| Собственность, как и жизнь наша, принадлежит собственно Богу, виновнику и подателю всех благ, и дается нам не для нас только самих, но и для того, чтобы мы пользовались ею, сообразно с волей Божией и чувством любви, как Божиим даром для вспомоществования ближним. Отсюда очевидно, что как похищение имущества другого есть нарушение св. воли Божией, так и отказ в помощи (если обладатель собственности главною целью своих желаний ставит не Бога, а деньги), есть также нарушение воли Божией, как выражение отсутствия любви к ближнему; тут не мыслима честность в торговле и поведении, щедрость и благотворительность, тут открывается обман, спекуляция в разных промышленных предприятиях, и т.п., и тут то рождаются воры по профессии. И юридический закон оправдывает обладание собственностью, что составляет земное призвание человека, который, необходимо, для пропитания и поддержания себя, своего семейства, должен иметь что-либо свое собственное, юридический закон ограждает ее своим авторитетом, наказывая преступников, потому что частная собственность полезна для общества, и чем больше обладающих собственностью личностей в нем, тем крепче общество в материальном отношении, тем оно устойчивее и прочнее в других отношениях. С истинным понятием о собственности, согласным с евангельским взглядом, очевидно связываются следующие добродетели: а) Милосердие, которое состоит: а) в подаянии милостыни нищему, больному, потерпевшему какие-либо несчастия, осиротевшему семейству и т.п., но не с тем, чтобы добиться похвалы за это, как делали фарисеи, а пусть левая рука твоя не знает, что делает правая ( Мф.6:4 ); б) в свободной христианской благотворительности, которая с одной стороны поддерживает общение между членами общества, с другой – служит к поддержанию и возвышению его; отсюда великое благодеяние жертвовать на богоугодные заведения, чем облегчается участь разного рода несчастных, на священные храмы, чем питается и поддерживается нравственно-религиозное чувство верующих, – на учебные заведения, как места умственного и нравственно-религиозного воспитания детей и будущих полезных членов и деятелей в обществе. |
| К 1833 году в общине было уже свыше 40 человек. Это было неофициальное объединение, но его члены совместно молились и вместе работали. Создали хор, и Маргарита сама давала уроки пения молодым женщинам. Из Москвы был выписан музыкант для обучения их всем тонкостям православных песнопений. Ежегодно 26 августа служилась Божественная литургия в память погибших в Бородинской битве. В 1833-м году Синод начал процедуру официального признания женской обители в Бородино. Было тщательно изучено финансовое положение общины, и Маргарите пришлось сделать вклад в пользу общины. Она дала своим тульским крестьянам вольную, но они должны были платить ей оброк, который пошел в казну общины; продала половину своего имения в Ярославской губернии за 20 тысяч рублей. Генеральскую пенсию также отдала в казну общины. После официального признания общины 4 марта 1833 года она получила статус Спасского Богоугодного Общежительного заведения. Сестры общины не принимали пострига, но соблюдали обет безбрачия и вели монашеский образ жизни; по очереди непрерывно читали Псалтирь. Митрополит Филарет составил «Правила» для этого заведения, в котором определена была «особая обязанность пребывающих в сем общежитии – приносить молитвы за Православных вождей и воинов, которые в сих местах за Веру, Государя и Отечество на брани живот свой положили в лето 1812-е». Игуменья Мария в 1849—1852 годах, дагерротип Тучкова, оставаясь мирянкой, выполняла обязанности настоятельницы Спасской общины. В одно из её посещений Троице-Сергиевской лавры Митрополит Филарет предложил ей постричься в монахини. Она согласилась и 4 июня 1836 года была пострижена в рясофор с именем Мелания. В 1837-м году в честь 25-летней годовщины Бородинской битвы на поле сражения была проведена памятная церемония, в которой принял участие Император Николай I. Для инокини Мелании это празднование оказалось слишком тяжелым, и она слегла. Царь навестил больную и по ее просьбе даровал прощение ее брату Михаилу. 26 августа 1839 года на Бородинском поле был открыт памятник павшим воинам. Император Николай I сказал инокине Мелании: «Мы поставили памятник чугунный, а вы предупредили нас, поставив бессмертный христианский памятник». |
| Жертвовать может каждый, но в Уставе общественного призрения (т. XIII, изд. 1892 г., ст. 33, 34, 80, прим.) встречаем следующее правило: при пожертвованиях должно обращать внимание на поведение и прежний образ жизни лица приносящего, не был ли и не состоит ли он под судом и следствием. Как порочные люди могут делать приношения с целью получить награду от правительства, дабы, прикрыть тем прежние свои поступки, сравниться с отличными в обществе людьми, то запрещается принимать от таковых людей пожертвования (ср. Уст. зем. пов. 451, прим., по Прод. 1890 г.). Законы о пожертвовании (979–986 ст.) не упоминают особенно о запрещении жертвовать родовое имущество, но из общего правила о родовых имуществах и из 967 ст. следует заключить, что и в пожертвовании ограничивается безмездное отчуждение таковых имуществ. Если у жертвователя есть наследники, то отчуждение родового имения вредит их интересам, если же наследников нет, то оно вредит интересам казны государственной. Впрочем пожертвование есть действие, имеющее особенную важность для общественного или для государственного интереса, и бывают случаи пожертвования родовых имуществ, совершившегося вне законного правила, с утверждения верховной власти. См., например, Полн. Собр. Зак. 1874 г., N 53134. Приобретают посредством пожертвования так называемые юридические лица; «богоугодные, училищные и другие заведения и общества» (980 ст.). Для того, чтобы приобретение совершилось, необходимо, как и в дарении, принятие пожертвования с той стороны, в чью пользу оно делается. А как все вышеозначенные заведения, общества и т.п. находятся у нас в ведении, или под непосредственным надзором государственной власти, состоят – как говорится – в каком-либо ведомстве, то и потребно разрешение главного начальства сего ведомства на принятие жертвуемого имущества. Министр внутренних дел разрешает принятие движимых имуществ и зданий в пользу общественного призрения и разных духовных и светских заведений (ст. 981). Там, где введены земские учреждения и в ведение их предоставлены благотворительные заведения общественного призрения, принятие пожертвований в пользу сих заведений зависит от земства; принятие пожертвований в пользу города предоставлено городской думе (Зак. |
| С одной стороны, Палестинская Комиссия, имеющая за собой сильных мира сего, опирающаяся на министерство иностранных дел и Св. Синод, владеет неиссякаемым источником средств – народным сочувствием, выражающимся непрерывно в пожертвованиях через установленный для сего в церквах с 1858 года кружки «на улучшение быта православных паломников в Палестине» а с другой, Духовная Миссия, не только без поддержки извне, но даже признаваемая со стороны сильных мира за ненужную роскошь, вечно опасающаяся за свое существование, остается без обеспеченного капитала и денежных источников, со скромным содержанием в 15 тысяч рублей, и даже без людей, необходимых для активной деятельности. И при всем этом разница в деятельности обоих далеко не равносильных факторов поразительная. Палестинская Комиссия в течение 20 лет, наперекор вопиющей необходимости, «в положении богоугодных заведений в Палестине» упорно сохраняет status quo 1864 г., и из «мнительной осторожности», с целью образовать «запасный капитал» про черный день, спокойно обрекала наших паломников на печальную необходимость валяться в коридорах и под нарами наших приютов или, еще хуже, искать себе приют в забракованных некогда сырых и холодных греческих монастырях, турецких духанах и даже грязных подвалах... Вполне выяснившиеся «важные потребности» наших заведений: надстройки вторых этажей над приютами, подземная канализация, расширение водоемов и госпиталя, постройки русских постоянных приютов в Назарете и улучшение быта русских паломников, потребности, вызывающие даже «ропот» последних остаются, за немногими исключениями, лишь pia disideria Палестинской Комиссии, бумажными благими намерениями и не переходят в жизнь. Совершенно иначе действует в это время скромная и бедная материально духовная миссия. «Ввиду бесприютного положения наших поклонников, посещающих св. места за пределами Иерусалима, и полного бездействия нашего консульства (как поверенного Палестинской Комиссии) в отношении приискания средств устранить оное, я, – писал 5 июля 1878 г. |
| П. Мансурова, а единовременно, и притом «со взносом всей суммы в течение трех лет». Вот та «жертва», которой русское правительство, по словам г. Мансурова, «якобы могло затрудняться» для палестинского дела и которую великодушно теперь несло Общество, ожидая «обильной жатвы» для себя в будущем... Но случайные единовременные пожертвования благочестивых людей членам Комитета казались недостаточно прочной гарантией для успеха предпринимаемого ими обширного дела в Палестине для покупки земельных участков, для постройки богоугодных заведений для паломников, русских храмов, больницы и содержания их в будущем в подобающем приличном виде, а потому они обратились к изысканиям новых уже «постоянных источников». Такими источниками явились, с Высочайшего соизволения, по распоряжению Св. Синода, учрежденные в конце 1838 г. особые кружки во всех церквах Империи для сбора подаяний на улучшение быта православных паломников. «Эти сборы, по плану Комитета, должны были служить как пособием на пополнение капитала, собранного для производства всех построек, так и постоянным источником на будущее время для содержания и развития русских странноприемных заведений, без обращения на этот предмет средств государственной казны». И в этом отношении Комитетом относительно ожидаемой суммы сжегодных сборов, по скромному расчету, предполагалось получать ежегодно не менее 54,000 р. Но в действительности эти предположительные расчеты не только оправдались, но даже превзошли ожидания, особенно, если принять во внимание, что первые годы существования Комитета совпадали с эпохой, когда «официально подготовлялась и совершалась великая крестьянская реформа, и вследствие того экономическое состояние всей массы крестьянства подвергалось трудному кризису». От упомянутых кружечных сборов за пять первых лет с 1859–1863 г. поступило в Комитет 295,550 р. 68 к. и еще 9,079 p. 55,5 к. за три последних месяца 1858 г., когда были открыты эти сборы. Таким образом, в течение первых пяти лет сумма кружечных сборов составляла в среднем итоге 59,110 р. |
| При первом моем с ним после того свидании я сказал ему: – Вы, Павел Матвеевич, желаете доброе дело сделать и поручили мне придумать, какое именно. Вот что я придумал... – Ну-ка! – Ежели устроите больницу, исполните заповедь Христову: иметь попечение о болящих: «болен бех, и посетисте мя» . Но спросите болящих, добровольно ли они вступают во врачебницу? Желают ли они подольше пробыть в ней или поскорее выйти? – Уж, конечно, каждый скажет, что желал бы никогда и не бывать в ней, – заметил Павел Матвеевич. Я продолжал: «Ежели вы сделаете богадельню, тоже будет по заповеди Евангельской: «странен бех, и введосте мя». Но раздумайте, кто именно поступает в богадельню. Те люди, которые потеряли всякую возможность снискивать себе пропитание, по болезни, по старости, по бедности и немощи. И как думаете вы, остались ли бы они в богадельне, ежели бы им открылись средства жить безбедно?» – Ну, кто их заставит тогда там оставаться? И, помолчав немного, Павел Матвеевич спросил меня: «Так что же остаетея после того делать? Стало быть, все богоугодные заведения вовсе не нужны?» – Нет, – сказал я, – нужно так сделать, чтобы и заведение было Бога ради, но чтобы и вступающие в него шли не по немощи или недостатку, а добровольно, не по нужде, а по свободному произволению, Бога ради. – Так какое же это такое заведение, – спросил он, – в которое вступают не по необходимости, а для Бога? Ну-ка, скажи! – Вы устройте, Павел Матвеевич, общежитие в монастыре, на Угреше, тогда все будет сделано Бога ради и с той и с другой стороны. Вы Бога ради тем упрочите обитель, и приходящие в нее, и пользующиеся вашим благодеянием будут вступать совершенно добровольно, жительствовать в ней не по необходимости, но Бога ради, для спасения души, тогда все будет Бога ради, и тем, кто совершит благодеяние, подастся Бога ради, и тем, которые оным воспользуются, приимется Бога ради, и призревающий и дающий кров, и входящий под оный работать Господеви, а не себе, а не мирови. Павел Матвеевич ничего не сказал и задумался; видно было, что он недоумевал, что и сказать мне, так как это было для него совершенно новое. |
| Важнейшим шагом, предварявшим начало строительства первых рус. храмов и странноприимных заведений в Иерусалиме, стало августейшее паломничество ко Гробу Господню вел. кн. Константина Николаевича в апр.-мае 1859 г. Зиму 1858/59 г. вел. князь провел во главе средиземноморской эскадры, базировавшейся на Сицилии. Намереваясь весной, после Пасхи, посетить Палестину (это была уже 3-я его попытка «прорваться» через МИДовские «рогатки» к св. местам), Константин Николаевич в февр. вызвал М. в Палермо, чтобы отправить его к царю с письмом и докладом о положении дел в Иерусалиме, а также просить разрешение ему вместе с супругой и старшим сыном осуществить задуманное паломничество на Св. землю. 25 февр. 1859 г. М. отплыл из Палермо, а 15 марта был уже в С.-Петербурге. Государь принял его, внимательно выслушал доклад, обещал личное покровительство и содействие. Император не только разрешил Константину Николаевичу поездку в Иерусалим, о чем тотчас было сообщено в Палермо телеграммой, но и подписал 23 марта 1859 г. указ о создании Комитета для принятия мер по устройству в Палестине русских богоугодных заведений для православных поклонников (далее: Палестинский комитет) и выделил из казны на его нужды 500 тыс. р. В создаваемом надправительственном Комитете должны были сосредоточиваться «все сведения, имеющиеся по палестинскому делу в Министерствах иностранных дел, Морском и в ведомстве Синода», «мнения и предположения сего Комитета были бы представляемы на Высочайшее усмотрение», а затем «принимались нужные меры к исполнению утвержденных предположений» (Россия в Св. Земле: Док-ты и мат-лы. 20152. Т. 1. С. 669). Назначая кн. Оболенского председателем Палестинского комитета, имп. Александр II произнес знаменательные слова, характеризующие и в последующем отношение Царствующего Дома к Русскому Иерусалиму: «Это для меня вопрос сердца» (цит. по: Дмитриевский А. А. Имп. Правосл. Палестинское об-во и его деятельность за истекшую четверть века, 1882-1907. М.; СПб., 2008. С. 76). «Приведение в исполнение означенного дела на Востоке» было возложено на М., причем император разрешил вел. кн. Константину Николаевичу за труды представить его к награде, какую сам вел. князь сочтет подходящей. По ходатайству вел. кн., М. был позже пожалован в статс-секретари (21 мая 1859). Он воспользовался кратким пребыванием в С.-Петербурге для решения личного вопроса: получил от императора разрешение вступить в брак со своей невестой, Марией Николаевной Долгоруковой (1833-1914). |
| – Конечно, каждый скажет, что желал бы и никогда не бывать в ней, – заметил Александров. Пимен продолжал: – Если вы сделаете богадельню, то это будет тоже по заповеди евангельской: «Странен бых, и введосте Мя». Но посудите сами, кто именно поступает в богадельню? Те люди, которые потеряли всякую возможность сами снискивать себе пропитание, или по болезни, или по старости, или по немощи и бедности. И как думаете вы, явись у них завтра средства жить безбедно, остались бы они в богадельне? – Ну кто же заставит их еще там оставаться? Конечно, поспешат выйти. И помолчав немного, Александров спросил в недоумении: – Так что же после этого остается делать? Ты, стало быть, находишь, что все богоугодные заведения не нужны? – Да я разве сказал вам это? Нет, но я желал бы, чтоб и заведение было Бога ради, но чтоб и вступающие в него шли не по немощи и по недостатку и нужде, а добровольно, непринужденно, по свободному своему произволению, Бога ради. – Так какое же это такое заведение, – спросил Александров, – в которое вступают не по нужде, а Бога ради? Нут-ка, скажи! – Вы, Павел Матвеевич, устройте в каком-нибудь монастыре, положим в Угрешском, общежитие, тогда будет все сделано Бога ради и с той и с другой стороны: вы Бога ради упрочите обитель, и приходящие в нее, пользующиеся вашим благодеянием, будут вступать добровольно, жительствовать будут в ней по собственному желанию, Бога ради и для спасения души. Тогда все будет сделано Бога ради, и тот, кто совершает благодеяние, подает Бога ради, и тот, кто призревает и дает кров, и тот, кто входит под оный, все будут работать Господеви, а не себе и не мирови. На это Александров не сказал ни слова, задумался, и видно было, что он недоумевает, что и сказать, потому что слышанное им было для него нечто совершенно новое. После этой беседы отец Пимен бывал неоднократно у Александрова, но об общежитии не было и речи, ни малейшего намека на этот разговор ни с той ни с другой стороны. Что мысль об учреждении общежития зародилась в уме Александрова, он доказал это вопросом своим, сделанным владыке пред освящением: «А может ли быть открыто на Угреше общежитие?» Но и после весьма положительного ответа владыки, «что препятствий нет и что он сам бы этого желал», при свидании с казначеем угрешским опять не было сказано ни слова. |
| Она наглядным образом проявляется в том, что самые беднейшие приходы не щадят никаких жертв на содержание своей церкви в должном благолепии, и что жители отдаленных от приходской церкви деревень, имеющие иноприходные церкви в близком от них расстоянии и при удобном сообщении, редко изъявляют, как показывает практика дел духовного управления, добровольное согласие на отделение от своего храма и от своих прихожан, даже при явной выгоде для них перечисления к другому приходу. Если же под упадком приходской жизни разуметь неимение в наших сельских приходах школ, больниц и богаделен, то явление это имеет особые причины, заключающаяся прежде всего в территориальном положении приходов. Не везде, так же, как в центральной и восточной полосах России, церкви устроены внутри многолюдных сел. В северо-западной окраине, со включением Смоленской и Псковской губерний, и во всей северной полосе, со включением Ярославской и частию Новгородской губерний, большинство церквей находится на погостах, не представляющих для богомольцев иного крова, кроме домов священника и причетника, а приходское население раскинуто в мелких поселках, иногда окруженных лесами и имеющих с церковью, за отсутствием проложенной дороги, только пешее или конно-верховое сообщение. Есть деревни, с которыми, по причине окружающих их болот, конное сообщение бывает возможно только по установлены зимнего пути, а во все остальное время года как местные жители, так и священники сообщаются при помощи шестов, делая скачки с одной болотной кочки на другую. В таких приходах устройство при церквах общественных богоугодных и благотворительных заведений крайне затруднительно. Второю причиною служат бедность и малолюдство большей части самих приходов. В многолюдных и богатых приходах и ныне учреждаются свойственные русскому народу заведения, напр., приходские школы. К сему присоединяется еще и то обстоятельство, что устройство общественных благотворительных заведений не везде вызывается экономическим бытом народа. „Посему, не усматривая достаточных оснований к предполагаемым Московским губернским земским собранием изменениям в устройстве городских и сельских приходов, Святейший Синод признал необходимым по изложенным выше четырем пунктам постановления сего собрания сделать следующие замечания. |
| 9 августа 1833 года Как можно требовать, чтобы каждое преднамерение наше исполнялось? Не слишком ли это для человека? Можно ли быть довольно уверенным, что лучше исполниться нашим предприятиям, нежели не исполниться. Вы скажете: как же не лучше, чтобы богоугодное заведение учредилось, нежели не учредилось? А вот как: заведение может достаться в чужие руки и употребиться пристрастно и корыстно, следовательно на грех, а не на добро. И напротив, имение может остаться в руках владельца доброго и добрых наследников: и получится много добра справедливости, если и не очень много добра милосердия. Итак, не надобно страстно желать исполнения и добрых предприятий, а молить Бога, чтобы Он благословил исполниться им, если то во благо, или дал им иное, нежели какое мы хотим направление, в воле Его святой. Хорошо освящать известные часы дня воспоминанием страданий Господних, когда то возможно. А когда препятствия изменяют сей порядок, не надобно смущаться, а внимательно употреблять то время, которое в Вашей воле. […] 13 сентября 1833 года Ангел Хранитель, которого приемлем от младенчества (по реченному: «Ангелы их (младенцев) выну видят лице Отца вашего Небесного») или, лучше, от святого крещения, да не отступает от Вас, охраняя выну душу и тело, входы и исходы 333 . […] 24 ноября 1833 года Господь наш Иисус Христос, вземлющий грехи мира, да изгладит и Ваших грехов рукописание очистительным действием покаяния и искупительною Кровию Своею. А Вы блюдите, чтобы не повреждать свиток жизни новыми неправильными чертами. Погрешительность мысли, будто нет для Вас спасения, Вы обличили сами достаточно. – Каким счастьем почли бы для себя многие умершие, когда бы их возвратили в тело и дали им по одному дню настоящей жизни! Они могли бы в один день сделать здесь то, что там навеки невозможно. Нам щедро дается сокровище дней, и мы не находим в том счастья. Не значит ли сие, что не знаем или не понимаем цены и употребления времени, когда так пренебрегаем оное? Бог не отвергает приношений благоговейных, но желает, чтобы они приносимы были в чистоте. |
|
|
