| Он вошел в переговоры с оставшимися в Южной Италии толпами крестоносцев и убедил их примкнуть к нему и под его начальством начать поход. Значение Боэмунда Тарентского усилилось особенно тем, что с ним соединился для похода племянник его Танкред, замечательнейшее лицо первого похода. Южноитальянские норманны, самые опасные враги Византии, не один раз уже считавшиеся с ней из-за обладания Далмацией, вносили, в лице своих предводителей Боэмунда и Танкреда, новый элемент в крестоносное движение – политические счеты и вражду к Византии. Силы норманнов могли равняться по качеству с силами французских рыцарей. Но предводители их были, кроме того, чрезвычайно коварны и корыстолюбивы. В особенности Танкред не мог переносить совместничества, держался во всем походе недоверчиво и не хотел подчиняться выгодам общей пользы. Зимой 1096 г. норманны заняты были общим делом – войной с Амальфи. Боэмунд воспользовался случаем, сосредоточившим в одной местности норманнских рыцарей, и убедил их, что лучше искать счастья в отдаленных землях, чем терять время в осаде Амальфи. Так стал князь Боэмунд во главе южноитальянских и сицилийских норманнов, вместе с тем в первый крестовый поход вносился элемент политических счетов с Византией. Все перечисленные отряды преследовали совершенно самостоятельные задачи. Общего плана действия и главнокомандующего не было. Даже части отрядов и отдельные рыцари нередко переходили от одного вождя к другому. В Константинополе благовременно получались сведения о движений князей, о числе их войска и направлении, какого держались они на пути в Азию. Само собой разумеется, точных известий не могло быть: доносили, что крестоносцев более, чем звезд на небе и песку на берегу моря, подозревали у некоторых вождей враждебные намерения относительно самой столицы Византийской империи. Царевна Анна Комнина так передает впечатление, произведенное крестоносным движением: «Разнеслась весть о нашествии бесчисленных франкских ополчений. Император испугался, ибо знал, каков был этот народ – неудержимый в порывах, неверный данному столу, изменчивый. |
| Но и оставить позади себя такой важный стратегический пункт, каким была Антиохия, которая служила оплотом всего мусульманского мира, крестоносцы не могли. Правда, в самом мусульманском мире господствовала анархия, которая была весьма полезна для крестоносцев. Сирия находилась тогда под двойным политическим влиянием, исходившим из Египта и из Багдада. Фатимидский халифат высылал толпы мусульман, которые, завладев некоторыми пунктами в Сирии и заняв Иерусалим, значительно ослабили халифат Багдадский. Эмир Антиохии Баги-Сиан ожидал помощи то от багдадского халифата, то от египетского. Все другие мусульманские владения в Сирии также находились в положении политической раздвоенности. Ожидания Баги-Сианом помощи со стороны египетского или багдадского халифата остались тщетны; правда, несколько раз мусульманские отряды показывались в виду Антиохии, но они были так незначительны, что не осмелились вступить в бой с крестоносцами и не принесли никакой пользы Баги-Сиану. Осенью 1097 г. армия крестоносцев оказалась в весьма печальном состоянии. Грабежи, отсутствие дисциплины и взаимная вражда заметно расслабляли крестоносное ополчение. Вожди не успели ничего запасти для себя на осень и зиму, между тем в крестоносном войске начались болезни, проявилась смертность, и перед страхом смерти целые толпы и даже отряды, во главе со своими предводителями, обращались в бегство. Боэмунд, князь Тарентский, который и прежде играл видную роль в крестоносном ополчении, как опытный вождь, как храбрый неустрашимый рыцарь, как устроитель рядов, под Антиохией отличился уже как искусный политик. Боэмунд увидел, что Антиохия со своими неприступными и несокрушимыми укреплениями, со своим выгодным положением (недалеко от Средиземного моря, на реке Оронте, впадающей в море) представляет весьма удобный пункт для основания в ней независимого княжества, что составляло главный предмет всех его стремлений и желаний. Дела его в Эдессе и Тарсе только разжигали честолюбие тарентского князя. При достижении намеченной цели ему могло мешать присутствие в крестоносном войске уполномоченного греческого императора. |
| Но у Раймунда Тулузского, представителя законности и рыцарской верности долгу, была многочисленная партия, которая в силу чисто материальных выгод находила требования Боэмунда вполне несогласными с положением крестоносцев. Раймунд и его партия настаивали, ввиду данных византийскому императору обязательств, на том, что Антиохия должна быть передана во власть византийского правительства. Партия Раймунда взяла верх, и в Константинополь было отправлено для переговоров посольство, во главе которого стоял брат французского короля Гуго Вермандуа. О результатах переговоров мы ничего не знаем, так как Гуго не возвращался более в лагерь, он сел на корабль и удалился в отечество. То же сделал и другой вождь, Стефан Блуа, который, правда, не играл выдающейся роли в ополчении, но участвовал в нем со значительным военным отрядом, так что его удаление не могло не ослабить крестоносное войско. Боэмунд, чтобы отстоять свое право на господство в Антиохии, обратил внимание вождей на поведение византийского императора, свидетельствовавшее о враждебных его чувствах к крестоносцам. В то самое время, когда крестоносцы, лишенные средств к пропитанию, изнемогали под Антиохией, взятие которой замедлялось еще и тем, что они не имели осадных снарядов, византийский император находился вблизи Антиохии со значительными военными силами и осадными машинами и не захотел оказать крестоносцам никакой помощи; между тем при переправе крестоносцев через Босфор он дал слово лично участвовать в их походе. Теперь же, занимая без особенных усилий Эфес, Милет и другие города, без особенных жертв одерживая победы над турками, ослабленными крестоносцами, император покупает ценою крови крестоносцев легкие победы и расширяет свои владения. На это именно обстоятельство указывал Боэмунд, как на бесчестный поступок со стороны византийского императора, и ему удалось убедить князей в том, что передача Антиохии византийскому правительству принесла бы вред делу крестовых походов. Таким образом Антиохия предоставлена была во власть тарентского князя. |
| В конце 1096 г. в Константинополь начали прибывать первые отряды рыцарей. Отношения между крестоносцами и византийскими властями сложились непростые. Перед Алексеем стояли три задачи: не допустить скопления буйного западного рыцарства в столице, предотвратить грабежи и заставить крестоносцев пообещать принести ленную присягу императору на все бывшие владения Византии, которые они отвоюют у мусульман. Конфликты следовали за конфликтами, западные дворяне вели себя не лучше крестьян Петра Пустынника. Византийское общество, стоявшее тогда на более высокой ступени цивилизации, с ужасом наблюдало варварские нравы невежественных и грубых баронов. Рыцари издевались над православной церковью и строгим церемониалом двора, обычаями греков. Негативное впечатление производило и закованное в латы католическое духовенство. Анна Комнина писала: «Мы пользуемся канонами, законами и евангельской догмой: «не прикасайся, не дотрагивайся и не кричи, ибо ты – священнослужитель». Но варвар-латинянин совершает службу, держа щит в левой руке и потрясая копьем в правой, он причащает телу и крови Господней, взирая на убийство» Алексей с честью вышел из этого испытания. Проявив свойственную ему хитрость и выдержку, а при необходимости и суровость, он переправил на анатолийский берег крестоносное войско, заручившись присягой почти всех его вождей – Готфрида Бульонского, Роберта Фландрского, даже Боэмунда Тарентского (сына Роберта Гвискара). Только жадный граф Тулузский Раймунд не поддался на уговоры василевса. Греки выделили для участия в походе крупный отряд. Весной 1097 г. крестоносно-византийское войско овладело Никеей. Так как император не позволил победителям разграбить город, дальнейшие совместные действия стали весьма затруднительны, но все-таки успехи крестоносцев сильно облегчили Алексею операции в Малой Азии – захваты Лаодикии, Сард, Смирны, Эфеса, южного берега Черного моря и т. д. Летом 1097 г. в сражении под Дорилеей потерпело крушение военное могущество Кылич-Арслана I, a 15 июля 1099 г. пал Иерусалим. Многочисленные княжества крестоносцев в Северной Сирии, положение которых в кольце владений ислама оставалось шатким, признали себя византийскими вассалами. Лишь давний враг империи Боэмунд, князь Антиохии, отказался. После пленения Боэмунда мусульманами и разгрома его армии под Харраном (1104)Комнин отнял у него киликийские города. Выйдя на свободу, норманн пылал жаждой мщения. В 1107 г. он, набрав огромное войско, высадился у Диррахия. Однако теперь Византия была гораздо крепче, нежели два десятилетия назад: Боэмунд был разбит, окружен и капитулировал. Заключенный в 1108 г. Девольский мирный договор признал Антиохию фьефом империи. |
| Византийское господство на Востоке во второй половине XI в. было уничтожено турками-сельджуками, которые сделались повелителями всего магометанского и христианского населения в Азии. Широкие полномочия, которыми владели наместники провинций, и отсутствие закона о престолонаследии были, однако, причиною, что отдельные части обширного султаната распались на независимые одно от другого владения. Для крестоносцев было весьма важно то, что иконийский эмир, владевший Малою Азией, не мог двинуть против них больших турецких масс, так как стоял во вражде с соседними магометанскими владениями Сирии и Армении, от султана же был в полной независимости. Император Алексей Комнин, угрожаемый норманнами и печенегами, не имел времени восстановить свою власть на Востоке, хотя внутренние раздоры и усобицы турок не раз давали ему случай без особенного напряжения отнять у них по крайней мере Малую Азию. Крестоносцам пришлось вести дело с эмиром Килидж-Арсланом, который утвердил свою столицу в Никее, на Востоке его эмират простирался до реки Евфрата. Нужно иметь в виду, что магометанского населения, сравнительно с туземным христианским, не могло быть много, что симпатии малоазийского населения всего скорее могли быть в пользу крестоносцев, чем турок-завоевателей. Как ни искренно было желание крестоносцев добраться скорее до Иерусалима, но прошло два года, пока они прибыли в Палестину. События этих двух лет показывают, как между предводителями различных частей крестоносного ополчения развился дух партии, как постепенно изменялись стремления и цели предводителей. Более выдающуюся роль в крестоносном ополчении играют норманны в лице их предводителя Боэмунда, герцога Тарентского, и провансальцы, предводимые Раймундом. Причины возвышения этих двух вождей среди крестоносного ополчения различны для каждого из них. Провансальцы были хорошо вооружены и вообще отличались всеми необходимыми качествами правильно устроенного войска. Сам их предводитель Раймунд был человек религиозного направления и принял Крест, исключительно следуя нравственным влечениям; для религиозных целей он готов был пожертвовать всеми политическими интересами и соображениями. |
| Арты (Арехто, Арахта), берущей начало в Мецовских горах (Лакмон), в 12 кил. от города и впадающей в Артский залив Ионического моря. Город этот был основан ок. 640 г. (в Эпире) коринеянами под предводительством Горгия, сына тирана Кинсела, в местности первоначально занятой дрионами, но потом эллинизированной. Он расположен у северной подошвы длинного крутого холма Перранта. По изгнании рода Кинсела, город был превращен в демократическую республику, которая вскоре достигла могущества, не смотря на то, что в 426 г. она потерпела поражение от афинян и акарнанийцев. Филипп македонский подчинил ее своей власти. По уступке же Александром, с. Кассандра, Пирру эпирскому, последний сделал Арту своей столицей и украсил великолепными постройками, которые, по завоевании Арты римлянами, под предводительством Марка Фульвия Нобилиора, в 189 г. до Р. X., все были вывезены в Рим. После же битвы при Акциуме, с основанием Никополя, часть жителей была выведена сюда. Город охранялся крепостью и гаванью, защищенной молами и запиравшейся цепями. При императорах город снова расцвел и у византийцев считался важной крепостью (Арта или Царта). В 1083 г. он был завоеван норманнами, под нач. Боэмунда тарентского, отразившего, после кровавой битвы, имп. Алексея. По завоевании Византии латинами, незаконный двоюродный брат ц. Алексея III, Михаил (Ангел Комнен), основал здесь независимое княжество (деспотат) – Эпирское с главным городом Артой, вошедшее в ленную зависимость от Венеции (1210 г.), с довольно значительным двором, успевшим заслужить привязанность эпирцев и албанцев и вступить в борьбу с имп. Михаилом VIII из-за унии (1274); но вскоре затем (1276) деспот артский Никифор признал власть неаполитанского короля. Супруга его, эпирская властительница Анна Кантакузина примкнула к общему союзу Ангелов против византийского двора (1296), а дочь ее Тамара вступила в брак с сыном неаполит. короля Карла II анжуйского, Филиппом II, который получил от отца притязания на Романскую империю. В 1357 г., на месте старой крепости, был выстроен форт. |
| Д. возглавил партию, выступавшую за создание в Св. земле духовных гос-в, к-рые находились бы в вассальной зависимости от Римского престола, представителем к-рого становился лат. патриарх Иерусалимский. Поддержав Раймунда Тулузского, Д. тем самым вступил в конфликт с Готфридом Бульонским, требуя в случае взятия Акры, Яффы и Кесарии крестоносцами передать их в независимое владение Раймунду или образовать из захваченных земель владение католич. Церкви. Позднее Д. заключил договор с Готфридом Бульонским о том, что, если в результате завоевания Египта будет создано светское королевство со столицей в Каире, Иерусалим и Яффа перейдут во владение католич. Церкви как отдельные владения. Однако планы завоевания Египта не были осуществлены. После смерти Готфрида Бульонского (1100) Иерусалим фактически оказался под властью Д., но, не имея поддержки среди духовенства и баронов, он вынужден был призвать к себе на помощь Боэмунда Тарентского. Сторонники создания светского гос-ва провозгласили королем Иерусалима Балдуина I Бульонского (1100-1118), брата Готфрида, принудив Д. короновать его в Вифлееме. Новый король, духовенство и бароны Иерусалимского королевства, обвинив Д. в измене и заговоре, а также в агрессии против правосл. христиан, сместили его с Патриаршего престола. Не имея реальной власти в королевстве и Патриархате, постоянно конфликтуя с королем и знатью, Д. покинул Иерусалим (сент. 1102) и отправился искать поддержки в Рим, где папа Пасхалий II восстановил Д. в правах (1105). На обратном пути в Св. землю Д. скончался в Мессине. Ист.: Italia Pontificia/Hrsg. P. F. Kehr. B., 1908. Vol. 3: Etruria. P. 44 f.; Letters of the Crusaders/Ed. D. C. Munro. Phil., 1894. Vol. 1. P. 4, 8-11. Лит.: Rowe J. G. Paschal II and the Relation between the Spiritual and Temporal Powers in the Kingdom of Jerusalem//Speculum. 1957. Vol. 32. P. 470-501; Yewdale R. B. Bohemond I, Prince of Antioch. Amst., 1970r; Hamilton B. The Latin Church in the Crusader States: The Secular Church. L., 1980. P. 14-16, 52-57; Fedalto G. La Chiesa Latina in Oriente. [Verona], 19812. Vol. 1. P. 118-120; Matzke M. Daibert von Pisa: Zwischen Pisa, Papst und erstem Kreuzzug. Sigmaringen, 1998; Pahlitzsch J. Graeci und Suriani im Palästina der Kreuzfahrerzeit: Beitr. und Quellen z. Geschichte d. griechisch-orthodoxen Patriarchats von Jerusalem. B., 2001. S. 95-108, 189-191. |
| Византийское господство на Востоке во второй половине XI в. было уничтожено турками-сельджуками, которые сделались повелителями всего магометанского и христианского населения в Азии. Широкие полномочия, которыми владели наместники провинций, и отсутствие закона о престолонаследии были, однако, причиной того, что отдельные части обширного султаната распались на независимые владения. Для крестоносцев было весьма важно то, что иконийский эмир, владевший Малой Азией, не мог двинуть против них большие турецкие массы, так как состоял во вражде с соседними магометанскими владетелями Сирии и Армении [ 9 ], от султана же был в полной независимости. Император Алексей Комнин, угрожаемый норманнами и печенегами, не имел времени восстановить свою власть на Востоке, хотя внутренние раздоры и усобицы турок не раз давали ему случай без особенного напряжения отнять у них по крайней мере Малую Азию. Крестоносцам пришлось вести дело с эмиром Килидж-Арсланом [ 10 ], который утвердил свою столицу в Никее, на восток его эмират простирался до реки Евфрата. Нужно иметь в виду, что магометанского населения, сравнительно с туземным христианским, не могло быть много, что симпатии малоазийского населения скорее всего могли быть в пользу крестоносцев, чем турок завоевателей. Как ни искренно было желание крестоносцев добраться скорее до Иерусалима, но прошло два года, пока они прибыли в Палестину. События этих двух лет показывают, как между предводителями различных частей крестоносного ополчения развился дух партии, как постепенно изменились стремления и цели предводителей. Более выдающуюся роль в крестоносном ополчении играют норманны, в лице их предводителя Боэмунда, герцога Тарентского, и провансальцы, предводимые Раймундом. Причины возвышения этих двух вождей среди крестоносного ополчения различны для каждого из них. Провансальцы были хорошо вооружены и вообще отличались всеми необходимыми качествами правильно устроенного войска. Сам их предводитель Раймунд был человек религиозного направления и принял крест, исключительно следуя нравственным влечениям; для религиозных целей он готов был пожертвовать всеми политическими интересами и соображениями. |
| Судовой груз оплачивался таможенной пошлиной в 50 солидов: однако, по просьбе венецианцев, благосклонно к ним настроенные императоры, Василий и Константин, сбавили с таможенной пошлины 17 солидов и передали ревизию высшему чиновнику, чтобы избежать хлопот, причиненных подчиненными. Алексей I Комнин в виде ответного подарка за военную помощь, оказанную Венецией во дни бедствий, предоставил венецианцам в столице участок земля, на котором они могли в большом числе селиться, могли выгружать товары, держать их в складах и приносить для продажи. В грамоте от 1082 г. император наделяет церкви Венеции, дожа и патриарха почетными подарками и жалует дожу титул протосеваста, а патриарху – титул ипертима, почетный титул знатнейших после патриарха иерархов империи. Он позволил венецианцам, чем они, впрочем, уже и раньше пользовались по праву, продавать и покупать в своей империи все, что они хотели, без уплаты каких бы то ни было таможенных пошлин, портовых денег, или налогов каких бы то ни было. Вскоре после этих успехов венецианцев начались Крестовые походы. Пизанцы и генуэзцы, давно с завистью смотревшие на доходную беспошлинную торговлю венецианцев в Византийской империи, воспользовались этими походами между прочим для того, чтобы приобрести также и себе торговые льготы и прочно утвердиться в Леванте. Алексей, конечно, не без основания не доверял крестоносцам и их итальянским союзникам. Однако, нападение Боэмунда Тарентского против Византийской империи побудили императора предоставить пизанцам в 1112г. выгодные торговые привилегии: они получили облегчение таможенных пошлин, а в столице им была предоставлена пристань и особый квартал. Они получили почетные места на богослужении в Св. Софии и на общественных играх на ипподроме. Вообще, бывшие раньше столь искренними отношения между Венецией и Византией становились все более и более холодными. Венецианцы встречали с величайшей дерзостью, как на это жалуется византийский историк Киннам, не только греков из низших народных классов, но и высоких сановников. |
| воинов с нею! . Данные археологии подтверждают реальность существование у викингов женщин-воительниц. Об этом свидетельствует, в частности, погребение воительницы из Бирки (Bj.581) с оружием, открытое в 1889 году и датированное X веком. Рядом с костяком были обнаружены меч, копье, боевой топор, бронебойные стрелы, боевой нож, два щита и два коня: кобыла и жеребенок. Генетические исследования 2017 года доказали, что найденные останки принадлежат женщине . В существовании у викингов пережитков матриархата, которые порой выражались как в участии знатных женщин в войнах, так и в прецедентах самостоятельного женского правления, нет ничего удивительного. В VIII–XI веках скандинавы переживали стадию медленного разложения родового строя на фоне постоянных войн и активной миграции, и это обстоятельство способствовало консервации некоторых архаических элементов общественной организации, которые были характерны для германцев эпохи Тацита. Примечательно, что похожее явление исследователи наблюдают у представителей кочевых обществ античности и раннего средневековья. Сарматы, гунны и монголы прочно сохранили традиции матриархата и женского участия в военно-политической жизни вплоть до средневековья . Причем у сяньбийцев и киданей эти традиции существовали даже в период господства этих монгольских племен в оседлом патриархальном Китае . Пример Гаиты свидетельствует нам о том, что социокультурное явление, осознанное Анной Комниной как живое воплощение древнегреческой мифологии (которая, впрочем, также запечатлела элементы матриархата у древних ахейцев, выражавшиеся в культе Афины Промахос), продолжало оказывать влияние на общественный уклад потомков скандинавов, почти два века спустя после их поселения в Нормандии. Это влияние выразилось в создании эпического произведения о подвигах Гаиты, написанного по-видимому на старофранцузском (старонормандском) языке, с которым была знакома Анна Комнина. Второй фрагмент, свидетельствующий о знакомстве Анны Комниной с традицией скальдической поэзии, представляет собой приключенческую новеллу о путешествии Боэмунда Тарентского из Антиохии в Южную Италию в начале второй византийско-норманнской войны императора Алексея I, в ноябре 1104 года. |
|
|
