| Византийское общению никогда не приняло той идеи, что Тайна Церкви может быть сведена к юридическим принципам pads romanae. Краткое определение вселенского собора у византийского историка Кедрина (одиннадцатый век) отражает это двойственное, и политическое, и духовное, сознание византийцев: «[Соборы] были названы вселенскими, потому что епископы всей Римской Империи приглашались на них императорскими указами, и на каждом из них, а особенно на этих шести соборах, шло обсуждение вероучении и были приняты решения, т. е. были обнародованы догматические формулировки» (Hist. I, 3, ed. Bonn, 1838, p. 39). Поскольку византийский император считался покровителем всех христиан, вселенские соборы имели вероучительную законность даже и за пределами Империи. Однако ни в Империи, ни вне ее их принятие не было автоматическим: вселенские соборы, созванные в Сардике (343), Римини (359), Ефесе (449), Константинополе (754) и др. в конце концов были либо отвергнуты, либо приняты лишь как «местные соборы». Всегда оставался разрыв между экклезиологическим значением универсального епископского консенсуса, который вселенские соборы должны были олицетворять, и политическим управлением церковными делами в рамках римской oikoumene. Само слово «вселенский» отражало византийский взгляд на общество: в этом смысле патриарх Константинопольский именовался «вселенским» из-за своей ответственности в Империи. То же самое звание принадлежало и «вселенскому» глазе имперского университета. 20 Поэтому простое перенесение византийских критериев «вселенскости» на наши времена было бы явно невозможным. С исчезновением Империи, неизбежно должны были исчезнуть и эти критерии. Только идея епископского консенсуса, которую вселенские соборы отражали, поскольку они были признаны Церковью, остается в силе. 2) Второе наше положение относительно истории вселенских собором связано с проблемой их представительности. Никакой собор прошлого никогда не включал всех епископов Церкви и даже не приближался по своему представительному характеру к всемирным ассамблеям нашего времени, имеющим в своем распоряжении удобства современных средств сообщения. |
| — Вы сказали «согласно канонам». Но каким? Можете ли Вы процитировать каноны, согласно которым Патриарх Константинопольский имеет право созывать Соборы? Таких канонов не существует. Вселенские Соборы созывались не Вселенским Патриархом, а императором. Тот факт, что уже в XX веке Патриарх Константинопольский получил право созывать Соборы, является исключительно продуктом консенсуса Поместных Православных Церквей. И он созывает Соборы не единолично, но с согласия Поместных Церквей, именно как первый среди равных. Поскольку сейчас нет императора, у нас был до недавнего времени первый среди равных — Константинопольский Патриарх, который созывал Соборы от имени Поместных Православных Церквей. Теперь в качестве этого координирующего фактора Константинопольский Патриархат самоликвидировался — это не наше, а его решение. Он решил ассоциироваться с расколом, и поэтому сам сейчас находится в расколе. Теперь у нас нет координирующего центра в лице Константинопольского Патриарха, и мы должны думать, как мы будем жить дальше. Кто будет созывать соборы — будет ли это Александрийский Патриарх или кто-то другой, или у нас вообще не будет Соборов. Что же касается Константинопольского Патриархата, даже если он созовет какой-то Собор в то время, пока находится в расколе, Московский Патриархат в нем участвовать не будет. Мы просили Константинопольского Патриарха, чтобы для решения украинских проблем он созвал Собор или Синаксис, то есть совещание. Однако он предпочел принять решение самостоятельно. И теперь Патриарх Варфоломей должен нести ответственность за последствия этого решения. — Вы упомянули, что у украинского вопроса есть другое измерение, а именно геополитическое. Я часто слышу здесь, что украинскую автокефалию поддерживают, потому что это идет против часто упоминаемого Русской Церковью и людьми из России понятия «Русского мира». Остальные воспринимают его как своего рода русский неоимпериализм или просто империализм. Сторонники этой точки зрения добавляют, что Русская Православная Церковь не является независимой, что она подчиняется современной политической власти. Можете ли Вы ответить на эти обвинения? |
| Не будет преувеличением предположить, что соборы никогда и не воспринимались как каноническое установление, а скорее как харизматическое событие. Соборы не рассматривались в качестве периодических съездов, которые необходимо созывать в определённые сроки. Да и ни один из соборов не считался законным заранее, а многие соборы не были признаны таковыми, несмотря на формальную правильность их проведения. Достаточно упомянуть злополучный Разбойничий собор 449 года. В самом деле, те соборы, что были в действительности признаны «Вселенскими», в смысле их обязывающего и непогрешимого авторитета, были признаны таковыми, сразу же или с некоторой задержкой, не вследствие их формальной канонической компетенции, но в силу их харизматического характера: под водительством Святого Духа они свидетельствовали Истину в согласии с Писанием, переданным в русле апостольского предания 305 . Здесь не место обсуждать теорию рецепции. В сущности, теории такой не было. Было просто внутреннее проникновение в дела веры. Ханс Кюнг в своей последней книге Strukturen der Kirche предложил некоторое вспомогательное средство для разрешения этой проблемы. Правда, д-р Кюнг – не историк, но его богословская схема могла бы быть плодотворно использована историками. Кюнг высказывает предположение, что нам следует рассматривать саму Церковь как «собор», причём созванный Самим Богом (aus goettlicher Berufung), а исторические соборы, то есть Вселенские, или общие, как соборы aus menschlicher Berufung – как «представительство» Церкви; разумеется, «истинное представительство», но всё же не более, чем представительство 306 . Небезынтересно заметить, что подобная же концепция была уже предложена много лет назад великим русским историком Церкви В.В. Болотовым в его «Лекциях по истории Древней Церкви». Церковь есть εκκλησα, собрание, не подлежащее роспуску 307 . Иными словами, высшим авторитетом – и способностью распознавать истину веры – облечена сама Церковь , которая, безусловно, есть «Божественное установление» в точном и строгом смысле слова, в то время как никакой собор и никакое «соборное установление» не обладает Божественным правом (de jure Divino), за исключением того случая, когда собор представляет собой истинный образ или выражение самой Церкви. |
| Это было бы возможным, если епископская власть имела бы своим основанием власть юридическую, чего как раз и не было еще в эпоху Киприана – разве что в его сознании и мыслях, но не в реальной жизни. Что еще важнее, если соборы выражают единство епископата, тогда примат должен предполагаться внутри самого епископата. Без такого примата, кто смог бы их созывать? Киприан никогда не задавался этим вопросом, как он никогда не писал и о своем фактическом примате, который он имел в Северной Африке, хотя он намного больше был достоин называться действительным приматом, чем тот, который имел Римский епископ по отношению к Италии. Мы должны заметить, что соборы не оставались тождественными в течение столетии: они значительно изменились. Киприан дал начало новой форме соборов, собору епископов; но в его представлении он рисовался в форме собрания местной церкви, расширенного благодаря участию приглашенных епископов. Поэтому, он смог избежать ответов на целый ряд дополнительных вопросов, например, каким образом созывался бы собор и каким путем осуществилось бы практическое исполнение его решений. Учение Киприана о соборах пришлось довершать другим, и в своей конечной форме оно стало таким, каким его Киприан никогда не смог бы и представить: именно церковь империи его сформировала, и церковный собор епископов стал церковным собором империи.Примату невозможно противопоставить идею собора: собор не только не исключает примат, но даже предполагает его. Действительно, без примата собор невозможен. Первый собор в Никее в 325 г. установил одновременно митрополии и регулярные церковные соборы под председательством митрополитов. Соборы невозможно созывать автоматически; они должны созываться главою диоцеза. (17) Если бы в автокефальных церквях не существовало их единых глав, соборы бы не были возможны; иначе, господствовала бы анархия, и каждый епископ считал, что у него есть право созывать соборы. Вселенские собор не были «главой» Церкви, даже во время их максимальной важности, они не рассматривались в качестве органов управления Церковью . |
| Вселенские Соборы, с другой стороны, по своему происхождению, тесно связаны с возникавшей и утверждавшейся с IV века системой патриаршьего управления. Раньше, в своем месте, мы заметили, что в эпоху первых трех веков развитие соборной системы шло рука об руку с развитием митрополической системы, притом так, что система соборов в своем развитии опиралась на систему митрополическую, а эта последняя крепла по мере утверждения соборной системы. Эти две системы управления развились тогда совместно, одна другую поддерживая, одна на другую опираясь, развитие одной выгодно отзывалось на развитии другой и т. д. То же должно сказать о патриаршьей системе управления и о Вселенских Соборах. Эти два новых института развиваются, взаимно себя поддерживая и условливая, так что трудно сказать: что важнее было для их возникновения и утверждения – Вселенские ли Соборы для патриаршьей системы, или эта система для Вселенских Соборов? Их развитие идет параллельно, в тесной зависимости одного института от другого. Вселенские Соборы организовали институт патриарший – это несомненно, но с другой стороны, возникновение патриаршьей системы дало жизнь и определило форму Вселенских Соборов. Вселенский Собор немыслим без согласия по данному вопросу всех патриархов: они должны ясно выразить свою волю на соборе, но с другой стороны никто другой, как именно Вселенские Соборы, возвысили патриархов, поставили их во главе церкви, облекли их исключительной властью. Как скоро явилась высшая церковная власть – патриархи, – необходим был определенный орган, который служил бы к выражению их совокупной власти, таким органом и сделался Вселенский Собор. Вселенский Собор ясно выражал собой единение церкви, регулируемой волей высших иерархов, т. е. патриархов. Но с другой стороны, только Вселенские Соборы выяснили для общецерковного сознания, что такое патриархи, с каким уважением и почтением должна относиться церковь к их голосу. Итак, мы видим, что Вселенские Соборы и патриаршья система стоят по своему развитию и утверждению в церкви в теснейшей связи. Не случайно произошло то, что после VIII века мы не видим Вселенских Соборов в церкви. Отделился от союза с восточной церковью главнейший и важнейший патриарх – Римский, вследствие чего ни на Востоке не может быть истинно Вселенского Собора, ни на Западе: для Восточной церкви не достает голоса римского патриарха – папы. 444 «А без согласия всех патриархов не может быть Вселенского Собора – так мыслила древняя церковь . Раскол патриарший положил конец Вселенским Соборам. |
| В других восточных Патриархатах организация центрального аппарата принципиально не отличалась от Константинопольского, хотя во время арабского владычества он сократился. Но, несмотря на это, никто не посягал на автокефалию Восточных Церквей. Церковные писатели и на Соборах того времени со всей ясностью и определенностью проводили мысль, что полноту церковной власти составляют в совокупности все пять Патриархов. §8. Вселенские и Поместные Соборы, их значение для формирования канонического права Высшим органом власти в христианской Церкви являлись Соборы . Их постановлениям были обязаны подчиняться и Патриархи. Благодаря благоприятным условиям, наступившим для Церкви со времени Константина Великого , соборная деятельность Церкви достигла большого размаха. По своему значению Соборы этой эпохи делились на Поместные и Вселенские . Поместные Соборы созывались или в пределах митрополий, или в пределах Патриархатов. В первом случае их постановления имели обязательное значение для митрополичьего округа, во втором – для Патриархата. Однако постановления десяти Поместных Соборов получили основополагающее значение для всех христианских Церквей. К ним относятся Анкирский в Галатии (314 г.), Неокесарийский в Каппадокии (315 г.), Гангрский в Пафлагонии (ок. 340 г.), Антиохийский (341 г.), Сардикийский (344 г.), Лаодикийский (381 г.), Константинопольский (394 г.), Карфагенский (419 г.), Константинопольские Соборы 861 и 879 годов. Но неизмеримо выше по своему значению были Вселенские Соборы. Они оправдывали свое название в силу своей вселенской власти, как последней безапелляционной инстанции. На них были представители от церковных округов всей Римской империи, в т. ч. и епископы Церквей, не входивших в состав империи. Таким образом, на этих соборах был слышен голос всей христианской Церкви, а постановления и определения Собора носили характер вселенской воли. Вот почему определения Вселенских Соборов относительно догматического учения, богослужебных, канонических и дисциплинарных порядков имеют обязательное значение для всей христианской Церкви. |
| Таковы были соборы по вопросу о падших и соприкосновенным к нему вопросам: три римских (251–253 г.) 576 , один антиохийский (252 г.) 577 , четыре карфагенских (252–250 г.) 578 , и по вопросу о крещении еретиков три карфагенских (255– 258 г.) 579 . За этими соборами следуют новые, по поводу волнений в церкви, возбуждаемых ересями этого времени, – римский (200 г.) по поводу несправедливо возникших сомнений относительно правомыслия си. Дионисия александрийского 580 и два антиохийских (260, 272 г.) против лжеучения Павла самосатского 581 . Для устранения разных неустройств, произведенных в церкви гонением Диоклитиановым, и для определения общих правил церковного благочиния и управления продолжают составляться новые соборы, из коих известны циртенский (303 г.), синуэсский (303 г.), эльвирский (300–313 г.), римский (313 г.), арелатский (314 г.) анкирский (314 г.) и неокесарийский (около 315 г.) 582 . За ними продолжают непрерывно опять следовать соборы, но они не имеют внутреннего сродства с рассматриваемою нами эпохою, и относятся по своему содержанию и характеру к дальнейшему периоду. При столь значительном числе соборов, бывших в рассматриваемую нами эпоху по разным случаям, не нужно забывать и того, что, не зависимо от этих особенных или чрезвычайных соборов, вызываемых неожиданными обстоятельствами церкви, в ней сознавалось необходимым иметь постоянные областные соборы по два или одному разу в год в одни определенные времена, каковые соборы, как известно, со времени св. Киприана входят в силу обычая, и становятся постоянными периодическими явлениями 583 . Соборы, как известно, созывались по поводу вызываемых или внешними обстоятельствами или внутренним состоянием церкви, разных недоумений и вопросов, касающихся то веры, то богослужения и управления церковного; но во всех случаях ожидалось от соборов одного – единственно верного и правильного решения вопроса под руководством истины, дарованной Господом чрез апостолов церкви, и ею всегда свято хранимой. Задачею соборов было не изыскание каких либо новых истин, не составление каких либо неизвестных в церкви догматов, а точное решение и определение наследованных церковью истин от ее Божественного Основателя, применительно к частным случаям, указываемым потребностями времени. |
| Как отмечает Р. Матизен, оторванность «варварского» арианского епископата от городов приведет впоследствии к превращению уже в варварских королевствах епископов в военных капелланов и придворных священнослужителей. 1188 Подобного рода тенденция наблюдается только в среде преследуемого властями Империи омийского епископата. Кафолический же епископат, несмотря на свою засвидетельствованную источниками миссионерскую активность, сохраняет прочную связь с городскими центрами Иллирика даже в условиях их упадка, вызванного варварскими нашествиями. 4.2. Иллирийские соборы IV в.: принципы созыва и функционирования 4.2.1. Региональные иллирийские соборы IV в . В своей незавершенной работе «Церковные соборы и их происхождение» выдающийся канонист и экклезиолог о. Николай Афанасьев утверждал, что к началу IV в. церковные соборы, неразрывно связанные изначально с конкретным евхаристическим собранием, превращаются в церковно-правовой институт, стоящий над местными церквами. Как писал исследователь: «Во второй половине III века возникновение собора как правового института находится в процессе образования. К началу IV века этот процесс закончится: собор явится как совещание епископов с различным объемом правовой власти». 1189 Если принять подобного рода взгляд на эволюцию института собора, то следует рассматривать церковные соборы IV столетия как собрания, обладающие четкими принципами созыва и функционирования, наделенные юридически определенными полномочиями, решения которых автоматически или при соблюдении определенной процедуры одобрения получали бы законную силу. Кроме того, эти собрания должны были бы быть регулярными и включающими в область осуществления своих властных полномочий определенную территорию (от отдельной провинции до всей Империи и прилегающих к ней варварских стран). Последним двум требованиям, казалось бы, удовлетворяют провинциальные соборы, созывать которые дважды в год предписывается в 5-м правиле Никейского собора 325 г. 1190 Таким образом, речь может идти о попытке создания на местном уровне регулярно функционирующего высшего органа церковного управления. |
| В новелле настойчиво требуется, чтобы епископы собирались однажды или дважды в год (срок не назначен), и указывается на опущения в делах церковных, как результат того, что епископы под различными предлогами уклонялись от соборов. Через двадцать лет, в 137 (174) новелле (565 г.) того же Юстиниана, мы опять наталкиваемся на то же явление. Новелла, указывая на эти непорядки и признавая устранение их самонужнейшим (τν ναγκαιωττων στν πανορθσαι), вменяет епископам в обязанность собираться по крайней мере один раз в год (в июне или сентябре); патриарх обязывается собирать соборы в лично ему подведомственной области, а митрополит – приглашать всех своих подчиненных епископов. Но, на этот раз, не полагаясь уже на действительность своих внушений, Юстиниан снабжает свою новеллу особым параграфом (§ а), которым гражданским начальникам областей (τος τν παρχιν ρχοντας) предписывает наблюдать, чтобы митрополиты своевременно собирали соборы, и побуждать их к тому, а равно и подчиненных епископов к явке на собор; а если митрополит будет откладывать созвание собора несмотря на побуждение, довести до сведения самого императора; для того, чтобы пресечь самую возможность соглашения между митрополитом, епископами и начальником области, к наблюдению за митрополитом приглашаются и остальные чиновники (officium, τξις), под страхом суровой казни за укрывательство. Но проходит еще полтораста лет, и из 8 правила собора Трулльского (692 г.) мы узнаем, что соборы епархиальные созываются неисправно. Отцы Трулльского собора вменяют митрополитам в обязанность, по крайней мере, однажды в год (в промежуток от пасхи до конца октября) созывать епархиальные соборы и повторяют положенное Халкидонским собором наказание («братский выговор») епископов за уклонение без уважительной причины. Наконец VII вселенский собор в 6 правиле настаивает на том же: соборы следует созывать хотя однажды в год. Собор между причинами неявки епископов предполагает препятствия со стороны гражданских властей (архонтов, которые стали бы препятствовать собиранию епископов на соборы, положено было отлучать), но не считает и митрополитов совсем беспричастными в этом опущении и назначает им наказание. |
| Как ни велико было значение патриархов в церковном управлении, выше их стояли Вселенские соборы. Власть патриархов простиралась на церкви известного, хотя и большого, округа, власть Вселенских соборов простиралась на всю Вселенскую Церковь , на всю иерархию, не исключая и самих патриархов. Соборное управление появилось еще в первые века, но только в IV веке, когда христианство сделалось религией господствующей, оно достигло своего полного развития; теперь получилась возможность составлять соборы не из епископов какой-нибудь одной области, а из епископов всех областей Римской империи. Так как с понятием империи соединялось понятие о вселенной, то такого рода соборы получили название Вселенских. Впрочем, на Вселенских соборах нередко бывали епископы и из стран, не входивших в состав империи, принявших христианство. Обыкновенно, соборы созывались императорской властью по представлению духовных властей; императорская же власть принимала на себя заботы о внешних удобствах собиравшихся на соборы отцов и об обнародовании их постановлений. Всех соборов, признанных Православной Церковью Вселенскими, было семь (с IV по VIII век включительно). Они составлялись, главным образом, по поводу появлявшихся ересей, но в то же время, кроме вероопределений против ересей, на них составлено много правил относительно церковного управления, богослужения, христианской жизни и тому подобное. Решительный голос при постановке соборных определений имели только епископы или, за отсутствием кого-либо из них, их уполномоченные, но к совещаниям допускались пресвитеры, диаконы и даже монахи, отличавшиеся богословским образованием. Все соборные постановления, утвержденные государственной властью, получали силу общеобязательных не только церковных, но и государственных законов и нередко приводились в исполнение гражданской властью. Постановления Поместных соборов тогда только получали силу обязательных законов для всех Церквей, когда они были одобряемы и утверждаемы Вселенскими соборами. Вселенские соборы были, таким образом, высшей инстанцией церковного управления и ими обусловливалось как единство веры и богослужения, так и единство и порядок в церковном управлении. |
|
|
