| Доселе считавшийся богатым, 14 благоустроенным и украшенным, он в XVIII в. постепенно стал доходить до полного упадка и даже нищеты, чему способствовал целый ряд последовавших от правительства распоряжений. Еще в 1694 г. велено было собрать по гривне с двора в монастырских имениях Костромского уезда. После того, как Петр I указом в декабре 1701 года повелел «монахам не владеть вотчинами не ради разорения, но лучшего ради исполнения монашеского обещания», все архиерейские и монастырские вотчины и угодья были переписаны с целью лишить духовное сословие, а особенно монашествующих возможности употреблять монастырское имущество по своему произволу и затем отданы на откуп. Тот же государь приказал «равное даяние учинити яко начальным, тако и подначальным по 10 р. денег, по 10 четвертей хлеба и дрова в довольность их, а собирати с вотчин всякие доходы в монастырский приказ», состоявший из светских лиц. В 1705 г. повелено уменьшить монахам дачу вдвое по 5 р. денег и по 5 четвертей хлеба с готовыми дровами. В 1710 г. на содержание определенных в Богоявленском монастыре 50 братий велено выдавать 250 четвертей хлеба, да на 32 слуг и служителей 192 четверти, итого 442 четверти; кроме того на жалованье денежное из продажи остального хлеба выручать 136 руб. 96¾ к. В 1723 г. вышло распоряжение «никого вновь не постригать, а на убылыя места монахов определять отставных солдат, которых довольствовать денежным и хлебным окладом из тех доходов, какие определены на монахов. Если где тем оставшимся числом солдат довольствоваться нельзя, то у наличных монахов убавить их жалованье, чтобы как солдатам, так и монахам жалованье было ровное». По учреждении в 1724 г. Св. Синода вместо монастырского приказа была учреждена камер-контора синодального правительства, – но монахи остались при прежнем жалованье. Теперь монастырям даны были приходорасходные книги для записи всех их доходов и расходов, которые в конце года представлялись в Синод; все же остатки велено было сберегать впредь до востребования. |
| В 1817 г. в центре территории монастыря построен двухэтажный настоятельский дом, в нижнем этаже которого находились трапезная, пекарня и казначейские кельи. Своим обликом он близко напоминает строившиеся в то время в городе купеческие особняки. В 1837 г. настоятельский дом подвергся перестройке, а в 1885 г. к нему была сделана небольшая пристройка с северной стороны. В советское время здание использовали для размещения спортивного зала школы, что привело к перестройке интерьеров. Кроме того, были заложены некоторые окна. В 1868 г. был построен корпус вдоль южной границы монастыря. В нем размещались 16 келий. Корпус хорошо сохранил первоначальную архитектуру, но в советское время со стороны Февральской улицы были пробиты окна, которых прежде не было (Студенческий городок, 6). На юго-восточном углу территории монастыря около Федоровской церкви в 1857 г. построен другой двухэтажный корпус. В его одной половине, обращенной внутрь монастыря, находились 6 келий, а в другой – служительские помещения. Здание имело высокую четырехскатную крышу. По переднему фасаду на втором этаже было примерно семь окон, ниже проходил междуэтажный пояс. На нижнем этаже было несколько небольших проемов. На протяженном боковом южном фасаде окон, находились маленькие арочные проемы. Углы здания были обработаны лопатками с филенками. По своему положению корпус эффектно оформлял юго-восточный угол территории монастыря. В советское время здание было превращено в жилой дом и до неузнаваемости перестроено. Его надстроили третьим этажом, при этом высота стен была увеличена в два раза, изменена внутренняя структура, высота перекрытий, на фасадах пробиты большие окна. Из первоначальных деталей уцелели только лопатки с филенками, повторенные и в надстроенной части (Студенческий городок, 4). Около Федоровской церкви и восточных ворот было построено небольшое одноэтажное здание для монастырской больницы. В советское здание было снесено. Все отмеченные постройки в разное время сооружались на основной, исконной, территории монастыря, обозначая ее периметр и большей частью примыкая к ограде. Важным этапом в истории обители стало расширение его территории в северном направлении – до улицы Петровской (9 Января). |
| Выпись из писцовых вотчинных книг от 1628 и последующих годов, упоминая о селе Акиншине и о построении в нем новой церкви, вместе с тем перечисляет и те селения и пустоши, который в то время принадлежали к Акиншинской вотчине. Так: деревня Яблонцы, деревня Свиное болото (Свиново), деревня Медведево (прежде называвшаяся Медведково), деревня Городок, деревня Некрасовская, Некрасова и Пятово гож (бывшая, по преданию, на северо-востоке от д. Яблонец, на дороге в деревню Медведево, в одноверстном от Яблонец расстоянии), деревня Макланова-Маначиха тож (по преданию, бывшая на северо-западе от села Акиншина, против деревни Медведева, к северу от нее через овраг). Потом некоторые места, прежде бывшие пустошами, населились и обратились в деревни, как то: пустошь Зубарево стала деревней Зубариха, пустошь Семкино, Семышино тож, стала деревней Семыня, пустошь стала деревней Лосья. Из этих селений, включая и эти по времени населившиеся пустоши Семыню, Лосью и Зубариху, состоял приход села Акиншина до 4 ноября 1842 г. В этом же году, по желанию помещика села Акиншина Д.П. Приклонского и по определению архиепископа Владимирского и Суздальского Парфения, перечислены в состав прихода села Акиншина от соседнего прихода Ильинского-Костина угла деревня Носково и пять дворов из деревни Жаров, как бывшие однокрепостные с прихожанами, принадлежащими к селу Акиншину. Впрочем, по реформе, объявленной в 1876 г., пять дворов, находившихся в дер. Жарах, снова возвращены в Ильинский приход: так как они производили раздробление деревни Жаров между двумя приходами, что, конечно, неблаговидно и бесполезно для самих крестьян. Таким образом в 1877 г. приход села Акиншина состоял из следующих селений: села Акиншина собственно (32 двора, 90 душ муж., 108 д. жен.), деревни Зубарихи (14 дворов, 48 д. муж., 47 д. жен.), деревни Городка (7 дворов, 17 д. муж., 20 жен.), деревни Медведева (11 дворов, 34 д. муж, 31 д. жен.), деревни Свинова (20 дворов, 62 д. муж, 61 д. жен.), деревни Яблонец (39 дворов, 94 д. муж., 112 д. жен.), деревни Лосьи (20 дворов, 63 д. муж, 61 д. жен.), деревни Семыни (30 дворов, 78 д. муж., 78 д. жен.), деревни Носкова (35 дворов, 82 д. муж., 90 д. жен.), еще в деревне Черноморье, Ильинского прихода один дом (4 д. муж., 2 жен.). А всего девять селений полных, которые все находятся вблизи села Акиншина, так что самая крайняя деревня Лосья удалена от церкви только на 4 версты, и один дом в д. Черноморье, итого 209 дворов, 572 души муж., 610 душ жен. пола, обоего же пола 1182 души... |
| 17 в., 1863-1867 гг., 1898-1899 гг. К северу от собора расположен " трапезный " корпус 26 А), частично сохранивший в своем составе прежние братские кельи монастыря, интересный памятник жилой архитектуры сер. 17 в. В 1850-х гг. большую часть двухэтажных прежних келий разобрали, построив в 1863-1867 гг. новое здание с подвалами и мансардой, предположительно по проекту петербургского архитектора В. Садовникова. После пожара 1887 г. оно надстроено третьим этажом и расширено в 1898-1899 гг. губернским архитектором Н.И. Горлицыным. В 1978-1985 гг. здание реставрировано КСНРПМ (арх. А.П. Чернов). Длинный кирпичный корпус в три этажа, сильно вытянутый по оси восток-запад, выполнен в русском стиле. Его главный южный фасад имеет в центре ризалит с крупным фронтоном чердачного окна; у северного фасада ризалиты устроены по краям и в середине. Восточное крыло корпуса включает в себя древние братские кельи, состоящие из нескольких палат в первом и втором этажах, нижние из которых сохранили даже коробовые своды с распалубками. На главном фасаде частично можно видеть и характерный для 17 в. декор келий: лопатки против внутренних стен, карнизы этажей с поребриком, киоты и нишки с обрамлением и наличники второго этажа с наборными колонками и кокошниками, а также более простые, рамочные, с фронтонами. Убранство более поздних частей корпуса во многом стремится подражать древним формам убранства. Рабочий корпус, сер. 17 в., 1864 г. В восточной части монастыря расположен оригинальный " рабочий " корпус 26 В), созданный в 1864 г. для участников обширного строительства с использованием фрагмента монастырской стены 17 в. Двухэтажное прямоугольное в плане здание имеет кирпичные нижние и две стены верхнего этажа, деревянные и оштукатуренные остальные стены верхнего. Своей толщиной выделяются восточная и северная кирпичные стены, которые и являются остатками древней монастырской ограды. Их материал - большемерный кирпич со включенными в кладку крупными булыжниками, хорошо заметными снаружи восточной стены. |
| На отдельных участках обнаружены разрушенные фрагменты деревянного связевого каркаса. Наружные водоотводные конструкции отсутствуют. Гидроизоляция стен не обнаружена ”. И т.д. Выводы по большинству пунктов однообразны: состояние либо недопустимое, либо аварийное. Кратко и красноречиво описывает общую картину на 2013 г. Акт физического износа и утрат первоначального облика памятника : Износ и утраты: фундамента – 50 %, массива кладки кирпичных стен – 50 %, лицевой кладки фасадов – 70 %, столпов основного объема – 70 %, сводов и подпружных арок – 70 %, настенных росписей – 70 %, цоколя – 70 %, внутристенных деревянных связей – 100 %, конструкций кровли четверика и приделов – 100 %, конструкций деревянных каркасов и кровли глав – 100 %, заполнения оконных и дверных проёмов – 100 %, штукатурного слоя и известковой обмазки стен, а также обстановочного комплекса интерьеров – 100 %, полов подклета и основного этажа – 100 %. Иными словами, пациент скорее мертв, а исторических интерьеров нам даже после завершения реставрации не увидеть. Итоговый план работ (по состоянию на 2013 г.) состоял в следующем: В первоочередном порядке в 2014 году: усиление фундаментов и надземных конструкций памятника. Следующий этап, 2015 год: реставрация кирпичной кладки фасадов и внутренних стен здания: усиление и ремонт кладки в местах ее разрушения (или разбора в процессе эксплуатации) с восстановлением заполнения пространства швов кладки и восстановлением сечения кладки с заменой поврежденных кирпичей путем вычинки. Участки кирпичной кладки со значительными объемами вычинки наружной версты было рекомендовано усилить косвенным армированием (результат тотальной вычинки – посвежевший западный фасад); ремонт стропильной конструкции кровель и глав завершений, воссоздание утраченных перекрытий ярусов и лестниц, восстановление системы водостока кровли, водоотвода от здания, осуществление мероприятия по понижению уровня грунтовых вод, устройство отмостки. 2016 год: реставрация и консервация стенных росписей, устройство покрытий полов, отделочные работы стен интерьеров и фасадов, установка систем инженерного оборудования. |
| Кирил. библ. 21–621, л. 31) и т. п. Взимание податей, начинаясь с осени, производилось, очевидно, не всегда исправно, и они достигали казны иногда чрезъ несколько месяцев (См. Рукоп. Кирил. мон. 38–638, л. 9 и след.). Розумеем здесь вытчиков – крестьян и превращение живущих вытей в не живущие, что сопровождалось иногда не обезлюдением, но и разитием бобыльства. Кань разъяснил М. Дьяконов (Бобыли в XVI и XVII веках, СПБ 1896, стр. 6 и след., из Ж. М. Н. Пр, 1896 года, апр.), бобылями назывались непашенные крестьяне, платившие оброк (т. е., не в смысле аренды, а в смысле «пожилого», но не несшие тягла (стр. 10; сравн. сотную из книг Леонтия Ошанина на Волоке Словинский. «Деревня Буланово, двор Гриша Михайлов .... да двор пуст, а живал в нем Гриша Малышкин да вышел в ыную деревню на водворие, живет бобылем, стар пахати не может, пашни живущею восмь чети, а в пусте перелогом две чети в поле, а в дву потомуж», Рукоп. Акад. библ. А 1 / 16 , л. 205. – 29 сентября 1643 года упоминается «Филотко, что жил у Макарка Наумова в бобылех, податью некладень», – Рукоп. Акад. библ. А 1 / 16 , л. 1211). Проживая как на своих дворах, так и на подворьях (в чужих дворах) они в обоих случаях были захудалыми людьми, оторванными в силу невзгод от пашни. Акты, относящиеся к истории кирилловской вотчины за XVI век, упоминают о бобылях только эпизодически (см. напр, сотную Леонтия Ошанина или сотную 158 6 / 7 –7095 года на село Богоявленское, в котором числилось при 65 дворах крестьянских четыре двора бобыльских. Рукоп. Акад. библ. А 1 / 16 , л. 544 и т. п.). В описи 1601 года упоминаются бобыли только на трех дворишках в Дмитрове (Рукоп. Кирил. библ. 70–1309), л. 156 и об.). Но в начале XVII века, особенно после литовского разорение, процентное отношение числа бобылей к числу крестьян заметно возвышается по всей монастыркой вотчине. Дозорные книги 124 года в кирилтовских владениях Белозерского уезда насчитывают 486 дворов крестьянских и 18 дворов бобыльских (Рукоп. Кирил. библ. 77–1316, л. 226 об.–227. В книгах же Квашнина 7126 года показано в той же вотчине 22 двора бобыльских живущих (при 145 дворах крестьянских), 19 дворов, запустевших после 124 года (Рукоп. Кирил. библ. 77–1316. л. 224–225). По сведениям писцовых книг 1625–1627 (134–135) годов, число бобыльских дворов в некоторых местностях уже превосходило число крестьянских дворов. Так, в селе Рукиной Слободе и ее деревнях было тогда 44 двора крестьянских и 45 дворов бобыльских (Рукоп. Акад. библ. А 1 / 14 , л. 505 и об.). В Подмонастырье числилось тогда же 812 дворов крестьянских, людей в них 842 человека, дворов бобыльских 511, людей в них 519 (там же л. 71 об.). На Волоку Словинском при 124 дворах крестьянских было 92 двора бобыльских (там же, л. 240–255) и т. п. |
| Пример льгот частно-владельческим крестьянам см. в списке с отдельных книг от 19 декабря 1568 года, выданных Кириллову монастырю на село Богоявленское, бывшую вотчину Ивана Петрова Федорова: «Починок Безгачев, пусть… был во лготе, оброк не положен, треть выти без осмово жеребья». Рукоп. Ак. библ. А 1–16, л. 591. – Список с льготной грамоты, выданной 27 сентября 1537 года на 20 лет старостою и крестьянами поселенцу на земле дворцового села Фрязинова, см. в Рукоп. Акад. библ. А 1–16, л. 471 об.–472). Наличность этих льгот для поселенцев, садившихся на дворцовые, вотчинные и поместные земли, создавая конкурренцию, значительно ослабляла для перехожих крестьян притягательную силу монастырской вотчины, так как в XVI веке площадь монастырской сохи уступала размерам дворцовой и частновладельческой (см. А. Лаппо-Данилевский, Организация прямого обложения..., СПб. 1890, стр. 520–521). Вследствие этого крестьяне монастырских сох более других (кроме черных) подлежали тяжелому обложению, назначавшемуся посошно, причем несли еще тягло к монастырю, подчас весьма обременительное. Только черные сохи были мельче монастырских, но черносошные крестьяне были свободны от частновладельческого и дворцового тягла. Вопрос о прикреплении крестьян, поэтому приобретал жизненный интерес для монастырей особенно в тех случаях, когда в окрестностях возникали частно-владельческие, дворцовые или черные поселки. Кирилловская братия в пользу ограничения права крестьянского перехода высказывалась уже в половине XV века (А. Э., т. I, 48). Фактическую историю этих ограничений см. в исследовании И. Белнева: Крестьяне на Руси, изд. II. М. 1879, стр. 45–50. – Независимо от законодательных мероприятий, стеснявших право крестьянского выхода, еще до общеизвестного призвания прикрепления юридическою нормою, экономические условия быта крестьян (в особенности частно-владельческих) и возникшие на этой почве отношения их к юридическим владельцам занятой ими земли, сильно затрудняли свободу их перехода (по этому вопросу см. |
| Поэтому по воцарении Императрицы Елизаветы поданы были ей многие жалобы на коллегию экономии и вот по закрытии её в 1744 году для заведования имениями монастырей учреждена при Св. Синоде канцелярия экономии. Об имущественном состоянии Богоявленского монастыря в эти переходные времена можно отчасти сделать представление на основании донесения архим. Феодосия, от 6 мая 1749 года. Отсюда видно, что в имениях этого монастыря высеяно было хлеба 351 четверть 1 мера; из сих ржи 148 четвертей 4 четверика, пшеницы 5 четвертей, ячменя 9 четвертей, овса 188 четвертей 5 четвериков. Получено сверх семян 311 четвертей, в том числе ржи 150 четвертей 6 мер; пшеницы 2 четверти 6 мер; овса 155 четвертей 4 меры. А в 1747 г. посеяно было овса 252 четверти, пшеницы 11 четвертей, ячменя 21 четверть, ржи 155 четвертей итого 437 четвертей. Собрано кроме семян ржи 214 четвертей, овса 231 четверть 4 меры, пшеницы 12 четвертей 7 мер, ячменя 21 четверть 6 мер, итого 401 четверть и 1 мера. Что же касается денежных доходов монастыря и эти времена, то о количестве их можно судить по следующей ведомости казначея Пафнутия. В 1755 г. с января по июль за прошедший год собрано доимочных 455 р. и еще следовало добрать 574 р.; за 1755 год собрано 178 р., израсходовано 196 руб. В 1757 г. управление монастырскими вотчинами поручено отставным штаб и обер-офицерам; деревни переложены на помещичьи оклады; на монастырских крестьян наложен был рублевый оклад на человека. Затем по краткосрочном предоставлении по указу Екатерины II, от 12 августа 1762 г., духовным властям заведовать церковными имениями, учрежденная ею же особая комиссия для рассуждения о церковных имуществах выработала проект об отобрании их в ведение коллегии экономии и назначении монастырям денежного оклада. В 1764 г. последовало Высочайшее утверждение этого проекта, причем велено было представить опись монастырских имений. По этой описи с 4581 крестьян, числившихся за Богоявленским монастырем, собиралось оброку за исключением подушных, плаченных в прежде бывшую канцелярию экономического правления, деньгами 1,439 р. |
| Без сомнения, эти каменные строения со временем подвергались различным изменениям внутри и получали различные иногда случайные назначения. Так, во время существования в Костроме воеводской канцелярии до открытия и при учреждении Костромского наместничества в каменных зданиях Богоявленского монастыря сохранялись казенные денежные суммы, и еще в 1746 и 1749 гг. архим. Феодосий жаловался в своем донесении, что в бывших казначейских кельях от Костромской провинциальной канцелярии сложена всякая денежная казна и пороховая. Архимандрит боялся и покражи и взрыва, «ибо с лучиною ходят туда». В 1779 г. Ярославский генерал-губернатор А. П. Мельгунов пред открытием наместничества обратился с письменным предложением к Костромскому епископу Симону, не будет ли дозволено для помещения правительственных учреждений на время воспользоваться зданиями монастыря, причем присовокупил, что все требуемые переделки и приспособления будут произведены на казенный счет и со временем останутся в пользу монастыря. Епископ изъявил согласие и о том 21 марта дал знать Богоявленскому архимандриту Феодосию. И вот, по учреждении в Костроме наместничества в 1779 г., все монастырские здания, за исключением настоятельских и братских келий обращены были в присутственные места: в двухэтажном корпусе на северной стороне монастыря помещались наместническое правление, совестный и уездные суды, приказ общественного призрения, дворянская опека и губернская генеральная чертежная; в корпусе, впоследствии занятом инспектором дух. семинарии, – гражданская палата и верхняя расправа; в башне подле въезжих ворот – нижняя расправа; в корпусе, построенном на восточной стороне, – губернский магистрат и верхний земский суд и в корпусе, протянутом по западной стене, – городовой магистрат, нижний земский суд и уголовная палата. Но едва возобновлены и приспособлены были монастырские здания для помещения этих учреждений как пожар 12 мая 1779 г., открывшийся в ближайшем к монастырю доме помещика И. Зузина, причинил им не малое разорение. В это время сгорели кровли с северной и западной стороны на башне длиною и шириною на 5 саженях и на присутственных местах – длиною на 45 и шириною на 5 саж. с аршином, – где нашли для себя приют уголовная и гражданская палаты, нижний гражданский суд, городовой магистрат с вольной конторой, что прежде была мастерская палата с сеньми, братская трапеза с сеньми, поварня и квасоварня и братская баня с сеньми. Сверх того, на стенах южной и западной сгорели кровли на 17 саженях с каждой стороны. |
| «Вашему Преосвященству вполне известно положение Крестовоздвиженского девичьего монастыря, по неоднократному обозрению оного. Он был обстроен в разное время, по мере нужды и скудных средств монастыря, без определенного плана и без соблюдения порядка. Многие кельи так обветшали, что требуют немедленного уничтожения. Кроме двух каменных корпусов, – в одном из коих помещена общая трапеза, кухня, хлебопекарня и подвалы, – все здания деревянные, из этих только настоятельские кельи и больницы не слишком ветхи. Относительно помещения своего сестры обители с находящимися на испытании в числе 250 терпят крайнюю нужду во всех отношениях. На ряду с кельями для монахинь помещаются также и разные монастырские службы, устроенные очень неудовлетворительно и неудобно. Деревянные амбары, кладовые и сеновалы, устроенные по необходимости среди жилых зданий и наполненные хозяйственными запасами, не могут быть защищены от конечного истребления в случае пожара. Кроме сего, для соблюдении экономии желательно было бы в удобное время года закупать единовременно выгодною ценою годовые хозяйственные запасы, как-то: дрова, муку, разные крупы, сено и т. д., а по неимению помещения поставляемся мы в необходимость покупать все эти запасы частями с немалым и постоянным ущербом для монастырской экономии, весьма чувствительным в общем итоге. Дрова, за неимением особого места, расставлены между деревянными кельями и службами тесно между собою соединенными. В случае пожара трудно или даже невозможно подать помощь. Ко всему этому должно присовокупить еще то, что сплошь по всему протяжению монастырской каменной невысокой ограды с западной и северной стороны устроены разные обывательские службы, как-то: конюшни, сараи, бани и проч., приставленные даже к монастырской ограде. Такая смежность сколько неприятна для обители, столько же и опасна. Находясь в таком положении, обитель требует безотлагательного восстановления. По всем вышеизложенным обстоятельствам настоит крайняя нужда для большей удобности к учреждению общежительного порядка и безопасности монастыря 1) устроить каменные корпуса для жительства сестер или, по крайней мере, разобрать и перестроить по новому плану все существующие ныне жилые деревянные монастырские здания с возведением двух или трех новых корпусов для жительства сестер, которые теперь помещаются с крайнею стеснительностью для себя и вместе с неудобством в отношении общежительного порядка; 2) все имеющиеся монастырские службы или перестроить или вновь возвести и расположить их в одном месте по возможности дальше от церкви; 3) с западной и северной сторон между оградою, примыкающею к обывательским зданиям и монастырским строениям, оставить надлежащее пустое пространство. |
|
|
