| Чай – это не еда. Чай это особый мир. Не случайно в России чай не «пили». Его «вкушали», им «благодушествовали». И не из «электрического рукомойника», как сейчас, а из самовара. Из настоящего, тульского, с имперским гербом... когда «кипит медный богатырь; полымем пышет его гневное жерло; клубом клубится из него пар; белым ключом бьёт и клокочет бурливая вода... Близко наслаждение; готов душистый чай. Какой вкус, какой запах: что пей, то хочется! Чашка за чашкой, и вот мало-помалу во всём существе, по всем жилкам и суставчикам, разливается неизъяснимое удовольствие; тепло становится жить на свете, легко и весело на сердце; ни забота, ни печаль не смеют подступить к тебе в эти блаженные минуты... Хорошо. Тихая лень обаяет душу и тело, все чувства к бессрочному отпуску; хлопотливому уму-разуму отдых, игривому рою мечтаний полная воля... Приходят и сумерки, задумчивые зимние сумерки. Кругом тишь и темень; сидишь в каком-то полузабытьи, дремать не дремлешь, а похоже на то. В лёгких облаках вьющегося пара вереницей мелькают фантастические лица; воображение уносится за тридевять земель, точно в пору детства, когда засыпаешь, бывало, под сказки бабушки и летишь раздольною думою в тот волшебный мир, где живут Иван-царевичи с жар-птицами, бабы-яги да мужички с ноготок, борода с локоток...» 103 . Так-то вот... Это Вам не заморская Coca-Cola. Такой чай мы пьём не часто. Наша городская жизнь к этому плохо располагает. Вспомните, однако, что кроме чайной пыли в бумажном пакетике, который мы иногда квасим дома в стакане с «жареной водой», есть ещё и более естественные напитки. Сходите летом в лес. Только ленивый не сделает себе там достойный нектар. Необходимо только выбрать. Разнообразие вкусов здесь бесконечно. К Вашим услугам: душистая мята, смородиновый лист, неожиданная крушина, суровый бадан, загадочный по вкусу тмин, шалфей, можжевельник, весёлый чабрец, нежный липовый цвет, череда, брусника, вереск, детский анис, душица, малина, сказочная земляника... Всего не перечислишь. В лесу есть всё. |
| Латинское название – Schizandra chinensis. Китайцы ценят это растение, как и женьшень, и называют его «ягодой пяти вкусов». Действительно, если его лозу (ствол) мелко нарубить и заварить как чай, то отвар очень похож на чай с лимоном. Кожица спелых ягод – сладкая, не приторная, приятная. Мякоть или отжатый сок представляют собой что-то среднее между клюквой и брусникой. Семена... Нет, наверное, ничего более отвратительного на вкус. Но зато в них основная сила лимонника. Местные охотники, отправляясь в тайгу на 34 дня, продуктов с собой не берут. Достаточно иметь в кармане горсть «семечек лимонника» (не более столовой ложки), и у Вас всё это время не будет ни чувства голода, ни усталости. Напротив, – сил будет столько, что станет даже подозрительно. Указания женщинам Учить женщин готовить еду – занятие лёгкое и благодарное. Пусть начинают с простого. Вокруг много всякого. Главное – вовремя собрать и заготовить. Лесная каша По сырым лугам, канавам и берегам рек растёт злак в метр высотой, с редкой однобокой метёлкой колосьев. У него шероховатые, широкие для злака листья и ползучее корневище. Это манник, или Glyceria, что значит «сладкий». В его колосках созревают питательные зёрна. Их собирают во второй половине лета и варят. Получается каша, сильно разбухающая, сладковатая и приятная на вкус. Заправить лесную кашу лучше всего маслом из ореха-лещины. Ядра ореха нужно измельчить, полученную массу слегка разбавить водой и подогреть, чтобы масло легче отжималось. Нагретую ореховую массу завернуть в тряпочку и поместить под пресс, например, между досками, размещёнными в вырезе бревна. Между бревном и досками вбивают клинья. Под пресс поставьте сосуд для сбора масла. Ореховое масло по вкусу напоминает миндальное. Если в ваших лесах не растёт орешник, то масло можно сделать из ярутки, или денежника, по-латыни Thlaspy. Его можно встретить у любой дороги. Крылатые плодики, похожие на маленькие шиты, дают семена, богатые витамином и содержащие до 30% пригодного в пищу масла, по вкусу похожего на льняное. |
| Маленький человечек с двойным козырьком кричать перестал. По его загорелому лицу, по щекам блестящими ручейками потекли слезы. IX Кто никогда не видал, как растет клюква, тот может очень долго идти по болоту и не замечать, что он по клюкве идет. Вот взять ягоду чернику, — та растет, и ее видишь: стебелечек тоненький тянется вверх, по стебельку, как крылышки, в разные стороны зеленые маленькие листики, и у листиков сидят мелким горошком чернички, черные ягодки с синим пушком. Так же брусника, кровяно-красная ягода, листики темно-зеленые, плотные, не желтеют даже под снегом, и так много бывает ягоды, что место кажется кровью полито. Еще растет в болоте голубика кустиком, ягода голубая, более крупная, не пройдешь, не заметив. В глухих местах, где живет огромная птица глухарь, встречается костяника, красно-рубиновая ягода кисточкой, и каждый рубинчик в зеленой оправе. Только у нас одна-единственная ягода клюква, особенно ранней весной, прячется в болотной кочке и почти невидима сверху. Только уж когда очень много ее соберется на одном месте, заметишь сверху и подумаешь: “Вот кто-то клюкву рассыпал”. Наклонишься взять одну, попробовать, и тянешь вместе с одной ягодинкой зеленую ниточку со многими клюквинками. Захочешь и можешь вытянуть себе из кочки целое ожерелье крупных кровяно-красных ягод. То ли что клюква — ягода дорогая весной, то ли что полезная и целебная и что чай с ней хорошо пить, только жадность при сборе ее развивается страшная. Одна старушка у нас раз набрала такую корзину, что и поднять не могла. И отсыпать ягоду или вовсе бросить корзину тоже не посмела. Да так и промаялась до ночи возле полной корзины. А то, бывает, женщина нападет на ягоду и, оглядев кругом, — не видит ли кто, — приляжет к земле на мокрое болото и ползет. Вначале Настя срывала с плети каждую ягодку отдельно, за каждой красненькой наклонялась к земле. Но скоро из-за одной ягодки наклоняться перестала: ей больше хотелось. Она стала уже теперь догадываться, где не одну-две ягодки можно взять, а целую горсточку, и стала наклоняться только за горсточкой. Так она ссыпает горсточку за горсточкой, все чаще и чаще, а хочется все больше и больше. |
| 371 . Два стихаря Дьяконских белых камчатных, и в том числе один мелко-травной, оплечье бархат рытой червчатой по желтой земле, подложен крашениною, обложен подольник дорогами двоеличными; а у другого бархат золотной Турецкой по червчатой земле, подложен крашениною, подольник обложен дорогами красными. 372 . Новых подризников числом четыре подризника белых, и в том числе один миткальный, а три китайчатые, все подложены крашениною, обложены вместо кружева два подризника дорогами: один красными, другой двоеличными, а два подризника обложены вместо кружева камкою лазоревою мелко-травною, ветхою. 373 . Ризы изорбав белой с цветами золотными и с травками, оплечье бархат золотной Турецкой по червчатой земле, подкладка киндяк зеленой. 374 . Подризник желтой камчатой, кружево на нем серебряное. 375 . Три лампады гладкие медные позолочены, кисти у них у всех золотные. 376 . Уларь Дьяконской серебряной полосатой с цветами, опушен атласом красным, шесть кистей разных шелков. 377 . Уларь Дьяконской золотной полосатый с цветами, опушен атласом красным, с кистьми шелковыми, подложен крашениною. 378 . Ризы бархат золотной Турецкой, кубы большие, оплечье аксамит золотой, подкладка красная зендек, на подоле кружево малое с городы золотое. 379 . Два ковша серебряных, пелюски с личинками; в двух ковшах весу сорок семь золотников с полузолотником; дал вкладом тоя обители Строитель старец Сергий. 380 . Ризы камчатые темно вишневые, оплечье старое золотное по красному атласу, подкладка крашенинная, наподольник; дороги желтые. 381 . Подризник камчатной белой, подложен крашениною лазоревою. 382 . Стихарь Дьяконской тафтяной рудо-желтой, оплечье бархат зеленой по красной земле рытой, наподольник дороги желтые. 383 . Ризы новые участок серебряной, травы по них шелку зеленого и рудо-желтого и брусничного, оплечье бархат Турецкой золотой и серебряной по красной земле, наподольник дороги двоеличные, подложены крашениною, положил те ризы вкладом Строитель старец Сергий. 384 . Стихарь Дьяконской атласной красной травчатой, цветы по нем разных шелков, оплечье бархат Турецкой золотной по красной земле, нарукавники бархат красной по желтой земле рытой, на подоле подложен вместо кружева дороги желтые, подложен киндяком красным, а тот стихарь положил вкладом Строитель старец Сергий. |
| “Ишь ты, к отлёту готовятся!” — подумал старик. В это время где-то над головой раздался протяжный, стонущий крик. Старик поднял глаза, прищурился от яркого солнечного света и едва разглядел летящих птиц. “Ага, вот они”. Большой косяк журавлей, вытянувшись волнистой лентой, летел высоко в небе. Птицы держали путь на юг. Их печальный крик звучал, как последний прощальный привет родным местам. “В тёплые страны направились, — подумал дед Семён. — Что ж, пора, вся перелётная птица теперь на юг подаётся, остаются в наших лесах рябцы, да тетери, да глухари-мошняки. Этим лететь не полагается, всю зиму у нас живут”. Старик миновал поляну. Дальше пошёл смешанный лес: осинки, местами березнячок, а среди этого чернолесья росли старые ели. Земля под ними была покрыта твёрдыми зеленоватыми листочками брусники и черники. Кое-где ещё уцелели последние ягоды. ягодничек, а рядом ручей, весь в кустах ольховника, тут-то рябцам и водиться, — подумал старик. — Нужно попробовать поманить”. Он выбрал удобное место возле ёлок, уселся на пень и вынул из сумки манок, сделанный из зайчиной косточки. Дед Семён взял его в рот и слегка подул. Раздался тонкий, протяжный свист: “Тю-ю-ю-юю! Тю-ю-ю-юю!..” И под конец задорный короткий перебор: “Тю-тюрю-рю”. Так обычно свистит рябчик, подзывая другого. Дед Семён поманил раз, второй и замолчал. Не прошло и минуты, как невдалеке из чащи раздался ответный свист. Подождав немного, старик ещё поманил. В ответ послышался громкий, трескучий шум крыльев: “Фр-рр!” Это лесной петушок перелетел с ёлки на ёлку, а может быть, слетел на землю. Теперь нужно сидеть неподвижно, иначе рябчик сразу заметит. Ведь он сейчас высматривает, ищет, где же сидит тот, другой, что первый подал свой голос, а потом замолчал. Старик зорко вглядывался в тёмные ветви елей, не упуская из виду и всю полянку. Ведь рябчик частенько не летит на манок, а бежит по земле, как мышь. Иной раз подбежит совсем близко к охотнику, тот его и не заметит, зато рябчик уже разглядел человека. Неожиданно где-то сбоку раздаётся знакомое: “Фр-р-рр!..” — и не успеет охотник даже вскинуть к плечу ружьё, рябчика уже и след простыл: мелькнул бурым пятном среди еловых веток и скрылся из глаз. |
| Никто не хотел верить, что начались массовые повторные аресты. По крайней мере, никто не хотел признаться в этом не только друг другу, но даже самому себе. Оглядываясь назад, на это страшное время, просто дивишься намеренной слепоте людей: как можно было не задуматься над очевидностью, над тем, что в Магадане с каждым днем все шире, глубже и бесцеремоннее укоренялось управление нового министерства – МГБ, реорганизованного из НКВД, что этому новому управлению отдают лучшие здания города, вплоть до таких крепостей, как здание Маглага, что уже вошли в быт выражения «красный дом» и «белый дом» – две их цитадели. Казалось бы, нам, опытным людям, отсидевшим десять лет и два года прожившим на магаданской «воле», надо было хоть повнимательней приглядеться к лицам и повадкам наехавших откуда-то молодых офицеров МГБ, которые с хозяйским выражением энергичных упитанных лиц сновали по улицам города. Их уже увеличивающееся количество уже само по себе должно было наводить на мысль о планируемых новых акциях. Но мы не хотели замечать всего этого, а еще больше не хотели над этим раздумывать. Позднее выяснилось, что повторные аресты уже шли вовсю, а мы не замечали их массовости потому, что дело осуществлялось во всеколымском масштабе, по единому списку. Так что на город Магадан падали пока более или менее единичные случаи. Так или иначе мы благополучно дожили до осени сорок девятого. Устоял наш карточный домик до самого октября месяца. Вася перешел в десятый класс. Тоня опять уцелела от повторного детского этапа, так как по нынешнему приказу отправлялись только дети с пятилетнего возраста, а ей было всего три года. И судьба еще даровала нам четыре замечательные недели в пионерлагере «Северный Артек», куда мне разрешили взять с собой Ваську. А Тоня поехала туда же с детским садом. Ваське нравилась экзотическая природа, он много бродил по сопкам, окреп, загорел. Тоня, пользуясь отпускными вольностями, не отходила от меня ни на шаг. И сентябрь – единственный колымский месяц, милостивый к людям, – как всегда, щедро одаривал нас нежным желтоватым солнцем, паутиной, брусникой, кедровыми орешками, проказами шустрых бурундуков. |
| — Вовка! Айда! Все готово! — крикнул Мишка. Я обернулся, хотел встать и подойти к ним, но вместо этого почему-то огрызнулся: — Обойдемся… не нуждаемся… не такие… — Я даже рот раскрыл от удивления и подумал про себя: «Вот дурак-то, ну и дурак!»—как будто огрызнулся не я, а кто-то другой. — Не хоэт… не адо… упрашивать не буэм… — сказал Борька, уже набивший полный рот. А я все ел целыми пригоршнями бруснику и не смотрел в сторону ребят. Они сначала молчали, потом разговорились. — Значит, я две премии получу? — спросил Борька, сыто икнув. — Когда кончим искать, — неохотно ответил Мишка, — Все равно не найдете гриба красивее моего и больше меня не соберете. — Борька противно заржал. — Хвальба! Вот возьмем и найдем… Или Вовка найдет! — заверещала Зойка, опять ко мне подлизываясь. — А какая премия будет? — спросил Борька. — Стоящая? А может быть, денежная? — Высшая на свете, — сказал Мишка. — Деньги чепуха по сравнению с ней. За нее борются и летчики, и рыбаки, и боксеры, и артисты… Зойка радостно ойкнула. Борька вздохнул: — Ладно. Увидим эту премию. А грибы я на рынке продам. Сушеные. Рубль за нитку. Мишка сказал: — Скучный ты тип… А гриб твой правда красивый. Я сразу обернулся, чтобы взглянуть на самый красивый гриб, а Зойка, привстав на коленки, добродушно протянула мне полбатона. И колбаса в нем краснела, чайная, наверно, и масло блеснуло, и у меня потекли слюнки! Только я сказал: — Пошли дальше! Расселись, как… эти… Мы снова побрели по лесу неподалеку друг от друга. Борька уже не прятался. Он набрал почти полную корзину грибов и, находя белый, выбрасывал подосиновики и моховики. Мишка по-прежнему срезал какие-то сучки и отдирал твердую плесень с березовых пней, а Зойка кланялась грибам и улыбалась. У меня от брусники заболел язык, и хотелось пить. Тогда я нашел огромный рыжик. В его огненной шляпке-воронке накопилось много росы, а может, вчерашних дождинок. Я срезал рыжик под самый корень и выпил всю эту холодную мягкую воду, как из золотого ковшика. И еще два нашел и выпил. |
| Армейская газета «Отвага», в которой служил военным корреспондентом татарский поэт и будущий Герой Советского Союза Муса Джалиль, не только крепила дух, как и полагалось партийно-советской печати, но ещё и давала бойцам спасительные рекомендации о способах выживания: «Витамина C в иглах хвои в два раза больше, чем в лимонном или апельсиновом соке. Вот почему использование хвои в качестве витаминоносителя весьма важно». С привычной солдатской пищей в новгородских лесах, известных своими болотами, у наших воинов летом сорок второго была полная катастрофа — черника, клюква и брусника ещё не поспели, оставалась только осиновая и липовая кора. В кавалерийском корпусе, которым была усилена 2-я ударная, лошадей берегли, использовали только мясо животных, погибших под налётом вражеской авиации, поскольку они были самым надёжным средством передвижения по раскисшим тропам — дорогами эти практически единственные коммуникации назвать было нельзя. Новгородчина — это не столько водно-болотные угодья, имеющие немалое значение в экологическом балансе территории, сколько всё же классические трясины, которые могли поглотить целые взводы, роты и даже полки. И ведь поглощали, что ни говори! Эти болота не исчезли и в наши дни, они тянулись вдоль железнодорожного полотна, являя глазу довольно унылое зрелище: деревья в воде, они гниют на корню и превращаются в жалкий сухостой с обломками верхушек. Здесь хорошо только бывалому охотнику с собакой, но никак не солдату как с той, так и с другой стороны; в этой ситуации бойцов утешает только одно — что и противнику приходится не очень-то сладко, если он вздумал зайти сюда, на северо-западную часть Древней Руси с его первой столицей — Старой Ладогой… Как в этих практически непроходимых местах люди проявляли образцы храбрости и оказывали яростное сопротивление врагу, будучи в условиях почти полного окружения, остаётся для их потомков большой загадкой. Она во многом реабилитирует погибших и пропавших без вести красноармейцев и командиров 2-й ударной, делая их настоящими героями с высоким чувством воинского долга и ответственности перед Родиной. |
| — Было, ребятушки, одно времечко, да минуло, — сроки ему не вышли… Гулял я в суконном кафтане, на бочку — острая сабля, в шапке прелестные письма… Это время вернется, ребятушки, для того вас и в лесу держу… Собиралась голь, беднота перекатная, как вороны слетались, — тучами, несчетно… Золотую грамоту с собой несли, в кафтане зашита у казака Степана Тимофеевича… Грамота кровью написана, брали кровь из наших ран, писали острым ножом… Сказано в ней: пощады чтобы не было, — всех богатеньких, всех знатненьких с поместьями, городами и посадами, со стольным градом Москвой — сделать пусто… И ставить на пустых местах казачий вольный круг… Ах, не удалося это, голуби… А быть и быть сему… Так в Голубиной книге написано… Упершись бородкой о клюку, глядел водянистыми глазами на болотную дрябь, тихо давил на щеке комара, улыбался кротко. — До покрова доживем, грибов здесь много… А посыпет первая крупа — поведу я вас, ребятушки, да не в Москву теперь… Там трудно стало. В Разбойный приказ посажен князь Ромодановский, а про него говорят: которого-де дни крови он изопьет, того дни и в те часы и весел, а которого дни не изопьет; — и хлеба ему не естся… А поведу я вас на реку Выгу, в дебрю, в раскольничье пристанище. Стоит там великая келья с полатями, и в ней устроены окна, откуда от присыльных царских людей борониться. Пищалей и пороху много. Живет в той келье-чернец, не велик, седат и стар. В сборе у него раскольников, кои вразброс по Выге, душ двести… Стоят у них хороминки на столбах, и пашут они без лошадей, и что им скажет чернец, то и делают, и беспрестанно число их множится. И никто ничего таить про себя не может, каждую неделю исповедуются у него, и он, взяв ягоду бруснику и мука ржаную или ячменную и смешав вместе, тем причащает. Проведу вас в тот сумеречный вертоград потайными дорогами, и там мы, ребятушки, отдохнем от злодейства… Слушая про Выгу, разбойнички вздыхали, но мало кто верил, что живыми туда доберутся. Тоже — сказка. На работе Овдоким бывал не часто, — оставаясь один на острове, варил кашу, стирал портки, рубашки. Но, когда выходил сам, заткнув сзади за кушак чеканный кистень, знали, что дело будет тяжелое. При убожестве был он, как паук, проворный, когда ночью, засвистев, так, что волосы вставали дыбом, кидался к лошадям и бил их в лоб кистенем. Если ехали знатный и богатый, — он пощады не знал, сам кончал с людьми. Подневольных, попугав, отпускал, но плохо было тем, кто его признавал в лицо. |
| Фото: Freepik Сырная неделя. Рецепты сырников от монахини Елизаветы (Сеньчуковой) Нежные, крутые и даже запеченные в духовке 9 марта, 2021 Нежные, крутые и даже запеченные в духовке Фото: Freepik Масленица у нас в России обычно ассоциируется с блинами. Неделя перед постом, праздничная, веселая, встреча весны — но на каждый день праздничную трапезу не наготовишься. Вот и решение: вкусное и простое в приготовлении блюдо — муку разведи, яйцо добавь да и жарь. Блины, правда, могут надоесть. Радушные хозяева задумываются: чем угостить семью и гостей? На помощь приходят сырники — готовить не намного сложнее, но при этом даже и вкуснее. Монахиня Елизавета (Сеньчукова) Основа сырника — конечно же, творог. Лучше брать пожирнее, до 9%, потому что обезжиренный — слишком сухой, сырник будет рассыпаться. Если есть только обезжиренный — добавьте столовую ложку сметаны (на полкило творога) или такое же количество растопленного сливочного масла. Далее количество продуктов рассчитывается исходя из того, какой формы вы хотите получить сырник — «котлетка» или «оладушек». Тесто для творожных оладий , конечно, должно быть жидким, чуть гуще сметаны. На полкило творога — 4 или даже 5 яиц, 4 столовых ложки муки, 3 столовых ложки сахара. Я рекомендую яиц взять четыре, но добавить немного, примерно четверть стакана, нежирных сливок. Бонусом можете добавить в тесто корицу или ванильный сахар. Дальше все просто: разогреваем масло и жарим в нем оладьи, которые просто выкладываем на сковороду ложкой, обжариваем примерно по 3 минуты с каждой стороны. Важно: масло надо именно налить (не переборщите!), а не просто смазать им посуду. Такие оладьи особенно вкусны с натуральными ягодами. Конечно, покупать ранней весной свежую малину — дороговато, но можно взять замороженную клубнику, ту же малину или бруснику, измельчить блендером, а получившимся соусом полить наши оладушки или сырники. Кстати, если взбить ягоду со сметаной, получится еще вкуснее. Фото: Freepik Традиционные сырники делать не сложнее: муки должно быть немного больше (5-6 столовых ложек), а яиц — меньше (одно). Сахара тоже не должно быть много (полутора ложек будет достаточно), иначе тесто будет слишком влажным от сиропа. Кстати, именно из-за этого нельзя заменять сахар медом, даже самым ароматным. Лайфхак: чтобы тесто получилось более крутым, а наши сырники не расползались, муку можно заменить на манку (ее можно поменьше, 3–4 столовые ложки). Не забудьте про ваниль или корицу! |
|
|
