| Наконец, Михаил достиг обыкновенных неизбежных следствий пьянства – телесного расслабления и даже слабоумия. Но Бог, не хотя смерти грешника, вразумил благочестивых людей пользовать недуг его словами Христовой веры: страдальца расположили к молитве. Михаил прибег к предстательству и защите Валаамских чудотворцев Сергия и Германа. Скоро в смущенной душе его водворились мир и благопокорность. Он стал укрепляться и телесными силами. Напоследок, сознавая, что ходатайством преподобных Сергия и Германа спасен от вечной погибели, возжелал посвятить остаток дней своих служению Угодникам Божиим в их обители и поселился на Валааме, где из лютеран присоединился к св. православной Церкви и потом пострижен в мантию, с именем Михея. 18. Исцеление от умопомешательства и глухоты Выборгской губернии, Сердобольского уезда, Имбиляхтинского погоста, деревни Хунука, крестьянин Семен Константинов в 1847 году впал в умопомешательство и оглох. Родные его усердно молились преподобным Сергию и Герману, да облегчат недуг страдальца, и веруя твердо, что Угодники Божии не отвергнут их молений, повезли больного в Валаамскую обитель. Здесь, по окончании божественной литургии и молебного пения богоносным Отцам, повели Семена к многоцелебной раке нетленных мощей Валаамских Чудотворцев, и едва больной приложился к ней – на лице его выразилось радостное спокойствие: ходатайством преподобных Сергия и Германа, Господь совершенно исцелил больного и потом крестьянин Семен Константинов, прославляя Угодников Божиих, совершенно здоровым и наравне с другими выполнял все обязанности своего быта. 19. Исцеление елеем от лампады преподобных Сергия и Германа очей крестьянина Алексея Иванова У крестьянина Выборгской губернии, Сердобольского уезда, Салминского погоста, Алексея Иванова, промыслом рыбака, долгое время болели глаза. Не получая никакого облегчения от употребляемых им средств, он отправился на Валаам и там, помолясь усердно перед чудотворной ракой угодников Божиих Сергия и Германа, взял из висящей перед ней лампадки елея, помазал им больные свои очи – и тут же получил исцеление. Возвратясь на родину, уделил и другим болящим взятого им от святых мощей елея: все, употреблявшие его с верой, получили облегчение своим недугам. 20. Исцеление купеческой вдовы А.С. Андреевой |
| Слышана бысть, преподобнии, духовных подвигов ваших молва и молитвы непрестанное горение и жития вольное озлобление: не может бо град укрытися, вверху горы стояй. Сего ради, яко елени на источники водныя, вси алчущии покаяния и жаждущии правды, о Господе ревнующе, к вам притекоша, и се обитель святая создася и пустыня Валаамская аки град благоцветущь показася. Темже о множестве спасаемых веселящеся, воспеваем вам сице: Радуйтеся, обители вашея первоначальницы. Радуйтеся, великаго иноков сонма отцы. Радуйтеся, покаяния от жизни своея проповедницы. Радуйтеся, люботруднаго жития законоположницы. Радуйтеся, яко на пажити спасительныя многи овцы изведосте. Радуйтеся, яко Христа о множестве кающихся возрадовасте. Радуйтеся, дух правый спасения в людех обновившии. Радуйтеся, ревность о Бозе в сердцах унылых возжегшии. Радуйтеся, душ христианских возстание. Радуйтеся, спящих зле пробуждение. Радуйтеся, к Небесному Царствию кормчии. Радуйтеся, пестуни во Христа. Радуйтеся, Сергие и Германе, отцы преблаженнии. Кондак 5 Боготечныя яко звезды, на севере неба возшли есте, преподобнии, и светом веры и подвиг ваших страну Карельскую просветили есте, учаще приходящыя к вам люди суеверия и бесовския обычаи отложити и единаго точию Бога боятися и Ему единому служити, поюще Ему: Аллилуиа. Икос 5 Видевше окрест себе чада своя, носящая ветви благодеяния, возвеселишася преподобнии и, яко венец жития, блаженную кончину улучивше, радующеся к небеси преидоша, обаче союза любве не расторгоша, ниже чада своя оставиша сира: не оскудеша бо и по смерти за ня Христу выну молящеся и во искушениих и бедах я назирающе и спасающе. Сего ради слышаху от них таковая: Радуйтеся, в нуждах наших помощницы. Радуйтеся, в скорбех утешители. Радуйтеся, язв греховных целители. Радуйтеся, бесовских наваждений отгнатели. Радуйтеся, вы бо колена, унынием разслабленная, скоро укрепляете. Радуйтеся, вы бо угасающыя светильники наша елеем молитв ваших исполняете. Радуйтеся, страстьми порабощенных скории свободители. Радуйтеся, подвижников ко спасению нелестнии вожди. |
| Витийствующая уста твоя умолкоша, сокрышася кротции очи твоя и безгласен был еси старче мудрый и нестяжательный, земля скры твой лик умиленный, но слава твоих исправлений не умре, и мы, чтуще память твою, тако ти вопием: Радуйся, рабе, вшедый в радость Господа твоего. Радуйся, нищетою духовною обретый богатство неиждиваемое. Радуйся, жаждавый правды, днесь зряй правду вечную. Радуйся, кротостию стяжавый землю святых. Радуйся, в скорби временнаго жития зело днесь утешенный. Радуйся, присный собеседниче Александра Свирскаго . Радуйся, Адриане, скорый наш помощниче и чудотворче. Кондак 10 Спасения ради и утешения братии по некоем времени открыл еси единому от иноков, идеже губителие сокрыша честныя мощи твоя; яко же бо предрекл еси тако и бысть: конь бо бел обретеся поблизости, орущу некоему земледельцу ту, иже и приведе к месту блатну, из негоже извлекоша твое многотрудное тело. Обретше же оное тлению непричастное, вси прославиша Бога песнию: Аллилуиа. Икос 10 Стена спасительная бысть в древняя времена обитель твоя, преподобне, от мрака греховнаго и суеверия языческаго, учащи люди боголюбезному житию; и память исправлений твоих не забвеся, обаче научает нас пети тебе таковая хвалы: Радуйся, присный во благочестии наставниче. Радуйся, неусыпный зде обитающих охранителю. Радуйся, низводяй Божие на ны благословение. Радуйся, тя призывающих защитителю. Радуйся, яко никто просяй с верою, тощь от тебе отходит. Радуйся, яко всяк приемлет просимое с верою теплою. Радуйся, Адриане, скорый наш помощниче и чудотворче. Кондак 11 Пение и звон не умолче на месте, идеже потрудился еси, преподобне: не точию бо мнози верующии притекают ко гробу твоему и ту исцеления подаеши, но и на водах плавающым способствуеши. Валаамскаго бо игумена Иннокентия со святителем Николаем явлься спасл еси от потопления не езере Ладожстем в нощи темней и ветру зело свирепствующу и кораблецу разрушенну бывшу, еже памятующе, вопием умиленне: Аллилуиа. Икос 11 Светоприемная свеща благодати Божия явися гроб твой, преподобне, иже многоразличая источает чудеса, врачуя страсти неисцельныя и научая нас пети тебе: |
| Мысли, изложенные в этом послании, Иосиф подробнее раскрыл в трех последних Словах своего «Просветителя». Более всех белозерских старцев враждовал на Иосифа старец-князь Вассиан. Он написал против Иосифа сочинение из нескольких Слов, или статей, большею частию очень кратких, из которого видно, что существовало такое же сочинение и Иосифа против Вассиана, по частям разбираемое последним, но до нас не дошедшее. Вассиан восставал на Иосифа почти по всем церковным вопросам, занимавшим тогда наше общество и правительство. Укорял Иосифа за то, будто он-то вопреки святым правилам уговорил на Соборе по страсти и из человекоугодничества запретить священнослужение всем вдовым священникам, нечистым и чистым. Доказывал, что монастырям и самим владыкам не следует владеть селами и крестьянами, причем резко порицал всех, монахов и архиереев, за их корыстолюбие, многостяжательность и пышность, за их обиды и притеснения крестьянам, за их тяжбы по имениям в мирских судилищах. Доказывал также, что хотя «святителям и всему священному Собору подобает проклинать еретиков, если они не каются или насильно сопротивляются, а царям и князьям подобает заточать их и казнить» (значит, и Вассиан вовсе не был защитником так называемой свободы совести), но кающихся еретиков следует прощать и миловать, причем называл тех из жидовствующих, которые подверглись казни, несмотря на свое позднее раскаяние, мучениками, а самого Иосифа именовал человеконенавистником, учителем беззакония, законопреступником и уподоблял его еретику Новату, запрещавшему принимать покаяние от христиан, согрешающих после крещения . Сочинение Вассиана дышит непримиримою ненавистью к Иосифу и, не показывая в авторе ни высокого ума, ни дальнего образования, ни уменья выражать свои мысли ясно, выказывает всю его боярскую гордость и спесь и духовную, монашескую самомнительность, или самопрельщение. Около того же времени могла быть написана у нас и апокрифическая Беседа Валаамских чудотворцев, Сергия и Германа, если не самим Вассианом, то кем-либо из его единомышленников, белозерских старцев, в которой также говорится о неприличии инокам владеть вотчинами, порицается «простота» царей и князей, наделяющих монастыри селами и землями, еще более порицается поведение самих иноков, их роскошь, нетрезвость и притеснения поселянам, живущим в их владениях, и проводится новая мысль, какой не встречаем, по крайней мере, в известном нам сочинении старца-князя Вассиана, что для содержания монастырей следует давать «урочныя годовыя милостыни», а не вотчины и земли . |
| Внешнее расширение пределов Русской церкви Этот процесс в начале описываемого времени был задержан бедствиями смутного времени. На северо-западной окраине Руси произошло даже значительное их сокращение от потери Россией Ингрии и Карелии, по Столбовскому миру (1617 года) уступленных Швеции. Православие много пострадало здесь еще в смутное время; шведские войска, постоянно здесь двигавшиеся, разорили множество церквей и монастырей. Были разрушены древние обители Коневская и Валаамская; монахи успели спасти только мощи Валаамских чудотворцев и разошлись по другим монастырям. Завладев этим краем, шведское правительство принялось распространять в нем протестантство. Но зато во второй половине XVII столетия Московское патриаршество значительно увеличилось присоединением к нему Киевской митрополии. Присоединение Малороссии В Малороссии с 1648 года поднялось еще небывалое по размерам казацкое восстание против польского владычества под предводительством знаменитого гетмана Богдана Хмельницкого. Для успокоения этого опасного восстания поляки, по Зборовскому трактату, обещали православным восстановить все их права, митрополиту дать место в сенате, города, в которых были православные школы, освободить от пребывания иезуитов, обещали даже подумать об уничтожении унии в Украине и Литве. Но когда восстание несколько поуспокоилось, все эти обещания были забыты. Второе восстание Хмельницкого кончилось неудачно, и в новом Белоцерковном трактате об унии и сенаторстве митрополита не было уже и помину; вся польская Русь очутилась в прежнем невыносимом положении. Тогда тысячи переселенцев устремились из нее на восток, в Московское государство. К Москве же обратился наконец и сам Богдан, и в 1654 году Малороссия присягнула на московское подданство. Последовавшая затем война России с Польшей кончилась тем, что по перемирию 1655 года Польша должна была уступить России всю Малороссию и Белоруссию. После этого в Смоленске, Полоцке, Могилеве, Вильне и других городах завоеванного края началось повсеместное восстание православия и истребление унии с католичеством. В Москве надеялись, что после возвращения этих искони русских земель вскоре должны будут снова соединяться между собой и обе доселе разделенные половины Русской церкви; патриарх Никон титуловался уже патриархом всея Великия и Малыя и Белыя России; но последствия долго не оправдывали этой надежды. Подчинение Киевской митрополии Московскому патриарху |
| Он написал против Иосифа три горячих сочинения: «Слово об иноческом житии» с предисловием, «Собрание на Иосифа от глав Никона Черногорца» и «Собрание от разных книг» в форме диалога с Иосифом, в которых постарался выставить в самых ярких чертах все язвы современного монашества, происходившие от вотчинного владения: роскошь, тяжбы по судам, попрошайничество, угодничество пред сильными, притеснение монастырских крестьян оброками, лихвой 25 и истязаниями за долги и недоимки. Самого Иосифа он называл здесь учителем беззакония, законопреступником, даже антихристом. Мысли свои о монастырских вотчинах он постарался провести еще в составленном им, по поручению митр. Варлаама, списке Кормчей (1517 г.). Он выкинул из этого списка все места в пользу монастырских вотчин и внес новые статьи в подтверждение своего взгляда на дело, например, свидетельство Максима о том, что афонские монастыри вовсе не имеют у себя мирских служителей, затем переведенные Максимом новые толкования (Вальсамона) некоторых правил и собственную статью «Собрание некоего старца на воспоминание своего обещания», в которой несправедливо доказывал, что древние иноки никогда не имели сел, и что в правилах, где говорится о селах (т.е. имениях населенных), по греческому тексту разумеются имения только не населенные. Вассиану приписывается еще одно замечательное сочинение XVI в. против монастырских вотчин, написанное кем-нибудь из представителей боярской партии и содержащее в себе апокрифическую беседу Сергия и Германа – валаамских чудотворцев – о нестроениях последнего времени. Это самый задорный памфлет против духовных властей и монахов-вотчинников, изображающий страдания, поты и слезы их крестьян и их собственное жесткосердие, попрошайничество, изнеженность, ленность и роскошь. В раздаче монастырям вотчин автор видит простоту и маломыслие царей, которым Господь повелел разделять свою власть над землей с своими приятелями – князьями и боярами, а не с непогребенными мертвецами – монахами, видит даже ересь новую и признак близкой кончины мира. |
| В этой сфере могут складываться такие формы участия общества в управлении, которые не подходят под привычные виды народного представительства. С этой стороны и наши земские соборы XVI в. находят свой политический смысл, свое историческое оправдание. В изучаемый период нашей истории у нас наблюдается нечто подобное тому, что бывало прежде и повторялось после. Известный правительственный порядок, вызванный своевременными нуждами страны, держался долго и по миновании их как анахронизм, и общественный класс, руководивший и пользовавшийся этим отжившим порядком, ложился на страну ненужным бременем, его общественное руководительство становилось злоупотреблением. С половины XV в. московские государи продолжали править объединявшейся Великороссией посредством перешедшей из удельных веков системы кормлений, к которой с образованием московских приказов присоединилось быстро размножавшееся дьячество. То и другое к половине XVI в. сомкнулось в плотный приказный строй, кормивший пеструю толпу бояр и дворян с их холопами, дьяков и подьячих из тех же дворян, а наиболее «из поповичей и простого всенародства», по выражению князя Курбского. В противовес этой приказной администрации, своими кормежными привычками совсем не отвечавшей задачам государства, и были поставлены в областном управлении выборное начало, а в центральном – правительственный набор: тем и другим средством открывался постоянный приток в состав управления местных общественных сил, на которые можно было возложить безвозмездную и ответственную административно-судебную службы. В обществе времен Грозного бродила мысль о необходимости сделать земский собор руководителем в этом деле исправления и обновления приказной администрации. В приписке к Беседе валаамских чудотворцев, памфлету, составленному тогда против монастырского землевладения, неизвестный публицист приглашает духовные власти благословить московских царей на такое доброе дело – созвать «вселенский совет» из всех городов и уездов, из людей всяких чинов и «погодно» держать его при себе, каждодневно расспрашивая хорошенько про всякое мирское дело, и тогда царь сможет удержать своих воевод и приказных людей от поминка, посула и от всякой неправды, от «многочисленных властелинных грехов», и правдою тою устроится во благоденствии царство его. |
| Радуйтеся, утверждение наше, имже тяготу злобы нашея отлагаем. Радуйтеся, грехми обремененных любвеобильнии восприемницы. Радуйтеся, кающихся тепле блазии ходатаи. Радуйтеся, юноши к целомудрию возводящии. Радуйтеся, старцем терпение подающии. Радуйтеся, Сергие и Германе, отцы преблаженнии. Кондак 11 Пению немолчному безплотных подражающе и на жестокое житие отцев наших взирающе, не обленимся, о, братие: возлюбим в молитвах всенощное бдение, не устрашимся тленныя плоти утеснения, да преподобным нашим сопричастницы будем и со ангелы воспоем: Аллилуиа. Икос 11 Светозарныя светильники, светом истиннаго благочестия северную страну сию просвещающыя, зрим вы, преподобнии: в земнем бо житии вашем многи от лести бесовския ко Христу приведосте, и по смерти токи благодатных дарований изливающе и обитель свою во благоговении и трудолюбии содержаще, православную веру зде утверждаете, и вся окрестныя люди духовным хлебом питаете, и от Люторова пагубнаго нечестия и тмы неведения избавляете. Сего ради приимите от нас сицевая: Радуйтеся, истины нелестнии свидетелие. Радуйтеся, мрачных суеверий отгнатели. Радуйтеся, Силы Божия дивное явление. Радуйтеся, благодати Христовы чудное знамение. Радуйтеся, вами бо Царствие Божие в сердца многих прииде. Радуйтеся, вами бо Денница истиннаго света во омраченных грехом возсия. Радуйтеся, врачеве святии, сумнящихся души благодатно исцеляющии. Радуйтеся, пастырие добрии, овцы своя от челюстей звериных изимающии. Радуйтеся, православным Христово благоухание. Радуйтеся, еретичествующым смертная воня. Радуйтеся, Карелии славнии апостоли. Радуйтеся, Российския земли украшение. Радуйтеся, Сергие и Германе, отцы преблаженнии. Кондак 12 Благодатию Твоею божественною раздрав грех наших рукописание, благодать Твоего сыноположения обнови в нас, Слове Божий, и даждь нам прочее в покаянии благоугодити Тебе, да с преподобными Твоими воспоем Тебе: Аллилуиа. Икос 12 Поюще преславную память вашу, елико по силе нашей, восхваляем вас, преподобнии: вы бо, жертву чисту себе Христови принесше, всем вся бысте и всем просящым туне вся потребная подаете, да вси, благодарению поучившеся, в покаяние и исправление приидем, вас же воспоем сице: |
| Вскоре по возвращении в Петербург я узнал, что в Государственном совете Холмский законопроект поставлен на повестку. Заседание, решавшее судьбу всего моего дела, открылось под председательством Акимова. Это был грозный и громогласный Председатель, не стеснявшийся останавливать ораторов, какова бы ни была степень их заслуженности. «Ваше высокопревосходительство… ваше превосходительство», — начинал он и переходил к строгому внушению. Докладчиком по нашему делу был член Государственного совета, бывший Товарищ Министра А.С.Стишинский. От правительства в защиту законопроекта выступил Министр Макаров. Дебаты выявили наших сторонников и противников. «За» законопроект были: протоиерей Буткевич, профессор Богалей; «против» — Н.С.Таганцев, Максим Ковалевский, все польское коло и вообще вся левая сторона Совета. Представитель центра граф Олсуфьев в своей речи был даже язвителен. Он подверг критике зигзагообразные границы Холмской губернии и насмешливо отозвался об ее очертаниях: «Так подвыпивший крестьянин «мыслете» выводит…» Он не учитывал нашего стремления точно придерживаться 30–процентной нормы русского населения и уже в зависимости от нее проводить границы, не считаясь с тем, какие получатся очертания на карте. Всякий раз, когда он упоминал в своей речи мое имя, он говорил «епископ, а теперь — архиепископ Евлогий…», подчеркивая последние два слова и тем самым намекая, что Холмский законопроект якобы послужил мне средством для моей карьеры. На заседании присутствовали все министры, но при голосовании Коковцов и кто–то еще из министров исчезли… Законопроект прошел большим числом голосов. Борьба была окончена и завершилась полной победой. Я посетил Акимова и членов Государственного совета, содействовавших нашему главному Холмскому делу, и выразил им мою благодарность. Пятилетний срок существования III Государственной думы был на исходе, основная задача моя была выполнена — теперь я мог ехать спокойно в свою епархию. Однако свое возвращение я немного отсрочил. Перед самым отъездом архиепископ Сергий Финляндский предложил мне съездить на Валаам, на праздник Валаамских Чудотворцев преподобных Сергия и Германа. С нами собрался на праздник и Саблер. Дорогой, на пароходе, архиепископ Сергий спросил меня, не хочу ли я перейти из Холма в другую более спокойную и удобную епархию, и предложил мне Симферопольскую кафедру: частые посещения Крыма царской семьей, южный климат, прекрасная крымская природа… по их мнению, это были несомненные преимущества Таврической епархии. Я отказался: работа по проведению закона в жизнь только теперь и начнется: новый губернатор, новые губернские учреждения — все эти основы новой жизни требовали моего присутствия в Холмском крае как главного виновника этой реформы, да и психологически невозможно оставлять паству, когда с ней уже сроднился… На этом наш разговор и кончился. |
| Вскоре по возвращении в Петербург я узнал, что в Государственном совете Холмский законопроект поставлен на повестку. Заседание, решавшее судьбу всего моего дела, открылось под председательством Акимова. Это был грозный и громогласный Председатель, не стеснявшийся останавливать ораторов, какова бы ни была степень их заслуженности. «Ваше высокопревосходительство… ваше превосходительство», — начинал он и переходил к строгому внушению. Докладчиком по нашему делу был член Государственного совета, бывший Товарищ Министра А.С.Стишинский. От правительства в защиту законопроекта выступил Министр Макаров. Дебаты выявили наших сторонников и противников. «За» законопроект были: протоиерей Буткевич, профессор Богалей; «против» — Н.С.Таганцев, Максим Ковалевский, все польское коло и вообще вся левая сторона Совета. Представитель центра граф Олсуфьев в своей речи был даже язвителен. Он подверг критике зигзагообразные границы Холмской губернии и насмешливо отозвался об ее очертаниях: «Так подвыпивший крестьянин «мыслете» выводит…» Он не учитывал нашего стремления точно придерживаться 30–процентной нормы русского населения и уже в зависимости от нее проводить границы, не считаясь с тем, какие получатся очертания на карте. Всякий раз, когда он упоминал в своей речи мое имя, он говорил «епископ, а теперь — архиепископ Евлогий…», подчеркивая последние два слова и тем самым намекая, что Холмский законопроект якобы послужил мне средством для моей карьеры. На заседании присутствовали все министры, но при голосовании Коковцов и кто–то еще из министров исчезли… Законопроект прошел большим числом голосов. Борьба была окончена и завершилась полной победой. Я посетил Акимова и членов Государственного совета, содействовавших нашему главному Холмскому делу, и выразил им мою благодарность. Пятилетний срок существования III Государственной думы был на исходе, основная задача моя была выполнена — теперь я мог ехать спокойно в свою епархию. Однако свое возвращение я немного отсрочил. Перед самым отъездом архиепископ Сергий Финляндский предложил мне съездить на Валаам, на праздник Валаамских Чудотворцев преподобных Сергия и Германа. С нами собрался на праздник и Саблер. Дорогой, на пароходе, архиепископ Сергий спросил меня, не хочу ли я перейти из Холма в другую более спокойную и удобную епархию, и предложил мне Симферопольскую кафедру: частые посещения Крыма царской семьей, южный климат, прекрасная крымская природа… по их мнению, это были несомненные преимущества Таврической епархии. Я отказался: работа по проведению закона в жизнь только теперь и начнется: новый губернатор, новые губернские учреждения — все эти основы новой жизни требовали моего присутствия в Холмском крае как главного виновника этой реформы, да и психологически невозможно оставлять паству, когда с ней уже сроднился… На этом наш разговор и кончился. |
|
|
