| (См. запись 1942 года: «Мое рукоположение».) 95 Зандер Лев Александрович (1893–1964) – ученик и последователь С. Н. Булгакова, исследователь его творчества. 97 Согласно истории Иова, рассказанной в Библии , Бог послал ему величайшие испытания: сначала уничтожил все его стада и отнял семь сыновей и трех дочерей, а затем поразил его самого проказой. Иов показал себя подлинным праведником и не стал проклинать Бога, однако он вызвал Бога на «состязание», т. е. стал доказывать несправедливость наложенного на него наказания. «О, если бы я знал, где найти Его, – восклицает Иов,–и мог подойти к престолу Его! Я изложил бы пред Ним дело мое, и уста мои наполнил бы оправданиями; узнал бы слова, какими Он ответит мне, и понял бы, что Он скажет мне… Тогда праведник мог бы состязаться с Ним,–и я навсегда получил бы свободу от Судии моего» ( Иов. 23:1–7 ). В итоге Иов оказывается прав в своей настойчивости, и Бог снова даровал ему здоровье, богатство и благополучие. 99 Бурса (от ср.-век. лат. Bursa – сумка) – общежитие для бедных студентов при средневековых университетах; в России до 1917 г. – при духовных училищах и семинариях. 101 Добролюбов Николай Александрович (1836–1861) – русский литературный критик, публицист, революционный демократ. С 1857 г. постоянный сотрудник журнала «Современник». Развивая эстетические принципы В. Г. Белинского и Н. Г. Чернышевского, видя назначение литературы прежде всего в критике существующего строя, разработал метод так называемой «реальной критики» (статьи 1859–1860 гг.: «Что такое обломовщина?», «Темное царство», «Луч света в темном царстве», «Когда же придет настоящий день?»). 102 Акафист (позднегреч. akathistos, от а – отрицательная приставка и греч. Kathizo – сажусь) – христианское хвалебное церковное песнопение. Исполняется стоя всеми присутствующими. 103 Александр II (1818–1881) – российский император с 1855 г. Старший сын Николая I. Осуществил отмену крепостного права и провел затем ряд реформ (земская, судебная, военная и т. п.). После Польского восстания 1863–1864 гг. |
| Удивительно ли, что нынешние люди, увидев знамение, четыре солнца, распознали в нём лишь природное явление – паргелий… Ведь они так мало связаны с миром, что, по слову А. Блока, их «душа для видений ослепла»… Надо сказать, что знамение – это не только предупреждение людям. «Предупреждён, значит вооружён» – хотя и справедливо житейски, но не из области духа. Если бы это было так, то людям достаточно было бы прекрасных инструкций, по которым они жили бы. Или – справедливых законов вместо молитв, и «по возможности их точное исполнение», что и предлагал В. Белинский в полемике с Н. Гоголем. Но жизнь человека не определяется только законами и не вмещается в них. Да что законы, если на Божии заповеди люди часто смотрят так, словно это к ним не имеет никакого отношения… Знамения характеризуют не только и не столько природу, сколько самого человека среди стихий этого мира. Знамение, может быть, и предсказывает будущее, в которое заглянуть невозможно, да и не нужно. Только всегда, во все времена оно почему-то – «не к добру». Но то, что оно характеризует состояние умов и душ людей, его наблюдающих, бесспорно. Иначе почему люди живут какое-то время без всяких знамений, не чувствуя в них никакой потребности. А в иные периоды знамения преследуют их чуть ли не на каждом шагу. Наверное, всё-таки дело не в знамениях, а в нас. Поражает и озадачивает в знамении 23 марта 2022 года радуга – то, что она перевёрнута, направлена дугой не в небо, а к земле. И здесь мы должны сказать о природе и сущности радуги, так как «не вечно духу Моему быть пренебрегаемым человеком» (Быт. 6: 3). После Потопа, посланном Господом на землю потому, что она оказалась «растленной», ибо «всякая плоть извратила путь свой на земле», Он сказал: «Не буду больше проклинать землю за человека, потому что помышление сердца человеческого – зло от юности его; и не буду больше поражать всего живущего, как Я сделал» (Быт. 8: 21). То есть зло в человеке – от юности, от его несовершенства. Таким образом, Господь оставляет человеку путь совершенствования для спасения себя и этого мира. Но вместе с тем Он, говоря современным языком, не оставляет человека без надзора, и ставит радугу между собой и людьми. Как посредника, опять-таки говоря современным языком, дабы люди помнили, что Он есть: «Вот знамение завета, который Я поставлю между Мною и между вами, и между всякою душою живою, которая с вами…» (Быт. 9:12); «Я полагаю радугу Мою в облаке, чтоб она была знамением завета между Мною и между землею» (Быт. 9:13); «Я увижу её, и вспомню завет вечный между Богом и между всякою душою живою во всякой плоти, которая на земле» (Быт. 9:18). |
| (Белинский подходит.) Белинский . Владимир! (В сторону) Мне должно его умаслить, уговорить; а то он чорт знает чего наделать рад! Наташа правду говорит: он только в первые минуты бешенства опасен! (Громко) Владимир! Владимир (не оборачиваясь). Что? Белинский . Ты на меня сердит? Владимир . Нет. Белинский . О! я вижу, что ты сердит; но разве не она сама выбирала? Владимир (всё не оборачиваясь). Разумеется. Белинский . Время тебя вылечит. Владимир . Не знаю. (Голос его дрожит.) Белинский . Арбенин! я вижу по всему: ты ужасно на меня сердит. Поверь, я тебя знаю очень хорошо; я проник все движенья твоего сердца и даже иногда скорее объясняю твои поступки, чем свои собственные. Владимир . Ты знаешь меня? ты говоришь это? (Со смехом) Если так, то Дмитрий Василич Белинский 15 первейший глупец или первейший злодей в свете! Белинский . Скорей первое, чем последнее! Владимир . Поздравляю. Белинский . Ну посуди сам: разве я не имел одинакого права с тобой на ее руку? Ты, братец, эгоист! Верь мне: твоя печаль одно оскорбленное самолюбие!.. Владимир . Мне верить? тебе? Белинский . Разве я употребил во зло твою доверенность? разве я открыл какую-нибудь из твоих тайн? Загорскина прежде любила тебя, – положим; а теперь моя очередь. Зачем ты тогда на ней не женился!.. Владимир . Я советую оставить меня: не надейся на мое хладнокровие!.. Я хотел, готов был тебе отомстить, упиться твоей кровью, кровью… слышишь ли? – и я тебе прощаю, и ни в чем не виню, только оставь меня. Я не могу отвечать на твои искренние ласки!.. (Смеется дико.) Теперь я свободен!.. Никто… никто… ровно, положительно никто не дорожит мною на земле… Слышишь? это ты сделал! Не пугайся, не раскаивайся, что за важность? я лишний! Ты искусный, осторожный, умный человек! заметил, что дружба меня изнежила, что надежда избаловала – и одним ударом отнял всё! Белинский! кажется, у меня теперь ничего уж нет завидного! Белинский . Ты не прощаешь мне: эта холодность, эта язвительная улыбка… Владимир . О! ты слишком хорошо обо мне думал: с некоторых пор я тебе ничем не обязан… мои долги тебе заплочены, денежные и другие… |
| ред. 30 Название книги переведено с англ, яз. — Прим. ред. 31 См. «Сочинения и письма Чаадаева» в 2 томах, под редакцией Гершензона, 1913–1914; М. Гершензон, П. Я. Чаадаев, Жизнь и мысли, 1908; Charles Quenet, Tchaadaev et les Lettres Philosophigues, Paris, 1931 (ШарльКине, Чаадаев и его «Философские письма», Париж); Е. Moskoff, Tchaadaev (E. Москов, Чаадаев). См. Соч. Чаадаева в Библиотеке «Вехи» 32 Николай Владимирович Станкевич. Переписка его и биография, написанная П. В. Анненковым, М., 1858. Эта книга является источником моей информации о философских воззрениях Станкевича. 33 «Труды Русского научного института в Белграде», IX, 1933. 34 В. Г. Белинский. Статьи и рецензии, т. I, Гослитиздат, 1948, стр. 464. 35 В. Г. Белинский, Собрание сочинений, т. I, 1919, стр. 493–494. 36 В. Г. Белинский, Статьи и рецензии, т. I, стр. 469. 37 В. Г. Белинский. Статьи и рецензии, т. I, стр. 469. 38 Там же, стр. 511 39 Так в кружке Станкевича называли Гегеля. 40 В. Г. Белинский. Избранные философские сочинения, т. I, 1948, стр. 572–573. 41 В. Г. Белинский, Письма, т. II, СПБ, 1914, стр. 247. 42 М. Иовчук, Белинский, его философские и общественные взгляды, Гослитиздат, 1939. 43 В. Г. Белинский, Избранные философские сочинения, т. II, 1948, стр. 529. 44 В. Г. Белинский. Статьи и рецензии, т. III, стр. 660. 45 Там же, стр. 659, 661, 662. 46 Там же, стр. 710. 47 В. Г. Белинский. Статьи и рецензии, т. III, стр. 788. 48 А. И. Герцен, Собрание сочинений, в 22 томах, под редакцией М. Лемке, 1920; А. И. Герцен, Избранные философские произведения, 2 тома, Госполитиздат, 1948. Далее я буду ссылаться на страницы последнего издания. 49 В. И. Ленин, Соч., т. 18, стр. 10. 50 А. И. Герцен, Избранные философские произведения, т. I» Госполитиздат, 1948, стр. 278, 279, 280. 51 Там же, стр. 282. 52 А. И. Герцен, Избранные философские произведения, т. П. Госполитиздат, 1948, стр. 296, 297, 298. 53 А. И. Герцен, Избранные философские произведения, т. II. Госкомиздат, 1948, стр. 148. 54 Там же, стр. 102–103. 55 |
| Белинский . Итак, ты у меня совершенно отнял свое сердце? Ужели мы снова не можем сойтись; если я докажу… Владимир . На что? Белинский . Я заклинаю тебя. Владимир (в сторону). Какая низость! И она может, и я мог его любить!.. Белинский . Именем ее прошу тебя. Владимир . Полно, полно! Разве можно что-нибудь еще у меня отнять? Белинский (сквозь зубы). Непреклонный! (Ему) Послушай: прости мне; теперь переменить нельзя… но вперед, даю тебе честное слово… Владимир . Довольно и одного раза! Белинский . Одумайся! Со временем… Владимир (в сторону). Со временем, со временем! Всемогущий! как ты позволил ей пожертвовать моей любовью для такого подлеца! Белинский . И ты даже не хочешь выслушать опытного друга, который тебе желает добра! Владимир (вне себя). Боже! Белинский . Так! я не должен тебя оставлять; это моя обязанность, и ты сам будешь после благодарен… преступление было бы не удержать безумца на краю пропасти. (Берет его за руку.) Пойдем к ней! Наташа смягчит твою горесть; ты мне сказывал, что взор ее может усмирять твою душевную бурю… Пойдем к ней! (Хочет его увлечь; Владимир неподвижен с минуту, потом вырывает буйно руку и бежит вон.) Остановись, остановись!.. (Молчание.) Он ушел! Я исполнил желание моей невесты, а судьба исполнила мое! Но почему я не мог дышать свободно в его присутствии? Ведь я прав, и все в этом согласны. Арбенин – ребенок, который, испугавшись розги, бросается в реку? Что за глупая ревность! Он ненавидит меня – и за то, что я больше его нравлюсь. Жалко, что столько способностей ума подавлено бессмысленной страстью! И как не уметь себе приказать? (Княжна Софья входит.) Кн Софья . Где Арбенин? Белинский . Ушел… не слышит и не видит; как бешеный бросился в дверь… Кн Софья . И вы его не удержали? И он всё любит Наташу? Белинский . Больше, чем когда-нибудь. К Софья (побледнев упадает в кресла). Итак, всё напрасно!.. Белинский . Что с вами? Человек! эй, спирту, воды! Кн Софья . Оставьте меня! Сцена XIII (Эпилог) 12-го мая (В доме графа N. Много гостей; вечер; подают чай.) |
| В статье о повестях Белинский пишет, что у Гоголя „комическое одушевление — всегда побеждаемое глубоким чувством грусти и уныния“. Повести Гоголя „смешны, когда вы их читаете, и печальны, когда вы их прочтете“. Только Белинский идет дальше в раскрытии социального содержания этой грусти и уныния. Так же, как и В. А. Ушаков, но, конечно, совершенно независимо от него, Белинский выдвигает народность творчества Гоголя. „Повести г. Гоголя народны в высочайшей степени, но я не хочу слишком распространяться о их народности, ибо народность есть не достоинство, а необходимое условие истинно-художественного произведения, если под народностию должно разуметь верность изображения нравов, обычаев и характера того или другого народа, той или другой страны“ („О русской повести“ 1835). При этом Белинский спешит сделать существенное добавление: „Народность его поэзии не ограничивается одною Малороссиею“ — Гоголь народен и в „Записках сумасшедшего“ и в „Невском проспекте“. „Если изображение жизни верно, то и народно“. Здесь Белинский подходит к тому определению творчества Гоголя, какое для критика всего существеннее: к реализму. Верность изображения — это и есть реализм. Позднее Белинский так и уточнил свою формулу: „в реализме всего более и состоит народность нашей литературы“ В статье о повестях Белинский писал: „Отличительный характер повестей г. Гоголя составляют — простота вымысла, народность, совершенная истина жизни, оригинальность и комическое одушевление, всегда побеждаемое глубоким чувством грусти и уныния. Причина всех этих качеств заключается в одном источнике: г. Гоголь — поэт, поэт жизни действительной“. В соответствии с тогдашними своими идеалистическими (шеллингианскими) воззрениями Белинский стремился истолковать правдивость и народность творчества Гоголя как объективность, бестенденциозность, бесцельность, бессознательность. Говоря о юморе Гоголя, Белинский пишет: „Автор не позволяет себе никаких сентенций, никаких нравоучений, он только рисует вещи так, как они есть, и ему дела нет до того, каковы они, и он рисует их без всякой цели, из одного удовольствия рисовать“. |
| Эта высокая оценка чисто художественных достоинств „Вечеров“ сохранилась у Белинского навсегда неизменной. В статье „О русской повести и повестях Гоголя“ 1835 г. (ценз. разр. — 1 и 21 сентября) Белинский говорит: „Гоголь сделался известным своими „Вечерами на хуторе“. Это были поэтические очерки Малороссии, очерки полные жизни и очарования. Всё, что может иметь природа прекрасного, сельская жизнь простолюдинов обольстительного, всё, что народ может иметь оригинального, типического, всё это радужными цветами блестит в этих первых поэтических грезах г. Гоголя. Это была поэзия юная, свежая, благоуханная“. Но общие оценки творчества Гоголя быстро углублялись у Белинского — в соответствии с ростом самого Гоголя и ростом мировоззрения Белинского. Когда Белинский писал „Литературные мечтания“, он знал только первое издание двух книжек „Вечеров“. Но перед статьей о повестях Гоголя вышли в свет „Арабески“ и „Миргород“ (январь и февраль 1835 г.), и понимание Белинским новеллистики Гоголя должно было осложниться. За годы 1831–1835 Гоголь быстро развивался и рос. В 1831 г. Л. А. Якубович пишет о Гоголе как о „юном таланте“. Белинский в 1834 г., в „Литературных мечтаниях“, о Гоголе говорит, что тот „подает надежды“. В апреле 1835 г., в статье „И мое мнение об игре г. Каратыгина“, Белинский оговаривается, что „пока еще не видит гения в г. Гоголе“. Но осенью того же года, в статье о повестях, Белинский уже утверждает, что Гоголь „является главою литературы“, и ставит его рядом с Пушкиным. С другой стороны, на суждениях Белинского о повестях Гоголя отразились его философские искания, диалектика его собственного развития. В „Литературных мечтаниях“ он выдвигал юмор „Вечеров“: „сколько в них остроумия, веселости“. В этом Белинский совпадал с Пушкиным. Совпадал он с Пушкиным и в оценке гоголевского лиризма. В статье о повестях Белинский говорит о Гоголе: „Я забыл еще об одном достоинстве его произведений: это лиризм, которым проникнуты его описания“. Замечательно, что Белинский сближается с Пушкиным и в понимании своеобразного комизма Гоголя: в сочетании веселости и грусти. |
| И я должен буду разрушить этот обман? Ба! да я, кажется, начинаю подражать ему! Нет! это вздор! он не так сильно любит, как показывает: жизнь не роман! (Входит слуга Белинского.) Слуга. Дмитрий Василич! какой-то мужик просит позволения вас видеть. Он говорит, что слышал, будто вы покупаете их деревню, так он пришел… Белинский . Вели ему взойти. (Слуга уходит.)(Входит мужик, седой, и бросается в ноги Белинскому.) Встань! встань! что тебе надобно, друг мой! Мужик (на коленах). Мы слышали, что ты, кормилец, хочешь купить нас, так я пришел… (кланяется) мы слышали, что ты барин доброй… Белинский . Да встань, братец, а потом говори!.. встань прежде! Мужик (встав). Не прогневайся, отец родной, коли я… Белинский . Да говори же… Мужик (кланяясь). Меня, старика, прислали к тебе от всего села, кормилец, кланяться тебе в ноги, чтобы ты стал нашим защитником… все бы стали богу молить о тебе! будь нашим спасителем! Белинский . Что же? вам не хочется с госпожой своей расставаться, что ли? Мужик (кланяясь в ноги). Нет! купи, купи нас, родимой! Белинский (в сторону). Странное приключение! (Мужику) А! так вы верно недовольны своей помещицей? Мужик . Ох! тяжко! за грехи наши!.. (Арбенин начинает вслушиваться.) Белинский . Ну! говори, брат, смелее! Жестоко, что ли, госпожа поступает с вами? Мужик . Да так, барин… что ведь, ей богу, терпенья уж нет. Долго мы переносили, однако пришел конец… хоть в воду!.. Владимир . Что же она делает? (Лицо Владимира мрачно.) Мужик . Да что вздумается ее милости. Белинский . Например… сечет часто? Мужик . Сечет, батюшка, да как еще… за всякую малость, а чаще без вины. У нее управитель, вишь, в милости. Он и творит что ему любо. Не сними-ко перед ним шапки, так и нивесь что сделает. За версту увидишь, так тотчас шапку долой, да так и работай на жару, в полдень, пока не прикажет надеть, а коли сердит или позабудет, так иногда целый день промает. Белинский . Какие злоупотребления! Мужик . Раз как-то барыне донесли, что, дескоть, «Федька дурно про тея говорит и хочет в городе жаловаться!» А Федька мужик был славной; вот она и приказала руки ему вывертывать на станке… а управитель был на него сердит. |
| Вчера я их видел. Странно: она меня любит – и не любит! Она со мною иногда так добра, так мила, так много говорят глаза ее, так много этот румянец стыдливости выражает любви… а иногда, особливо на бале где-нибудь, она совсем другая, – и я больше не верю ни ее любви, ни своему счастью! Белинский . Она кокетка! Владимир . Не верю: тут есть тайна… Белинский . Поди ты к чорту с тайнами! Просто: когда ей весело, тогда твоя Наташа об тебе и не думает, а когда скучно, то она тобой забавляется. Вот и вся тайна. Владимир . Ты это сказал таким нежным голосом, как будто этим сделал мне великое благодеяние! Белинский (покачав головой). Ты не в духе сегодня! Владимир (вынимает изорванное письмо). Видишь. Белинский . Что такое? Владимир . Это письмо я писал к ней… прочти его! Вчера я приезжаю к ее кузине, княжне Софье; улучив минуту, когда на нас не обращали внимания, я умолял ее передать письмо Загорскиной… она согласилась, но с тем, чтобы прежде самой прочитать письмо. Я ей отдал. Она ушла в свою комнату. Я провел ужасный час. Вдруг княжна является, говоря, что мое письмо развеселит очень ее кузину и заставит ее смеяться! смеяться! друг мой! Я разорвал письмо, схватил шляпу и уехал… Белинский . Я подозреваю хитрость княжны. Загорскина не стала бы смеяться такому письму, потому что я очень отгадываю его содержание… зависть, может быть, и более, или просто шутка… Владимир . Хитрость! хитрость! Я ее видел, провел с нею почти наедине целый вечер… я видел ее в театре: слезы блистали в глазах ее, когда играли «Коварство и любовь» Шиллера!.. Неужели она равнодушно стала бы слушать рассказ моих страданий? (Схватывает за руку Белинского.) Что если б я мог прижать Наталью к этой груди и сказать ей: ты моя, моя навеки!.. Боже! боже! – я не переживу этого! (Смотрит пристально в глаза Белинскому.) Не говори ни слова, не разрушай моих детских надежд… только теперь не разрушай!.. а после… Белинский . После! (В сторону) Как? ужели он предугадывает судьбу свою? Владимир . О как сердце умеет обманывать! (Беспокойно ходит взад и вперед.) Белинский (в сторону). |
| В этом была его слабость и, как это ни парадоксально звучит, сила. Философские системы (Фихте, Гегель, Фейербах), которые, опираясь на литературные произведения, пропагандировал он, были не ясны ему окончательно, и он открывал в этих системах нечто совершенно новое и, порою, совершенно несоответствующее этим системам. Но это как раз и увлекало читателей его статей. Они не просто внимали критику, а становились соучастниками его размышлений и заблуждений. При этом, поскольку опирался Белинский на художественные тексты, читатели приучались смотреть на них, не просто как на источник эстетического наслаждения, а как на средство познания и преображения современной им действительности. Можно сказать, что в каком-то смысле Белинский открывал читателю это свойство русской литературы и более того, он побуждал самих писателей активнее развивать его. В результате повышался читательский интерес к реалистической литературе, и Белинский - можно смело говорить об этом! - был катализатором ее развития и усиления влияния ее на умы читателей. Но при этом нельзя забывать и о том, что превратившись в итоге в принципиального западника, Белинский как бы отрубал от русской литературы все то, что не вмещалось в его западно-социалистические построения, и это оказывало если не негативное, то во всяком случае нежелательное воздействие на литературный процесс, на все развитие русской литературы, и русской общественной мысли. Мало того, что в результате оказались задвинутыми многие интересные писатели, перекрытыми многие пути, по которым могло пойти развитие национальной художественной мысли, но пострадали и сами наши великие классики. Пропагандируя западнические воззрения, Белинский, сам того не сознавая, подтягивал русскую литературу к западным образцам, которые совершенно не соответствовали глубине и масштабу великих русских писателей. Безусловно, Белинский что-то делал для продвижения творчества Гоголя, Гончарова и Достоевского, но в своих воззрениях он всегда оставался мельче и не способен был охватить всю полноту национальной жизни, заключенную в произведениях этих писателей. |
|
|
