| Об этом говорится в притче о блудном сыне: блудный сын захотел свободы, он не то, чтобы совсем не доверял Отцу, но утратил представление о свободе, эту радость единения с Отцом, ему захотелось свободы от родительской опеки. Он перестал чувствовать, что только в доме Отца у него была подлинная свобода. Он не оценил этого и пожелал отделиться от Отца: зачем ему Отец? Так недоверие к Богу возникло и у первых людей: им обещано, что они будут, как боги, поэтому Бог им теперь не будет нужен. Блудному сыну стал не нужен Отец, а образ Отца – это Сам Господь, и сын сказал, что хочет быть свободным. Чем это кончилось? Он стал голодать и дошел до полной нищеты. Только тогда он пришел в себя и вспомнил, что Отец, несмотря на то, что сын так поступил с ним, любит его. Это его и спасло. Сын решился, встал и пошел. Самое главное, что сын не просто осознал свое состояние и пришел в отчаяние: это была бы гибель. Сын раскаялся, то есть он почувствовал, что он неправ, что он плохо поступил. Но если бы он на этом остановился, то это никакой пользы ему не принесло; наоборот, ввело его в отчаяние, в полную погибель. Но он вспомнил об Отце, о его любви к нему. Вот тут проявляется разница между раскаянием и покаянием: покаяние начинается с поворота к Отцу. Он не отчаялся – наоборот, повернулся лицом к своему Отцу, поверив, что Отец его любит до сих пор, и есть надежда на эту любовь: если Он любит меня, то, конечно, и простит, и примет. Он повернулся лицом к Богу, принял решение, встал и пошел; вот в этом состоит покаяние. Любовь Отца – это та правда, истина, которая его окрылила, как бы заставила принять решение. И он, раскаявшись в том, что сделал, пошел с верой в любовь Отца и готовил свою Исповедь, исповедь покаянную: я согрешил против неба и пред тобою, и уже недостоин называться сыном твоим; прими меня в число наемников твоих ( Лк.15:18–19 ). Отец ведь ждал его; он вышел к нему навстречу. Увидел, что идет сын, оборванный, нищий, в лохмотьях, но его сын. Отец сжалился, пал к нему на шею, целовал его; вот это любовь Божия, вот радость покаяния, радость возвращения. Отец в своей любви не лишил его сыновства; недостойный сын – да!; но не чужой, не раб, не работник. |
| Это состояние человека, который находится «вне». Довольно ярко подобное состояние показано в известном фильме «Матрица». Человек, которому кажется, что он ест, в действительности сам является пищей падшим духам. Падшие духи после грехопадения не имеют своего собственного бытия, и они рады грехопадению человека вообще и каждому проявлению этого грехопадения в частности, потому что оно является входом в дом человека, где они могут питать и восполнять свою отсутствующую природу. И решил он так: «Встану, пойду к отцу моему и скажу ему: отче! я согрешил против неба и пред тобою, и уже недостоин называться сыном твоим; прими меня в число наемников твоих » ( Лк.15:18—19 ). И он встал, пошел к отцу своему, а отец загодя узнал, что возвращается его сын, вышел ему навстречу. Блудный сын успел произнести лишь часть заготовленной речи: «Отче! я согрешил против неба и пред тобою, и уже недостоин называться сыном твоим», – но заключительные слова «прими меня в число наемников твоих» отец не дал ему произнести. И это обстоятельство имеет фундаментальное значение, потому что Бог готов любить нас, терпеть нас, прощать нам, милосердовать о нас до бесконечности. Но Он не согласен только на одно, а именно, чтобы мы с Ним вступали в какие-либо иные отношения, кроме добровольно сыновних. Человек – только сын. Это может быть ушедший сын, это может быть согрешивший сын, это может быть пропавший сын, это может быть умерший сын, но это только сын и никогда – раб или наемник. И подтвердил это отношение отец тем, что дал на руку его перстень , что означает царственное достоинство сына царева. Мы в своей жизни выступаем порой и в роли младшего сына (по причинам, о которых я уже рассказал), и в роли отца (который страдает от того, что не знает, где находится его дитя), и в роли старшего сына. В этой роли мы выступаем по самым разным поводам, в том числе в контексте нашей повседневной церковно-общинной жизни. И контекст этот (то, что я говорю, необязательно относится к каждому из вас, но это распространенная церковно-психологическая реакция) таков: есть церковная община, есть ее члены, которые с самого начала в ней состоят; община существует через общее богослужение, через общее Причастие; возглавляется эта община пастырем, священником. |
| И сын погиб бы от голода и бедствий, если не предстал бы вдруг перед его душой образ благостного отца: «Сколько наемников у отца моего избыточествуют хлебом, а я умираю от голода! Встану, пойду к отцу моему и скажу ему: Отче! я согрешил…»; да, я «недостоин называться сыном твоим»; я вел себя не как сын, но как плохой наемник, потребовав от тебя ту часть имения, которую я по своей духовной слепоте считал принадлежащей мне по праву; ты прими меня теперь в число наемников твоих, ибо я умираю от голода без твоей помощи. И сын возвращается. Его влечет к себе образ отца. Но отец, который – несмотря на свое отчее достоинство – сам идет ему навстречу, даже и не дает ему досказать свое прошение о принятии в число наемников. И перед сыном открывается теперь тайна любви отца – тайна Божия, которая неизмеримо превосходит все наши человеческие тайны – тайны наших человеческих падений и восстаний. Бог дает падшему, но возвратившемуся человеку даже гораздо больше, чем человек когда-нибудь раньше имел. Бог не прощает так, как мы, люди, прощаем. Блудный сын раскаявшийся принимается отцом не с полупрощением, не с причислением его, хотя бы для начала, в число наемников, но принимается как почетный гость и сразу получает особую власть в отчем доме: лучшую одежду, кольцо и обувь. Бог не только прикрывает человеческий грех, но дает человеку гораздо больше, чем он когда-либо ожидал, дает ему во Христе возможность стать «причастником Божеского естества» ( 2 Пет.1:4 ). «Принесите лучшую одежду и оденьте его, и дайте перстень на руку его и обувь на ноги… станем есть и веселиться». Такой реакции на его покаяние со стороны отца младший сын – раскаявшийся грешник – не смел даже ожидать. А старший сын, считающий себя верным и праведным, такого откровения отчей любви совсем не понимает. И открывается, что старший сын, который не хочет вернувшегося признать и назвать своим братом, который внешне как будто все время пребывал с отцом, внутренне находится так же далеко от него, как и его брат, будучи на чужбине. |
| Старший сын осердился и не хотел войти. Отец выходит звать его, но тот говорит: Вот, я столько лет служу тебе (слово " служить " по-гречески и по-латински сильное слово, оно означает рабскую обязанность выполнять всякого рода неприятную работу) и никогда не преступал приказания твоего... Он мыслит только в категориях приказаний и преступлений; он никогда не уловил за словами - содержания, в голосе - сердечности, теплоты совместной жизни, в которой и у него и у отца своя роль, - для него все это сводилось к приказаниям и обязанностям, которые он никогда не нарушал. Но ты, - продолжает он, - никогда не дал мне и козленка, чтобы мне повеселиться с друзьями моими; а когда этот сын твой, растративший имение свое с блудницами, пришел, ты заколол для него откормленного теленка. Обратите внимание, что он говорит " сын твой " , а не " брат мой " : он не желает иметь ничего общего с этим братом. Я знал подобную семью: отец души не чаял в дочери, а сына считал своим несчастьем; он всегда говорил жене: " моя дочь " , но " твой сын " . Итак, перед нами ситуация " сын твой " . Если бы блудный был " брат мой " , все было бы иное: он не преступал бы приказаний отца, но и не получил бы откормленного теленка. Как же отвечает отец? Сын мой! ты всегда со мною, и все мое твое. Отец считает его своим сыном. Да, он сын ему, они всегда вместе, рядом. Для сына же не так: они в полном согласии - а это не одно и то же. У них нет общей жизни, хотя нет и разделения, - они живут вместе, но без единства и глубины. (Все Мое Твое - слова из молитвы Христа Отцу перед предательством.) А о том надобно было радоваться и веселиться, - продолжает отец, - что брат твой сей был мертв и ожил; пропадал и нашелся. Итак, путь ведет из глубин греха в отчий дом. Вот что предстоит нам, когда мы решаемся не зависеть больше от общественного мнения и избрать критерием поведения суд Божий, звучащий в голосе совести, открывающийся в Писании, явленный в личности Того, Кто есть Путь, Истина и Жизнь. Как только мы соглашаемся, чтобы Бог и совесть были нашим единственным судьей, пелена спадает с наших глаз; мы становимся способны видеть и понимаем, что такое грех: действие, отрицающее личную реальность Бога и тех, кто нас окружает, сводящее их до положения предметов, которые существуют лишь постольку, поскольку мы можем пользоваться ими без ограничений. |
| Готовится разрешение, прощение. Но это еще не все. Милосердый отец восстановляет блудного своего сына во всех правах наследства и сыновнего достоинства. Рече же отец к рабом своим: изнесите одежду первую, и облецыте его, и дадите перстень на руку его, и сапоги на нозе: и приведше телец упитанный заколите, и ядше веселимся: яко сын мой сей мертв бе, и оживе: и изгибл бе, и обретеся. «А отец сказал рабам своим: принесите лучшую одежду и оденьте его, и дайте перстень на руку его и обувь на ноги; и приведите откормленного теленка, и заколите: станем есть и веселиться, ибо этот сын мой был мертв и ожил, пропадал и нашелся». Когда это было исполнено, начаша веселитеся ( Лк.15:22–24 ). Приметь, как велика отеческая любовь. Ни единого упрека, ни укоризны не вышло из уст отца, как будто сын ничего преступного не сделал. Но и этого еще мало. Отец велел уготовить пир. Все близкие и домочадцы будут веселиться. А возвратившийся блудный сын в лучшей одежде, с перстнем на руке и в сапогах станет присутствовать среди гостей, как сын и наследник домовладыки отца. Радующийся отец сам удостоверяет, что возвратившийся из далекой страны в рубище есть его сын. Он как бы воскрес из мертвых, ибо погибал, но теперь нашелся. Посему и стали веселиться в доме. От приточной речи обратитесь к грешнику, исповедующему свои грехи пред Богом в присутствии священника свидетеля, поставленного вязать и разрешать. Слезы и сердечное умиление суть показатели искренности исповедания. Иерей разрешает. Веруйте, что и Господь со словом его разрешил. С Господом радуются сонмы ангелов. Слезы кающегося для них есть истинное вино веселия. Милосердый Господь не хочет и вспоминать беззаконий покаявшегося грешника. Он Своею благодатью предваряет его покаяние, показывая тем Свою любовь к падшему, подкрепляет его на покаянном пути и разрешает от грехов. Но это не все. Господь возвращает покаявшемуся новую одежду нетления. Таковая одежда уже дарована была христианину в крещении. Но грешник запятнал ее, измазал и в ветхость привел. Она стала рубищем души его. И вот милосердый Господь возвращает ее опять чистою, крепкою и новою. Вместе с одеждою возвращается и перстень, т.е. обручение Богу, союз, дар Духа Святого. Наконец, и ноги покаявшегося приобретают с Божией помощью силу и крепость на дела благие. Так Господь ущедряет бывшего грешного Своего сына по благодати, но в себя пришедшего и покаявшегося. Велика и неизреченна любовь Бога к человеку. Однако и здесь еще не конец милостей. Радуясь возвращению грешника на путь покаяния и исправления жизни, Господь делает его причастным вечери таинственной, Тела и Крови Спасителя в жизнь вечную и в оставление всех грехов. Ангелы, сослужившие божественную литургию, радуются, видя участником в вечери раскаявшегося и прощеного грешника. |
| Иероним Босх. Блудный сын Итак, первый шаг сделан: сын пошел к отцу, что называется, сдаваться, готовый к любому наказанию. Но не к тому, что произошло: « И когда он был еще далеко, увидел его отец его и сжалился; и, побежав, пал ему на шею и целовал его. Сын же сказал ему: отче! я согрешил против неба и пред тобою и уже недостоин называться сыном твоим. А отец сказал рабам своим: принесите лучшую одежду и оденьте его, и дайте перстень на руку его и обувь на ноги; и приведите откормленного теленка, и заколите; станем есть и веселиться! ибо этот сын мой был мертв и ожил, пропадал и нашелся. И начали веселиться» . Рембрандт гениально передал в своей картине вселенский духовный смысл покаяния грешника и отеческого отпущения грехов. Но представляется, что в тексте апостола Луки мы находим жизненные подробности, которые согревают и веселят душу, — и от этого все событие не становится менее потрясающим. Смотрим: хотя сын видит бегущего отца, и тот его уже обнял и поцеловал, и юноша понимает, что прощен и принят, это не отменяет для него долга покаяния. Он уже не тот, он должен сказать приготовленные, выстраданные слова сокрушения не для того, чтобы что-то получить (уже получил!), а для того чтобы очистить душу. И вот ведь как: он искренне считает себя недостойным того, чтобы восстановиться в качестве сына, стать достойным сыном своего отца. А вот ведь делает именно то, что его восстанавливает, — правда, не по его заслуге, а по милости отца. Вот здесь такой наглядный образ смирения, которое состоит в со-творчестве. Любовь и радость отца представлены в образах изобилия милостей и щедрот. В честь возвращения блудного сына устраивается пир, и сам он на этом пире — в роскоши и почете. Сказано же —Бог дает «просто и без упреков» (Иак 1:5). И отметим заодно, что в своем подсознательном желании смерти отца, о котором говорилось выше, сын сам стал мертвецом, и это было одним из источников отцовской боли. Но дальше все гораздо хуже. Блудному сыну хорошо: поддался совершенно свинским желаниям, насвинячил, попал к свиньям и сам стал хуже свиньи — и раскаялся, и было в чем. А вот со старшим все серьезнее. |
| «Старший же сын его был на поле; и возвращаясь, когда приблизился к дому, услышал пение и ликование; и, призвав одного из слуг, спросил: что это такое?» (ст. 25–26). Старший сын, как будто бы преданный своему отцу, трудился на его поле, то есть трудился ради своего спасения, исполнял долг верующего человека. Но когда он приблизился к дому и услышал пение и ликование, это вызвало в нем зависть. Для того чтобы приобрести духовные блага, стяжать Божественную благодать, необходимы, конечно, и добрые дела, и подвиги, но более всего необходимо покаяние. Поэтому падший и покаявшийся блудный сын приобрел большую милость Божию, чем тот, который трудился, но, видимо, пребывал в некоторой холодности и исполнял все только по долгу. Может быть, под словами «он приблизился к дому» подразумевается, что и старший сын не был еще в дому, не был так близок к Богу. Он трудился, но, вероятно, более надеялся на свои труды, чем на отчую любовь, и поэтому не имел той благодати, которой позавидовал. «И, призвав одного из слуг, спросил: что это такое? Он сказал ему: брат твой пришел, и отец твой заколол откормленного теленка, потому что принял его здоровым. Он осердился и не хотел войти. Отец же его, выйдя, звал его» (ст. 26–28). (По-славянски: «Раз-гневася же, и не хотяше внити. Отец же его исшед моляше его».) Отец умоляет сына войти — Бог умоляет человека прийти к нему. Умоляет того, который как будто бы трудился, но только из одного долга, холодно, внешне, без ревности, без любви. «Но он сказал в ответ отцу: вот, я столько лет служу тебе и никогда не преступал приказания твоего, но ты никогда не дал мне и козлёнка, чтобы мне повеселиться с друзьями моими; а когда этот сын твой, расточивший имение своё с блудницами, пришел, ты заколол для него откормленного теленка» (ст. 29–30). Он выказывает чувства, которых не должно быть у истинно верующего человека, у того, который действительно любит своего отца. Если ты любишь отца, почему ты не любишь брата? Почему ты не радуешься вместе с отцом, ведь это твой родной брат, сын твоего отца, такой же, как и ты? |
| «Когда меня не почтили, не оценили, чего-то лишили или унизили, то я в душе возмущаюсь и осуждаю людей, которые не хотят почитать моего идола – моего «я». Сам я ему поклоняюсь и поэтому считаю, что вправе ждать того же от окружающих» Классический пример – притча о блудном сыне. Но не о нём самом здесь речь – о его старшем брате. Услышав в доме веселье и узнав причину (возвращение младшего брата), «он осердился и не хотел войти. Отец же его вышед звал его. Но он сказал в ответ отцу: вот, я столько лет служу тебе и никогда не преступал приказания твоего; но ты никогда не дал мне и козлёнка, чтобы мне повеселиться с друзьями моими; а когда этот сын твой, расточивший имение своё с блудницами, пришёл, ты заколол для него откормленного телёнка» ( Лк. 15:28-30 ). Почему же не обрадовался старший сын вернувшемуся в отчий дом брату, почему обиделся? Потому что место в сердце, свободном для радости, уже заняла расторопная зависть, а радости и зависти не ужиться вместе Характеру самолюбивому, склонному к зависти, трудно выносить внимание к кому-либо другому, а не к нему. Возвратившийся блудный сын явился радостью для отца и серьёзным испытанием для брата, который тут же продемонстрировал весь набор греховных состояний обиженности: 1) гордость, потому что «пение и ликование» не в его честь; 2) гнев – «он осердился и не хотел войти»; 3) осуждение – «этот сын твой, расточивший имение своё с блудницами»; 4) зависть – «ты заколол для него откормленного телёнка». К этому можно добавить и неуважение к отцу, и отсутствие братской любви (он говорит не «мой брат», а «этот сын твой»), и стремление придать обиде некий «социальный» вес: «чтобы мне повеселиться с друзьями моими». Нам тяжело переносить чужое пренебрежение, оттого что мы имеем очень завышенную самооценку, ни на чём не основанную (разве что на гордости). Пусть получил человек какое-то образование – это ещё ни о чем не говорит. Весь вопрос – как учился и чему научился. Допустим, делает какое-то дело – вытачивает гайки или пишет романы, так опять вопрос: может быть, зря, в убыток работает или просто себя тешит? Никто от его труда как будто счастливым не становится. Гордиться-то и нечем! Понятно, что и отчаиваться не стоит, потому что Бог зря жизнь не даёт, но «перетряхнуть» своё самолюбие, свой гонор, перевести взгляд со своих интересов на нужды других людей очень душеполезно. |
| Однако вернемся к притче о блудном сыне. Он «пришел в себя» и сказал: «Встану, пойду к отцу моему». Это второй шаг на пути покаянной жизни: сначала осознать и увидеть свой грех, а потом набраться решимости раз и навсегда оставить его, как сказал этот сын: «Встану, пойду к отцу моему». Вот именно «встану», потому что все мы в той или иной степени валяемся в грехах и даже не видим порой от отчаяния и уныния, что изо дня в день впадаем в одни и те же грехи. У нас опускаются руки, мы приходим в ужас от своего эгоизма, от своей гордости и жадности, от своих гневных, лукавых, блудных помыслов и думаем, что им не будет конца и края. Но преподобный Иоанн Лествичник вдохновляет нас и дает надежду. Он говорит: «Не падать свойственно одним только Ангелам; падать и вставать свойственно людям; упавши, никогда не вставать свойственно только одним бесам. И мы будем осуждены не за то, что пали, но за то, что мы, падши, не встали». Вот это надо всегда помнить: в какую бы бездну грехов мы ни пали, все равно каждый день надо заново начинать свою жизнь. Никто никогда не говорит: «Не буду мыть руки, потому что опять их испачкаю». Но каждый день, сколько бы мы их ни пачкали, всякий раз их снова моем. Так и с душой. Когда нас одолевают помыслы, грехи, пороки, страсти и беззакония, мы должны с искренним покаянием молиться: «Господи! Ты знаешь мои грехи, прости меня, помоги мне хоть в следующий день избавиться от этого гнева, от эгоизма, жадности, уныния, помоги начать новую жизнь!». Этот молитвенный вздох бывает порой важнее всяких дел, потому что искреннее обращение дарует чистоту сердца. Никто из нас не опоздал в этой жизни, даже разбойник на кресте наследовал Царствие Небесное одним только покаянным воздыханием и исповеданием веры в Сына Божия: Помяни меня, Господи, когда приидешь в Царствие Твое ( Лк.23:42 ). Итак, блудный сын не только сказал, что пойдет к отцу, но на самом деле встал и пошел, то есть решил раз и навсегда оставить свою прежнюю греховную жизнь. Когда он еще шел по дороге, то отец издалека увидел его, потому что каждый день всматривался вдаль — не вернется ли сын, не обратится ли он? И сын не успел сказать ни одного слова покаяния или извинения, как отец подбежал к нему, обнял и расцеловал. А сын, видя любовь, милосердие, снисхождение и всепрощение родителя, все равно говорит: Отче! я согрешил против неба и пред тобою и уже не достоин называться сыном твоим; но прими меня в число наемников твоих ( Лк.15:18-19 ). Несмотря на уже совершившееся прощение, он считает, что должен до конца осудить всю свою блудную жизнь, порвать с ней окончательно. Здесь мы видим пример искреннего покаяния, преодоления гордыни, самооправдания, ведь он не ищет причины своих грехов в жизненных обстоятельствах, не сваливает их на людей и время, на чужой дурной пример и прочее. Мы видим бесконечное самоуничижение и решимость донести этот покаянный вздох до своего отца. |
| Перстень на руке означает венчание души с Христом. Кающийся расторгает свои блудные связи с этим миром, прилепляется душой к Христу и соединяется с Ним в нерасторжимом единстве. Такое обручение происходит только силой и благодатью Святого Духа, под печатью Которого находятся небесные дары. ...И обувь на ноги, – говорит отец своим рабам. Обувь символизирует силу воли, которая помогает человеку решительно пойти по пути Божию, без колебаний и без оглядки. Под откормленным теленком следует понимать Самого Иисуса Христа, Который отдал Себя на заклание ради очищения грешников от греха. Рабы символизируют Ангелов или священство. Если под отчим домом понимать только небо, тогда под рабами следует понимать Ангелов, если же предположить, а это предположение верно, что под отчим домом подразумевается Церковь на земле, тогда под рабами подразумевается священство, которое призвано совершать таинство жертвы Христовой и питать ею людей ради вечной жизни. То, что в первую очередь здесь подразумевается Церковь , понятно потому, что блудный сын не умер телесно, а пока человек не простится со своим телом, он принадлежит Царству Божьему в виде Церкви Божией на земле. А то, что под рабами подразумеваются и Ангелы, видно из того, что, во-первых, Ангелы присутствуют при Святом Таинстве, а во-вторых, что Господь направляет людей на путь спасения через Ангела-хранителя. Ибо этот сын мой был мертв и ожил, пропадал и нашелся. Телесная жизнь еще теплилась в нем, но духовно он был мертв. Последняя искра Божия, сохранившаяся в его душе, вспыхнув, оживила всю душу. Он осудил себя еще тогда, когда отделился от отца. И нашелся. Это значит, что он в свете Божией искры, разгоревшейся в душе, нашел то, что потерял – самого себя. И начали веселиться. Узнав о том, что произошло, старший сын осердился и сказал отцу: «Я столько лет служу тебе и никогда не преступал приказания твоего, но ты никогда не дал мне козленка, чтобы мне повеселиться с друзьями моими; а когда этот сын твой, расточивший имение твое с блудницами, пришел, ты заколол для него откормленного теленка» ( Лк. 15: 29–30 ). Так праведный сын сказал отцу. Так, осердившись, говорят многие праведники в Церкви, когда Церковь с радостью и умилением принимает покаявшихся грешников и приводит их к Святому Таинству Причастия. Так могут сказать Богу и ветхозаветные праведники, видя, как Он принес Сына Своего Единственного в жертву младшему поколению человечества – нам никогда не дал и козленка. Им, грешным и блудным потомкам, принес огромную жертву, а нам не дал и самой малости. Поскольку коза символизирует грех вообще, праведники могли бы сказать – нам Ты запрещал совершить и малейший грех, маленький и ничего не стоящий, как козленок, а это поколение награждаешь величайшим сокровищем, Которое имеешь – Своим Сыном! |
|
|
