| Ф.] так не ругалась. — Хорошо ей было блажить при Николае [Прасковья Ивановна умерла в 1915 г. — иг. Ф.], а поблажи-ка при советской власти» [Дамаскин (Орловский), иеромонах. Мученики, исповедники и подвижники благочестия... Кн. 1. Тверь. 1992. С. 126]. 1298 В молитвах во еже сотворити оглашеннаго ответ на вопрошание 4-е. 1299 На утрени тропари воскресны на непорочнах , глас 5, Слава . 1300 Феофилакт Болгарский на Мф.14:22. 1301 Феофилакт Болгарский на Мф.14:23—24. 1302 Феофилакт Болгарский на Мф.14:25—27. 1303 Феофилакт Болгарский на Мф.14:28. 1304 Феофилакт Болгарский на Мф.14:29—30. 1305 Феофилакт Болгарский на Мф.14:31—33. 1306 Ирмос на 6-й песни, глас 6. 1307 Лука (Войно-Ясенецкий), святитель. Великопостные проповеди. С. 114. 1308 Феофилакт Болгарский на Лк.15:1—10. 1309 В Последовании о исповедании молитва «Господь и Бог наш Иисус Христос» . 1310 В четверток первыя седмицы этот тропарь помещается в данное место последования; в четверток пятыя седмицы на утрени — стоит выше в своем месте (где и прокомментирован) и не повторяется. 1311 Житие Марии Египетской. С. 94. 1312 В Последовании о исповедании увещание «Се, чадо, Христос невидимо стоит» . 1313 Игнатий (Брянчанинов), святитель. Собр. писем. С. 306 159). 1314 Порфирий Кавсокаливит. Житие и слова. Малоярославец. 2006. С. 245 (разрядка наша. — иг. Ф.). 1315 Игнатий (Брянчанинов), святитель. Собр. писем. С. 352—353 184; разрядка наша. — иг. Ф). 1316 Там же. С. 230 129). 1317 Там же. С. 181 106). 1318 Там же. С. 180—181 106). 1319 Там же. С. 181 106). О том же говорил и преосвященный Платон (Левшин): «Мир думал, что довольно ко оправданию пред Богом своих так почитаемых добрых дел: Дух истины научил, что все и добрыя наши дела недостаточны и с страстьми смешаны: что оныя только тогда действительны, когда им содействует Евангельская благодать». См.: Платон (Левшин), митрополит Московский. «Из глубины воззвах к Тебе, Господи...». С. 220. 1320 Страбон. География. X, IV, 4, 7—14. С. 282—287. 1321 Гомер. Илиада, II, 646. |
| Но в окружающей действительности веселья действительно маловато, утраты и скорби посещают непременно, да и как что-то понять о жизни, уклоняясь от страданий, даже чужих. С возрастом она отгородилась глухотой, подлинной или мнимой, но впоследствии все-таки пришлось обратиться к психиатру: предъявляемые ею условия слишком уж разошлись с реальностью. Конечно, лечение помогает мало; ведь она отказывается считать себя больной, но всегда винит других: соседей, знакомых, врачей, кассиршу в магазине, погоду на улице и слишком строгого Бога; так и живет в изнурительной настороженности, на таблетках, антидепрессантах, и, увы, вряд ли изменится. Короче, именно в старости человек становится самим собой, когда вольно или невольно сбрасывает цепи приличий, благопристойности и общепринятых правил. Крутые старухи вроде Простаковой у Фонвизина, Хлестовой у Грибоедова, Кабанихи у Островского, конечно, пользуются преимуществом сильного: деньги, по-видимому, во все времена служат самым прочным основанием для самостоятельности женщин, деньги позволяют чудить, блажить, угнетать, куражиться над алчными наследниками, капризничать. Но все-таки вряд ли упомянутые дамы были так эксцентричны в молодости; именно возраст дает что-то вроде права вести себя в соответствии с личным настроением и плевать, нравишься ты при этом или встречаешь ненависть и проклятья. Из XVIII и XIX веков дошли до нас имена некоторых всесильных старух, властный нрав которых сформировался благодаря наследственным или приобретенным вдовством капиталам; В московском обществе пользовалась огромным влиянием Настасья Дмитриевна Офросимова; она решала житейские дела и тяжбы, выносила приговоры, наставляла барышень; ее почитали, уважали и боялись, потому что она бесстрашно, не взирая на лица, резала правду в глаза. А в Петербурге владычествовала Наталья Кирилловна Загряжская, личность яркая, своеобразная, игнорировавшая требования моды, хорошего тона и новых порядков; Пушкин заслушивался рассказов этой сгорбленной старушки. Производила ошеломляющее впечатление Ольга Александровна Жеребцова, до глубокой старости сохранявшая удивительную красоту и осанку, обладавшая к тому же острым умом, твердой волей, искренностью и простотой в обращении. Герцен вспоминал княжну Мещерскую, «девицу лет восьмидесяти», которая была живою и чуть ли не единственною связью множества родственников», и сводил счеты с притеснявшей его в детстве родной теткой, княгиней Марьей Алексеевной (!) Хованской: «строгая угрюмая старуха, толстая, важная, с пятном на щеке, с поддельными пуклями под чепцом». |
| О! Да будем достойны радоваться сей радостью! Пречистая и пренепорочная Дева Мария была и смиренна, и посему Господь призрел на смирение Её по её словеси: се, бо отныне ублажат Мя вси роди ( Лк. 1, 38 .), и мы, грешные, а паче я, грешнейший паче всех человек, удостаиваемся блажить Ее, аще и от мерзкого сердца и от нечистейшего моего языка, но Она, преблагая Мати, не отвергает нас, но приемлет и милует, умоляет милосердого Сына Своего, Господа нашего Иисуса Христа, о долготерпении на нас и о прощении грехов наших. О премилосердая Мати! Предстань нам и в страшный час смерти нашей, и на страшном суде Христовом буди ходатаица нашего спасения. Восстав от сна, принеся благодарение Господу и Пречистой Его Матери о сохранении меня и восставлении от сна, принимаюсь за писание. Братия пошли к ранней, а я буду у поздней. У нас нынче величественная картина, весьма редкое событие: наш о. архимандрит служит собором с тремя парами, и в оных два брата его, игумены Исаия и Антоний с ним, священствует в первый раз с обоими, а может быть, и в последний. 5 Мы же с любовью жаждали видеть у себя сего почтенного старца Исаию, он и утешил нас сим, приехал 5-го сентября. Продолжу начатую прежде материю. Матерь Божия была смиренна, и Господь на смиренные призирает, мы грешные не можем ни в чем, ни в коей её добродетели подражать, ибо Она была безгрешна и соделалась высшая небес и чистейшая светлостей солнечных, Честнейшая Херувим и славнейшая без сравнения Серафим, сподобилась быть Матерью Творца и Бога нашего, и человеческого рода спасение. Не можем подражать и высоте её боготворного смирения, но, видя толико святейшую, смирившую Себя, не должны ли, видя свою греховность и нечистоту, смирять свое гордое мудрование? Паче же и Сам Господь, смиренный и кроткий, дал нам заповедь, чтобы от Него научиться сим добродетелям для нашего же спокойствия ( Мф. 11, 29 ). Взглянем же на себя (паче же я грешный должен попечение о себе иметь), есть ли в нас хоть след смирения? И имеем ли старание о стяжании оного? Оно у нас в книгах, на письме, на языке, а в сердце не запало, и малое приражение слова, взгляда, а паче дела от ближнего – возгораемся яростью и раздуваем оную помыслами поречения на ближних, и мечем ядовитые стрелы слов, и пребываем, смущая и смущаясь, не только часами, но и днями, и что о таковых пишет св. |
| Миражи прошлого не покидали его. В нем происходила какая-то странная борьба. Он как бы ощущал в себе борьбу двух самостоятельных независимых сил. Одна сила влекла его в собор, к лику Спасителя, к молитве, к Небу; другая же, напротив, рисовала ужасы прошлого и тянула к рюмке скорее залить, потушить в вине эти миражи, запастись храбростью хмеля, неустрашимостью пьяного. Ему и в прошлом случалось «блажить», т. е. хандрить, и всегда косушка была самым радикальным средством; после второй-третьей «банки» все делалось «пустяками» и так хорошо, покойно на душе!.. Эта-то борьба и заставляла его в нерешительности три часа бегать по Кронштадту, спрашивая то кабак, то церковь , то отца Иоанна. Почти сверхъестественных усилий стоило ему войти в собор, но и теперь эта борьба не прекратилась. «Брось глупить! Что ты баба какая-нибудь? Что тебе здесь делать? Не ханжой ли тебе сделаться? Иди, хвати стаканчик, много полез- нее»... И он вставал с колен, широко открывал глаза и, махнув рукой, направлялся к выходу. Дойдет до притвора и слышит другой голос: «Как! Опять назад? К своим?! К нищим, бродягам, пьяницам, пропойцам, каторжникам! Опять в грязь! В притоны! Это с деньгами-то отца Иоанна?!» И он возвращался в собор на прежнее место, скорее становился на колени и закрывал глаза... Полжизни он охотно отдал бы, чтобы забыться, успокоиться в ту минуту и заглушить борьбу... Голова его горела, в виски точно молотками стучали, сердце щемило... И опять голос: «Дурак же ты! Точно маленький! Как не стыдно тешиться ерундой! Полно! Жил себе спокойно, в свое удовольствие, а теперь вот с ума спятил! Совсем рехнешься!» И он шел к дверям, брался за ручку, заносил шаг к выходу и вдруг назад... Бросается на пол и крепко-крепко бьет лбом о каменную плиту... В церкви не было службы, обедня отошла, вечерня еще не начиналась, но молящихся стояло человек 20-ть. Все были погружены в себя и не замечали Ива... А он, между тем, с воспаленными глазами, стиснутыми зубами дико озирался по сторонам... Он страдал, как точно у него вытягивали жилы... Смерть в эту минуту он принял бы за счастье, искупление... Если бы мог плакать, рыдать, ему было бы легче, но где взять слез? Где искать облегчения, помощи, избавления? «Ну, все равно, пойду, пойду, выпью; ведь косушкой больше или меньше – разницы никакой; успею еще и в собор прийти; грешнее не буду от одной лишней косушки»... Он берет шапку, чтобы идти – и опять голос: «Эта косушка твой смертный приговор! Раньше ты пил, потому что был слеп и ходил во тьме, а теперь ты прозрел, увидел свет и пойдешь пить; нет тебе ни возврата ни прощения! Проклят вовеки веков!..» |
| Нач. Впрос: каа художства обетованию нашему ключаема суть? л. 144. Слово 46. Како подобает кому продаати и купувати, яко да не приразится Богу, и яко се свойствно христианину, еже отщетеватися паче неже отщетевати в куплех, и проч. Нач. От Постных св. Василиа впрос: како подобает твориму быти, еже от деланиа проданию, и како отходити? л. 151. Слово 47. Каа художьства мирьскым подобна суть, и яко врачьбное художьство и в мирьскых и в инокых несть отметно, и како подобаеть то приемати, и проч. Нач. Есть земледелателное художьство, есть и тькателное и зиздательное, яже потребна суть зело, и паче сдржать наш живот. л. 161. Слово 48. О различии скопцем и откуду сии прияша начяло, и еще же и о некыих еже по естьству их, и когда могут быти причьтници, и яко не пременяются от страсти блудныя скоплениемь, но горшее прочиих брань имут, и проч. Нач. Суть скопци, иже скопиша себе царствиа ради небеснаго, и прочее. Не удовь отрезание глаголеть, ни убо, но лукавыим помыслом погубление. л. 166 об. Слово 49. О смерени, и яко не бывающя смерены некотораго ради лишения блажить, но ижс с волею и трепещущих словес Божиих, и которое смереномудрие слово учить, и проч. Нач. Иже смерениа сокровище сам Христос Бог нашь, делом и словом научил есть нас сему. л. 199. Слово 50. Яко Господня заповеди и предпочитати достоит, по второму же человечьская предания полагати, и яко иже заповеди Господня нетрудолюбьствующеи, в человечьска же убо преданиа упражняющеся, и то и самое по человекоугодию делають, и проч. Нач. Свршенейшее дело постничьскаго жителства се есть, еже безместныих дел отсвенетися и пещися о заповедех Господних. л. 222. Слово 51. О покаани и исповедани, от божественых писаний свидетельства, и како подобает исповедоватися и каатися нам от лютых деаних. Нач. Взлюбленый Господень ученик рече сице: яко се есть любовь Божиа да заповеди Его блюдем, и заповеди Его не суть тяжкы. л. 240. Слово 52. Показаниа о покаани и исповедании, и яко не подобает яже по нужди бывающаа или по смотрению некоему временну исповеданиа и прощениа грехом, и проч. Нач. Брат иде почрести воду от рекы, и обрете ту жену перущу ризы, и прилучися ему пасти с нею. |
| Услышав слова: «мы оба со старичком», Ирина еще больше испугалась и переспросила снова. Тогда Родимая ответила уже совсем обычным ей тоном: «отвори же, Шалуха», отвори скорей, пусти». Отворив двери и впустив в келью Родимую, Ирина стала искать глазами старичка, о котором упоминала Родимая; а та, между тем, пробежала прямо в передний угол и стала ставить к иконам образ прп. Феодосия Тотемского, приговаривая: «Бедненький старичок! озяб, замерз; ишь Катька-то заморозила его, загрязнила; я насилу отняла». Ирина обиделась на нее, сказав: «тебе все шутить да блажить, Родимая; дождалась бы дня-то, чего полохать людей? ведь как ты меня напугала! я думала – пожар или что случилось; и к чему же ты наврала, что какой-то старичок с тобой? да и пищишь-то не своим голосом!» – «Не бранись, Шалуха», отвечала та, – «не видишь разве старичка-то, Федосья? он к тебе пришел от Катьки, не захотел больше у Катьки жить, больно уж ему там холодно». Оказалось, что Катя, Максимова дочь, имевшая особую веру к преподобному Феодосию Тотемскому, в то утро уехала на пароход, который и увез ее из обители навсегда. Однажды по ошибке она растворила теста больше потребного; усмотрев это, она вздумала испечь пирожок для певчих сестер, что и исполнила. Никто, конечно, этого не знал, и сама Татьяна должна была тщательно скрывать свою контрабанду, как запретное дело, совершенное без благословения начальницы. Она уложила его на полку в шкаф, покрыв большим блюдом, чтобы и не заметно было; управившись с делами, заперла келью на ключ, положив его на обычное место, и пошла в церковь к обедне. Вдруг, о, ужас! растворяется с шумом дверь паперти, входит в церковь Родимая, неся на обеих руках пирог, покрытый полотенцем, и направляется с ним прямо к столику для благословения хлебов. Татьяна, стоявшая у самой двери и видевшая все это, так растерялась, что не могла и с места сдвинуться, тем более что начальница монастыря Сергия уже стояла на своем обычном месте на левом клиросе (так как пели тогда лишь на одном). Заслышав шорох, она обернулась; но Родимая так ловко стала на стороне столика, что совсем заслонила его собою, так что мать Сергия не могла ничего разглядеть. |
| Усвоивший эту праведность Иисусову и стремящийся жить в ней – угоден Богу ( Деян. 10,35 ). Жизнь в праведности Иисусовой – путь всех святых, потому что святость и праведность – одни и те же, как в жизни Спасителя, так и всех Его святых. Таким образом, подлинная праведность – не от исполнения дел нравственного закона, а от святости Иисусовой. По отношению к Самому Богу святая и праведная жизнь человека в жизни Иисусовой проявляется в установках, которые в традиционном богословии и в нормах нравственной действительности принято называть благочестием и благоговением. Благочестие и благоговение (страх Божий) Сами эти слова по возрастающей секулярности мира, включая и мир нравственных отношений, почти перешли в разряд архаических, и даже в среде церковных людей слышатся все реже. Будучи в богослужебном употреблении, они прослушиваются с «благоговейным» уважением, клонящимся к некоторой мертвости, не оказывая почти никакого воздействия на нравственную жизнь. Впрочем, это относится ко многим подобным словам, а, например, слово «блажить» употребляется почти только в ироническом смысле. Понятия «приятность» и «счастье» заменили слово «благо». Благо – объективно, приятность и счастье – субъективны. Благо – ясно и нравственно, приятность и счастье – туманны и экзальтированны. Понятие и явление «благочестия» довольно обширно и включает в себя многое, относящееся как к внешне поведенческому строю, так и к внутреннему содержанию жизни, направленной нравственно к Богу. Сущность его – в необходимости внешних действий и сердечных воздыханий, в которых открывается переживание величия Божия и воздаяние «чести» высоте содержания божественного бытия. Такое воздаяние чести Богу, по определению смиренно и благостно (потому и имя его – благочестие). Церковь через своих великих учителей утверждает абсолютную полезность внутреннего благочестия, в отличие от внешних «упражнений», имеющих внешне благочестивый вид, но по существу своему – автономных ( 1Тим. 4,8 ). Благочестие есть некоторое внутреннее настроение души, которое выражается в постоянных (не порывами) упражнениях; наиболее церковно традиционные «упражнения» – это молитва и пост (в самом широком смысле), которыми пронизывается нравственная жизнь христианина. Вообще все, что в жизни христианина относится к церковной области, носит характер благочестия, либо по внутреннему содержанию (и тогда – «на все полезно»), либо только внешним образом, и тогда оно больше или меньше клонится в сторону актерства и лицемерства. Апостол Павел утверждает, что чем ближе к «последним временам», тем больше люди будут склоняться к одному лишь «виду» благочестия, «отвергаясь его силы» ( 2Тим. 3,5 ). |
| (1856 г. Июня 1-го). „Вчера вечером уже после молитвы пришел я к о. Феодору (раньше его не было дома), просить позволения – сходить к обедне“. (По случаю дня ангела, – на что увольнение всегда давалось без отказа тем, кто просил о нем). „Он отпустил с большим удовольствием и посоветовал сходить в Казанский монастырь; но я сказал, что располагался было идти в Спасский монастырь“, (где лежат мощи святителя Варсонофия), потому что в Казанском очень много служат молебнов“. „И этот хорошо“, сказал о. Феодор, „к святителю Варсонофию сходите, помолитесь у него; а к Владычице-то все-таки зайдите, – помолитесь Ей перед новым-то годом“. „Завтра Нафанаил Петрович 2179 хотел спрашивать всех по билетам, приготовленным для экзамена; можете понять, – какой ужас возбуждало во всех такое намерение: отвечать Нафанаилу Петровичу – не то, что отвечать на экза- —576— мене, где можно врать сколько душе угодно, лишь бы вы ходило складно; притом, – на экзамене отвечаем билеты – каждый из своей части, а тут!.. Все не знали, что и делать. Как вдруг... о, вожделенная весть! – о. Феодор выхлопотал увольнение от классов! Он и вчера просил о. Ректора; о. Ректор сказал, что уволить на следующей неделе. Но о. Феодор был так добр, что хотел поговорить ему еще, и – вот... кончились классы, кончен младший курс“... (стр. 1030). „В среду вечером я пил чай у о. Григория. Рассказывал мне о приеме Владыки“. (О приеме академических начальников по возвращении из Петербурга Высокопреосвященного Григория на лето в свою епархию“) Преосвященный был очень в духе; „ну, что! – полно блажить-то“! – сказал он о. Феодору, когда дело зашло о его увольнении, – и о. Феодор, к великому нашему счастию и удовольствию, остается в Академии. По этому случаю его назначают ревизором в Симбирск „…“ О. Вениамин подал просьбу об увольнении его от должности помощника Инспектора; быть может, он имел некоторые виды на увольнение о. Феодора; увы!“ (1856 г. Июня 9/10) „О. Вениамин уже предлагал было о. Феодору назначить новых старших, но о. Феодор отклонил такое предложение“. Такая странная, по всей преждевременности, забота о. Вениамина о предназначении на должность комнатных старших студентов еще не перешедших даже на старший курс, объяснялась, полагаю я, опасением о. Вениамина, что после ваката ему уже не будет никакого резона руководить о. Феодора в выборе старших, так как до наступления нового учебного года просьба о. Вениамина об увольнении его от должности помощника инспектора могла уже получить удовлетворение; а он опасался, что о. Феодор, без надлежащего руководства со стороны, мог наделать крупных ошибок в выборе старших, – прямых и единственных орудий инспекции в поддержании дисциплины, в проведении такого или иного на правления. Но о. Феодор не очень спешил установлением этого нового орудия: в начале Сентября у меня записано: „Спасибо о. Феодору, – что он недельным чередным стар- |
| Скончалась блаженная Прасковья Ивановна 24 сентября/5 октября 1915 года, в возрасте около 120 лет. 51 июля 2004 года блаженная старица была причислена к лику местночтимых святых, а в октябре 2004 года было благословлено ее общецерковное почитание. Домик-келья, где она жила, в 2004 году передан монастырю; ныне в нем находится музей блаженной Паши и истории Дивеевской обители. Святые мощи блаженной почивают в Казанской церкви. Блаженная Мария Ивановна Мария Захаровна Федина была родом из Тамбовской губернии. Родилась она около 1870 года. Впоследствии она называла себя Ивановной, и когда ее спрашивали почему, то отвечала: «Мы все, блаженные, Ивановны по Иоанну Предтече». Тринадцати лет она осиротела. Однажды с попутчицами Мария пошла в Саров, да так и осталась странствовать между Саровом, Дивеевым и Ардатовом. В любую погоду она ходила босиком, во всем рваном и грязном, искусанная собаками. За то, что она, как бы ругаясь, обличала людей в тайных грехах, многие ее не любили и не раз избивали. При этом никто никогда не слышал от нее жалоб на свою жизнь и на людскую несправедливость, и уже в молодости стали замечать в ней дар прозорливости. Мария Ивановна приходила советоваться к дивеевской блаженной Прасковье Ивановне, которая перед своей кончиной говорила: «Я еще сижу за станом, а другая уже снует, она еще ходит, а потом сядет». А Марии Ивановне, благословив ее остаться в монастыре, сказала: «Только в мое кресло не садись». В день смерти Прасковьи Ивановны, 22 сентября/5 октября 1915 года, монахини прогнали Марию Ивановну из обители за ее странности. Она молча ушла, а вскоре приехал один крестьянин и говорит: «Какую рабу Божию прогнали вы из монастыря! Она мне сейчас всю мою жизнь сказала и все мои грехи. Верните ее в монастырь, иначе потеряете навсегда». Тотчас за Марией Ивановной послали, и с тех пор она окончательно поселилась в Дивееве. Блаженная с удивительным терпением переносила многие тяжкие болезни. Из-за сильнейшего ревматизма она вскоре перестала ходить. После 1917 года блаженная часто ругалась, и притом очень грубо. Сестры не выдерживали и спрашивали: «Мария Ивановна, что ты так ругаешься? Мамашенька (Прасковья Ивановна) так не ругалась». Она отвечала: «Хорошо было ей блажить при Николае. А ты поблажи-ка при советской власти!» |
| Бедняков было большинство. Часть их жила в бурсе, другие размещались в домах при киевских церквах с обязательством помогать причтам при богослужении; иные, обладавшие голосом, пристраивались в хор и жили в отведенном для него помещении. О прокормлении этой бедноты заботились студенческие конгрегации. Членами конгрегации были сами воспитанники. Поступление в нее было торжественное, давались присяга, клятвы и обеты: блажить святое место – Братский монастырь и памятовать о нем и по выходе из школы. Избирались пять должностных лиц под управлением префекта; они собирали пожертвования. На эти должности вероятно избирались студенты из состоятельных классов. Конгрегации пользовались правами юридически признанного учреждения: имели собственную печать, составляли акты, вступали в денежные сделки. Но, не смотря на помощь конгрегации, бедноты оставалось много: она питалась чуть не Христовым именем – распевала концерты, давала комедии, на праздниках ходила по домам граждан. О киевских школьниках того времени есть известие, что «воруют много, попущено им от митрополита... нет на них суда». Изложив некоторые обычаи старой академии, проф. Голубев останавливается на вопросе, что в образовательном отношении давала академия своим питомцам, и видит ее значение в том, что она пробуждала в обществе любовь к просвещению, уничтожала ненависть ко всему иноземному и прокладывала тем дорогу к действительному просвещению, идущему с запада. Скоро старейшая из русских духовных академий будет праздновать 300-летний юбилей своего существования. Заблаговременно она стала готовиться к торжеству: собираются материалы, которые будут изданы в нескольких томах; будет приготовлена обстоятельная строго научная история академии. От души пожелаем ей полного успеха. V. Последняя борьба православного духовенства с унией в 1600–1611 гг. Проф. П. Н. Жукович описывает борьбу православного духовенства с унией в 1609–1611 г.г. (Последняя борьба духовенства митрополичьей епархии с Потеем и унией, Христ. Чт., август – сентябрь). |
|
|
