| Большая часть картины снята в технике «песочной анимации» Мастер песочной анимации Ксения Симонова из Крыма закончила работу над новой песочной историей и представила ее ко дню памяти Преподобномученицы Елизаветы и инокини Варвары. В ночь на 18 июля 1918 года великая княгиня Елизавета Федоровна была убита большевиками: сброшена в шахту Новая Селимская в 18 км от Алапаевска, вместе с ней погибла ее верная келейница инокиня Варвара (Яковлева), великий князь Сергей Михайлович Романов, четверо молодых князей и помощник Ремезов. «Фильм «Белый Ангел» посвящен жизни и смерти великой княгини, – рассказывает Ксения. – Идея создания и финальная сцена пришли ко мне пять лет назад, и всё это время будущий фильм обрастал деталями. Это бывает со мной очень редко – когда я вижу конкретные сцены будущего фильма, особенно что-то подробное. Однозначно начало этому фильму положила моя поездка в Алапаевск в 2011 году, тогда по приглашению Митрополита Екатеринбургского и Верхотурского Кирилла мы с мужем приехали в Екатеринбург, чтобы выступить на «Царских днях». В последний день нашего пребывания там, 18 июля мы поехали в Алапаевск, где побывали в здании Напольной школы, где последние месяцы жизни провела под арестом Елизавета Федоровна. Школа – небольшой дом. Комнаты – классы – очень маленькие. В одной из комнат жила Елизавета Федоровна с инокиней Варварой, также причисленной к Лику Святых. В других – по нескольку человек в каждой – мужчины. Нам рассказали о событиях той страшной последней ночи, как их разбудили, посадили в повозку, привезли в глухой лес, вели по темному лесу к шахте – несмотря на то, что будущие палачи сказали, что просто перевозят их в более безопасное место, они, конечно же, догадывались, куда и зачем их ведут… Затем мы отправились к месту гибели великой княгини и ее близких, где сейчас находится монастырь Новомучеников Российских. Живыми – кроме великого князя Сергея Михайловича – их сбросили в глубокую шахту за Алапаевском, забросали гранатами и камнями. Однако, по свидетельству экспертизы, проведенной после того, как в 1919 году тела были извлечены, почти все упавшие умерли от ран и голода, умерли не сразу, а после долгих и страшных мучений. |
| -2- Соловецкий ковчег. Спасо-Преображенский Соловецкий ставропигиальный мужской монастырь, январь 2018 года Соловки. Название это тихо лежало на полочке моих заветных желаний. Я всегда знала, что поездка туда состоится ровно тогда, когда будет мне жизненно необходима. А поэтому не торопила события, не искала попутчиков, а просто ждала того самого звонка от того самого человека, с кем будет суждено. И дождалась. Январь 2018 года. Море Белое, снега белые, белые дни без начала и конца и ты... наедине с Богом и с собой в честном разговоре. Иначе зачем все это?.. День световой короток, морозы трескучие, ветра порывистые, а ты фотограф и когда тебя все это останавливало? Мы бродили по снегам, по северной красоте и сдержанности в поисках интересных кадров, а ранними утрами поднимались на борт «Соловецкого ковчега», в полумрак его храмов на ту самую встречу с НИМ... -3- Преображение. Николо-Теребенский мужской монастырь, Тверская область, июль 2020 года Я благодарю Бога за свою профессию, за сегодняшнее мое проживание в монастыре и частую возможность быть свидетелем таинства Крещения. Записываю имена в метрическую книгу, оформляю свидетельства, а после... тихо снимаю все происходящее с людьми в этих старых монастырских стенах. Я вглядываюсь в такие разные лица, в тревожные, порой не понимающие всего происходящего глаза, в растущее напряженное ожидание чего-то очень важного в жизни этого конкретного человека, в тихую радость прощения и начала жизни вечной». -4- Белый цветок. Москва, май 2019 года Уже несколько лет подряд каждую весну я снимаю удивительный по своей красоте и духовности праздник благотворительности «Белый цветок», берущий начало в России в 1911 году — по инициативе царской семьи. Ровно через 100 лет, в 2011 году, эту забытая добрую традицию возродила в Москве, в Марфо-Мариинской обители православная служба помощи «Милосердие». Праздник милосердия и любви... Классическая музыка и детский смех, тепло авторских сувениров, улыбающиеся, светлые лица людей и повсюду белые цветы — символы этого дня. |
| Белый Ангел. Рассказ о паломническом путешествии в Сербию и Черногорию Нашу поездку благословил Святейший Патриарх Сербский Павел. Встреча с ним была заранее оговорена и мы с нетерпением ее ожидали. И вот однажды утром мы приехали в Белград и пришли в Сербскую Патриархию. 17 апреля, 2007 Нашу поездку благословил Святейший Патриарх Сербский Павел. Встреча с ним была заранее оговорена и мы с нетерпением ее ожидали. И вот однажды утром мы приехали в Белград и пришли в Сербскую Патриархию. Источник: Журнал Московской Патриархии 04-1999 С чего мне начать свой рассказ о паломническом путешествии в Сербию и Черногорию? Может быть, с описания восхитительно свежего, прохладного утра в монастыре Раковица, когда солнце еще было за горой, а под ногами, на зеленой траве, словно драгоценные жемчужины, блестели капельки росы; а может быть, с сербских мальчиков и девочек, которые играли в мяч на горе Фрушка, и их звонкий смех разносился далеко вокруг; а может быть, с чудесного густого вишневого варенья, которым нас угощала молодая монахиня в монастыре Градац и которое мы запивали глотком холодной воды? Монастырь Раковица Нет, не буду забегать вперед, а лучше начну с действующих лиц. Нас было много — семнадцать человек, так что и перечислить всех весьма затруднительно. Возглавлял нашу группу настоятель московского храма Трех святителей протоиерей Владислав Свешников, его ближайшими помощниками были священник Михаил Дудко и монах Киприан (Ященко). В самый последний момент к нам присоединились школьники из православной гимназии в Ховрине (их опекали директор гимназии Игорь Алексеевич Бузин, преподаватель Илья Михайлович Числов и завуч Марина Владимировна Истратова). В путешествии нас сопровождали два человека — сначала клирик Русского подворья в Белграде священник Виталий Тарасьев, а затем профессор Богословского факультета Белградского университета Предраг Миодраг. Нашу поездку благословил Святейший Патриарх Сербский Павел. Встреча с ним была заранее оговорена и мы с нетерпением ее ожидали. И вот однажды утром мы приехали в Белград и пришли в Сербскую Патриархию. Нас провели в зал приемов. Не прошло, наверное, и минуты, как из левой боковой двери вышел Патриарх. Он был невысокого, а если точнее, то маленького роста, худой, щуплый, с аскетическими чертами лица, в простой, непарадной рясе, на голове у него был монашеский клобук. В нем не чувствовалось никакого величия, и нам показалось, будто мы знакомы с ним давным-давно; остатки нашего волнения исчезли совершенно. |
| Девушка стала меня подозревать, что я постоянно где-то пропадаю. Она думала, что у меня появилась другая, стала за мной из ревности следить. И выследила, что я в храм хожу. Побежала в институт в ректорат и все доложила. Так, мол, и так, мой молодой человек в храм ходит! Таким способом она думала меня привязать к себе и от храма отвадить. В институте началась форменная травля меня. Виданное ли для советского института дело, чтобы студент открыто в храм ходил, да еще там прислуживал?! Со мной проводили беседы, устраивали собрания, призывали одуматься, но я уже сделал свой выбор. И ушел из института. Черные времена хрущевской «оттепели» При Хрущеве советские власти закрыли монастырь Флора и Лавра в Закарпатье, нас, монахов, разогнали. Выгнали взашей и сказали: идите на все четыре стороны! Я вынужден был вернуться обратно к себе на родину. Там надо было выправлять все документы, идти на поклон к властям. Мне говорят: «Про Церковь забудьте и живите нормально». А я не хотел нормально. Я хотел жить с Богом! Мне уполномоченный по делам религий говорит: «Если хотите, мы вас восстановим в институте! Только вы про Церковь забудьте и живите нормально, как все советские люди!» А я не хотел нормально. Я хотел жить с Богом! Они этого не понимали, считали меня сумасшедшим. А я уполномоченному спокойно говорю: «Спасибо за добрые слова, но я халат свой поменял! Теперь он у меня не белый, а черный!» Он на меня глаза вытаращил: «Да вы в своем уме?! Поменять белый халат советского врача на черную поповскую рясу!» С Божией помощью выправил я документы и пришел к управляющему Смоленской епархией епископу Гедеону (Докукину). Он поставил меня алтарником в храме, затем я был псаломщиком и регентом в Спасо-Коптной церкви, затем меня рукоположили во диакона. Когда владыку перевели в Сибирь, он взял меня с собой. Я был у него келейником и доверенным лицом. Был с ним в Новосибирской епархии. Когда владыку Омского Мефодия убили, меня перевели в Тобольск, где я был принят в клир омской епархии. В Тобольске мне выпало ежедневно служить у мощей святителя Иоанна Тобольского. Народ ехал со всей страны! В то время в нашей стране можно было попасть только к преподобному Сергию Радонежскому в Троице-Сергиевой Лавре, и всё. В Киево-Печерской Лавре был музей, там туристов водили и поклониться мощам было большой проблемой. Еще ездили в Почаевскую Лавру, там были мощи преподобного Иова Почаевского. А у нас торжественные службы шли каждый день, и народ ехал отовсюду. У нас в храме пол был из металлических плит, под которым были калориферы, и пол был всегда теплый. Зимой паломникам расстилали матрасы, и люди могли спокойно спать прямо возле святителя Иоанна. Сначала я служил один, потом мне дали в помощь священника Бориса Храмцова. |
| Московские ратные люди оплошали: оставили отворенными Водяные ворота под Пятиглавою башнею на мосту, построенном для сообщения с другим берегом; этим воспользовались высланные поляки, ворвались через эти ворота в Белый город. Плещеев бежал. Его воины побросали даже свои щиты. Поляки и немцы зажгли церковь св. Илии, Зачатейский монастырь и близкие к ним дворы. В это время поставленная на Ивановской колокольне польская стража закричала: «Из Можайска Струсь идет. Москвичи не пускают его под деревянною стеною на Замоскворечье». Гонцы поскакали по льду, и приказали тем, которые прогнали Плещеева, идти па другой берег, жечь Замоскворечье и помогать Струсю. К ним послали еще других немцев. Пожар на Замоскворечье принялся очень скоро. Жолнеры добрались до деревянной стены и зажгли ее. Стена распадалась. Струсь с своими удальцами бросился в прогалину, кричал «За мной!», и его жолнеры перескочили за ним вслед через развалины горящей степы. «Не мы ему помогали, а он, герой сердцем и душой, помог нам», – говорит польский дневник. Ополчение Ивана Колтовского, защищавшее Замоскворечье, разбежалось. Струсь благополучно вошел в Кремль. Замоскворечье запылало на всех концах. После того поляки стали жечь Белый город по направлению к Лубянке. Пожарский с своим отрядом вышел из острожка своего и не давал столицы на сожжение. Битва в улицах была упорная: но огонь заставил русских отступить. Сам Пожарский был ранен, и, упавши на землю, горько плакал о разрушении царствующего града, о крайнем бедствии русской земли. Окровавленный, вопил он: «О, хоть бы мне умереть, только бы не видать того, что довелось увидеть!». Ратные люди подняли предводителя, положили в повозку и повезли из пылающей столицы по Троицкой дороге. Весь его отряд отправился туда же. Это был последний отпор. После того русские не отстаивали столицы. Жители ее, как узнали, что пришедшие к ним на помощь не в силах спасти города, впали в отчаяние и бежали без оглядки, толкая друг друга и падая на снег. Много их пошло вслед за Пожарским к Троице: иные толпились в Симоновом монастыре, иные прятались в слободах, которые еще не были сожжены. |
| Меня, всегда любившую старцев, блаженных и вообще лиц, опытных в духовной жизни, и после отца Варнавы осиротевшую духовно, живо задели слова Елены Сергеевны. Я решила умолять маму заехать из Киева в Оптину. Мама, вообще боявшаяся прозорливцев, отнеслась сочувственно к моей просьбе... В Киеве пробыли три дня... 25 мая, в ночь, выехали мы из Киева и, расставшись со своими попутчицами в Сухиничах, пошли брать билет, сильно волнуясь, так как денег у нас было очень-очень мало, а сколько стоит дорога до Козельска – сказать нам никто не мог. Но, к нашей радости, дорога оказалась недорога. В Сухиничах нам пришлось ночевать... От Сухиничей до Козельска поезд идет час с небольшим... Около 9 часов утра приехали в Козельск. Порядочно поторговавшись с тамошними извозчиками, видевшими в нас новичков, мы наконец взобрались в какой-то трескучий экипаж. Дорога около станции была отвратительная вследствие обильных весной дождей. Но через полверсты почва началась песчаная, дорога сделалась ровной. До города две версты шли полями и лугами. Козельск показался мне скорее неважным селом, чем городом, – на все смотрела я с большим любопытством. Скитоначальник старец Варсонофий Вот въехали мы на высокую гору, и извозчик, указывая вдаль рукой, сказал: «А вот и Оптина; изволите видеть?» Глазам нашим представилась версты за две высокая гора, покрытая густым сосновым лесом, а на опушке горы ярко, красиво расположился белый-белый монастырь. У меня так и захватило дух – так вот где, быть может, мое спасение. Подобное чувство испытывала я, подходя шесть лет тому назад к Серафимо-Дивеевскому монастырю, в который так жаждала тогда поступить... Доехали до парома, находящегося на реке Жиздре у самого монастыря, и монах-перевозчик сказал нам, что вследствие сильного разлива реки ходит только пешеходный паром, маленький. Расставшись с извозчиком, мы в сильном волнении взошли на паром. За рекой сразу начинается небольшой, но крутой подъем в монастырскую гору. Увидевши гостиницу у монастырских ворот, мы направились в нее. Навстречу нам вышел старенький монах, гостинник о. Гервасий... |
| Через два или три месяца нельзя было получить за деньги ни хлеба, ни пива. Мера пива стоила 1/2 польского гульдена, т. е. 15 м. грошей, плохая корова — 50 флоринов (за такую раньше платили 2 флорина), а караваи хлеба стали совсем маленькие. До сожженных погребов и дворов, где было достаточно провианта, да еще много было закопано, они уже не могли добраться, ибо Ляпунов (о котором упоминалось выше) вернул обратно бежавших московитов, и на третьей неделе после мятежа, во второе воскресенье после Пасхи, они снова взяли Белый город, потому что нашим с таким небольшим количеством людей невозможно было его занимать и удерживать. Благодаря этому московитские казаки забрали из сожженных погребов весь оставшийся провиант, а нашим пришлось облизываться. Если же они тоже хотели чем-нибудь поживиться, то должны были доставать это с опасностью для жизни, да и то иногда не могли ничего найти. Как говорится: «Post haec occasio calva» — не следует упускать удобного случая, а также «Cudendum dum ignitum ferrum» — надо ковать, пока железо еще горячо. Так обстояло дело, когда во второе воскресенье после Пасхи сего 1611 г. королевские воины в Москве снова были осаждены московитами и ежедневно стали происходить такие большие стычки, что священникам и цирюльникам дела хватало. От всего полка немцев и воинов других национальностей осталось только 60 солдат. Кремль уж давно сдался бы сам из-за голода, если бы господин Иван-Петр-Павел Сапега в день св. Иакова этого же года не выручил его, с ловкостью пройдя Белый город, занятый московитами, и доставив в Кремль, кроме прочего провианта, 2000 караваев хлеба. В отсутствие господина Сапеги, отправившегося в загон, московиты осадили и взяли Девичий монастырь, расположенный в полумиле от Кремля и занятый нашими, и этим отняли у наших все ворота, которыми еще можно было пользоваться, так что ни войти к ним, ни выйти от них не могла даже собака или кошка, отчего им пришлось очень страдать. Когда же господин Сапега занемог тяжкой болезнью, от которой он и умер, их снова выручил в день св. |
| свящ. Михаил Благонравов 3. Архиепископ Макарий Макарий, архиепископ Астраханский и Терский, хиротонисан в Москве патриархом Иосифом 8 января 1627 г. О его происхождении и жизни до возведения в сан епископа ничего неизвестно. В бытность его архиепископом Астраханским, 10 апреля 1631 г. был застроен каменный белый город, а до того времени эта часть города Астрахани обнесена была деревянным полисадом, почему и называлась острогом, а по ней и монастыри до 1631 г. писались так: «Спасский (ныне Духовная Семинария), что в остроге», и «Вознесенский (ныне Благовещенский женский монастырь), что за острогом». Кирпичи для построения этой каменной стены велено было брать на реке Ахтубе, из бывшей татарской столицы Сарая, ханскую мечетъ и дом ханский сломать, чтобы на построение довольно было как камня, так и железа. Архиепископом Макарием дана была грамота 28 апреля 1631 г. игумену Вознесенского монастыря Герасиму с братиею на рыбную ловлю в реке Кутуме, от устья ее (из Волги) до впадения в реку Болду у Щучьяго острова. При сем же святителе, в 1628–29 г., даны были Троицкому монастырю две царские грамоты, укреплявшие за ним права на рыбную ловлю Чаганские и Карасинские, отнимавшиеся у монастыря посадскими людьми. Архиепископ Макарий скончался 8 января 1637 года. В так называемой «Ключаревской рукописи», составленной ключарем Астраханского кафедрального собора Кириллом Васильевым, жившим в конце 18 и начале 19 столетия, записано, «что сей преосвященный будто бы хотел учинить бунт против Государя Михаила Феодоровича, желая отторгнуть царство Астраханское от Московского со своим племянником, с провозглашением последнего царем, а себя патриархом Астраханским. В сем намерении он приуготовил к сему бурлак и гулящих людей до 500 человек, вооружив их ножами и палашами, дабы всех в городе перебить в одну ночь, но бывший в то время дьяк Михаил Смывалов, узнавши о сем, ополчил рабочих людей, делающих каменный белый город, и сверх чаяния забрал всех бунтовщиков под караул», а самого архиепископа Макария избил и отправил под караулом в Москву. |
| Подбодрите ваше сердце хоралом, преподобный отец, и подумайте хорошенько – неужели вы действительно примирились с духом, разрушившим монастырь? Но вслух старик сказал: – Большое вам спасибо, преподобный отец, мы будем очень рады участвовать в вашем празднике. С лугов и низин уже подымалась прохлада, сухая свекольная ботва стала влажной и темной, обещая богатый урожай; слева от руля белокурая голова Йозефа, рядом с ним, справа – две черноволосые девичьи головки; машина медленно ехала по направлению к городу; вдали зазвучала песня «Мы жали хлеб». Она казалась такой же неправдоподобной, как стройная башня Святого Северина у самого горизонта; разговор опять начала Марианна. – Разве ты едешь не через Додринген? – Нет, дедушка просил поехать через Денклинген. – Я думала, мы поедем кратчайшим путем. – К шести будем в городе, и то не поздно, – сказала Рут, – за час мы вполне успеем переодеться. Голоса молодых людей звучали так приглушенно, словно доносились из темных штолен, где горняки, засыпанные землей, пытались шепотом подбодрить друг друга: «Я вижу свет…» – «Да нет, ты ошибаешься…» – «Но я правда вижу свет…» – «Где же?…» – «Разве ты не слышишь стука? Это спасательная команда…» – «Я ничего не слышу». Неужели мы говорили слишком громко в монастырской комнате для гостей? Не следует размораживать застывшие формулы, думал Роберт, нельзя облекать тайны в слова, нельзя переживать прошлое – переживания могут убить все, даже такие хорошие, строгие понятия, как любовь и ненависть; неужели на свете и впрямь жил когда-то капитан по имени Роберт Фемель, прекрасно усвоивший жаргон офицерских казино, точно соблюдавший все армейские традиции, приглашавший по долгу службы на танцы жену офицера выше его чином, четко произносивший тосты «за наше любимое отечество»? Шампанское, ординарцы, игра в бильярд – красный шар катился по зеленому полю, белый по зеленому и снова белый по зеленому; однажды вечером перед ним очутился незнакомец с кием в руках и, улыбаясь, представился: «Лейтенант Шрит. Как вы могли заметить по погонам, у меня та же специальность, что и у вас, господин капитан; я подрывник – с помощью динамита защищаю западную культуру». В мозгу у Шрита не было путаницы – он умел ждать и копить силы, ему не надо было каждый раз собираться с мыслями и чувствами, он не упивался трагизмом, и он сдержал свою клятву – взрывал только немецкие мосты и только немецкие дома, он не тронул ни одной русской хаты, не выбил ни одного русского окна, он ждал, играл в бильярд, не сказал ни одного лишнего слова – и вот наконец добыча оказалась у него в руках, громадная и долгожданная, – аббатство Святого Антония, а на горизонте маячила еще другая добыча, которая потом ускользнула от него, – Святой Северин. |
| С XVII в. на мон-ри Сохага начали обращать внимание европ. путешественники. Основным объектом изучения был Белый мон-рь, сохранивший б-ку и сокровищницу. В 1845 г. обители посетил архим. Порфирий (Успенский) . Первым рус. исследователем этих мон-рей стал В. Г. Бок , к-рый во время 2 командировок в Египет (1888-1889 и 1897-1898) собрал коллекцию копт. тканей и др. произведений искусства (ГЭ), провел археологические исследования Файюма , Накады, Самайны, Ахмима , сделал множество фотоснимков ( Бок. 1901). В ходе исследований Бок видел в К. м. 2 надписи IX-X вв. (Там же. С. 66. Рис. 78-79; утрачены после 1973), в к-рых, согласно переводу А. Маллона, упоминались ктиторы К. м.- Коллуф и его сын диак. Павел ( Mallon A. Copte (épigraphie)//DACL. 1914. Vol. 3. Col. 2870), а также надпись 1301 г., оставленную художником мон. Меркурием из Белого мон-ря (Ibid.; Бок. 1901. Рис. 76; Monneret de Villard. 1925-1926. Vol. 2. Fig. 221). Архитектура В научной лит-ре Красный и Белый мон-ри сравнивают между собой. Оба монастыря были построены практически одновременно. Их общие планы идентичны; К. м. представляет собой упрощенную архитектурную копию Белого и уступает ему по площади (23×43,5 м, что соответствует ок. 2/3 размера Белого мон-ря). Также в храме К. м. редуцированы многие из архитектурных элементов, в нем больше симметрии, отсутствуют второстепенные детали (нартекс, развитая и многочастная форма пастофориев). Однако, по замечанию Э. Болман, храм К. м. благодаря своей сохранности в наст. время стал более важным для истории искусства памятником, чем храм Белого мон-ря, т. к. сохранившиеся в нем росписи занимают более 80% поверхности стен триконха. Уникальной считается и сохранность скульптурного декора, в особенности триконха, отчасти дверных и оконных проемов основного наоса. Красный мон-рь. Общий вид Красный мон-рь. Общий вид Внешние стены храма толще у основания, чем наверху, украшены профилем в виде каветто («каблучок»), который напоминает об архитектурном облике стен древнеегип. храмов, выстроенных с похожими конструктивными и декоративными особенностями. |
|
|
