| Настоящий Секретарь подведомой мне Консистории Буханцев – способный и сведущий в делах: но поскольку он уроженец здешней епархии и имеет немало близких родных, а также сверстников и товарищей по семинарскому и академическому образованию, то, говоря откровенно, он не чужд пристрастия и не всегда направляет дела законным порядком. Бывали нередко случаи, что я с трудом мог давать тому или другому делу законное движение и направление, и даже возникали иногда у меня помыслы писать к Вашему Сиятельству и просить об устранении от Харьковской Консистории секретаря-туземца. Теперь, если г. Буханцев будет перемещён Вашим Сиятельством в Херсонскую Консисторию, я буду рад и за себя и тем более за него, ибо он вне своей родины, в новой и чуждой для него среде, может действовать свободнее и беспристрастнее. Но радуясь устранению одного, я, к сожалению, не могу с такой же радостью изъявить желание принять к себе на службу другого. Так как г. Рогачевский уроженец также Харьковский (хотя он и не из духовного происхождения – его отец крещёный из евреев), и так как он состоял уже здесь на службе около 15-ти лет, сначала в должности Столоначальника Консистории, а затем – домашнего Секретаря при моём предшественнике, архиепископе Нектарии, и следовательно имеет немалый круг знакомых и друзей, то, в случае перемещения его сюда на должность Секретаря Консистории, я могу быть поставлен в отношении к нему в такое же затруднительное положение, в каком нахожусь теперь по отношению к г. Буханцеву. Что касается семейных и хозяйственных обстоятельств г. Рогачевского, требующих будто бы его пребывания в —801— 1878 г. Харькове, против сего можно заметить, что небольшая будет разность, если он вместо Харькова поселится, например, в Полтаве, или Екатеринославле, так как в этих городах климат не хуже, если не лучше Харькова, я при нынешних путях сообщения очень удобно можно иметь и оттуда надзор за недвижимым имуществом, находящимся в Харькове. Вот всё, что я мог и должен был по совести сказать Вашему Сиятельству в ответ на Ваше почтеннейшее письмо“. |
| —764— 1878 г. пор, как он сделался Ректором в Московской Академии, он не мог почти вовсе продолжать своих экзегетических трудов по толкованию Св. Писания, столь успешно начатому. Вспоминал о своих трудах по участию в Комитете по преобразованию духовно-учебных заведений; говорил, что главные виновники нынешних, семинарского и училищного, уставов протоиерей Мих. Изм. Богословский 3152 с Нектарием, бывшим тогда Нижегородским (впоследствии Харьковским) архиепископом – председателем Комитета, и с Н. А. Сергиевским , Директором Канцелярии Обер-Прокурора. Когда зашла речь о Московской Академии, Преосвященный упрекал своего предшественника, протоиерея А. В. Горского, за выпуск из академии вдовых священников без пострижения их в монашество. Упрёк вполне справедливый. У Преосвященного Ректора я встретился с своим земляком и почти сверстником по Владимирской Семинарии – заслуженным ординарным профессором Академии, Дм. Вас. Послеховым, с которым отправился потом в его дом и познакомился с его семейством. Д. В-ч, между прочим, сказывал мне, что предпринял было писать сочинение на учёную степень доктора „О Клименте Александрийском “, но внезапная болезнь остановила его на половине этого труда, и потому он, вместо этого сочинения, представил другое, написанное им прежде, исследование о книге Премудрости Соломона (Киев 1873 г.). Почтенный земляк мой живёт очень прилично – имеет два собственных дома и очень счастлив в своём семействе. Возвратившись домой, я нашёл у себя Ректора Семинарии, архимандрита Виталия 3153 . В беседе с ним речь зашла, между прочим, о рецензии на мою книгу: „Воспоминания об Архиепископе Леониде“, помещённой в издаваемом при Киевской Семинарии журнале „Руководство для сельских пастырей“. Оказалось, что эту рецензию писал преподаватель семинарии Пав. Розанов (магистр XVIII курса (1852 г.) Московской Академии), не без участия, впрочем, самого Ректора. Коснулся также разговор пре- —765— 1878 г. словутой газеты „Церк.-Общ. Вестник“. О. Виталий уверял меня, что редактор этой злонамеренной газеты П… ежегодно получает от Обер-Прокурора графа Толстого по 2 тысячи рублей субсидии. |
| Нужно нам сначала «сеять правду», т. е. распространять деятельное совершенство делами правды, потом нужно пожинать «надежду жизни», т. е. изгнанием страстей собирать плоды добродетелей, и только тогда-то у нас засветится светильник знания. Аминь. Е. Феодор Беляев А.А., прот. Профессор Московской Духовной Академии П.С. Казанский и его переписка с архиепископом Костромским Платоном [Фивейским]//Богословский вестник 1912. Т. 3. 9. С. 159–178 (2-я пагин.). (Продолжение.) —159— 1867 г. апрел. 24-го. О. ректор поехал на сутки в Москву и вот живет неделю, был при встрече и потом представлении. О наградах духовенству пишет, что получили Камчатский, Харьковский, Тульский, Курский и только еще не многие. Нектарию и Богословскому отказано до окончания возложенного на них поручения. Митрополит приветствовал письмом, ибо болен и в праздник не принимал. К немощи его прибавилось то, что он себе нос разбил. Вздумал сам прибивать гвоздь у образов, встал на стул, а стул под ним развалился, мебель у него для формы стоит со времени его приезда в Москву. Духовенство собралось было у преосв. Леонида представляться Государю и их Высочествам, но получило уведомление, что останавливается представление духовенства. Преосв. Леонид посланному резко высказал неудовольствие. На другой день при обеде пред обоими викариями Государь, Наследник и Цесаревна высказали, что Государь извиняется, дело вышло от недоразумения и неправда, что Цесаревна не желала видеть духовенства. В понедельник были Высочайшие особы у митрополита и сказали, что в субботу надеются быть в Лавре. Цесаревна с пр. Леонидом говорила по-английски. Хотелось бы посмотреть на этнографическую выставку, но нужно дождаться хорошей погоды. Ректор наш был —160— при молебне в день открытия (митроп. не велел святить воду и кропить куклы), но не обозревал её. Было совещание о юбилее митрополита у духовенства. Приняли большинством мысль Леонида поставить икону в Успенском соборе, но от денежных жертв духовенство отказалось. Хотят всероссийский комитет выдумать для сбора пожертвований на юбилей. |
| 28-го ч. писал мне из Витебска Протоиерей Кафедрального Собора В.С. Покровский: «Опасения наши, при назначении к нам Преосвященнейшего Викторина, были измышлены и возбуждены злобой и клеветой, которых достается на долю каждого человека, и чем он выше и достойнее, тем, кажется, злые люди более и более стараются забросать его грязью. С первого моего представления моему новому Архипастырю в Смоленске, – куда я был командирован с церемониалом о встрече, – каждый день осчастливлен я его отеческим благовниманием к моему недостоинству. Я вполне уверен, что этим счастьем, равно как и многим другим, я обязан Вашему Преосвященству. Да и вообще ко всем нам он добр, кроток и снисходителен и все наши епархиальные язвы усиливается излечить одной только милостью. В силу такого направления Владыки, Юркевичу 2243 предоставлено право искать себе священническое место в епархии, кроме Полоцка; наше Семинарское препирательство тоже разрешено мирным путем. О. Красовицкого 2244 приказано считать неудаленным от преподавания латинского языка, а отказавшимся. Словом, дарована нам многим амнистия, но только воспользуемся ли мы ею во благо – Бог весть. Ведь Оо. Красовицким и К° стоит только показать перст, вся желчь их всплывет наружу. Ну, да Бог с ними! Видно уже, нужны в нашем грешном мире и такие люди, иначе земная жизнь наша была бы так хороша, что мы совершенно забыли бы о небе. Но более всего утешает меня то обстоятельство, что Владыка наш не ищет суетной – как он сам выразился – славы – заменять порядки своего предшественника новыми – своими: напротив, нам строго приказано отнюдь не делать ни малейшего изменения как в Соборе при богослужении, так и вообще во всех административных порядках, заведенных Вашим Преосвященством. Таким образом мы, —79— и в отсутствии Вашем, живем Вашим духом, и этим утешаем себя в разлуке с нашим благодетельным Архипастырем и Отцом. В Соборе у нас все до сих пор шло хорошо, и всем Владыка оставался, по-видимому, доволен; только в настоящее время нас сильно тревожит наступающая неделя Православия: наш добряк Нектарий 2245 разрешил, – ради масленицы, да так и продолжает»... |
| С митрополитом Нектарием патриарх Макарий прислал государю грамоту, в которой извещал, что дорогою при своем возвращении из Москвы, он потерял все, что получил в Москве от государя. В городе Шемахе «взяли у нас все соболи половинною ценою, и вместо денег давали шелк по двойной цене, и из сего шелку держали целый год в грузинской земле, и все там утратили, что было милости царской. А как приехал в турскую землю, поймал нас паша и мытник и взял в городе Арзруме 2000 ефимков, кроме того, что роздали начальникам и судьям, так что пока доехал к престолу своему в Дамаск, задолжал 7000 ефимков». В ответ на эту патриаршую грамоту, государь писал Макарию, выписав сначала все содержание его грамоты: «мы, великий государь, наше царское величество, о таком вашего блаженства бедстве и убытках не помалу поскорбели. При сем буди же ведомо вашему блаженству о государствах нашего царского величества, понеже и мы, великий государь, наше царское величество, бесчисленное нашего царского величества жалованье роздали нашим царского величества великим войскам, также и на искупление пленных. Однако ж мы великий государь, наше царское величество, с християнского нашего государского милосердия, послали к вашему блаженству нашей царского величества милостыни —215— триста золотых червонных, да соболей на семьсот Рублев с тем вышепомянутым митрополитом» 2455 . Понятно, что указанные довольно бесцеремонные требования двух бывших в Москве восточных патриархов, чтобы царь постоянно заботился об их материальном благополучии и процветании и после того, как они оставили Москву и вывезли из нее огромные суммы, чтобы царь присылал им богатую милостыню и на будущее время, так как они будто бы потеряли все, что в Москве получили от царя и потому живут теперь в бедности и всякой скудости, необходимо производило на московское правительство очень тяжелое и неприятное впечатление. Оно не могло не понять, что служит предметом самой беззастенчивой эксплуатации со стороны бывших в Москве восточных патриархов, которые в отношении к московскому правительству руководствуются чисто интересами наживы, только о том и заботятся, как бы еще и еще побольше получить от него. |
| —222— ный Досифеем архимандрит Прохор, с которым Досифей писал государю, что принял царския граматы «и прочитали о газском митрополите, чтоб мы его простили, и что будто не имеет вины на себе; а он, Лигарид, имеет многия великия вины и согрешения, которые, написав, послал было к тебе, великому государю, свидетельства ради; только стыд послать нас не допустил, отчего и возвратили. Только единое говорим, что кир Нектарий патриарх не таковский, чтобы писать или говорить ложно, но такой в правиле, что ныне иной такой архиерей разумный и богобоязненный не будет». Затем Досифей сообщает царю, что Паисий Лигарид писал такие «неподобные, хульные, непотребные и превознесенные слова» о патриархе Нектарии, что уже за одно это его следует лишить архиерейского достоинства. Но так как о прощении Лигарида молит царь, то он, патриарх, согласен отпустить Лигариду его вины и восстановить его в прежнем достоинстве газского митрополита. С архимандритом Прохором государь послал на искупление св. Гроба 800 рублей соболями, да на 800 рублей соболей «по челобитью газского митрополита Паисия, и в то же время писал Досифею: «ныне посланное дарование благоговейным любезным сердцем изволишь принять, имея впредь добрую надежду иное и большее восприять, когда сбудутся наши желания о газском митрополите, о коем молили уже через два писания, да приимет мир архиерейской и на прежнее будет возвращен достоинство, и разрешение совершенное получит оный митрополит, добре нам заслуженный Паисий Лигаридий». Затем оправдывая Лигарида и объясняя взведенные на него обвинения делом злобы его врагов, царь снова просит патриарха прислать Лигариду полное разрешение «ибо он был весьма достойный посредник и ходатай между столь великими архиереями восточными, двумя светильниками и двумя маслинами всего востока», просит, чтобы и бывший патриарх Нектарий (который передал свой престол Досифею еще при своей жизни) «равно обвинительные, как и доброхотные словеса написал к нам о митрополите Паисие, ради совершенного и последнего удовлетворения нашего, ибо свидетельствуем, что Лигарид всегда ублажал Нектария и первое |
| В результате иерархические связи оппозиционного духовенства замыкались в пределах одной или двух–трех соседних епархий. Следы этих связей можно было наблюдать еще в середине 1940-х гг., когда в различных регионах продолжали существовать общины (в том числе легальные), представлявшие то или иное оппозиционное движение, название которого обычно восходило к имени возглавлявшего его епископа. В Тамбовской области это были «буевцы» – последователи архиеп. Козловского Алексия (Буя), в Кировской области – группы «викторовской» ориентации, которыми руководил в свое время еп. Ижевский и Воткинский Виктор (Островидов), в Чувашии – «нектарское» движение, названное, видимо, по имени еп. Яранского Нектария (Трезвинского), викария Вятской епархии, окормлявшего «непоминающих» центрального Поволжья 698 . Репрессии 1930-х гг. уничтожили предстоятелей оппозиционных епархий и значительную часть их духовенства. Иерархические связи внутри этих епархий и между ними были практически уничтожены. Сходный процесс происходил и в Патриаршей Церкви. В ходе репрессий к 1939 г. ее легальный епископат сократился до четырех человек 699 . В отсутствие епархиальных архиереев общины могли связываться с церковным центром напрямую, но на практике – особенно из отдаленных от Москвы областей – это было почти неосуществимо. Еще сложнее было поддерживать канонические связи в условиях церковного подполья, в котором после закрытия храмов оказались и оппозиционные, и лояльные Патриаршей Церкви группы. Если в первой половине 1930-х гг. эти связи еще могли существовать в пределах епархии (см. Часть 1, § 3), то к концу предвоенного десятилетия они ослабели окончательно. Нелегальная церковная жизнь вне зависимости от юрисдикции замкнулась в рамках местной общины или в лучшем случае – нескольких соседних общин. В конце концов, именно распад иерархической ткани Русской Церкви послужил исходной точкой общей деградации церковной жизни: сокращение епископата сделало невозможным правильное рукоположение священников, что в свою очередь имело следствием редукцию богослужения и исчезновение таинств. |
| Петербургская академия, кроме того, считала необходимым присваивать выпускникам 4-го курса ученые степени, исходя из среднего бала: действительного студента, кандидата (3,5 балла) и магистра (4,5 балла) 724 . Серьезные изменения планировали в учебном плане. По замечанию конференции Петербургской академии, «крайне затруднительно сочетать главную цель – давать высшее богословское образование и приготовлять наставников по богословским наукам – с подготовкой наставников по общеобразовательным предметам». Проекты исходили из того, что изучение общих наук, сделавших за последние десятилетия крупные шаги в своем развитии, требует гораздо больше времени, и если пойти по прежнему пути, то нужно увеличить количество часов, а это нанесет ущерб богословскому образованию. Только казанская конференция, наоборот, предлагала усилить общеобразовательную подготовку, расширяя круг наук и укрепляя преподавание. Она ссылалась на то, что в задачу выпускников входит распространение духовного просвещения 725 . Чтобы достичь главной цели, большинство предлагало значительно увеличить число кафедр и исключить лишние предметы. Но перечень их у всех конференций разнился. Если московская, как мы видели, включила физику и математику в обязательные дисциплины, петербургская вообще считала, что в них нет нужды, как, впрочем, в теории и истории литературы и гражданской истории. В том, что касалось материального обеспечения, духовные академии единодушно требовали полного уравнения с университетами. Таков был исходный материал, с которым комитет архиеп. Нектария начал работать в январе 1868 г. Его деятельность тоже проходила при сильном воздействии обер-прокурора. Несмотря на обещание митрополита Исидора митрополиту Филарету Московскому оттянуть введение новых уставов и штатов в академиях, к июню 1868 г. первый вариант проекта был готов и вскоре опубликован для открытого обсуждения, а несколько авторитетных архиереев получили приглашение дать на него отзывы. Под влиянием Д. Толстого проект комитета оказался еще более похожим на университетский устав, чем проекты конференций. Так, он предоставлял академиям широкие права; предусматривал отделения – факультеты во главе с деканом и с большой степенью самостоятельности; сохранял естественные науки; и даже открывал доступ в доктора богословия светским лицам. |
| Содержание секретного письма следующее: „Сиятельнейший Граф! Позвольте мне, независимо от официального ответа на Ваше письмо, секретно сообщить, к сведению Вашего Сиятельства, нечто особое относительно Секретаря Херсонской Консистории Рогачевского. Г. Рогачевский, после пятнадцатилетней службы в Харькове, оставил здесь по себе очень недобрую память как между духовенством, так и между другими сословиями. Занимая около пяти лет должность домашнего Секретаря при покойном Архиепископе Нектарии и вкравшись в его доверие, он крайне злоупотреблял этим доверием. Никто из просителей или подчинённых не мог иметь к Преосвященному доступа помимо Рогачевского и ни одно почти дело не выходило из его рук без надлежащей оплаты. Заведуя канцелярскими письменными делами при архиепископе, он в тоже время был полным распорядителем по делам хозяйственным архиерейского дома. Без его ведома и участия не производилась по дому ни одна постройка, ни одна более или менее значительная покупка. С 1872 по 1874 г. произведено было, по распоряжению покойного архиепископа Нектария, разных построек по архиерейскому дому тысяч на семьдесят, и хотя для производства этих построек существовал Строительный Комитет, но главным руководителем и распорядителем этого дела, как уверяли меня оставшиеся в живых Члены Комитета, был Рогачевский. Последствием столь близких отношений к покойному Преосвященному и столь близкого участия в хозяйственных делах архиерейского дома было для г. Рогачевского —802— 1878 г. то, что он сам сделался, в непродолжительном времени, владельцем нескольких каменных домов в Харькове. По указателю домовладельцев г. Харькова, составленному в 1876 г. и напечатанному в Харьковском Календаре 1877 г., Рогачевский значится владельцем двух каменных домов с двумя такими же при них флигелями на Коцарской улице под 28 и 30. Об этих домах в прошении г. Рогачевского к Вашему Сиятельству, как видно, не упомянуто. Что же касается упомянутого в прошении недвижимого имущества в г. Харькове, перешедшего будто бы к жене его, Рогачевского, от её родителей, то и это показание не вполне точно. Имущество это действительно принадлежало родителю жены г. Рогачевского, купцу Бакунину, но оно перешло к дочери не по наследству и не по дару, а было на её имя куплено с аукционного торга, производившегося вследствие расстройства коммерческих дел Бакунина, и куплено, без сомнения, на счёт её мужа. |
| Затея есть в Коломне образовать приют для заштатного духовенства. 1867 г. мая 1-го. 27-го Академия лишилась своего старого слуги эконома о. Геронтия совершенно неожиданно. Жаба задушила его; но с половины пасхи был сильный отек лица – кровавый. После иного нищего более остается, чем после эконома академии, ни одежды, ни белья, ни денег, ни вещей каких-либо, а еще затратил несколько сот денег своих племянниц. В субботу посетил обитель Государь Император с Наследником, его супругой и Владимиром Алекс. Приехал в четверть одиннадцатого к обедни. Скоро служить у нас не умеют, и обедня с молебном продолжались два часа, а отъезд назначен в час. При выходе из собора оставалось полчаса, едва закусили и бегом в кареты. Ректор с инспектором представлялись. Государь, держа руку ректора спрашивал как идет учение в академии? Ректор отвечал: «всё в порядке». – «Теперь у вас экзамены»? – «Нет, началось чтение лекций после пасхальных вакаций. – Государь заметно не весел. Из Киева пишут: заботы наши о составлении проекта преобразования академий парализованы вестью, что судьбы академий уже решены в высших сферах. 1867 г. мая 8-го. А. Н. Муравьев сказал, что речью своею Платон Рижский больше оказал услуги православию, чем 18-ю годами своего архиерейства. 2922 Его простое слово оказалось сильнее министерских и Генерал губерн. распоряжений. Ему велено выехать в понедельник на страстной, минуя Петербург и Москву на Витебск и оттуда на Киев или Орел. Но телеграммой отменено, и он служил страстную и святую и на другой день пасхи был на обеде у Альбединского. 2923 Альбединский просил Платона не пе- —161— чатать письма против пастора. Платон напечатал, и Альбединский устроил перевод. Но это возбудило всеобщее негодование. Он действовал по внушению жены, которая слушается губернатора. Теперь оставляют мысль о Нектарии, но немцы рады бы были, если бы совсем не было архиерея. Погодин в своей газете с обычною ему наивностью пишет: я не любил Платона Рижского, раз только с ним встретился, и он мне не понравился. |
|
|
