| Трогательным повествованием о себе не вызвал Кирилл Васильевич полного к себе доверия. «Несомненно, он шпион», – мелькнула у меня мысль, но прежде всего я чувствовал в нем душевно и физически измученного человека и российского патриота. – Кто он? – спросил в конце января 1944 года посетивший меня служащий Гэбитс-Комиссариата. Он же, по поручению своего начальника, советовал мне не принимать у себя Смольниченко. – Кто он, я не знаю, знать об этом положено вам, для меня это несчастный человек и как священник не имею морального права от себя его оттолкнуть. Я обязан быть для него евангельским «милосердным самарянином». Слава Богу, редко появлялся в моем доме Кирилл Васильевич. В годовщину кончины папы поставили мы с матушкой на его могиле памятник. Немецкая армия быстро отступала, линия фронта приближалась к Бресту. Частые бомбардировки города заставили меня отправить семью в г. Бельск, где жили родные моей матушки: с 1938 года параличом прикованный к постели, лишенный речи, но в полном сознании отец с праведной супругой, сестры и старший брат. Младший брат Георгий был зверски убит немцами: его, больного, выволокли с больничной койки на улицу и тут же расстреляли. За что? За оскорбление немецкого солдата. Прот. М. Зеленецкому удалось своими интригами до того накалить против меня владыку Иоанна, что правящий архипастырь решил удалить меня из своей епархии. За санкцией своего намерения он обратился к Митрополиту Пантелеймону, от которого последовал ответ: «Прошу не заграждать уста таких ревностных и достойнейших пастырей Церкви, каким, к примеру, является прот. Митрофан Зноско, которого я привык уважать и ценить». Этот ответ, датированный 29 июня 1944 года за 163, подписан Митрополитом Пантелеймоном и Архиепископом Филофеем. В конце июня последний раз посетил меня К. Смольниченко. – Митрофан Константинович, быстро приближается к Бресту линия фронта, советую Вам выехать из Бреста в одну из ближайших деревень, не дальше восьми, максимум десяти километров от города. – Моя семья, как только участились бомбардировки, выехала в Бельск и находится в доме родителей моей матушки, дорогой Кирилл Васильевич. |
| В 1263 году Миндовг был убит, а в следующем году скончался Даниил Галицкий (тогда же почил и св. Александр Невский). Войшелк завладел всею Литвою, и присоединил к Литве Слоним и Волковыск. Он хотел отдать Литву сыну Даниила Шварну (зятю), но его убил Лев, и литовцы избрали Тройдена (1267 г.), врага христианского. В 1269 году Василько удалился в монастырь, 67 лет, передав власть Иоанну Владимиру Философу (1288), который построил Каменец на Лесне (прозванный Литовским), украсил церкви, и поставил столбы в Бресте и Каменце. Сам писал священные книги. Тройден взял Дрогичин при помощи Гроднян в 1274 году в день Пасхи. В 1276 году Тройден поселил пруссов в Гродне и Слониме. Князья Владимир и Лев захватили пруссов в Слониме, а Тройден раззорил Каменец Литовский. Владимир же взял Турийск на Немане. В 1277 году татары пошли на Литву, а Мстислав и Юрий Львович двинулись из Бреста на Гродну, но поход этот был бесплодным. Приехавши из Бреста в Каменец Владимир заболел. Потом переехал в Райгрод, куда вызвал Мстислава Данииловича, которому завещал всю Володимерию, а своей жене – г. Кобрин и Городель (Кобр, у.), а также мызу Сомино и монастырь св. Апостолов. Юрий просил Бреста, но Владимир отказал. Лев прислал епископа Мемнона с просьбою о том же, но и ему было отказано. Владимир скончался в 1288 году. Князь Юрий Львович захватил Брест, Каменец и Бельск, но убоявшись угрозы Мстислава, что он приведет татар, оставил Брест, разрушивши его, как и Бельск, Каменец. Литовские князья отдали Мстиславу г. Волковыск. Юрий I употреблял титул короля Русского и князя Владимирского, но княжил недолго (1301). Сыновья его умерли в 1324 году. Юрий II употреблял титул князя Малой Руси. Он умер в 1339 году. Сестра его была за литовским князем Любартом, который и призван был во Владимир Волынский, а сын Тройдена Болеслав, был призван в Галич. С этого времени история страны между Неманом, Припетью и Бугом тесно связывается с историей Литовского государства. По договору 1366 года князья литовские получили земли: Бельскую, Брянскую, Дрогичинскую, Мельницкую, Брестскую, Каменецкую и Кобринскую, а король Польский Казимир – Волынь и часть Галиции. Но по смерти Казимира литовцы завладели Волынью, и управляли ею до Люблинского соединения. Русский народ охотно подчинялся литовским князьям, так как они не только охраняли их веру, обычаи и язык, но и сами воспринимали все это от русских. Борьба между литовцами и поляками глубоко напоила кровью всю землю нашего края. Много крови пролито было и под стенами Гродно. |
| – 25-го. Служил сам молебен и обедню и рукополагал двух протоиереев, иерея и диакона. – 26-го. Этот день посвящён единственно письменным делам; впрочем, в эти четыре дня, столько было письменных дел, частных интересов, осмотров, объяснений, официальных и не официальных, – что одни заметки о них слишком много заняли бы времени. – 27-го. После обедни выехал в Гродно и по пути видел Межевицкую и Рожанскую церкви. – 28-го. Видел Подороскую, Изабелинскую, Конциовскую церковь и Гродненскую монастырскую; видел губернатора – прекрасный человек. – 29-го. Прибыл из Гродна в Белосток – был у обедни в дворцовой церкви, виделся с генерал-губернатором и губернатором; был у сего последнего на обеде – наконец прибыл в Супрасль. – 30-го. Слушал обедню Сядковского; осматривал помещение учеников, прежнее и новостроящееся; были экзамены приходского и низшего отделения уездного училища – хорошо. Июля 1-го. Заставил служить обедню и молебен Гродненского архимандрита – он и служит худо, и нет никакой надежды на его благонамеренность, впрочем, не будет и мешать. Кончены испытания училищу – оно оказалось отлично, славу Богу. Сядковский отличный учитель – его можно сравнить с Теблючинским; Гомолицкий тоже хороший; Кизлевич как для первого года весьма хорош; не худ и Лавринович, хотя ещё дитя; Трощинский несколько слаб, но приходское училище, им управляемое, не худо. Особенно был доволен, что по всем предметам заставляли писать упражнения и что пению и богослужению ученики хорошо обучены. – 2-го. Служил Марциновский хорошо – пели ученики обедню прекрасно. Остальное время посвящено письменным делам и рассмотрению взаимных притязаний между монастырём и Захертом. – 3-го. Выехав из Супрасля, осматривал церкви: Дойлидскую, Рыболовскую и Пасынковскую; проехал чрез Бельск и прибыл в Клещели. – 4-го. Был на служении Сосновского с хорошею певческою, осматривал церковь Клещелевскую, также в дальнейшем пути – Половецкую, Высоколитовскую, Мотыкальскую, Вистицкую, Збироговскую, Бульковскую и Рогознянскую, наконец, прибыл в Кобрынь – в церкви Бульковской нашёл пьяного священника Калиского и положил его для примера наказать. |
| Выслушав грамоту короля, они не хотели ей покориться и подали комиссару свою протестацию, в которой заявляли: в дипломе, который дал король православным во время своей коронации от лица всей Речи Посполитой, он обязался приступить к исполнению «Статей», утвержденных им при его избрании, не прежде первого имеющего быть сейма; следовательно, тогда может последовать и передача православным назначенных им церквей, а отнюдь не теперь. Комиссар принял протестацию и донес о всем королю . Удачнее, по-видимому, обошлось дело в Пинске. Здесь 14 мая воспротивились передаче православным церкви святого Феодора Тирона униатские священники и вся капитула в присутствии возного и шляхты и говорили королевскому комиссару Феодору Корсаку, что об этой передаче вовсе не упомянуто в дипломе, который дан православным королем и всею Речью Посполитою на коронационном сейме. Комиссар принял протест и удалился, а между тем, когда с 15 на 16 мая священник Федоровской церкви пришел в третьем часу ночи к заутрене, то увидел, что церковные ворота и самая церковь отперты, что в церкви находилось множество православных и совершалось православное богослужение. Тогда Пинский епископ Рафаил Корсак занес об этом протестацию в пинские городские книги . Еще удачнее, казалось, совершилась передача церкви Богоявления в Бельске мещанам, составлявшим при ней некогда, до появления унии, православное братство. Комиссар Семен Гулевич-Воютинский, земский писарь луцкий, в сопровождении возного и многих дворян воеводства Подляшского, пришедши к этой церкви (3 августа), беспрепятственно отомкнул ее и передал православным мещанам со всею утварью, также с школою, госпиталем, поповским домом и церковными грунтами, и православные спокойно начали отправлять в ней свое богослужение. Но как только узнал об этом Владимирский униатский епископ Иосиф Баковецкий, он прислал в Бельск своего наместника Симоновича, который, собравши толпы латинян и униатов, вооруженных разным оружием, напал на Богоявленскую церковь (8 сентября) и отнял ее у православных со всеми ее принадлежностями. |
| В начале тридцатых годов приход был разогнан, иконы и украшения храма конфискованы и пропали бесследно. Уже было подписано постановление о взрыве храма, но Господь не допустил этого. Впоследствии здание использовалось как производственный склад, мотоциклетный клуб, архив, художественные классы. В 1993 г. храм был возвращен РПЦ, и в нем возобновились богослужения. 263 Андрей Григорьевич Непенин (1782–1845), сын Непенина Григория Ефимовича, бывшего солдата, который, дослужившись до прапорщика, перешел в статскую службу и в 1796 г. получил чин коллежского асессора, дающий право на потомственное дворянство. Андрей Григорьевич родился в Архангельске, в службу вступил унтер-офицером в Архангельский гарнизонный полк. Участник всех войн начала века и заграничных походов. Член Союза Благоденствия. В 1825 г. он был полковником, командиром 32 егерского полка. По Высочайшему повелению провел в Петропавловской крепости 6 месяцев, затем получил отставку от службы. В 1826 был выслан из Петербурга с установлением секретного надзора, жил в имении шурина В. Ф. Чаадаева в д. Локне Крапивенского уезда Тульской губернии. Затем вернулся в Москву. Похоронен вместе с женой Екатериной Федоровной Чаадаевой (1793–1869) в Москве в Покровском монастыре. Елизавета Петровна, очевидно, была родственницей Екатерины Федоровны, однако она, несмотря на свое отчество, не могла быть дочерью Петра Яковлевича Чаадаева (1794–1856), так как тот умер бездетным. Автор и содержание письма нами не установлены. Возможно, оно было передано кем-то из декабристов. Известно, что сам о. Георгий Добросердов в 1840 г. находился под следствием за чтение писем декабриста Лунина. Добросердов мог иметь самый непосредственный контакт с декабристами, так как с 1836 г. в селе Бельском, на родине Добросердова, жил на поселении П. Ф. Громницкий, ближайший сотрудник М. С. Лунина в деле распространения его политических сочинений. В 1841 г. Громницкий был арестован, несколько месяцев содержался на гауптвахте в Иркутске, затем был возвращен в Бельск. Нужно отметить, что в Санкт-Петербург Добросердов выехал, как отмечает его биограф монахиня Евсевия, еще будучи под следствием, но затем все подозрения с него были сняты. |
| Отпуская послов нового польского короля и великого князя литовского Сигизмунда, приходивших в Москву с вестию о его вступлении на престол, московский государь Василий Иванович (в марте 1507 г.) дал им наказ: «Молвите от нас брату и свату нашему Сигизмунду, чтобы и ныне сестра наша Елена, а его сноха ведала свой греческий закон во всем, а он бы ее жаловал, и берег, и держал в чести, как пригоже, и к римскому закону ее не нудил бы ничем» . И надобно отдать справедливость Сигизмунду: он так и действовал по отношению к Елене. Еще прежде (генваря 5) он пожаловал ей в пожизненное владение свой замок Бельск с городами Суражем и Брянском, со всеми боярами, слугами и людьми Бельского повета, со всеми землями, лесами, сеножатями, со всеми ловами, рыбными, звериными и птичьими, со всеми данями, доходами и пожитками. А через три года (12 марта 1510 г.) отдал ей по ее просьбе виленский Свято-Троицкий монастырь в ее патронатство, чтобы она сама избирала архимандрита монастырю и подавала его кому захочет, а ни митрополит, ни даже король в то не вступались . Потому-то и Елена, насколько могла, старалась пособлять Сигизмунду в его сношениях с ее братом. Когда князь Михаил Глинский с своими братьями и приятелями взбунтовался против литовского государя и Василий Иванович, приняв их в подданство России, послал им (весною 1508 г.) на помощь войско для разорения Литовской земли, тогда вместе с послом от Сигизмунда в Москву присылала и Елена своего человека и просила Василия Ивановича, чтобы он был с королем «в любви, и в братстве, и в приязни», а о Глинском писала, что он, забыв милости ее мужа Александра, который сделал его из смерда паном, посягнул на здоровье своего государя и своими чарами свел его со света. Правда, Глинский и его приятели уверяли Василия Ивановича, что в Литве опять пришла на Русь великая нужда о греческом законе, что ее нудят там к закону римскому, и Василий Иванович поверил им, почему и стал за них, и поднял свое оружие в оборону православной Руси в Литве, как сам объяснял своей сестре Елене, намекая ей, не настала ли теперь и ей великая неволя . Но это, без сомнения, была клевета изменников польского короля, которою они рассчитывали сильнее подействовать на московского государя и скорее вызвать его на борьбу с Сигизмундом: не сохранилось никаких указаний, чтобы тогда возобновлялась в Литве попытка к обращению православных к латинской вере . Доходили в Москву известия (1509), что король «держит не в чести» свою невестку Елену, и в другой раз (1512), что ее сильно обидели паны воеводы, виленский и троцкий, не пустили ехать в Бреславль, ее имение, а насильно отвезли в Троки, потом в Бирштаны и отобрали у нее казну, города и волости. Но первое известие ничем не подтвердилось, а последнее оказалось преувеличенным или искаженным, как видно из слов короля московскому послу: «Нам хорошо известно, что паны казны и никаких имений у нашей невестки не отнимали, в Троки и Бирштаны ее не возили, нечести ей никакой не чинили, |
| «Каждый кустик, травка, казалось мне, говорили, – пишет он в дневнике, – утешься, страдалец, посмотри, как часто доводится и нам испытывать то знойное лето, нас иссушающее, то осень, нас обнажающую, то зиму, которая, останавливая развитие в нас жизни, побуждает уныло преклонять ветви свои под снегом хладным. Все тленно под луной. Для чего же не ищем радостей нетленных? Их колыбель – небо: только в его лоне вечном они роскошно цветут, не увядая». Исполняя свято обязанности в училище Георгий, сколько возможно, старался быть полезным и своему семейству: бедным родным помогал всем, чем только мог, и деньгами и советами душеспасительными. Особенно заботился о милом сердцу его брате и крестном сыне Харлампии, вверенном его попечению доброю матерью в последние минуты её жизни. Он хлопотал об устройстве брата, желал женить его и определить к месту, что с помощью Божиею и удалось. Сосватав для него невесту, Георгий отпросился на свадьбу к брату в Бельск и здесь в среде родных, дружески к нему расположенных, его сердце нашло полную отраду. На пути в селение Евсеевку, куда вместе с поездом Георгий отправился за невестой брата, Господь дивно сохранил его от великой опасности. Вот что писал он по этому случаю в дневнике своем: «Проехав благополучно верст до 40 и утешаясь картинными видами на пути, мы доехали до полыней на глубокой реке Ангаре. При кипящей отваге я не думал видеть никакой опасности, хотя опытность дяди и предостерегала меня. На легких лошадях и в легких санках мы перелетели с дядей опасность; но бежавшая за нами тройка погрязла с повозкой в водах ангарских. Всеми овладел страх, но присутствие духа во мне ободрило всех. Презирая опасность, я с льдины на льдину метался, и вытащив из повозки брата жениха, сестру Татьяну и ямщика, способствовал к выгрузке из воды и повозки». По окончании свадебных пиров, с тесным от скорби сердцем Георгий, возвергши печаль свою на Господа и в последний раз прижав к сердцу всех кровных друзей своих, при благожеланиях и благословениях родителя доброго, отправился в обратный путь. По приезде высокопреосвященный владыка принял Георгия благодушно и с участием расспрашивал обо всем. Это внимание владыки облегчило скорбь его. Он возблагодарил Господа и снова рад был с готовностью сына принять от Отца небесного все, что ни будет благоугодно Ему ниспослать. |
| В 1831 г. священником Петропавловской церкви был Иоанн Иосифович Попов, сын священника, выпускник Иркутской семинарии. Священником в Тайтурку был определен в 1809 г. Жена Ксения Дмитриевна. Дьячок церкви – Федор Яковлевич Попов. (ГАИО, ф. 50, оп. 1, д. 3941, л. 23). 80 Старинное село Бельск – родина Добросердова. Находится в 37 км к юго-западу от г. Черемхово, в живописном месте у слияния Малой и Большой Белой рек, давших название селу. По утверждению П. А. Словцова, Бельский острог, из которого выросло село, был поставлен в 1691 г., по другим данным, основание острога относится к 1669 г. В слободу на поселение ссылали провинившихся и «гулящих» людей. В Бельске была основана первая в Приангарье кожевенная фабрика и пивоваренный завод, действовала крупная мельница. В 1866 г. было открыто начальное приходское училище. В середине XIX в. В Бельске жили декабристы: И. А. Анненков с семьей, П. Ф. Громницкий и В. П. Колесников. Визитной карточкой села является острожная башня, сохранившаяся с 1689 г., при этом единственная в Иркутской области ни разу не разбиравшаяся и не переносившаяся. Башня расположена на вершине холма и как бы вырастает из него, указывая на место расположения острога. Другая достопримечательность Бельска – Сретенская церковь , один из самых старых каменных сельских храмов в Иркутской области. Он был построен в 1786 г. на месте деревянной церкви, сооруженной в остроге, вероятно, в конце XVII в., так как на чертеже С. Ремезова она уже изображена. «Каменная церковь стоит на возвышенном месте и является композиционным центром селения. В архитектуре прослеживаются характерные стилистические черты, свойственные сибирскому барокко …отличается скромным декоративным убранством. Ее гладкие стены украшены лишь уступчатыми филенками с остроконечными завершениями над оконными проемами… Несмотря на то, что с 1960 г. Церковь признана памятником архитектуры, к настоящему времени сохранились только основание храма и колокольня» (Калинина И.В. Православные храмы… – С. 188–189). |
| Еще заходил к сыну, еще молился у его изголовья и призывал на него благословение Божие; но он все спал еще; еще осенил его крестным знамением и наконец вверив его Промыслу, как самый священный залог души моей, с невыразимою тоской уехал. По приезде домой опять прощался с посетителями, и благословив всех собравшихся ко мне, я отправился в 5 часов чрез Ангару. Провожали меня только самые короткие и близкие сердцу, из коих свояченица Марья Михайловна, еще не оправившаяся от болезни, при последнем – прости, зарыдала ужасно и грянулась на пол. Передав ее на руки Акилине Андреевне и дьяконице, я помчался в обитель, где почивают мощи святителя Иннокентия. Там прикладывался к чудотворным мощам святителя. Никогда еще я не припадал с такою доверенностью к нему – святителю и не просил столь пламенно его ходатайства перед Владыкой неба и земли. Простившись там со всею братией, мы отправились в Бельск. Наплакавшись на могилах родных своих и распростившись с горькими слезами со всеми родными, при общем благословении продолжал путь свой». В Нижнем Новгороде заинтересовала о. Георгия ярмарка всесветная. В Москву приехал 10–го августа в 9 часов утра 1841 года. «Подъезжая к ней, – пишет в дневнике своем о. Георгий, – с чувством благоговения и радости, тихо я въехал в её улицы, и как все заговорило с моим сердцем! Сколько приятных воспоминаний воскресло в душе! Я готов был повергнуться на колени и благодарить Промыслителя чудного за сохранение сего святого кивота России. На другой день осматривали кремль, видели всю почти Москву, прикладывались ко всей святыне в её соборах. Нс надобно говорить, с каким я чувством молился; можно ли не молиться искренно в Москве? Был у высокопреосвященного Филарета и принят им как сын; от него был у Шереметевых, ездил в Донской монастырь. Посетив еще некоторых знакомых преосв. Иннокентия камчатского и алеутского, отправились в Троицко-Сергиеву лавру. Пребывание мое в лавре есть один из самых лучших эпизодов моей жизни. О. наместник архимандрит Антоний покоил меня, и я никогда не забуду внимания его. |
| В Люблине подписали унию кн. К. Острожский и Александр Чарторыжский (1569). С этого времени литовское государство и Польша составили одну Речь Посполитую с сеймом в Варшаве. Гродненский и Сокольский уезды входили в Тройское воеводство, а Кобрин и Пружаны в Брестское, Бельск и Белосток – в Подлясское, с Дрогичином во главе. Слоним и Волковыск принадлежали к Новогрудскому воеводству. В простонародье Гродненский, Волковыский, Слонимский и часть Пружанского уезда, назывались Черною Русью. Кобринский и Брестский, и часть Пружанского – под именем Полесья, а уезды: Бельский, Белостокский и Сокольский – Подлясья. Шляхта ввела тунеядство, которое не коснулось крестьян, которые как гранитные памятники, сохраняли в себе святую старину нравов, веры и обычаев. Из сердец народа святыню веры не могли исхитить и иезуиты, которые усердно истребляли памятники православия. Народ возмутился против них и замучил в Антополе (Кобр. уезда) иезуита Боболю. В Бресте братство св. Николая имело православную школу, в которой учились греческому, латинскому и русскому языку. У князей Острожских были для детей странноприимные дома. Но иезуиты всех переманили к себе, особенно в Гродно и Бресте. Иждивением Иеронима Ходкевича была учреждена иезуитская школа в Малой-Берестовице (Грод. у.) в 1615 г. в Коссове (Слон. у.), тщанием Льва Сапеги. Все документы иезуиты жгли на кострах, равно как и православные книжки. Развились грабежи, насилия, нетерпимость вероисповеданий. Иезуиты же вовлекали и в войну с русскими и шведами. Процветали коварство, измена, и всякие интриги. Иезуиты были изгнаны из Литвы и Польши папою KлuмehmoмъXIV в 1773 г., а Императрица Екатерина II, Фридрих II и Иосиф положили конец пагубной анархии, разделив Польшу. Присоединенные к России г.г. Гродно и Брест в 1795 году принадлежали к Слонимской губернии, куда потом присоединены были уезды Волковыский, Кобринский и Пружанский. Потом перенесено было губернаторство в Вильну, а в 1801 году в Гродно, с прибавлением уездов Лидского и Новогрудского. |
|
|
