| Сорбонна писала: «мы не сомневаемся, монсеньор, что Вы употребите все средства для возбуждения в достоуважаемых епископах русской церкви желания уделить внимание этому важному делу». Испанский посланник Дюк де Лирия причислил Жюбе к духовенству своего посольства и помогал ему в его пропагандных сношениях с соответствующими русскими кругами. С поощрения Дюка де Лирия другой духовный член посольства, доминиканец Рибейра, уже писал возражение и ответ от имени самого Де Лирия на книгу Буддея. Камень Веры оказался под защитой иностранных и русских салонов. Семьи Долгоруковых и Голицыных устроили на загородной даче Голицыных под Москвой довольно удобное место, где Жюбе был познакомлен с русскими иерархами: с Феофилактом (Лопатинским) Тверским, Сильвестром Рязанским, с Варлаамом (Вонатовичем), будущим Киевским, с Чудовским архимандритом Феофилом (Кроликом) и Новоспасским архим. – греком Евфимием (Колетти). Рибейра также был с ними знаком. Евфимий, в частности, перевел книгу Рибейри с латинского на русский. Общим для всех их языком был латинский богословский язык. А архимандриты Феофил и Евфимий говорили и на других языках. Феофил (Кролик) довольно свободно владел и немецким языком. Он в 1716–1722 гг. сидел в Праге и был занят (по поручению русской Академии Наук и с согласия русской церковной власти), переводом большого словаря немецкого языка на русский. По возвращении из Праги Феофил был включен в первоначальный петровский (антиепископский) состав Синода, асессором. Человек «бывалый», «чужой» по мерке старорусской партии, Евфимий (Колетти) грек, учитель греческого языка, ездивший заграницу с царевичем Алексеем Петровичем и с другими высокопоставленными лицами, и как священник и как переводчик, припутан был к делу царевича Алексея и попал в ссылку. При Петре II был освобожден, как мотивировалось официально молодым императором «за заслуги пред его родителем», почтен местом архимандрита Новоспасского монастыря и членом Синода. Сам Дюк де Лирия и Рибейра приезжали в гости к Евфимию в Новоспасский монастырь. |
| «Термин «пресуществление»... (использовался в трудах – авт.) святителей Геннадия Константинопольского , Филарета Московского , Игнатия (Брянчанинова) , Феофана Затворника , преподобных оптинских старцев, святого Иоанна Кронштадтского , святителя Николая (Велемировича), преподобного Иустина (Поповича) и многих других святых Православной Церкви, которые сознательно употребляли этот термин и не считали его духовно вредным или еретическим. Более того, едва ли кто заподозрит их в богословской необразованности и непонимании специфики католического богословия... Универсальный богословский ярлык «католическое влияние» к вышеперечисленным авторам никак не подходит. Святитель Игнатий (Брянчанинов) , например, проявлял в вопросах католического заимствования предельную строгость, но употреблял термин «пресуществление» без каких-либо оговорок: «По призвании архиереем или священником Святого Духа и по освящении образов, эти образы Тела и Крови Христовых пресуществляются в Тело и Кровь Христовы» 57 . Более того, их духовный опыт столь значим, в силу их исторической близости для нас, что едва ли они заслуживают молчаливого игнорирования» 58 . Поэтому обвинения митрополита Стефана в католицизме не только нисколько не обоснованы, но, как мы видим из истории, родились от бессильной злобы кальвинистов и протестантов, которые не имели достаточно серьезных аргументов и не могли ничем другим ответить на замечательную книгу митрополита Стефана (Яворского) «Камень веры». Итак, кто будет иметь возможность прочесть эту книгу, найдет в ней много полезного для защиты Православия и обращения протестантов, да и просто насладится медом духовным. (статья дополненная – прим.) 2013. 26 архиепископ – авт.) Варлаам (Вонатович) Киевский за то, что... не отслужил вовремя молебна на восшествие императрицы на престол; но больше всего он провинился в том, что плохо удерживал свое духовенство от толков об еретичестве Феофана и дозволил у себя в Киеве новое издание «Камня веры» 1 30 Поселянин Е. Очерки из истории русской церковной и духовной жизни в 18-м веке. М., 1998. С. 92. |
| ... требование о том, что избирается он [Киевский митрополит] клиром и народом. Авторы утверждают, что это требование, полностью соответствующее канонам, никогда Москвой не выполнялось. Это утверждение не соответствует действительности. После кончины митрополита Гедеона (6 апреля 1690 года), на кафедру митрополита Киевского 1 июня 1690 года на соборе в Киеве был избран Варлаам (Ясинский), поставленный в Москве 31 августа Патриархом Адрианом. После смерти митрополита Варлаама (22 августа 1707 года) 19 октября 1707 года на соборе в Киеве был избран Иоасаф (Кроковский), поставленный в Москве 15 августа 1708 года сонмом архиереев во главе с местоблюстителем Патриаршего престола митрополитом Рязанским Стефаном (Яворским). Митрополит Иоасаф (Кроковский) возглавлял Киевскую митрополию до 1718 года. После его смерти Киевская кафедра вдовствовала до 1722 года. В 1721 году был издан манифест о создании Духовной коллегии и о полном изменении в том числе правил избрания и назначения архиереев. В том же году по поручению царя архимандрит Гавриил (Бужинский) отредактировал новый чин избрания и поставления архиереев (рукопись РГИА. Ф. 796. Оп. 1. 663) . Тогда же царь Петр Ι направил в Константинополь письмо с просьбой о признании и благословении изменений в церковном устроении. В 1723 году пришел ответ от Патриархов Константинопольского Иеремии III и Антиохийского Афанасия III, составленный от имени всех восточных Патриархов. Восточные патриархи признали как учреждение Синода, так и новые синодальные порядки. По новым правилам на все кафедры Синод должен был выдвигать двух кандидатов, с последующим утверждением одного из них императором. В 1722 году Киевский митрополит был избран уже по новым правилам (правда, царю представили не две, а четыре кандидатуры). Петр Ι выбрал Варлаама (Вонатовича). В течение Синодального периода все архиереи назначались императорскими указами. Последним Киевским митрополитом синодальной эпохи был священномученик Владимир (Богоявленский), переведенный в Киев из Санкт-Петербурга (т. е. со столичной кафедры) императором Николаем ΙΙ 23 ноября 1915 года — он был убит революционно настроенными матросами в ночь с 25 на 26 января 1918 года. Киевская кафедра стала вдовствующей. |
| Ужасно то, что из-за старых личных счетов Феофан стал действовать с сильными против слабого одиноко боровшегося за истину, Феофилакта. И по злосчастной привычке своей Феофан обратился к тайной канцелярии, куда он подал Камень веры и защиту его Феофилактом, называя оба сочинения вредными для государства. И началась исповедническая страда Феофилакта. Сперва его исключили из состава членов св. Синода, и он удалился в Тверь. По требовании Бирона, Камень веры был запрещен, и экземпляры его конфискованы. Киевского митрополита Варлаама Вонатовича, сделавшего в Киеве великолепное издание Камня веры, вызвали в Тайную Канцелярию, лишили сана и заточили в Белозерском монастыре. Затем туда же вытребовали и Феофилакта, три месяца держали его там, потом тайно отправили в Тверь. Но погибель его была решена. Были сысканы докащики, обвинявшие его в оскорблении величеств, им же облагодетельствованные снова стали допрашивать Феофилакта в канцелярии Бирона. Его ответ был, что он ничего против императрицы не замышлял и не делал. Ему предложили присягнуть в том. Он ответил со слезами на глазах: „Совесть меня ни в чем не зазирает. Я готов это исполнить“ – и присягнул. После этого заседания у Бирона произошел случай, наводящий на невольные размышления. Один из судей неправедного суда, архимандрит Новоспасский Иларион, возвращаясь вечером из заседания, был внезапно разбит параличем, мертвый вывалился из коляски, чего не заметили слуги, пока не приехали домой, и тогда лишь увидали, что его нет, и вернулись искать его. Так карает Бог одного из изменников веры. Канцелярия Бирона стала пытать Феофилакта. Его три раза подымали на дыбы, били батогами. Три года содержали его, под тайным караулом, на подворье. Феофан уже умер и давал на Божием страшном и нелицеприятном суде ответ за всех, им погубленных, а дело Феофилакта еще длилось, как свод личных счетов Бирона с русской верой. Феофилакта расшиб паралич и все же, по настоянию Бирона, его объявили лишенным сана, монашества и заперли в Петропавловскую крепость. Тут протомился он еще два года. По свержении Бирона правительница Анна подписала указ „снова признавать Феофилакта в сане архиепископа“. Петербургский архиепископ Амвросий перевел его в свой дом, и здесь вокруг него, недвижимо распростертого, собрались члены Синода и был объявлен ему указ, восстановляющий его в прежнем достоинстве. Все рыдали. |
| Ужасно то, что из-за старых личных счетов Феофан стал действовать с сильными против слабого, одиноко боровшегося за истину, Феофилакта. И по злосчастной привычке своей Феофан обратился к тайной канцелярии, куда он подал Камень веры и защиту его Феофилактом, называя оба сочинения вредными для государства. И началась исповедническая страда Феофилакта. Сперва его исключили из состава членов св. Синода, и он удалился в Тверь. По требованию Бирона, Камень веры был запрещен, и экземпляры его конфискованы. Киевского митрополита Варлаама Вонатовича, сделавшего в Киеве великолепное издание Камня веры, вызвали в Тайную Канцелярию, лишили сана и заточили в Белозерском монастыре. Затем туда же вытребовали и Феофилакта, три месяца держали его там, потом тайно отправили в Тверь. Но погибель его была решена. Были сысканы доказчики, обвинявшие его в оскорблении величества, им же облагодетельствованные. Снова стали допрашивать Феофилакта в канцелярии Бирона. Его ответ был, что он ничего против императрицы не замышлял и не делал. Ему предложили присягнуть в том. Он ответил со слезами на глазах: «Совесть меня ни в чем не зазирает. Я готов это исполнить» — и присягнул. После этого заседания у Бирона произошел случай, наводящий на невольные размышления. Один из судей неправедного суда, архимандрит Новоспасский Иларион, возвращаясь вечером из заседания, был внезапно разбит параличом, мертвый вывалился из коляски, чего не заметили слуги, пока не приехали домой, и тогда лишь увидали, что его нет, и вернулись искать его. Так карает Бог изменников веры. Канцелярия Бирона стала пытать Феофилакта. Его три раза подымали на дыбы, били батогами. Три года содержали его, под тайным караулом, на подворье. Феофан уже умер и давал на Божием страшном и нелицеприятном суде ответ за всех, им погубленных, а дело Феофилакта еще длилось, как свод личных счетов Бирона с русской верой. Феофилакта расшиб паралич, и все же, по настоянию Бирона, его объявили лишенным сана, монашества и заперли в Петропавловскую крепость. Тут протомился он еще два года. По свержении Бирона правительница Анна подписала указ «снова признавать Феофилакта в сане архиепископа». Петербургский архиепископ Амвросий перевел его в свой дом, и здесь вокруг него, недвижимо распростертого, собрались члены Синода, и был объявлен ему указ, восстановляющий его в прежнем достоинстве. Все рыдали. |
| Упразднение института инквизиторов при Синоде, осуществлявшего контроль над епархиальной жизнью. Иркутская епархия выделяется из Тобольской митрополии. Отправление новой русской духовной миссии в Китай. Публикация Тверским архиепископом Феофилактом (Лопатинским) “Камня Веры” Стефана (Яворского). В Успенскую пустынь (основана в 1705 г.) на Камчатке отправляется миссия игумена Иоанна. Обращено около 5000 камчадалов. 1728–1732 Кампания, развязанная европейскими протестантами по инициативе Феофана (Прокоповича) против “Камня Веры” и его публикатора архиепископа Феофилакта (Лопатинского). Начало архиерейских процессов под началом Феофана (Прокоповича). Процесс над архиепископом Воронежским Львом (Юрловым) по обвинению в политическом бунте. Синод приговаривает Льва к лишению священного и монашеского чина и ссылает его в Беломорский Крестный монастырь. Ростовский епископ Георгий лишается Синодом священного сана и ссылается в Спасо-Каменный монастырь. Суд над архиепископом Киевским Варлаамом (Вонатовичем), лишение его священного сана и ссылка в Кириллов Белозерский монастырь. Указ Анны Иоанновны об увеличении числа персон духовного звания в Синоде с четырех до двенадцати (к 1740 году, однако, в Синоде уже было всего три лица). Перенесение мощей первого русского митрополита святителя Михаила, из Киевской Антониевой пещеры в Великую Лаврскую Церковь. Преобразование архиерейских школ в семинарии. Епископ Коломенский Игнатий (Смола) лишается Синодом священного сана и ссылается в Свияжский Богородицкий монастырь. Суд над уличенным в сношениях с ним архиепископом Казанским Сильвестром. Учреждение комиссии новокрещенских дел для казанской и нижегородской губерний, в результате деятельности которой было обращено много язычников, в основном чувашей . Подчинение Синода Сенату. Синод попадает в зависимость от лютеранина Остермана. Учреждение миссионерства для обращения раскольников. Польский сейм издает указ о запрещении “диссидентов” (православных и лютеран) от всех общественных должностей. |
| Филарета, превосходная служба на день празднования полтавской победы. Архиеп. Филарет пишет: «Феофилакт долго был наставником московской академии. Его «священная наука, объясненная положительно и полемически в рассуждениях согласных с учением св. церкви восточной, на основании св. писания, соборов и отцев», 1706–1710 гг., заключает в себе и догматику, и нравственное учение и полемику. Строгого систематического порядка здесь нет... Феофилакт любил и поэзию...» О расхождении между русскими богословами было известно даже за границей. Завязав связи с Европой, Россия сделалась заманчивой для западного прозелитизма. Католики рассчитывали на владыку Стефана, протестанты на архиеп. Феофана. В 1716 г. во время пребывания царя Петра I в Париже католические богословы Сорбонны возбудили вопрос о соединении церквей. Главные переговоры вел Бурсье. В 1717 г. ими было представлено предложение. По поручению царя отрицательные ответы писали владыки Стефан и Феофан. Отправлен был в Сорбонну ответ последнего, и неудачу свою католики приписывали именно тому, что дело это попало в руки архиеп. Феофана. По учреждении Снода, с таким же предложением обратились епископы англиканской церкви, потерпевшие перед тем неудачу у восточных патриархов. Восточные патриархи, узнав об этом и опасаясь некоторой склонности к протестантизму в Петербурге, прислали в Снод граматы с приложением изложения веры патр. Досифея и с увещанием непоколебимо пребывать в православии. Попытка англикан потерпела, как и католиков, неудачу. После смерти митр. Стефана, главным противником архиепископа Феофана оставался архиеп. Феофилакт, очень почитавший покойного иерарха. С наибольшей силой он выступил в 1728 г. Им издан был «Камень веры». В то же время против Феофановского направления высказалась и киевская академия. В Киеве, с благословения архиеп. Варлаама (Вонатовича), тоже издан был «Камень веры». На этот труд обратили внимание и заграничные богословы. Воспользовавшись ослаблением при Петре II значения архиеп. Феофана, католичество повело пропаганду из Польши. |
| В 1729 г. уже само правительство распорядилось, чтобы первоначальное следствие над духовными лицами по политическим делам производилось духовным судом, будучи побуждено к такому распоряжению необыкновенным множеством следственных дел этого рода; а священников и монахов, сказывавших за собою слово и дело бездоказательно, спроста или пьяна, или в ссорах и драках, также под судом дозволено было и судить и наказывать одним местным духовным властям, не списываясь даже с св. Синодом. Но епархиальные архиереи и консистории так уже были напуганы подозрительностью правительства, что сами отказывались решать подобные дела даже в самых пустых случаях и старались как можно скорее сдавать их или в св. Синод, или тайную канцелярию. В 1729 г. был наприм. такой случай в Киеве. Эконом Николаевского монастыря, пересматривая однажды монастырский синодик, нашел его не совсем исправным, разорвал его и велел послушнику переписать вновь. Такой поступок не представлял, кажется, ничего противогосударственного и противоправительственного; но нашлась какая-то изобретательная голова, которая вывела из него политическое обвинение, оперевшись на то важное обстоятельство, что в разорванном синодике были написаны между прочими имена царских особ. Несчастный эконом тотчас же был взят в консисторию под стражу. Но, держа его в тюрьме, консистория и тогдашней архиепископ Варлаам Вонатович сами были в страшном недоумении, в чем его, собственно, обвинить и что с ним делать. Факт был налицо: разорвал лист с царскими именами и бросил его на пол; но в злом умысле при этом человек запирается, а может быть, у него и был такой умысел; ни отпустить арестанта, ни обвинить без улик нельзя. Думали, думали и решили послать дело в Синод, – пусть решает, как знает; изложив дело, преосв. Варлаам писал в донесении, что сам он «сего таким случаем учиненного дела, опасаяся на себе гнева и штрафа, с консисторией решить не дерзнул» 617 . Несмотря на все заявления верноподданнической ревности, духовные власти уже не могли возвратить себе доверия правительства. |
| Вместе с архиереями к политическим розыскам привлечено было много других духовных лиц разных епархий. Правительство не принимало во внимание никаких объяснений со стороны обвиняемых и видело в уклонении их от присяги ни что иное, как преступную оппозицию со стороны духовенства против существующей верховной власти и злодейскую факцию, которую непременно нужно распутать и вырвать с корнем. Комиссии тоже открыли множество не присягавших по духовному ведомству. Для нас в высшей степени трудно представить, чтобы духовенство, и тогда уже довольно забитое и робкое, могло сознательно заявить свое недовольство воцарением новой императрицы и притом в такой открытой и резкой форме, как отказ от присяги на верноподданство. Но не присягавших в его среде было действительно много как в первую, так и во вторую присягу, много осталось даже и после комиссии. В 1730 г. опущение присяги легко объясняется несвоевременностью и неопределенностью указов касательно ее совершения. Восшествие на престол Анны Иоанновны сопровождалось такими своеобразными обстоятельствами и такой путаницей разных толков и даже официальных объявлений, что в опасные промахи легко было попасть не только какому-нибудь скромному сельскому священно- или церковнослужителю, но даже архиерею в роде Льва Юрлова или Варлаама Вонатовича. По провинциям долго не знали даже и того, кто наконец будет императрицей, Анна ли курляндская, или цесаревна Елизавета, или даже, как носилась молва, царица Евдокия Лопухина . Мы ничего особенного не видим наприм. в том, что по смерти Петра II до получения синодского указа о воцарении Анны Иоанновны воронежский епископ поминал за богослужением сначала царицу Евдокию, а за ней уже цесаревну и царевен, потому что Евдокия действительно была тогда старшим членом царской семьи. Что касается до вторичной присяги, то она совершалась с такими стеснительными формальностями и в такое неудобное время, что неисполнение ее некоторыми духовными лицами понятно само собой. К этому нужно присоединить крайнюю неопределенность самих указов о присяге. |
| Наступило для архиеп. Феофилакта краткое затишье перед бурей – его не трогали. Но вызван был из Киева митрополит Варлаам (Вонатович), великолепно издавший там вновь «Камень веры». Он был обвинен в том, что не отслужил молебна о восшествии на престол Анны Иоанновны, и отправлен в Белозерский мон. лишенным сана. Какой то протестант пустил рукопись под заглавием «Молоток на камень веры», в которой, по отзыву архиеп. Филарета, «не столько разсуждения о книге Яворского, в духе лютеранизма, сколько грубая, несовестливая брань на Стефана и его защитников, писаная кем-то из коротко знавших Стефана». Последний выставлен католиком и иезуитом. По настоянию Феофана привлечены были к ответственности, люди, участвовавшие в переводе книги Рибейры. Первые гулы надвигавшейся грозы послышались в 1732 г. – Феофилакта строго допрашивали в Тайной Канцелярии; три месяца держали его со служителями под стражею и тайно возвратили в Тверь. Вызвано это было появлением в начале 1732 г. пасквиля на Феофана. Подозрение пало на б. судью новгородского архиерейского дома архим. Маркелла Родышевского; он подвергся пыткам. Для обличения же Феофилакта допрашивались иеромонах Иосиф (Решилов), который работал у него в Синоде по делам раскола, личность отрицательная, и архимандрит Калязинский Иоасаф. Феофилакт был неосторожен в разговорах с ними. Привлечены были позднее ризничий тверского архиерейского дома, иерод. Судаков и бывший там подъячий иерод. Алимпий Давыдов. Архиеп. Феофан прочитывал все показания даваемые в Тайной Канцелярии, делал свои замечания, задавал вопросы, указывал сводить обличенных на очные ставки, не щадя увещаний. В инструкции Феофана при допросе Решилова говорилось: «...Всем вопрошающим наблюдать на глаза и на все лицо его, не явится ли какое на нем изменение, и для того поставить его лицом к окошкам...». И. Чистович в своем очерке « Феофан Прокопович и Феофилакт Лопатинский», дойдя до 1735 года, назвав обоих «старыми знакомыми» пишет: «Только они разошлись и пошли разными дорогами. |
|
|
