважды на кормилицу Ирину и на постельницу Марью Самойлову, но пропустили Василису Волохову, и следователи не обратили внимания на это обстоятельство! Кроме трех женщин и детей, явился еще один очевидец, стряпчий Семейка Юдин, который сказал, что стоял в то время у поставца и сам видел, как царевич накололся ножом в припадке падучей болезни. Вот и все очевидцы. Остальные же лица говорили по чужим речам (чьим – неизвестно), и тем не менее многие утверждали, что царевич играл с детьми и в припадке падучей болезни сам наткнулся на нож. Но, кроме приведенных, есть еще и другие подозрительные обстоятельства. Здесь первое место занимал вопрос: кто и когда начал первый звонить у Спаса и этим привлек толпу народа на двор царевичев? Михайла и Григорий Нагие показали, что они прибежали с своего подворья к царевичу, будучи встревожены колокольным звоном; Василиса же Волохова объявила, что Григорий Нагой находился у царевича и бил ее прежде, чем начали звонить у Спаса; Григорий Нагой прибавил, что в колокол начал звонить пономарь, прозвищем Огурец. Константиновской церкви пономарь, вдовый поп Федот Афанасьев, прозвищем Огурец, был потребован к допросу и показал, что сидел дома, когда у Спаса зазвонил сторож Максим Кузнецов, и он, Огурец, от себя с двора побежал в город и, когда прибежал к церкви к Спасу, встретился ему кормового дворца стряпчий, Суббота Протопопов, и велел ему звонить в колокол у Спаса, да ударил его в шею и заставил силою звонить, говоря, что царица Марья приказывает, и все это он говорил перед Григорием Нагим. |
| горы афонские преславные обители Ватопедския, иже зде и пострада довольна лета за истину», сказание, начинающееся словами: «осмей убо тысящи наставши, в 14-е лето годищного обхождения Русския земли, скипетру державшу благочестивому и приснопамятному государю вел. князю Василию Иоанновичу, в преславнем богохранимом граде Москве, не по колицех убо летех державы царствия своего, сей православный всеа Русския земли государь вел. князь Василий отверзе царская сокровища древних вел. князей прародителей своих» и проч... В сказании говорится, что великий князь Василий Иванович в 14-е лето своего правления «отверзе царския сокровища древних великих князей прародителей своих и обрете в некоторых полатах бесчисленное множество греческих книг, словенским же людем отнюдь неразумны». Божественною ревностью подвигся, он послал в Царьград к патриарху, чтобы тот прислал к нему «мужа могущаго истолковати книги и превести с греческого языка на словенский». Патриарх, «по многотрудном взыскании» во Фракии, Македонии и Солуни, обрел на Афоне двух иноков Даниила и Максима и едва умолил одного из них Максима поехать в Россию. Вскоре по приезде Максима в Москву великий князь ввел его в свою царскую книгохранительницу и показал ему бесчисленное множество греческих книг. «Сей же инок во многоразмышленом удивлении бысть о толиком множестве бесчисленного трудолюбного собрания и с клятвою изрече пред благочестивым государем, яко ни в Грецех толикое множество книг сподобихся видети. Сего ради, преславный самодержьче и государь, из Греческия земли в западныя страны от младых ногтей вдахся на учение, понеже не обретох во Гречестей стране философского учения ради великия скудости книжныя: егда убо безбожныя турцы обладаша царствующим градом, тогда неции благочестивии взяша множественное множество греческих книг, хотяще соблюсти благочестия веру, да не до конца угаснет светило греческое православие от безбожных и богомерзких турок, и тако отплыша морем в Рим. Латынстии же людие тщеславии зело и от многих лет желаху восточных учителей списания видети, но гречестии цари не изволиша сему быти ради отступления их от православия. |
| Разделы портала «Азбука веры» ( 136 голосов: 3.9 из 5) Нравы и обычаи русских при Василии III от 1523 до 1533 года Приятно знать не только о важных делах тех людей, которых мы любим как предков своих, например, об их походах, победах, завоеваниях, но даже и о самых обыкновенных делах: о том, что они делали в своем домашнем кругу, как они веселились, как показывали свою печаль, как угощали своих друзей; даже мне бы хотелось знать, какое платье они носили, какие кушанья подавали на их обедах, о чем они разговаривали во время этих обедов. Я уверена, что мои читатели так же любопытны, как и я, и им так же хочется узнать все это. Очень рада, друзья мои, и постараюсь выбрать из истории самые занимательные для вас описания нравов и обычаев наших добрых предков. И как кстати мы остановились теперь на том самом времени, когда Василий III, уже самодержавный государь России, усмирив внешних и внутренних врагов нашего Отечества, праздновал в 1526 году свою вторую свадьбу. Для охотников до веселостей и происшествий, не совсем обыкновенных, верно, всего приятнее будет, если я начну свой рассказ несколькими словами о том великом веселье, какое было тогда на Руси. Но если вы думаете, что тогдашние свадебные праздники и угощение походили на нынешние, то сильно ошибаетесь. Например, сказать ли вам, что разносили гостям на свадьбе Василия Иоанновича вместо наших нынешних затейливых, можно сказать, даже великолепных конфет? и сыры! А вместо шампанского в прекрасных бокалах из граненого хрусталя подавали рейнское, но еще больше — мед и пиво в больших золотых и серебряных кубках или ковшах. Хотите ли знать, как одет был государь-жених? О! Совсем не так, как одеваются теперь. На нем был бархатный, золотой кожух, или тулуп, на собольем меху, да шуба Русская соболья, крытая золотым бархатом. Полы этой шубы закинуты были назад за плечи. Пояс был кованый золотой, шапка — из черных лисиц. Наряд невесты также вовсе не походил на то платье, какое она надевает у нас теперь. Русские девицы в старину не носили на голове никакого другого убора, кроме широкой повязки. |
| Между тем как еще при избрании Даниила во игумена в 1515 г. его называли «старцем» (хорош был бы старец и игумен — 22 лет!); да он не мог удостоиться тогда, по действовавшим правилам, даже священства, или иеромонашества, не имея тридцати лет. И братия, как мы видели, за то именно и избрали Даниила себе в настоятеля, что он любил пребывать в трудах, посте и молитвах. Взысканный милостию государя и пользуясь его неизменным благоволением, митрополит Даниил, естественно, должен был платить государю взаимною совершенною преданностию и старался во всем угождать ему, хотя иногда, быть может, и более надлежащего. По крайней мере, известны два такого рода случая. В 1523 г. позван был в Москву, и уже не в первый раз, внук известного князя Димитрия Шемяки северский князь Василий Шемячич по подозрению его в тайных сношениях с Литвою. Великий князь и митрополит наперед выслали ему свои «опасные» грамоты с удостоверением его в личной безопасности. И когда он прибыл в Москву, то принят был с честию; но чрез несколько дней его схватили как уличенного в измене и заключили в темницу. Некоторые не верили этой измене и осуждали великого князя и митрополита за неправду. Боярин Беклемишев-Берсень, находившийся под опалою князя, сказал однажды в домашней беседе, будто Даниил выражал радость, что Бог избавил государя от «запазушного» врага Шемячича, а «то митрополит позабыл, что сам писал к Шемячичу грамоту, и приложил к ней свою руку и печать, и взял его на образ Пречистой и чудотворцев да на свою душу», хотя впоследствии Берсень отказался от этих своих слов . Другие, напротив, говорили, что Шемячич точно был виноват, что уликою ему послужило его собственное письмо, которое он послал было к польскому королю чрез киевского воеводу, а воевода доставил прямо Василию Ивановичу . Это последнее известие нам кажется более вероятным. Шемячич и прежде два раза (в 1511 и 1517 гг.) был вызываем в Москву по бывшим на него доносам о сношениях его с польским королем, но каждый раз оправдывался пред государем и с честию был отпускаем в свой удел . Теперь же, верно, не мог оправдаться и обличен был неопровержимою уликою. А если бы Василий Иванович хотел только погубить Шемячича, даже безвинно, чтобы воспользоваться его уделом, то, конечно, в состоянии был бы сделать это и в оба первые раза. И следовательно, обвинения, взводимые на митрополита Даниила по делу князя Шемячича, может быть, несправедливы. |
| «В связи с вышеизложенным просим Вас инициировать среди москвичей другое голосование через портал " Активный гражданин " : конкурс на лучшее, наиболее подходящее место для возведения памятника Святому благоверному князю Александру Невскому. Следуя традициям возведения памятников русским святым и героям " всем миром " , всем народом, Общество " Царьград " готово полностью оплатить расходы на памятник за счёт своих членов и единомышленников. Рассчитываем на Вашу поддержку в данной объединяющей москвичей инициативе», - заключил Константин Малофеев. Заметили ошибку? Выделите фрагмент и нажмите " Ctrl+Enter " . РНЛ работает благодаря вашим пожертвованиям. Комментарии Оставьте комментарий Закрыть Закрыть 7. Ответ на 8, наталья чистякова: Ненавидите Русских Царей, мадам? Сочувствую. 6. Ответ на 3, Туляк: Главное, чтобы мы и наши дети знали и помнили. И когда наступит время, не забыли. 5. Ответ на 2, Silvio63: Конечно, я хорошо понимаю, что никто памятников ставить не будет, это не более чем риторический призыв с моей стороны, призванный лишь напомнить, что помимо искусственно навязанного выбора " или-или " имеется много других вариантов. 4. надо провести ещё один конкурс Коммунисты упёрлись рогом, хотят на Лубянке - или Дзержинскому или никому. А почему бы тогда не провести конкурс где будет лучшее место для мавзолея и праха Вовки Ульянова? 3. Ответ на 1, Русский Сталинист: в свою очередь хотел бы нижайше попросить господина мэра Москвы рассмотреть также вопрос об установке в столице памятников Ивану Калите, Дмитрию Донскому, Василию Первому, Ивану Третьему Великому, Василию Третьему, Ивану Четвёртому Грозному, Феодору Иоанновичу, Борису Годунову, Михаилу Феодоровичу, Алексею Михайловичу, царевне Софье Алексеевне. Вы думаете, что " господин мэр Москвы " знает, кто были все Вами перечисленные люди в Русской Истории? Я подозреваю, что он с большим трудом представляет себе - кто такие А.Невский и Ф.Дзержинский, не говоря об Иване Третьем, или Борисе Годунове. В лучшем случае, у него остались какие то обрывки знаний, из школьного курса советской школы. А в худшем (и скорее всего это так и есть) он знает о них то (и свято в это верит) что ему про это говорят журнашлюшки на " ухе мацы " и лиеральные историки-антисоветчики-русофобы, которые, как опарыши в трупах, копошаться сегодня во всей нашей Русской Истории. |
|
|
