| Святитель Арсений принимал близкое участие во всех и радостных и печальных событиях в княжеской семье. Так, он совершил в кафедральном соборе брак правнука Михаила Александровича Юрия Всеволодовича князя Холмского (в 1391 г.). Он же венчал в том же соборе сына Михаила Александровича Феодора с Анной, дочерью Московского боярина Андрея Собакина и др. – святитель Арсений совершил в соборе отпевание тела князя Бориса Михайловича (в 1395 г.), в нём же отпевал тело супруги Кашинского князя Василия Михайловича (в 1396 г.); в 1402 г. он отпевал Марию Кейстутовну, супругу Тверского князя Ивана Михайловича, в 1405 г. Евдокию, супругу Великого князя Михаила Александровича; все они были отпеты и погребены в Тверском кафедральном соборе. Святитель Арсений был «любитель монахов» и с особенной ревностью он заботился об открытии монастырей, об их улучшении, особенно в религиозно-нравственном отношении; при нём в Тверской епархии процветало монашество: благочестивые старцы, основатели и настоятели обителей (как то: Савватий и Евфросин Савватьевские, Савва и Варсонофий Саввинские и др.) были ближайшими его сотрудниками и советниками. Под конец своей жизни св. Арсений на свои средства, недалеко от Твери, устроил Желтиков монастырь. В устроении этой обители видно было, что святитель своей душой постоянно стремился к Киево-Печерской Лавре, так им любимой. Главный собор в обители, по примеру Лавры, посвятил он в честь Успения Пресвятой Богородицы; тёплую церковь посвятил незабвенным для него Киево-Печерским преподобным Антонию и Феодосию. С Киевом св. Арсений имел постоянное общение. По его просьбе иноки Киево-Печерской Лавры списали Киево-Печерский Патерик, который святитель передал братии своего любимого Желтикова монастыря для назидательного чтения. Предчувствуя приближение смерти, св. Арсений приготовил себе гроб (из самородного белого камня). Скончался святитель Арсений 2 марта 1409 года. Составители жития его (особенно А. Н. Муравьёв ) подробно описывают кончину святителя и его предсмертные беседы и наставления Тверскому князю, его свите, духовенству, братии обители и др. |
| А я ему ответила что-то резкое, но тут же спохватилась и сказала, что живет у меня жилец, хороший знакомый, с мужем в лагере в последний год его жизни сидел. Николай, вероятно, машинально, спросил: “Кто он?” – Я назвала: “Священник, Стрельцов Петр Андреевич, ты его знать не можешь, ведь последние четыре года вы сидели в разных лагерях с Павлом”. Николай буквально подскочил и закричал: “Отец Арсений! Здесь! Где он?” Ворвался без стука к о. Арсению в комнату, и я слышала, что он кричал: “Отец Арсений! Отец Арсений!” Я следом за Николаем вошла в комнату и увидела, как Николай обнимает о. Арсения и, что меня крайне удивило, плачет, и еще более удивило, что он вдруг сказал: “Господи! Какая радость, что Вас встретил. Запрашивал о Вас, искал через знакомых, а ответа нет. Благословите меня, Бога ради”, – и пошел под благословение. Сели, разговаривают и меня забыли. Вышла я чай приготовить. Готовлю и удивляюсь! Что такое с моим покойным Павлом произошло и с Николаем? Почему они оба от о. Арсения, можно сказать, без ума? Чай я поставила, но о. Арсений и Николай его так и не пили. К ночи Николай пришел. Пока его не было, я все размышляла. Хороший, добрый о. Арсений, но чтобы Николай, коммунист, под его благословение подошел, было мне непонятно. О чем они тогда говорили несколько часов кряду, я не знала, а уже потом, через несколько лет, Николай сказал мне, что исповедовался. Пришел Николай какой-то просветленный и первое время молчал, а потом всю ночь говорил об о. Арсении. Вначале это меня даже обозлило. Приехал человек ко мне, не видел бездну лет и внезапно ушел. Конечно, хороший человек о. Арсений, но поступать так по отношению ко мне, столько перенесшей, казалось бестактным и неправильным. Мог бы с о. Арсением и потом поговорить, и я раздраженно сказала: “Послушай, Николай! Сама вижу, что Петр Андреевич человек хороший, но ты-то почему так к нему относишься? Под благословение подошел, меня оставил, к нему бросился! Ведь столько лет меня не видел!” Посмотрел на меня Николай удивленно и начал рассказывать. Долго говорил, очень долго, и увидела я Петра Андреевича, о. Арсения, совершенно по-другому. |
| После того вскоре тот же епископ поставил его на Кяфе острове в богородицкий монастырь игуменом, и был он там игуменом шесть месяцев. Из монастыря ездил он, Арсений, в город Хию купить книг о седми соборах, но книг не добыл и отправился в Царьгород, и находясь у одного великаго человека, Грека Антония Вабы, учил сына его грамматике. Из Царьгорода приехал в мутьянскую землю к воеводе Матвею и жил у него три месяца. От Матвея воеводы приехал в молдавскую землю к воеводе Василию и жил у него два года. Из Молдавии переехал в Польшу, в город Львов, и тут ему сказали, что есть школа в Киеве, только без королевской граматы его в ту школу не примут. И он, Арсений, ездил о том бить челом к королю Владиславу в Варшаву. Король был тогда болен каменною болезнию, и Арсений, котораго рекомендовали королю, как искуснаго врача, вылечил его, и Владислав дал в Киев к митрополиту Сильвестру Коссову от себя грамату, чтобы Арсения в школу приняли». Арсению сказали: «государю сделалось известным, что он, Арсений, бил униатом, и, оставя чернечество и иерейство, был бусурманом, а из бусурманства был опять в униатстве, и он бы ныне про то сказал правду». Арсений: «то про него кто – то говорит неправду; униатом и бусурманом он не бывал. А если кто уличит его, что он был униатом и бусурманом, тогда пусть царское величество велит снять с него кожу; милости в том он у государя не просит». Арсению заметили, что бусурманство свое он, без сомнения, таит; а когда оно обнаружится, ему нечем будет оправдаться. Арсений повторял прежнии свои речи и продолжал: «был тогда в Царьграде патриарх Парфений, который хотел поставить его, Арсения, епископом над двумя епископиями, мофонскою я коронскою. Но визирь, узнав, что он, Арсений, долгое время жил в Венеции, и будто привез оттуда многую казну, чтобы купить себе у патриарха те епископии и с ними приложиться к венецианам, с которыми у султана начиналась тогда война, велел схватить его, Арсения. И было ему многое истязание, и платье с него сняли и камилавку; надели на него чалму и вкинули его в тюрьму. |
| Другою грамотою от 31 июля к соловецкому игумену Илье с братиею повелевается сосланного в их монастырь на вечное житье за еретичество гречанина чернеца Арсения держать на Соловках в земляной тюрьме, в крепости 238 . Из следственного дела об Арсении Греке оказывается, что Арсений был воспитанник греческой иезуитской коллегии в Риме, имевший специальною целью воспитывать греков-униатов, каким, без сомнения, сделался и Арсений. Трудно и даже невозможно предположить, чтобы четырнадцатилетний мальчик, попавший в руки отцов-иезуитов, мог оказать какое-либо серьезное сопротивление их влиянию. Уже по самому своему возрасту он не мог еще хорошо понимать особенностей Православия и католичества, а потому без всякого сопротивления отдался водительству искусных в деле совращения своих учителей. Когда он прибыл в Константинополь, то его собственный брат, архимандрит Афанасий, не хотел его постригать на том основании, что в Риме Арсений сделался латинянином. Своими собственными родными братьями Арсений принужден был, если верить его показанию, торжественно проклясть латинство и сделался православным, но ненадолго. Он вскоре вовсе отказался от христианства и принял магометанство, добровольно или вынужденно, как заверял сам Арсений, сказать трудно. Оставив Константинополь и поселившись в Валахии, а потом в Молдавии, Арсений, попав здесь в православную среду, делается христианином снова, и притом, по требованию наличных обстоятельств, православным. Перебравшись во Львов, он опять делается униатом, едет в Варшаву и живет здесь некоторое время при дворе польского короля и, наконец, посылается последним в киевскую православную школу в качестве учителя, конечно, в видах пропаганды здесь униатства. Прибыв в Москву, Арсений заявляет себя здесь строго православным и, будучи затем на Соловках под строгим началом, он мог, как требовали тогда от него обстоятельства, умиляться при созерцании процветания и строгости русского благочестия, плакаться вместе с соловецкими иноками на упадок истинной веры и настоящего благочестия у греков, мог, в тон соловецким старцам, из всех сил похваливать русское благочестие, ставить его во всех отношениях несравненно выше греческого и т.п. |
| Из Келмири к преподобному привели одну прокаженную женщину. Он помолился, и она исцелилась: лицо у нее стало чистое, как у ребенка. Однажды, когда отец Арсений вместе с псаломщиком шли в храм святого Иоанна Златоуста , они встретили по дороге немую женщину и взяли ее с собой. Придя в храм, отец Арсений прочитал над ней Евангелие, после чего немая сразу заговорила, – и все прославили Бога. Два дня в неделю, по средам и пятницам, преподобный пребывал в затворе, молился и освящал молитвой труд других дней недели. Если в эти дни приходил издалека больной, не знавший этого правила, и стучался в келью, отец Арсений открывал, но осматривал больного молча. Бывало, что преподобный, находясь в созерцательной молитве, не открывал дверь. Фарасиоты в эти дни старались не беспокоить отца Арсения. Если кому-то случалось заболеть, они брали землю с порога кельи преподобного, натирали ею больное место и получали исцеление. Преподобный взял в руки Евангелие и трижды легонько стукнул им больную по голове, и бес тут же вышел из нее Отец Арсений никогда не принимал ни денег, ни подарков за исцеление, даже не прикасался к ним. Однажды из села Цахируды к нему привезли одну одержимую молодую турчанку, которую только что выдали замуж. Одержимая была связана, но все равно ее с трудом могли удержать. Когда отец Арсений благословил развязать больную, она бросилась на него и укусила за ногу. Преподобный взял в руки Евангелие и трижды легонько стукнул им больную по голове, и бес тут же вышел из нее. Она упала на колени, заплакала и стала благоговейно лобызать укушенную ногу. Ее отец тоже упал на колени, умоляя отца Арсения принять от него в знак благодарности кошель с деньгами: «Возьми, все это твое, потому что ты спас мою дочь». Отец Арсений поднял его на ноги и твердо сказал ему: «Оставь себе свои деньги, наша вера не продается». «Вот дверь, через которую воры отправляются в преисподнюю!» Воры никак не могли найти дверь, чтобы выйти, и, как слепые, ходили взад-вперед по келье Стефан Захаропулос рассказывал о том, как четверо курдов пришли грабить отца Арсения. |
| Горского, неизвестно когда открыта, но только в 1647 году уже была. Новое оригинальное мнение в вопросе о школе Арсения грека высказал Филарет архиепископ Черниговский в своей «Истории русской церкви» 10 . Он признает, что при патриархе Филарете основана была патриаршая греко-латинская школа в Чудове монастыре и ссылается также на «Reisebeschreibung (Олеария), изданное в Шлезвиге 1647 р. 280», но учителем в ней, по его мнению, был не известный деятель Никонова времени Арсений грек, а Арсений Глухой, – тот самый грамматик, говорит архиепископ Филарет, который страдал пред тем за ревность свою к просвещенно, так как де Арсений грек, как видно из труда 11 преосвященного Игнатия архиепископа Воронежского, приехал в Москву только в 1649 году и следовательно не мог быть учителем греко-латинской школы при патриархе Филарете. Что же касается названия Арсения Глухого греком, то, по мнению архиепископа Филарета, Олеарий, если не ошибся, назвал Арсения Глухого так потому, что он (Арсений) был учителем греческого языка, т. е. Арсений Глухой – грек не по происхождению своему, а по роду своих занятий греческим языком 12 . Но мнение Филарета Черниговского не всеми было принято. Автор «Истории Московской славяно-греко-латинской академии» (М. 1855 г.) С.К. Смирнов в первой главе своего образцового труда, говоря о школах в XVII веке в Москве, возвращается опять к мнению митрополита Евгения. Он согласно с ним признает существование в Москве греко-латинской школы при патриархе Филарете (цитата тоже Reisebeschreibung, изд. в Шлезвиге 1647 с. 280) и учителем в ней считает не Арсения глухого, а Арсения грека, посланного в 1649 году в Соловки под начало и возвращенного патриархом Никоном. Этого же мнения держится и священник Михайловский в своем труде «Жизнь святителя Никона патриарха Всероссийского» 13 К повторениям сказанного А.В. Горским и митрополитом Евгением священник Михайловский присоединяет от себя: «принимать Арсения, на которого указывает Олеарий, за одно лицо с Арсением Глухим, нельзя без отступления от прямого смысла слов Олеария, который говорит ясно, что школа вверена надзору и управлению грека, по имени Арсений. Арсений Глухой, хотя знал хорошо греческий язык, но все же был русский, и Олеарию не было причины называть его греком». |
| В средние века, лет триста тому назад, жил один подвижник по имени Лука. Целые массы народа приходили к нему за советом, и подвижник начал тяготиться всегдашнею молвою. Жаждал он уединения, но, боясь самочиния, обратился для решения этого вопроса к святому Феофилакту. Этот последний дал ему такой ответ: «Поступи так, как Арсений Великий 305 был научен Господом». Лука понял эти слова и удалился в глубочайшую пустыню, где незримый никем, кроме Бога, и дожил дни своей жизни 306 . Итак, Преп. Лука последовал Арсению Великому , достигшему такой чистоты сердца, о которой мы и понятия не имеем. Преподобный Арсений был образованнейшим человеком своего времени. Император Феодосий дал ему место первого министра и, назначив воспитателем своих сыновей Аркадия и Гонория, назвал другом императора. Все воздавали Арсению почести, он обладал несметным богатством, имел множество дворцов, но все-таки тяготился этой жизнью и чувствовал неудовлетворенность. Однажды после крупной неприятности, вышедшей между ним и наследником престола Аркадием, за которую последний поклялся отомстить Арсению, Арсений оставил все и удалился в один отдаленнейший скит в Египте. Здесь он жил сначала в общежительном монастыре, но враг начал сильно смущать его: «Что ты здесь делаешь, Арсений? Ты, пользовавшийся когда-то такой славою, вдруг живешь, как слуга – тебя может выругать каждый послушник. Вернись лучше к прежней славе, будь другом императора». Чтобы победить козни врага, преподобный Арсений затворился в келлии и почти никого не принимал. Когда Аркадий, бывший тогда уже императором, узнал о местопребывании преп. Арсения, то прислал ему письмо и предложил доходы со всего Египта в пользу Арсения, но тот отказался: «Для меня достаточно чашки воды, куска хлеба и несколько овощей», – ответил он. Своего уединения преп. Арсений не соглашался променять ни на что на свете. Однажды одна римская матрона (то есть богатая и знатная женщина) предприняла трудное путешествие в египетский скит с целью увидеть Арсения. Переплыв реку Нил, она наконец достигла обители. Но Арсений встретил ее очень неласково и сказал ей: «Буду молить Бога, да изгладит Он скорее твой образ из моей памяти». Огорченная женщина вернулась домой и рассказала патриарху о нанесенной ей обиде. Патриарх утешил ее 307 . Взяв гладкую, хорошо отполированную доску, он провел па ней тоненькую черту, и она все-таки была заметна. «Вот, – сказал патриарх, – душа Арсения так чиста, что даже незначительное впечатление оставляет на ней след. Ему неполезно видеться с женщинами, так как женская красота отдаляет от Христа. Вот на колоде, на которой рубят говядину, так много зазубрин, что, конечно, одна лишняя будет совсем незаметна. Так и душе, все время находящейся в суете, лишняя встреча не нанесет большого вреда». Тогда матрона мысленно примирилась с преподобным Арсением. |
| Потрясенный, о. Арсений упал на колени и стал молиться, но не о душе и спасении умершего, а о той великой милости к нему, о. Арсению, милости, даровавшей, сподобившей увидеть Неувиденное, Непознаваемое и самое таинственное из тайн – смерть Праведника. Поднявшись с колен, о. Арсений склонился над телом Михаила, глаза которого были еще раскрыты и озарены светом, но свет постепенно гас, озаренность пропадала, чуть заметная дымка покрыла их, потом веки медленно закрылись, по лицу пробежала тень, и от этого лицо стало величественным, радостным и спокойным. Склонившись над телом, о. Арсений молился, и хотя он только что присутствовал при смерти инока Михаила, на душе у него не было скорби, были спокойствие и внутренняя радость. Сейчас он видел Праведника, прикоснулся к Милости Божией и Славе Его. Отец Арсений бережно оправил одежду умершего, поклонился телу Михаила и вдруг осознал, что он находится в бараке лагеря “особого режима”, и мысль, как молния, еще и еще раз пришла к нему, что Бог, Сам Господь был сейчас здесь и принял душу Михаила. Скоро должен был начаться подъем. Отец Арсений взял шапку Михаила, спорол номера со своей и его шапки и пошел к старшому по бараку сказать о смерти Михаила. Старшой из старых уголовников спросил номер умершего и посочувствовал. Барак открыли, заключенные выбегали на поверку, строились. Перед входом в барак стояли надзиратели, старшой по бараку, подойдя к ним, сказал: “Мертвяк у нас, 382”. Один из надзирателей вошел в барак, посмотрел на умершего, толкнул тело носком сапога и вышел. Часа через два из санчасти приехали на санях за телом. Вошел врач из вольнонаемных, небрежно скользнул взглядом по телу Михаила, рукавицей поднял веко и брезгливо сказал дневальным: “Быстрее на отвоз”. В санях уже лежало несколько трупов. Михаила вынесли из барака и положили на тела других заключенных. Возница стал усаживаться на перекладину саней, опираясь ногами на окоченевшие тела мертвых. Было морозно и тихо, шел редкий снег и, падая на лица мертвых, медленно таял, от чего казалось, что они плачут. Около барака стояли надзиратели, разговаривавшие с врачом, дневальные и о. Арсений, прижавший к груди руки и молящийся про себя. |
| В жизни человека чудо не может быть случайным, оно определяется степенью его духовности, необходимостью влияния на его внутренний мир. Такое чудо подал мне Господь через владыку Илариона, и я пошел по этой дороге, постоянно помня полученное благословение. Возвратившись в свой храм, я отслужил благодарственный молебен, все рассказал о. Павлу, и он сказал мне: “Если владыка Иларион благословил тебя, иди этим путем, Владыка — человек глубокой духовности. Мне, старику, переучиваться негоже, но тебе помогу”. С этого дня я начал служение в храме, руководствуясь принятым решением. Каждый день служил раннюю обедню, стараясь сделать все понятным и ясным для прихожан, вводя их как бы в круг участников службы. Отец Павел стал ко мне исповедников посылать. Организовал вечером беседы, поучения... В начале 1921 г. о. Арсений стал вторым священником, а в конце 1921 г., после ареста отца Павла, стал настоятелем храма. За восемь лет служения он собрал в своем храме значительную общину, для которой стал любимым пастырем и духовником. В 1927 г. в конце декабря отец Арсений был первый раз арестован и выслан в Архангельскую область на два года. После окончания срока ссылки отец Арсений служил в подмосковном храме. В 1931 г. — был арестован вторично и сослан в Вологодскую область на пять лет. После освобождения старец Арсений получил разрешение жить в Вологодской, Архангельской и Владимирской областях, но служить в храмах было запрещено. Старец тайно окормлял свою духовную общину. В 1939 г. был арестован опять и сослан в Сибирь, затем — на Урал. Около года отец Арсений пробыл в ссылке в с. Троицкое Архангельской обл. В мае 1940 г. — был вновь арестован и заключен в Уральский лагерь. В марте 1941 г. его перевели в лагерь усиленного режима, а в 1942 г. — в лагерь особого режима, без права переписки. Однажды в лагере старец Арсений вступился за студента Алексея, с которым намеривался расправиться уголовник. По доносу уголовника старец Арсений и Алексий были вынуждены провести двое суток без еды и воды в карцере. |
| Озером, в водах которого решил Арсений искать благословенного уголка, становится Нево (именно так называли в начале XV века Ладожское озеро). Загрузив «всяческая потребная» в плоскодонный кораблик, Арсений «со товарищи» отправляется в плавание. Довольно скоро преподобный достигает Коневского острова, однако Арсения влекут другие страны, более отдаленные от больших селений, более уединенные, и он повелевает корабельщикам править на север: там, за горизонтом, в краю непуганых птиц, он сможет найти тихий приют для трудов и молитвы. Возвращение на остров преподобный воспринимает как проявление Промысла Однако непогода заставляет иноков пристать к берегу в устье Городецкой реки. Тучи застилают небосвод, и Арсений дает слово основать монастырь там, куда пристанет сразу после того, как буря стихнет, а суденышко сможет продолжить свой путь. Когда небо проясняется, Арсений вместе со своими спутниками отчаливает от берега: ему представляется, что его ждут северные острова, куда, быть может, и не ступала нога человека, и Коневский остров, оставшийся далеко позади, остров, ставший центром языческого культа, даже не приходит ему на память. Но Богом было суждено именно возвращение на Коневец: как только насад выходит на широкую воду, порывы сильнейшего ветра несут его не на север, как хотелось того Арсению, а на юг. Невольное возвращение на Коневский остров преподобный воспринимает как проявление Божественного Промысла. При приближении к острову путники отчетливо слышат звуки колокольного звона, и Арсений обращается к своим товарищам со словами: «се бо, яко на крилех единем часом Пречистая постави нас зде». Арсений прибывает на Коневский остров в сопровождении надежных людей, которые сопутствуют ему по велению владыки Иоанна, однако первое время проводит в пустыне один: устраивает хижину, ставит на возвышенном месте поклонный крест и живет в уединенном молитвенном подвиге в течение года. Надо полагать, что связь Арсения с большой землей не прерывалась никогда, и преподобный мог получать от новгородского архиепископа все необходимое для обеспечения нормальной жизнедеятельности зарождающейся общины. Монастырь вокруг хижины Арсения складывается не сразу, постепенно, в свое время. Однако в первые годы на Коневском острове Арсений близко сходится с местными жителями, его другом становится рыболов по имени Филипп, который приводит преподобного к идоложертвенному камню. |
|
|
