| Два часа ночи. Только что вернулся с балкона, где очень долго гулял, любуясь волшебным видом на Константинополь. Теперь тридцатидневный пост Рамазан; во все это время город иллюминуется, и главным образом балконы минаретов. При блеске этих огней самые строения пропадают в темноте и кажутся эти огненные кольца как бы висячими в пространстве. Прекрасное зрелище представляет Босфор с бесчисленным множеством разноцветных огней, а Скутари кажется положительно в огне. Так вот наконец этот волшебный город с чудесами «Тысячи и одной ночи» Вот наконец этот поэтический Восток, напоминающий яркие краски вымыслов Шехерезады! Теперь Константинополь ликует и веселится. Следуя предписанию Корана, турки в продолжение 30 дней должны подвергать себя самому строгому воздержанно от пищи и питья. И действительно, днем они так постятся, что стараются даже как можно меньше говорить, чтобы реже открывать рот и таким образом как можно меньше впускать в себя воздух; но зато ночью они вознаграждают себя за это лишение, так что Рамазан превращается из поста в самый веселый месяц в году. Вот против моего окна две кофейни, где турки веселятся нараспашку: пьют и поют, – в прошедшую ночь не дали спать, вероятно и теперь не дадут. Вот все тудят или аккомпанируют, а один заливается бесом на самых высоких нотах, вот все что-то поют в унисон и прихлопывают в ладоши; а вот кричат просто как сумасшедшие... Мне становится страшно от этих завываний... Константинополь. 1880-е гг. Чу! Что такое? С пушек стреляют в половине третьего часа ночи: раз, два, три... семь раз. На улице между тем не вдали от нашего подворья поднялась страшная суматоха, гвалт, отчаянные крики... ну настоящий ад кромешный. Смотрю, против моего окна немного на север страшное зарево, – весь горизонт заалел. Выбегаю на балкон, и моим глазам представляется страшное и вместе величественное зрелище – не вдали страшный пожар. А этот гам на улице происходил от того, что пожарные, неся на своих плечах пожарные инструменты, натыкались на пьяных турок, придавливая их какою-нибудь бочкою, а те отчаянным образом кричали. Пожар не скоро был прекращен. Константинополь в пожарном отношении очень небезопасен: тут еще много деревянных домов, которые совершенно сплочены друг с другом. Да при этом нужно принять во внимание еще отсутствие хорошей пожарной команды; и та, какая есть, носится людьми в случае надобности. |
| Для возрождения монашеской жизни в 1810 г. был утвержден новый Устав (Ibid. S, 603–604). Органом управления афонского монашества стал Священный Кинот, органом надзора – Священная Эпистасия. В 1821 г. афонские монахи приняли участие в греческом восстании. После его подавления Святая Гора сильно запустела и стала вновь наполняться монахами только после Адрианопольского мира (1829). Тогда же начало возрождаться русское монашество на Афоне. В 1864 г. Константинопольский патриарх Софроний III восстановил старинные права монастырей в их границах, в том числе права на скиты и келлии. К. этому времени на Афоне существовало 20 монастырей, и вся земля была разделена между ними. В начале XX в. братство Афона насчитывало около 10 000 монахов, из которых примерно половину составляли русские (4800–5000), 3900–4000 греки, оставшееся число составляли болгары, сербы, румыны. Это вызывало недовольство греков, желавших присоединения Афона к Греции. В ходе Первой балканской войны, в ноябре 1912 г., на Афонский полуостров высадился греческий десант, королевским декретом над монастырями был установлен контроль военных властей. Лондонская мирная конференция послов (1913) утвердила статус Афона как автономного и независимого монашеского государства, находящегося под совместным протекторатом православных государств (России, Греции, Румынии, Болгарии, Сербии и Черногории), хотя представители греческих афонских монастырей выражали протест против плана автономии и всеправославного статуса Святой Горы и выступали с предложением изъять Афон из-под юрисдикции Константинопольского патриархата и присоединить к Элладской Церкви. С началом Первой мировой войны Афон оказался полностью отрезанным от России и затем по Севрскому (1920) и Лозаннскому (1923) договорам был признан частью Греции. В 1924 г. был утвержден Кинотом и в 1926 г. ратифицирован греческим правительством новый юридический статус Афона, сохраняющийся до сих пор: Афон рассматривается как неотъемлемая часть территории Греции, образующая самоуправляемую область; все монахи являются греческими гражданами, с возможным добавлением «русскоязычные», «болгароязычные» и т.п. Во время Второй мировой войны Афон не пострадал, однако пребывание на его территории многочисленных беженцев во время гражданской войны в Греции (1946–1949) нанесло монастырям большой ущерб. С 1992 г. все монастыри на Афоне являются общежительными. К началу XXI в. общее число монахов составило около 1700 человек, включая помимо славян выходцев из Западной Европы, Америки, Австралии. |
| Отсюда, по преданию, Пилат показал ожесточенной толпе изможденного Христа, одетого в багряницу и с окровавленным терновым венцом на голове. Далее, узкий коридор улицы широкими ступенями поднимается вверх. Лавки, расположенные на протяжении крестного пути, большей частью устроены без окон и без дверей, а освещаются только с улицы. Они или непосредственно соединены с мастерскими, или сами в то же время являются мастерскими, так что, проходя по улице, имеешь возможность наблюдать деятельность в этих мастерских. С улицы видно, как в одном месте столяры работают над изготовлением восточных диванов и других предметов, преимущественно мелких вещиц из оливкового дерева (верблюды-чернильница, подсвечники, альбомы, трости и т. п.), раскупаемых паломниками на память о Иерусалиме; в другом – сапожники шьют туфли из красной кожи, которые здесь в большом ходу, так как продаются крайне дешево (50 к. на рус. деньги) и очень практичны для ходьбы по здешним камням, убийственным для обычной европейской обуви; затем видно мастерскую горшечника, выделывающего из глины употребительные здесь кувшины, рядом с мастерской, в которой работают над выделыванием из перламутра крестиков, четок и тому подобных вещей, бойко раскупаемых богомольцами на память. Далее работают хлебопекари, тут же и продающие свои горячие печенья; дымятся жаровни, на которых поджаривается шашлык и шипит, вертясь на вертеле, мясо. Такова жизнь на улицах Иерусалима! И если принять во внимание то обстоятельство, что на Востоке внешние формы и весь уклад жизни отличаются необыкновенной устойчивостью и малоподвижностью, то с полным правом в теперешних формах жизни можно видеть формы жизни, современные библейскому Иерусалиму, современные самому Христу чисто библейские картины. Иерусалим словно замер, подобно забальзамированной египетской статуе, и пронесшиеся над ним тысячелетия, совершенно изменившие его внешний вид, не коснулись форм внутренней жизни, не изменили обычаев и привычек страны. Даже костюмы не износились за протекшие тысячелетия. |
| [Рец. на:] Арсений [Стадницкий], еп. Псковский. Исследования и монографии по истории Молдавской Церкви. СПБ. 1904. Стр. 1–583. Содержание Досифей Митрополит Молдавский и Сочавский (1671–73; и 1675–1691) Митрополит Вениамин Костяки. Епископы Неофит и Филарет Скрибаны Названная книга Преосвященнейшего Арсения, Епископа Псковского, увенчавшая его ученой степенью Доктора Богословия, представляет собою учено-литературный труд, заслуживающий широкого распространения и весьма пристального к себе внимания не только ученых специалистов церковной истории и права, но и просвещенных людей дела, особенно, в настоящее время – время брожения умов, охватившего все классы нашего общества. То, что сообщает книге, посвященной истории Румынской церкви, интерес минуты для русского просвещенного общества – это богатый фактический материал для освещения и решения одного из важнейших вопросов внутренней политики – об отношении православия к государственной и гражданской цивилизации и культуре. Обширная эрудиция автора-специалиста по истории Румынии – в рассматриваемой книге как-то непринужденно естественно гармонирует с твердым, ясным, благородным стилем епископа русской церкви, открыто возвещающего правду, исторически научно-проверенную, о значении православия в деле развития цивилизации и культуры Румынского народа с начала исторической жизни его и по настоящее время. Живо выступающие при чтении книги симпатичные образы борцов православия, неотразимо привлекают к себе, а те принципы церковной жизни, за осуществление которых они ратовали до самопожертвования, сообщают книге Преосвященного Арсения непосредственный практический интерес. Да, мы не ошибемся, если скажем, что она должна быть настольной книгой русского иерарха и церковно-общественного деятеля. Что особенно приятно и неожиданно поражает читателя в этих типах православной иерархии – так это удивительное сочетание строгого личного аскетизма, просвещенности и безгранично широкой их общественной и политической деятельности. Это – не только святители – пастыри церкви, но и просвещенные, передовые и мужественные граждане, беззаветные патриоты. Они принимают деятельное живое участие в распространении школ, покровительствуют искусствам, окружают себя даровитыми людьми вечных призваний. Мало этого; они являются иногда инициаторами национального и политического движения, словом и делом воодушевляют борцов его, распространяют воззвания, говорят воодушевленные речи, состязаются в учредительных собраниях и группируют вокруг себя неизмеримое большинство, ведут сношения с представителями иностранных держав, входят в состав депутаций по сношениям с ними. Слово христианского учения, просвещения у них неразрывно с делом, с жизнью их частной и общественной. Они – насадители христианской культуры. |
| Но богатых книжных магазинов здесь нет; русских книг очень мало. В одном только магазине было несколько побольше русских книг: было несколько томов Герцена, несколько экземпляров газеты «Вперед» 565 за прошлые годы, изящно изданные стихотворения Пушкина, Лермонтова, куда вошли и запрещенные стихотворения и что-то еще в этом роде. Я хотел приобрести это миниатюрное роскошное изданьице стихотворений Пушкина, но оно так дорого стоило, что у меня отпала всякая охота приобрести его, в особенности при мысли, что в Одессе в таможне все равно не пропустят, а лишних денег не обретается, – итак, если бы еще стало доехать благополучно хоть до Кишинева. Чтобы не выйти с пустыми руками из магазина, хотел купить речь Чичерина 566 , сказанную в Москве во время коронации земским представителям, но, к сожалению, эта речь в пять или шесть страничек в восьмую долю листа стоит ни больше ни меньше, как только полтора франка, что составляет по теперешнему курсу восемьдесят копеек. Поэтому я вышел ни с чем. Спрашивал было о сочинениях Баура и других рационалистов, – оказывается, что здесь даже не знают – кто такой Баур. Спросил было об полной истории английской церкви на английском языке, откуда я мог бы познакомиться подробнее с деятельностью Виклефа 567 . Мне дали кратенькую английскую гражданскую историю. Думал я больше найти в константинопольских книжных магазинах, но ошибся. Суббота, 30-е июля. Был у вечерни. По окончании долго прохаживался по балкону, откуда прекрасный вид на Константинополь, Босфор и Илиополь. Илиополем называется противолежащие [в Малой Азии] 568 Скутари и Халкидон. Илиополь значит солнечный город: (λιος) – солнце и (πλις) – город. Так названы эти города оттого, что постоянно находятся против солнца, которое прямо бросает сюда свои лучи, в окнах отражается солнечный свет, и город кажется положительно в пламени. Вот и теперь блестит Илиополь тысячами огней и как бы горит, так что даже один богомолец так теперь и подумал. О Халкидоне я теперь только узнал. Вспомнил я важное значение этого города во время религиозных смут в первые времена христианства; в нем происходило несколько соборов святых отцов 569 . |
| 23 Июня. Пятница. В Яффе. Приезд в Иерусалим. Засиявшее в пятницу утром солнце осветило пред нами скучившуюся на морском берегу библейскую Яффу – знаменитую тысячелетнюю гавань Св. Земли. Пассажиры толпились на верхней палубе парохода, торопясь взглянуть на ворота св. города. Царственно величаво смотрела с берега на нас патриархальная Яффа, с своими белыми нагроможденными друг на друга домами и стройными минаретами своих мечетей, утопая в зелени роскошной, тропической флоры. У ее ног весело плескалось море, высоко вздымавшее гребни своих волн, которые, шумя и пенясь, разбивались о гряду тянувшихся параллельно берегу морских камней. Эта гряда камней, о которую в сильное волнение может разбиться пароход, делает Яффскую гавань крайне неудобной, и заставляет пароходы останавливаться в почтительном расстоянии от берега, а пассажиров перетерпеть немало страхов. Дело в том, что бьющиеся постоянно о груду морских камней волны при самом слабом ветерке производят такое сильное волнение около Яффы, так заставляют танцевать около парохода лодку, что спуститься на нее по трапу бывает довольно трудно, и матросы парохода передают пассажиров из рук в руки прямо лодочникам арабам. Это и дает повод к циркулирующим в народе преувеличенным рассказам о Яффских «страстях». Впрочем, эти страсти иногда бывают так велики, что пароход не останавливается в Яффской гавани и сдает своих пассажиров в Кайфе или в Александрии. Г. Марков так поэтически живописует Яффский берег: «Предательские подводные камни, черные от сырости, обросшие как бородой лохматой зеленью, чуть-чуть спрятавшие свои плоские черепа под уровень вод, плещутся целыми сплошными рифами вдоль скалистого берега, отрезая его от простора моря, точно приточившиеся червивые зубы дряхлого подводного чудовища, что глотает уже какой век утлые посудины дерзкого человечества» 27 . Нам погода теперь вполне благоприятствовала. Море было теперь спокойно, его ясно-зеркальная поверхность как то особенно жизнерадостно серебрилась под горячими лучами солнца и необыкновенно задушевно улыбалась на встречу загоравшемуся дню. |
| Около Нестора возлежал о. миссионер Варсонофий, рука об руку с погонщиком, магометанином, а затем опять студенты. Яства передавались из рук в руки, хлеб ломался на части и делился между всеми. Никто не стеснялся ничьим присутствием, но в то же время все было тихо, прилично. А там, внизу, у источника продолжали громко лепетать мусульманки, около которых шумели и галдели мальчишки. Под аккомпанемент арабской болтовни и детского шума, легли мы после завтрака немного отдохнуть под тенью развесистых смоковниц, проспав почти до часу дня. «Ну что, Марко, пора?» спросил Преосвященный. «Еще рано, Ваше Преосвященство», отвечал, строгий до педантичности, кавас, «не пришло еще время». Мы взглянули вниз. Общество арабок и арабченков не только не поредело, но, напротив, увеличилось, так как, вероятно, уже все селение узнало о нашем здесь пребывании. «Бакшиш, бакшиш», кричали мальчуганы, протягивая к нам свои маленькие ручонки. Зная алчность арабов, мы бросили им две-три «парички», которые ими с жадностью были подняты, и опять послышались возгласы: «бакшиш». Наконец, мы бросили десяток монет в толпу грязных оборвышей, которые с криком, тесня друг друга, давая волю своим кулакам, кинулись поднимать наши подачки. С разгоревшимися от жадности глазами, смотрели мусульманки на падавшие парички, стыдясь подойти к мальчишкам. Мы бросили горсть этих мелких монет в толпу женщин, которые, забывши стыд, стали поднимать их, вступая в драку с мальчишками. Еще десяток паричек, брошенных в толпу, и стыд был забыт совершенно, началась общая свалка, в которой полы перемешались, шум, гам, драки «Теперь пора собираться», объявил Марко, и ровно в половине второго часа дня, после хорошего отдыха, сопровождаемые поклонами и благодарностями со стороны арабов обоего пола, мы выехали к северу от Джебы. Через полчаса, налево от дороги, мы встретили деревню Санур, расположенную на холме, весьма крутом с восточной стороны и понижающимся по направлению к западу. На вершине холма видна крепость, а вокруг деревни идет каменная ограда. |
| Таким образом, ты учил нас, как мы должны учить других, не только словом, но и самою жизнию своею. Вот почему мы горячо верим, что тебя ожидает «место упокоения» и что ты вступаешь в блаженный путь. С благоговением взираем мы в последний аз на твои останки, истощённые до смерти твоею никогда не устававшею душою. Прими от нас последний наш привет тебе. Мир праху твоему, дорогой наставник, и поклон тебе до земли от всех твоих учеников. Речь студента 3 курса А. Малинина Свершилось!.. безжалостная смерть похитила учёного, к голосу которого прислушивалось всё образованное общество. Пред нами – безжизненный труп того, сердце которого так недавно горело священным пламенем любви ко всему доброму и возвышенному. Какое страшное горе нашей студенческой семье! Сердце обливается кровью, когда видишь пред собою бренные останки того, кто оживлял нас, приводил в умиление, доставлял высокое умственное наслаждение! Дорогой учитель! В этот прощальный час выслушай наш последний привет тебе. Вот ты лежишь пред нами недвижим и безгласен. Но твоё вдохновенное слово, проникнутое великой любовию – живо и действенно в нас. Подобно углю горящему возжигало оно наши сердца и неизгладимо запечатлевалось на них. Твоя глубокая правдивость и искренность, твоя горячая любовь к жаждущему правды и истины студенчеству покоряли наши умы и сердца. Мы знаем, что ты горячо любил нас и верил нам, и мы верили твоему правдивому слову, старались претворить его в свою плоть и кровь, любили и любим тебя. Высоконравственный характер, – ты в своей жизни стремился к осуществлению проповедуемого тобой идеала; ты успешно учил нас любви, живым воплощением которой был ты сам. В аудитории мы учились у тебя жизни, и с кафедры ты воспитывал в среде студентов честных и плодотворных деятелей. Владея серьёзными знаниями, ты презирал поверхностную, кричащую о себе лжеучёность. Ты не искал дешёвой популярности и не любил легкомысленно наполнять свои труды пресловутыми «последними словами науки». В тиши своей рабочей келии, вдали от бестолковой сутолоки житейского базара решая вопросы громадного значения ты не шёл по проторённой другими учёными дороге, но пролагал новые пути избранной тобою области церковно-практических наук, не уклоняясь на распутия мелочной и пошлой житейской суеты. |
| Епархиальный архиерей ведал бракоразводными делами, а окончательное решение принимал Св. Синод. Брак мог быть расторгнут церковным судом по просьбе (иску) одного из супругов на основании: 1) доказанного прелюбодеяния другого супруга или его неспособности к брачному сожитию; 2) когда один из супругов приговорен к наказанию с лишением всех прав состояния или же сослан на житье в Сибирь слишением всех прав и преимуществ; 3) при безвестном отсутствии другого супруга; 4) при согласии обоих супругов принять монашество, если они неимели малолетних детей. В 1892 г. были внесены изменения в закон о разводе в случае ссылки одного из супругов: сосланному предоставлялось право просить о расторжении брака, если другой супруг не последовал за ним вссылку. Наибольшей общественной критике подвергался процесс церковного судопроизводства, а именно установление факта прелюбодеяния. Основными доказательствами этого факта считались: а) показания двух или трехсвидетелей и б) «прижитие» детей вне законного брака, доказанное метрическими актами и доводами о незаконной связи с посторонним лицом. Иные доказательства: письма, свидетельствующие о незаконной связи ответчика, показания свидетелей, не бывших свидетелями прелюбодеяния, но знающих о нем по достоверным сведениям или по слухам и др., – имели силу присоединении с одним из главных доказательств или же в своей совокупности свидетельствовали о преступлении. При этом признание ответчиком своей вины не являлось доказательством, если оно не согласовалось с обстоятельствами дела и не подтверждалось вышеуказанными доказательствами. Такая система судопроизводства, основанная на теории формальных доказательств, смешении судебной и административной функций, следственных и состязательных начал, создавала благоприятные условия для лжесвидетельств и фальсификаций. Вопрос о реформе бракоразводного процесса поднимался неоднократно. В 1870–1873 гг. Комитет для составления основных начал преобразования судебной части под председательством архиепископа Макария (Булгакова) разработал проект преобразования церковного суда с передачей всветский суд дел о браках и их расторжении, оставляя за архиереем право увещанияи окончательного вынесения решения о расторжении брака. |
| В Субботу Страстную служил я у себя и опять испытал нечто божественное. Эта литургия не сравнима ни с чем по своей художественности, содержательности, знаменательности, а еще если поют хорошо, то, кажется, не может быть высшего духовного наслаждения. Этими мыслями и впечатлениями делился я со своим братом – средним, старшим врачом Ярославского лазарета, Михаилом. Он – очень религиозный человек и в восхищении от академических служб. В ночь на Пасху звон – в одиннадцать часов и продолжался до двенадцати, тогда и начался крестный ход. Так в Лавре, так и у нас. Народу было так много, как никогда в течение шести лет, что я здесь. Лавра была иллюминована; иллюминован и наш садик, и Академия. А во время крестного хода происходило нечто невообразимое по части пиротехники. Наш субстароста о. Леонид, бывший Михаил Иванович Сенцов, заведовавший прежде непосредственно этим, в виду своего сана поручил это дело студенту IV курса Бурцеву 122 , детине здоровому, толстому, известному поклоннику Бахуса, но вместе с тем умному и расторопному. И действительно, Академия, несомненно, не видала и не увидит тех чудес, какие совершил этот Буцефал. Я уже начал было трусить, чтобы как-нибудь не было какого-нибудь несчастья. Но он заверил, что ничего не может быть. Затем началась заутреня с переодеваниями. Целовался я со всеми мужчинами. В половине заутрени присылал министр, который присутствовал за богослужением в Лавре,/когда начнется у нас литургия. Я послал тех же студентов с надлежащими указаниями. По окончании заутрени в Лавре он пришел к нам, но у нас еще не окончилась: я произносил Слово Златоуста. Тогда до начала литургии министр несколько отдыхал в моих покоях, ведя беседу со студентами по разным, преимущественно литературно- научным, вопросам. К началу литургии он пришел в наш храм, стоял до самого конца, несмотря на духоту. Его, по всей вероятности, утомило многоязычное чтение Евангелия на языках: греческом, славянском, русском, болгарском, сербском, немецком, итальянском, еврейском, французском. Я читал на греческом, со всеми оттенками греческого чтения, как я слышал на Востоке. Греки потом, как мне передавали, были очень довольны и говорили, что это весьма похоже на их чтение, кроме какого-то экивока, которого я или не сделал, или сделал не так, как нужно. |
|
|
