| Антоний, архиепископ Ставропольский см. Антоний (Романовский), митрополит Антоний, епископ Волынский, см. Антоний (Храповицкий) , митрополит Антоний, митрополит Санкт-Петербургский и Ладожский см. Антоний (Вадковский) , митрополит Антоний, митрополит см. Антоний (Храповицкий) , митрополит Антонин (Грановский), епископ, обн. митрополит 8, 9, 26, 31, 69–71, 76, 77, 79, 80, 82, 84, 96, 99, 103, 104, 119, 121, 126, 218, 219, 223, 226–228, 242, 246–248, 252, 253, 264, 265, 270–272, 282–286, 293, 300, 301, 307, 308, 312, 313, 318, 320, 321, 329–331, 334–336, 341, 346, 348, 351,357, 363–366, 368–381,390, 398, 463–465, 519, 574, 670–673. 687, 688, 747, 849, 874, 990 Антонин, епископ см. Антонин (Грановский), епископ, обн. мифополит Антонин, митрополит см. Антонин (Грановский), епископ, обн. митрополит Антонов А. Г., осуждённый по петроградскому процессу 251 Апраксин Петр Николаевич, князь, член Собора 1917–1918 гг. 192 Арефский Н., авт. соч. 71 Арий 257 Аристарх (Николаевский), обн. архиепископ 419, 673–675 Аристофан, др. греческий поэт 503 Аркадий Ильич см. Кузнецов Аркадий Ильич Армагаков Алексий, бывший священник 377, 378 Арсений (Брянцев) , архиепископ 162 Арсений (Краснов), обн. епископ 675 Арсений (Покровский), обн. архиепископ 420, 676–677 Арсений (Смоленец), архиепископ 240, 241 Арсений (Стадницкий) , митрополит 188, 209, 210, 243, 249 Арсений Мацеевич , митрополит Ростовский, свмч. 165 Арсений, архиепископ Новгородский см. Арсений (Стадницкий) , митрополит Арсений, епископ см. Арсений (Смоленец), архиепископ Арсений, митрополит см. Арсений (Стадницкий) , митрополит Артамонов Леонид Константинович, генерал, член Собора 1917–1918 гг. 192 Артемий (Ильинский), обн. архиепископ 79, 110, 248, 256, 304, 306, 308, 313, 317, 318, 338, 339, 677–679, 756, 831 Артемий, епископ Лужский см. Артемий (Ильинский), обн. архиепископ Артемий, епископ см. Артемий (Ильинский), обн. архиепископ Архангелов Серафим, петроградский обн. протоиерей 339, 1013 Аттила 293 Ауссэм, генеральный консул СССР в Париже 101 |
| Преподобный Арсений Комельский родился во второй половине XV века в Москве в семье боярина Сахарусова. Несмотря на знатность рода и богатство, святой Арсений с отроческих лет желал оставить суету мира и посвятить свою жизнь служению Богу. Достигнув совершеннолетия, он испросил благословение родителей и пришел в обитель Преподобного Сергия Радонежского, где и принял монашеское пострижение. С усердием исполнял святой Арсений монастырские послушания на скотном дворе и в хлебне. По своему глубокому смирению преподобный считал себя хуже всех и старался быть каждому слугой. Трудами и постом изнуряя тело и умерщвляя страсти, он в то же время старался укрепить свою душу молитвой, чтением Священного Писания и переписыванием священных книг, подолгу молился в храме. Известно переписанное преподобным Арсением в 1506 году Евангелие. В 1525–1527 годах святой Арсений был игуменом Троице-Сергиевой обители. Заботясь о благе иноков, преподобный Арсений трудился больше всех. Подражая Преподобному Сергию, он носил ветхую одежду, похожую на рубище. Преподобный Арсений не оставлял без отеческого попечения и приписанные к обители монастыри и пустыни. По его благословению в Махрищской обители над могилой преподобного Стефана, основателя монастыря, была устроена гробница, украшенная покровом. Святой Арсений благословил ежегодно праздновать в обители память преподобного Стефана. Стремясь к подвигу безмолвия, преподобный Арсений хотел удалиться в пустыню, но братия и великий князь Василий Иоаннович (1505–1533) просили его не оставлять обитель. Со временем любовь к уединению разгоралась в сердце святого все более. В 1527 (или в 1529) году он тайно оставил монастырь и ушел в вологодские леса. Святой Арсений построил келлию в 40 верстах от Вологды, в верховьях небольшой речки Бабайки, где около 1525 года явилась чудотворная икона Божией Матери Одигитрии. Однако многочисленные богомольцы, приходившие к иконе, нарушали его уединение. Через некоторое время святой Арсений отправился странствовать по дебрям Комельского леса, молитвенно обращаясь к Богу с просьбой указать ему место для жительства. В 1530 году в густой чаще леса, у слияния речек Лежа и Кохтыш, в сорока верстах от Вологды, с его плеч сорвало ношу. Преподобный присел отдохнуть и вдруг увидел необыкновенный свет, озаривший окрестность. Уразумев откровение Божие, святой Арсений поставил там келлию и стал подвизаться в иноческих трудах. Бесы старались смутить подвижника, но он отгонял их молитвой. Тогда враг настроил против святого крестьян, которые не хотели, чтобы на их земле возникла обитель. Злые люди оскорбляли святого и угрожали убийством. Преподобный терпел обиды с кротостью и смирением. Однажды крестьяне пришли в келлию святого и, не застав его там, убили его келейника. Тогда преподобный Арсений ушел из Комельского леса за 30 верст в дикий Шилегонский лес на реке Шингор. Полное уединение этого места вполне соответствовало сердечному влечению святого Арсения служить Господу в безвестной пустыни. |
| О приезде его знали только семь человек, глубоко преданных вере и ему духовных детей и друзей. Квартира Астаховых находилась на третьем этаже большого каменного дома. Приехав, о. Арсений на улицу не выходил, Наталья Петровна с мужем уходили на работу, а о. Арсений оставался в квартире один и дверь никому не должен был открывать. На случай экстренного прихода кого-либо из “семерки” договорено было давать условный звонок, на который о. Арсений открывал дверь, не спрашивая, кто пришел. Пребывание о. Арсения в городе скрывалось, и для всех он жил на Севере в ссылке. Приезд его в родной город был вызван встречей с двумя Владыками и несколькими иереями для решения вопросов о жизни Церкви в эти трудные для нее времена. Встреча была назначена на 25 августа на даче в поселке Абрамцево, у одного художника. Было 19 августа по новому стилю, праздник Преображения Господня. Все дни, прожитые у Астаховых, о. Арсений посвятил писанию писем духовным детям и своим друзьям. Письма передавались знавшим о приезде о. Арсения, а те, в свою очередь, отдавали их верным друзьям для передачи адресатам. Получавшие письма считали, что они привезены из ссылки с оказией. Шесть дней, прожитые в городе, прошли спокойно. Вечером о. Арсений служил предпраздничную вечерню утреню, исповедовал. Утром торжественно отслужил обедню, причастил Наталию Петровну с мужем и всех остальных шесть человек, бывших у обедни и исповедовавшихся вечером. Затем все ушли на работу, и о. Арсений остался в квартире один. После торжественной службы на душе было радостно и спокойно. Оснований для тревоги не было. Марфа Андреевна – хозяйка домика на севере, где жил о. Арсений, условной телеграммы не давала, значит, о нем не спрашивали. Здесь также оснований для волнений не было – как будто никто не следил. Опустившись на колени, о. Арсений долго молился, благодарил Господа за милости Его: приезд в город, встречу с любимыми духовными детьми, радость общения с ними и за то, что Господь сподобил его, грешного иерея, торжественно отслужить обедню Преображения Господня. В квартире было тихо и спокойно. Отец Арсений сел за стол и стал писать маленькие короткие записочки на тонких полосках тонкой, но плотной бумаге. Мелкий убористый почерк заполнял всю полоску, и сколько важного, огромного таили эти письма для духовных детей. Ответы наставляли, предостерегали, уговаривали, требовали, успокаивали. Мы все с нетерпением ждали этих маленьких узких полосок бумаги, которые несли нам свет и жизнь, освещенные словами духовника. Время от времени о. Арсений вставал и ходил по комнате, иногда подходил к окну и, становясь за занавеской, смотрел на противоположную сторону улицы, где находился большой продовольственный магазин, и ему казалось, что около него то прохаживалась, то стояла одна и та же фигура женщины. Эта женщина несколько дней подряд появлялась в одно и то же время и внимательно смотрела на окна дома, где жил о. Арсений. |
| И Герман митрополит говорил другому постельнику, племяннику воеводскому; и тот постельник тотчас доложил, и так велел идти Арсению в другую палату к воеводе. И Арсений, вшед в палату, помоляся Богу и потом поклонися воеводе Василию по обычаю, поднес государеву грамоту. И воевода, взем грамоту, отдал постельнику, а Арсений, подав государеву грамоту и отшед, опять поклонился по обычаю. А государеву грамоту воевода велел отдать переводчику перевести. И строитель Арсений бил челом воеводе Василию о проезжей грамоте чрез его землю; и воевода сказал: потерпи, как уведаю, о чем в грамоте писано, будет указ о всем 18 . Потом воевода вопросил Арсения: смирно ли на Москве, нет ли где войны? И Арсений сказал: государским счастием все смирно, и войны нигде нет. Василий же воевода говорил: да что на Москве люди ратные в сборе, куда они пойдут? Арсений говорил: у Государя войско и зимою и летом всегда готово бывает; где Государь велит, туда и пойдут, а нам того ведать не уметь. И велел идти воевода Арсению на дом ждать указу. И строитель Арсений выспрашивал у Патриарших архимандритов и игуменов и старцев про Патриарха Паисия, где он ныне, или пошел в Иерусалим? И архимандрит Феон, и игумен Арсений, и старцы сказали, что Патриарх еще живет в мутьянской земле, в Терговище. И Арсений говорил, как он ездил по Патриаршу указу к Государю к Москве, и Патриарх со Арсением писал к Государю, что он поехал во Иерусалим, ажно он и ныне еще не поехал. И они сказали, что конечно ныне, после праздника Вознесения, тотчас поедет, теперь де он совсем готов. И строитель Арсений выспрашивал у оных старцев, которые к нему Арсению добры; поедет ли Патриарх в Иерусалим? И они сказали: сказывают де поедет, а мы не чаем ему ехать, ежели Патриарх Парфений цареградский жив будет. И для того и Арсения воевода Василий не хотел пустить, что старцы иерусалимские Феон и митрополит Власий наговаривали, для того что уведали, что есть у Арсения к Патриарху Парфению государева грамота и патриарша. И держал Арсения, проезжей грамоты ему не давал, и Арсений взял грамоту тайно от воеводы, у приказных его людей, куплею и поминками, велел подьячему написать, а дьяку запечатать в дому, будто воевода приказал. |
| Арсений, афонский иеромонах — Арсений (Минин Александр Иванович) (1823–1879) — иеромонах Пантелеймоновского монастыря на Афоне; противосектантский миссионер; автор душеспасительных «бесед» и «Путеводителя во Святый град Иерусалим» (Киев, 1872) (см.: Воинов Н. Русского на Афоне Пантелеймоновского монастыря иеромонах Арсений. М., 1881) — 81, 84, 88, 90, 193, 248 Арсений, двоюродный брат отца Николая из Пустоподлесья — 309 Арсений, иподьякон Александро–Невской лавры — 234 Арсений, митрополит Киевский — Арсений (Москвин Федор Павлович) (1797–1876) — выпускник (со степенью магистра) Санкт–Петербургской Духовной академии (1823); ректор Могилянской (с 1826 г.), Орловской (с 1827 г.), Рязанской (с 1829 г.) и Тверской (с 1831 г.) Духовных семинарий; епископ Том–бовский (с 1832 г.), архиепископ Подольский (с 1841 г.), Варшавский (с 1848 г.), управляющий Волынской епархией (1848–1860), митрополит Киевский и Галицкий (с 1860 г.); председатель Комиссии по преобразованию высших духовных заведений (с 1866 г.); автор богословских противосектантских сочинений — 72 Арсений, настоятель Новоезерского монастыря — возможно, Арсений (Усинен Александр Андреевич) — архимандрит, позже — викарий Новгородской епархии; духовный писатель — 85, 94, 106 Арсений, цензор–архимандрит — Арсений (Брянцев Александр Дмитриевич) (1839–1914) — выпускник Киевской Духовной академии (1867), магистр (1868); священник (с 1868 г.), протоиерей (с 1873 г.); ректор Таврической Духовной семинарии (с 1873 г.); архимандрит (с 1875 г.), глава епархиального Комитета Духовной цензуры (1877–1882); ректор Санкт–Петербургской Духовной академии (с 1883 г.); епископ Выборгский и Ладожский (с 1882 г.), Рижский (с 1887 г.); архиепископ Рижский и Литовский (с 1893 г.), Харьковский (с 1903 г.) — 82, 155 Арсеньев, мичман, знакомый отца Николая — 159 Арсеньев Дмитрий Сергеевич (1832–1915) — попечитель при комнатах великих князей Сергея и Павла Александровичей (1864–1883); директор Морского Кадетского корпуса (с 1882 г.), вице–адмирал (с 1886 г.), позже — член Государственного совета — 255 |
| Арсений Мацеевич принадлежал к тем архиереям XVIII в., которые происходили из Южной Руси, из Малороссии, и во времена Петра Великого приобретали все больше влияния в Русской Церкви; царь, не доверявший великорусскому епископату, благоволил к представителям южнорусской иерархии и охотно назначал их на архиерейские кафедры . Арсений родился в 1697 г. в семье приходского священника в городе Владимире-Волынском (на Волыни), учился он вначале в Польше, в 1715 г. он уже был студентом Киевской Духовной Академии, из которой ушел год спустя, чтобы поступить в монастырь; в монастыре Арсений провел два года, а потом снова вернулся в Академию, чтобы закончить свое образование. В 1723 г. он стал иеромонахом и проповедником в академической церкви. После этого он еще два или три года (1728–1730) провел в монастыре, а в 1730 г. его послали епархиальным проповедником в Тобольск, в Сибирь. Там он оставался недолго и, после короткого пребывания в Соловецком монастыре, в 1734 г. отправился в качестве духовника с экспедицией на полуостров Камчатку. Из-за болезни Арсений вернулся в Россию и некоторое время жил при вологодском архиерейском доме, в 1738 г. он служил иеромонахом и законоучителем в Санкт-Петербурге. Совершенно неожиданно 26 марта 1741 г. он был рукоположен в митрополиты Тобольские, но в Тобольске служил недолго, а в 1742 г. возведен на древнюю Ростовскую кафедру. Здесь он проявил себя как замечательный проповедник и властный епархиальный архиерей. Арсений был человеком очень сильного характера, упрямым и болезненно раздражительным. Его церковно-политические воззрения были такого рода, что у Петра Великого он вызвал бы сильное недоверие. Арсений был принципиальным противником новых отношений между государством и Церковью в России, петровская государственная церковность вызывала у него резко отрицательное отношение и осуждение. Еще при Петре III, когда тот издал свои указы о церковных имениях, Арсений стоял во главе иерархов, в высшей степени недовольных императорскими указами. Когда при Екатерине во исполнение ее манифестов от 12 августа и 29 ноября 1762 г. приказано было провести опись церковных и монастырских владений, Арсений открыто выступил против этих мероприятий. Он направил в Синод два «доношения» , в которых очень резко осуждал указ от 29 ноября. Он стоял на той точке зрения, что церковное достояние неприкосновенно, и в пример приводил татарских ханов-язычников, которые не дерзнули отнимать церковные владения; Арсений не признавал за государством права вмешиваться в хозяйственные дела церковных учреждений и использовать доходы от их владений в государственных целях; он весьма не одобрял введенные Петром Великим штаты епархиальных кафедр и монастырей. Если дело и дальше пойдет этим путем, то, считал Арсений, Российская империя превратится в протестантское или, хуже того, в атеистическое государство, епископат и монашество придут в полный упадок, а Церковь и благочестие будут почти уничтожены. |
| Еще раз склонившись в глубоком поклоне, спокойный и строгий, о. Арсений вышел. Мы идем втроем: о. Арсений, Евдокия Ивановна и я. Отец Арсений молчалив и сосредоточен. “Пройдемся по Москве”, – говорит он мне. Я отдаю небольшой портфель с вещами Евдокии Ивановне, она идет домой, а мы по улицам города. Садовое кольцо. Кривые переулки, узкие улицы, темные облупленные дома и новые – высокие, окруженные палисадниками, деревьями, кустами. “Я хочу посмотреть Москву”, – говорите. Арсений. Ловлю такси, едем к Кремлю. Солнечно, немного ветрено, и от этого легко, свободно дышится. Медленно входим через Боровицкие ворота, поднимаемся в гору, идем вдоль стены, огибаем соборы и подходим к колокольне Ивана Великого. Я отстаю, мне кажется, что о. Арсений хочет побыть один. Он идет медленно, оглядывая каждый выступ, каждый завиток в камне, вырубленный многие столетия тому назад. Успенский собор. Народу сегодня немного. Фрески, иконы, тонкие шнуры заграждений, гробницы, надписи, фрески, иконы, мощи святителей. В этом соборе всё прошлое русского народа. Его вера, величие, чаяния, надежды, потерянные надежды. Иконы и фрески… Около них подолгу стоит о. Арсений, задумчивый, сосредоточенный и суровый. Стена собора, где лежат святители московские – митрополиты Алексей и Петр. Отец Арсений медленно подходит, склоняется в трехкратном поясном поклоне, кладет крестное знамение на себя и продолжает еще долго стоять неподвижно. В тот момент, когда он склоняется, метров за шесть от него раздается голос: “Гражданин! Здесь музей и молиться нельзя!” Не оборачиваясь, о. Арсений продолжает по-прежнему стоять там, где несколько столетий назад были погребены святители Москвы. Медленно обходит собор, долго-долго стоит у иконостаса, вглядываясь в иконы, лики святых. Временами застывает на месте или по нескольку раз возвращается к одной и той же иконе. Переходим в Архангельский собор, идем на Красную площадь к Василию Блаженному, берем такси и едем. Отец Арсений называет то одну, то другую улицу, останавливает такси, выходит, осматривает храмы, обходит их. Смотрит подолгу и внимательно. Их много, открытых или закрытых церквей: маленькая Трифона Мученика, Андроньевский монастырь, Донской. |
| Преподобный Арсений Коневский родился в Новгороде Великом. Он был ремесленником, ковцом по меди. В 1373 году поступил в Новгородский Лисицкий монастырь, где принял монашество с именем Арсений. Одиннадцать лет прожил молодой инок в обители, проходя различные послушания. Стремясь к еще более высоким духовным подвигам, преподобный Арсений ушел на Святую Гору Афон. В одном из афонских монастырей он провел 3 года, занимаясь изготовлением посуды из меди для афонских монахов; много времени преподобный Арсений посвящал молитве. Когда настало время возвращения на Русь, игумен Иоанн благословил его иконой Пресвятой Богородицы, впоследствии получившей наименование Коневской, и передал подвижнику общежительный устав. Дальнейший подвиг преподобный Арсений проходил на Валааме. Часто взывал инок ко Господу, молитвенно просил он указать место для устроения новой обители. И вот однажды, когда он находился в море, случившаяся буря принесла его к острову Коневец, что на Ладожском озере. Здесь по Промыслу Божшо преподобный Арсений поставил Крест доставшись для подвигов, построил часовню в 1393 году. После пятилетнего подвига в скиту преподобный Арсений преобразовал его в 1398 году по благословению Новгородского архиепископа Иоанна (1389–1415) в общежительный монастырь, где построил храм в честь Рождества Пресвятой Богородицы, Впоследствии, при архиепископе Симеоне (1416–1421), угодник Божий вновь посетил Святую Гору Афон, где испросил молитв и благословения для своей обители. Оставшиеся без игумена братия монастыря стали претерпевать различные лишения и хотели разойтись. Но живший неподалеку старец Иоанн постоянно молился о них на вершине острова. Матерь Божия явилась ему в сонном видении и утешила: «Скажи сетующим братиям, что Арсений скоро доставит им всякое продовольствие». Действительно, преподобный Арсений скоро возвратился и привез все необходимое. В 1421 году после разлива Ладожского озера братия вынуждены были перейти на новое место на том же острове. Под мудрым руководством преподобного Арсения обитель вновь духовно процвела. Новгородские архиереи не оставляли иноков обители без своей помощи. |
| “Сердце сдало”, – проговорил умирающий, назвав свое имя в иночестве “Михаил”, и начал исповедь. Склонившись к лицу лежащего, о. Арсений слушал чуть слышный шепот и невольно смотрел в глаза Михаила. Иногда шепот прерывался, в груди слышались хрипы, и тогда Михаил жадно ловил открытым ртом воздух. Временами замолкал, и тогда казалось, что он умер, но в эти мгновения глаза продолжали жить, и о. Арсений, вглядываясь в них, читал все то, что хотел рассказать еле слышный прерывающийся шепот. Многих людей исповедовал о. Арсений в их последний смертный час, и эти исповеди всегда до глубины души потрясали его, но сейчас, слушая исповедь Михаила, о. Арсений отчетливо понял, что перед ним лежит человек необычайной, большой духовной жизни. Умирал праведник и молитвенник, положивший и отдавший свою жизнь Богу и людям. Умирал праведник, и о. Арсений стал сознавать, что иерей Арсений недостоин поцеловать край одежды инока Михаила и ничтожен и мал перед ним. Шепот прерывался все чаще и чаще, но глаза горели, светились, жили, и в них, в этих глазах, по-прежнему читал о. Арсений все, что хотел сказать умирающий. Исповедуясь, Михаил судил сам себя, судил сурово и беспощадно. Временами казалось, что он отдалился от самого себя и созерцал другого человека, который умирал. Вот этого умирающего он и судил вместе с о. Арсением. И о. Арсений видел, что житейский мир, как корабль, со всем его грузом тягот, тревог и горестей прошлого и настоящего, уже отплыл от Михаила в далекую страну забвения и сейчас осталось только то, что необходимо было подвергнуть рассмотрению, отбросив все наносное, лишнее, и отдать это главное в руки присутствующего здесь иерея Арсения, и он властию Бога должен был простить и разрешить содеянное. За считанные минуты, оставленные ему для жизни, должен был инок Михаил передать о. Арсению, все открыто показать Богу, осознать свои прегрешения и, очистившись перед судом своей совести, предстать перед судом Господа. Человек умирал так же, как умирали многие и многие в лагерях на руках о. Арсения, но эта смерть потрясла и повергла о. Арсения в трепет, и он понимал, что Господь даровал ему великую милость, разрешив исповедовать этого праведника. |
| Отец Арсений ушел, оставив нас осиротевшими, умер муж, перед которым я была виновата, ушли дети, появилось много времени для воспоминаний и размышлений, и я решила рассказать о той огромной помощи и духовной силе, которую передал о. Арсений всем нам. Записка Дали мне записку для передачи о. Арсению, и я ее в дороге потеряла. Когда? Где? Не могла понять. Обнаружила потерю только по приезде. Растерялась, разволновалась и прямо, как теперь говорят, сходу стала говорить об этом о. Арсению. Знала я, что записка очень важная, человек, писавший ее, очень ждал ответа, но что было в записке, я не знала и даже приблизительно не могла рассказать о содержании. Отец Арсений выслушал меня, задумался и сказал: “И в этом Господня воля”. На следующий день я уезжала, благословляя меня, о. Арсений дал мне письмо и сказал улыбаясь: “Это уж не теряйте”. Я уехала и сразу же по приезде пошла к М…е и, перед тем, как передать ей письмо, призналась, что ее записку потеряла. М…е очень расстроилась и даже заплакала, но, прочтя письмо о. Арсения, несказанно обрадовалась и прослезилась, но теперь уже от радости, повторяя при этом одну и ту же фразу несколько раз: “Господи, Господи! Какая радость! Отец Арсений написал мне полный ответ на мою записку. Понимаешь, все, все написал. Ты же смеешься, что не передала записку. Откуда же он узнал о моих бедах?” И я тоже подумала – откуда? Панихида Утром о. Арсений служил обедню. В субботу приехали трое, а с ночным поездом – четверо. Причастив всех нас, исповедовавшихся, окончив обедню, о. Арсений сказал, что мы, если хотим, можем идти пить чай в комнату Надежды Петровны, а он придет через час, так как будет служить панихиду. Мы не ушли. Отец Арсений начал служить панихиду о новопреставленном Кирилле, служил и плакал. Вся панихида была плачем души, настоящим надгробным рыданием. Плачем о близком, ушедшем друге. Не было нас, никого не было во время службы, а была беспредельная молитва о милости, прощении, об упокоении умершего раба Кирилла. Кто был новопреставленный, никто из присутствующих не знал, но мы понимали, что это был друг, и любимый друг, о. Арсения. |
|
|
