| В этом случае он поступил точно также, как поступил в своё время апостол Павел, который, исчислив по нужде, ради слова благовествования, некоторые свои достоинства сравнительно с другими апостолами, и даже в заключение сказав, что паче всех их потрудился, вдруг, как-будто чего-нибудь испугавшись, прерывает речь свою и поспешно восклицает, исправляя и уменьшая силу сказанного: не аз же, но благодать Божия, яже со мною и яже во мне, не тща бысть ( 1Кор.15:10 ). И он точно испугался, кого же, вы думаете? Самого себя, подумав, что он сказал больше, нежели сколько следовало, хотя сказать это и таким именно образом для преуспеяния евангельской проповеди было полезно и нужно. Так праведные мужи неусыпно и бодренно стоят на страже против самих себя, ограждая и охраняя свои мысли и чувства, желания и намерения от всякого приражения гордости и самомечтания. Да блюдёмся и мы, возлюбленные братия, прежде от самих себя, а потом уже и от других: врази бо человеку, по словам Христовым, домашнии его, первые и опаснейшие ( Мф.10:36 ). Для вернейшего же в сем успеха, поставим, подобно Давиду, пред очима своима милость Божию, дабы она укрощала и смиряла в нас всякое возношение, взимающееся на разум Божий, и пленяла всё в нас и нас самих в послушание Христово ( 2Кор.10:5 ). Не седох с сонмом суетным, и с законопреступными не вниду ( Пс.25:4 ). Богомудрый Давид, как мы видели выше, предпоставив пред очами своими милость Божию, как охранительную стражу противу всякого горделивого в себе помысла, и сказав сначала вообще, что он всегда шёл неуклонно и искренно путём благоугождения Господу, взывая к Нему молитвенно: благоугодих во истине Твоей, теперь с должным смирением приступает к исчислению частных поступков своих, из которых слагалось сие благоугождение. Посмотрим же пристальнее, чем именно благочестивый Давид старался благоугодить Господу, дабы и самим научиться поступать таким же образом. Для нас здесь интересно и важно особенно то, что мы услышим не переказные чрез других речи, которые по тому самому могли бы быть неполны или ошибочны, но его собственные слова о самом себе, его задушевную пред Господом Богом исповедь о своём внутреннем и внешнем поведении, – и вот что говорит он в своё оправдание, предстоя суду Божию – слушайте внимательно – Пророк даёт отчёт в делах своих Богу судящему: не седох, говорит он, с сонмом суетным, и с законопреступными не вниду. |
| Замечательно притом, что пророк разумеет здесь молитву не столько просительную, сколько, благодарственную: хваля, сказано, т. е., благодаря призову Господа, ибо такая особенно молитва бывает благопоспешна и благоугодна Богу. Так и Господь наш Иисус Христос молитву Свою над гробом умершего Лазаря о его воскресении предначинает благодарением: Отче, воззвал Он при сем, хвалу Тебе воздаю, яко услышал еси Мя, и проч. ( Ин.11:41–43 ). Зная это, пророк, и нисколько не сомневаясь в благоприятных последствиях своей молитвы, говорит далее решительно: и от враг моих спасуся, т. е., когда призову Господа, тогда превозмогу всю силу вражию, и ничто не устоит против меня. Потом описывает он различные против него восстания врагов и изображает степени своих от того страданий. Страдания эти были жестоки: Одержаша мя, говорит он, болезни смертныя, и потоцы беззакония смятоша мя: болезни адовы обыдоша мя, предвариша мя сети смертныя ( Пс.17:6 ). Все эти выражения, как то: болезни смертныя, потоки беззакония, болезни адовы и сети смертныя выражают, собственно говоря, одну и ту же мысль, т. е. великость и неминуемость опасностей, тяжесть бедствий угрожающих, и чрезвычайность страданий терпимых или ожидаемых, только с некоторыми, довольно впрочем важными и замечательными, оттенками, так напр., болезни смертныя означают опасности угрожающие близкою смертию; потоки беззакония характеризуют нечестивые свойства врагов Давидовых, их злобу и ненависть, пронырство и коварство, которые, подобно текущим с гор мутным потокам, внезапно и быстро устремляясь, всё встречающееся им на пути увлекают, сокрушают, опустошают и губят; болезни адовы изображают страдания, равносильные мучениям адским, или, по крайней мере, жестокостию своею довольно к ним близкие, или с ними отчасти сходные; сети смертныя выражают тайные интриги и козни, и скрытые засады и подыски, ибо что для птиц и животных сети, то же самое для воюющих засады, вообще для человека тайные подыски: на краю тех и других приседит смерть, или опасность смерти. |
| Не мы только, грешные, но и все великие святые мужи и прославленные от Бога подвижники веры и благочестия имели нужду для молитв своих в подобной предосторожности. И потому молились ли они сами, или просили молитв себе у других, всегда в мыслях своих, как право и как залог благоволительного к ним внимания Божия, с должным смирением и благоговейною покорностию представляли пред лице Божие заботу и попечение своё о непорочной совести и благих делах, к коим стремились сердцем и душею. Так апостол Павел в послании своём к еврейским Христианам, прося молитв их о себе, между прочим, пишет: молитеся о нас, уповаем бо, яко добру совесть имамы, во всех добре хотяще жити. Т. е., я не стал бы и просить молитв ваших, если бы сознавал в своей совести что-либо предосудительное и порочное и питал в себе какие-либо законопреступные намерения; ибо хорошо знаю, что в таком случае и моя просьба к вам, и ваша молитва обо мне были бы бесполезны и излишни. О! если бы и каждый из нас, братия, мог то же без упрёка совести подумать и сказать пред Богом и пред ближними своими! С преподобным преподобен будеши, и с мужем неповинным неповинен будеши, и со избранным избран будеши, и со строптивым развратишися: яко Ты люди смиренныя спасеши, и очи гордых смириши ( Пс.17:26–28 ). В сих словах заключается объяснение и подтверждение предыдущих слов, в которых пророк высказал мысль, что Бог действия своей благости и правосудия подчиняет нравственному достоинству лиц, на которых Он действует, и строго соображает и соразмеряет оные с их качествами добрыми или худыми. Здесь только дробит пророк эту мысль на её частные виды и яснее чрез то определяет оную, поставляя на одной стороне мужа преподобного, или что то же, святого, неповинного, избранного и смиренного, а на другой – строптивого и гордого, среди же их Бога, творящего суд правый и воздающего комуждо по делом его. Ты, говорит он, Господи, по закону праведного Своего возмездия, вечно и для всех неизменному и непререкаемому, с преподобным или святым поступаешь свято, с неповинным – неповинно или верно; с избранным или чистым – чисто, а со строптивым или лукавым – вопреки ему; ибо Тебе обычно смиренных или угнетённых спасать, а гордых низлагать. |
| Чувство благодарности к Богу-благодетелю так глубоко и живо пророкоцарственным Давидом ощущаемое и так сильно и пламенно, как мы видели выше, выражаемое им при подробном исчислении благодеяний Божиих, постепенно, но всё более и более разгораясь и возвышаясь в нём, а вместе с тем воспламеняя и возвышая его самого, наконец восходит и его возносит на такую высоту, с которой смотрящему всё земное и тленное становится едва приметным и как бы вовсе исчезает, а взамен того взору его открывается другое чистейшее, благолепнейшее и светозарное зрелище – мip превыспренний, духовный и Божественный, с вожделенными видами и предначертаниями судеб мipa дальнего и в близкой и в отдалённой будущности. На такой именно высоте находился некогда отец верующих – праведный Авраам, когда, по гласу Божию, взошед на гору Мориаг и, в чувстве глубочайшей любви и преданности к Богу до всецелого самоотвержения и самозабвения, с упованием паче упования и с верою в невидимое паче видимого, возложив на жертвенный костёр возлюбленного и единородного своего Исаака, простёр уже на него нож заклания, но быв удержан от того рукою Ангела и гласом с неба, неожиданно увидел, по свидетельству Небесного Учителя, день Христов, увидел и возрадовался ( Ин.8:56 ) радостью велиею и неизглаголанною. На той же высоте мы видим теперь стоящим и глаголющим вдохновенного свыше песнопевца и Богоотца Давида: он продолжает, по- видимому, говорить о себе самом: избавиши мя от пререкания людей и проч., но восторженный взор его, давно уже оставив себя, обращён к другому несравненно высшему, славнейшему и могущественнейшему лицу, в его чреслах заключённому, но его безмерно превосходящему, Богочеловеку Христу, Который в Писании именуется также Давидом, так напр., у пророка Иезекииля Сам Бог говорит: раб мой Давид князь среде их и пастырь един будет всех ( Иез.37:24 ), и Которого он видит ещё вдалеке и даже очень вдалеке за преградою веков многочисленных, но так ясно и верно, что представляется как бы сожительствующим с Ним, как бы проходящим с Ним чрез все положения и состояния, в которые Он имеет быть поставлен, и как бы самолично соучаствующим с Ним и в Его бесчестии и поношении, и в Его славе и величии. |
| И дал ми еси защищение спасения, и десница Твоя восприят мя, и наказание Твое исправит мя в конец, и наказание Твое то мя научит ( Пс.17:36 ). Кроме препоясания, говорит пророк, силою Своею, кроме рук обученных брани, кроме ног, быстрых, как ноги еленей, кроме мышц, твёрдых как медный лук, Ты дал мне ещё щит Своего спасения и десницею Своею меня поддерживаешь. Ты согрешившего меня, как толкует блаженный Феодорит, вразумил, падшего восставил и показал какое зло грех и затем сподобил спасения. Чем же, спросят, вразумил и чем показал зло греха? Наказанием, отвечает пророк, наказанием тяжким и строгим, но в то же время отеческим, ибо не отринул меня в конец, чего я достоин был, но призрел на меня своею милостию и паки привлёк меня к Себе. А чем спас? Тем, что простёр ко мне кающемуся десницу Свою и извлёк меня из глубины зол, в которую ниспал я. Так праведные мужи самые наказания Божии за случающиеся с ними поползновения ко греху, сколь бы ни были сии наказания тяжки и для них болезненны, принимают за знаки особенной к себе милости и благоволения Божия. И не только извлёк меня Ты, Господи, исповедуется пророк, но и поставил меня на месте пространном, твёрдом и безопасном, на котором могу я стоять и обращаться свободно, мирно и безмятежно: уширил еси стопы моя подо мною, и не изнемогосте плесне мои. Замечательно, впрочем, как сильно и необычайно выражается здесь пророк; не говорит: Ты расширил место, на котором находился я, отняв от него стеснительные преграды, сравняв стремнины и наполнив дебри и чрез то дав простор и удобство свободному в нём движению и пребыванию, как бы следовало сказать по обыкновенному порядку, и как действительно в другом месте сказал он: поставил еси нозе мои на пространне ( Пс.30:9 ), но что и как? Ты расширил подо мною подошвы ног моих и до того укрепил моя плесны, что они могут стоять и ходить, не колеблясь и не изнемогая. Выражение сие заимствовано от сравнения с неодушевленными предметами, которые, как известно из опыта, тем твёрже стоят и тем вернее движутся по данным направлениям, чем шире имеют своё основание и чем плотнее на нём установлены. |
| Но, дабы яснее представить сию истину вниманию нашему и глубже напечатлеть ее в сердцах наших, рассмотрим, почему каждый последователь Христов должен распинать плоть свою со страстьми и похотьми. Доколе человек находился в состоянии невинности и правоты, доколе древо жизни было единственною его пищею: дотоле страсти безмолвствовали в нем; дотоле одни невинные побуждения и святые желания наполняли его душу. Собеседование с Богом и Ангелами составляло постоянное его занятие. Но когда коснулся он запрещенного древа, тогда страсти и похоти пробудились в нем от своего усыпления, и возобладали им; тогда дух его, доселе обуздывавший плоть, подчинился рабе своей, и человек добровольно предал себя греху, который употреблял все свое неистовство на то, чтобы совершенно попрать в нем образ Божий, и, так сказать, ежеминутно распинал его. После сего, умаленный малым чим от Ангел, венчанный славою и честию ( Евр. 2:9 ), владыка твари, соделался умаленным чим от бессловесных животных, царь вселенные приложися скотом несмысленным, и уподобися им ( Пс. 48:13 ). Но когда крестною смертию Спасителя побежден уже грех; когда цена крови Сына Божия освободила человека от сего смертного рабства, и обновила в нем образ Божий, попранный грехом, тогда плоть снова соделалась пленницею духа, и человек из раба греху соделался рабом Божиим. Смерть Спасителя, примирив человека с Богом, вводит нас опять в Едем сладости, в Едем духовный, совлекает с нас одежду греховную и облекает в прежнюю одежду невинности; а посему каждый из нас, вступающий в сословие последователей Христовых, как переходящий из плотского состояния в духовное, обязывается столько же, или несравненно более угождать духу и работать Богу, нежели сколько прежде угождал плоти и ея многоразличным страстям и похотям, да живя, не ктому похотям плоти живет, но Умершему за него и Воскресшему; должен всегда носить мертвость Господа Иисуса в теле своем, да и живот Иисусов явится в мертвенней плоти его ( 2Кор. 1:10 ). Вот первое обязательство истинного христианина: несть бо свой, куплен бо есть ценою крови Христовой ( 1Кор. 6:20 ). Следовательно, как купленные, как рабы Христовы, мы должны, уже не себе угождать, но Купившему нас своею кровию и смертию, должны работать не плотскому нашему человеку, но духовному, обновляющемуся по вся дни. |
| Потом диакон возглашает самое моление, взывая: о принесенных и освященных честных дарах, Господу помолимся. Здесь кажется все слова понятны и без особого объяснения, т. е. диакон приглашает нас молиться о дарах принесенных в жертву Богу и освященных в тело и кровь Господню. Чего же должны мы испрашивать в сей молитве, это высказывает диакон в следующих десяти прошениях, а священник подтверждает в возносимой им при сем случае тайно особой молитве. Между сими прошениями хотя некоторые произнесены были и прежде при всеобщих молениях, но здесь повторяются слова для действительнейшего испрошения оных пред лицом Единородного Сына Божия, возлежащего на трапезе в таинствах, уже освященных. Все они относятся частию к самым дарам принесенным и освященным, а большею частию к нашему освящению чрез благодатное действие сих даров в нас и на нас. О дарах повелеваем диакон молиться, яко да человеколюбец Бог приимет я во святый и пренебесный и мысленный свой жертвенник в воню благоухания духовного. Что же это за жертвенник, куда мы просим человеколюбивого Бога приять дары сии? Жертвенник этот есть тот, о котором сказал Апостол: не в рукотворенная святая вниде Христос, противообразная истинных, но в самое небо, ныне да явится лицу Божию о нас ( Евр.9:24 ) и выну ходатайствуем о нас. Поскольку сей жертвенник находится превыше небес, то называется пренебесным; а поскольку он удален от чувств наших и созерцается только умом и верою, то называется мысленным. Сей то жертвенник возжен будучи вечною к нам любовию, горит неугасаемо пред лицом правды Божией, испуская животворную воню своего благоухания духовного и ниспосылая нам благодать и дары Святого Духа во освящение наше. Посему диакон непосредственно за прошением о принятии даров в пренебесный жертвенник присовокупляет: да возниспослет нам Бог Божественную благодать и дар Св. Духа, помолимся. Далее он повелевает нам молиться о избавлении нас от всякие скорби, гнева и нужды; о заступлении, спасении, помиловании и ограждении нас своею благодатию; о даровании нам дня совершенного, святого, мирного и безгрешного; о ниспослании к нам Ангела мирного, верного наставника и хранителя душ и телес наших; о прощении и оставлена грехов наших; и обо всем благопотребном для душ наших и о мире для всего мира; о безмятежном житии и о покаянии при кончине оного; о христианской кончине жизни безболезненной, непостыдной, мирной и добром ответе на страшном суде Христовом, как благодатных плодов Духа Святого действующая в нас, кои суть по Апостолу: любы, вся препобеждающая за возлюбльшего ю Господа Иисуса, вся прощающая и взаимно себе приемлющая прощение от Бога; радость, отъемлющая всякую скорбь и болезнь и в самых страданиях открывающая источник утешения, и мир, вся умиротворяющий и разномысленное соглашающий. |
| Что вы в сию неизъяснимо поразительную минуту чувствуете? не обманулись ли вы в ожиданиях своих? исполнились ли ваши чаяния?.... Знаю, что не легко отвечать на сии и подобные вопросы; не легко сказать и сделать понятным для всякого, что ощущает в себе душа верного, когда видит пред собою в этой чаше драгоценнейшей всех сокровищ мира и ширшей неба небесе – источник бессмертия и залог вечного блаженства, видит самого Бога, пришедшего заклатися и датися в снедь верных, видит Господа славы, вместо манны питающего избранных своих пречистою своею плотию и кровию, да возрастит души наши чрез сию нетленную пищу до причастия в Божественном естестве, и не только видит, но и слышит благоприветливое призывание приступить и вкусить от сего источника бессмертного, а вкусивши, – познать, сколь благ Господь и сколь велика милость Его к нам недостойным. Святые Божии человеки, многократно испытав сие состояние, не больше нам говорят об нем, как почти тоже самое, что некогда сказал Апостол Павел о пребывании своем на третьем небе. Что же он сказал? Он сказал, что он видел и слышал там неизреченные глаголы, что в теле или вне тела был и сам он не знает, Бог весть. Но верно только то, что состояние сие бывает сколько вожделенно, столько же и трепетно. Чувство, выражающее оное, слагается из двух противоположных стихий – из радости, восторгающей, и из ужаса, – низлагающего, из сладости, проникающей и услаждающей все существо наше, и из страха, возбуждающего справедливое опасение соделаться недостойным того и быть отринутым. Это состояние много имеет сходства с тем, в котором находился Иаков, когда видел во сне таинственную лествицу, досязающую до небес и Ангелов Божиих, восходящих и нисходящих над главою его. Видение сие конечно весьма приятно было для Иакова, но не смотря на то, восстав от сна, он чувствовал в груди своей благоговейный трепет и потому сказал: страшно место сие, несть сие, но дом Божий и сия врата небесная, и это страшное место так много он любил, так часто посещал, так часто без сомнения желал, чтобы оно непрестанно возбуждало и возобновляло в душе его прежней столь приятный и вместе столь ужасный трепет. |
| Но поскольку сей завет утвержден был вместо ветхого: то как он сам назван был новым, так и кровь, его утверждающая, названа кровию завета нового. Но почему здесь нужна была кровь? На сей вопрос дает удовлетворительный ответ Апостол Павел, который говорит о сем так: иде же завет, смерти нужно есть вноситися завещавающаго: завет бо в мертвых известен есть, понеже ничесоже может, егда жив есть завещаваяй. Тем же ни первый завет, т. е. ветхий, без крове обновлен есть ( Евр.10:16–18 ). Присовокупим к сему, что в древности все вообще заветы или договоры утверждались обыкновенно кровию, которую некоторые народы более грубые и варварские при сих случаях даже вкушали, наприм. обитавшие в земле хананейской, перешедшей в последствии в обладание Евреями (Прем. Сол. 12:5), а Иудеи, как человеколюбивейшие только окроплялись ею, как поступлено было и Моисеем при обнародовании ветхого завета: и покропи, сказано об нем, книги закона и вся люди, глаголя: сия кровь завета, его же завеща к вам Бог ( Евр.9:19:20 ). 7 . Иисус Христос благоволил приять в состав своей крови вино виноградное красное для того, что оно самым цветом своим имеет наиболее сходства с кровию, а потому и в Писании называется кровию гроздовою ( Быт.49:11 ), дабы и внешним видом тем вернее и ближе изобразить сокрывающуюся под оным истину. Сверх того согласное предание Апостолов присовокупляет, что Он вино сие растворил водою и притом теплою, дабы, так сказать, самому внутреннему чувству дать ощутить, что сия кровь и вода теперь только истекли из животочных ребр Его и не потеряли еще свойственной одушевленному телу, из коего истекли они, теплоты. С другой стороны чрез сие растворение объяснялось, почему кровь завета ветхого, образовавшая сию спасительную кровь, должна быть, по закону, смешиваема с водою ( Исх.9:19 , Лев.14:5:6 ), а то и другое вместе делаемо было Христом Спасителем для того, чтобы под сими видами преподать в приобщение кровь Свою и воду, из ребр Его на кресте изыти имевшие, которые по учению Св. Златоуста и Амвросия Медиоланского представляли собою два установленные от Него таинства: крещение и евхаристию. |
| Зная все сие по опыту и по вдохновении Духа Божия, Премудрый советует всякому приступающему к молитве уготовить душу свою во искушение. Ты же, говорит он, егда приступаеши работати Господеви, уготови душу твою во искушение. Но чем лучше можем мы предуготовить душу нашу к столь важному и многотрудному подвигу, как не трезвенностию и воздержанием? Сии, а не другие какие-либо предуготовительные средства употребляли и завещали нам Апостолы, употребляли и завещали все подвижники веры и благочестия, употреблял наконец и завещал в слове и примере своем сам Христос. Мы ли одни отвергием их, как ненужные для нас? Мы ли одни изыдем на брань с врагом хитрым и опасным, сильным и страшным безоружные и расслабленные и не падем в сей брани, или не посрамим себя бегством малодушным и постыдным. Но несть раб болий Господа своего, и несть ученик над учителя своего. Если Господь и Учитель наш с сим оружием в руках сражался и победил общего врага нашего; то тем более имеем нужду в том же оружии мы рабы и ученики Его. Трезвимся убо и постимся, возлюбленные братия, всегда, а наипаче, готовясь предстать пред лице Господа с молитвами нашими, при совершении бескровной Его жертвы, да возможем стати противу кознем диавольским, и вся стрелы лукавого разженные угасити. Благочестивые предки наши глубоко постигали сию истину и строго соблюдали правило Церкви, чтобы с вечера даже до времени совершения литургии не вкушать пищи и пития из уважения к Божественному тайнодействию и из предостережения себя от соблазнов, и от того какие благие плоды пожинали они от благих дел своих! Сколь сильна была их молитва , сколь чиста вера, сколь пламенна любовь к Богу и ближним, сколь просты и незлобивы нравы! Были слабости, были даже и пороки, большею частию в естественой своей наготе и безобразии: но ожесточения обдуманного, лукавства рассчитанного, разврата утонченного и изуверства богохульного мы не примечаем в них. Изочтите добродетель праведников, возсиявших от гроба нетлением мощей и славою деяний, силою знамений и благотворностию чудес и противопоставьте их слабостям и порокам современников их, указанных истории и вы увидите, что не даром десница Вышнего возводила Россию Православную от силы в силу и от славы в славу. |
|
|
