| По содержанию проповеди Радивиловского могут быть разделены на два рода: догматические и нравственные. Проповеди первого рода свидетельствуют о сильном влиянии на автора римско-католических писателей. Так мы встречаем у него учение о непорочном зачатии Пресв. Девы (слово 1е непокаляное зачатие Пресв. Девы Марии, Огород., стр. 723), о сверхдолжных делах святых (Венец Хр. 189 и 8); блаженные Августин и Иероним называются святыми. Говоря кратко, мы должны сказать, что Радивиловский оказывается слабым в пунктах соприкосновения православного учения с католическим, в пользовании писаниями древних учителей церкви он выбирает преимущественно западных; во всех же других случаях он остается совершенно верным учению православной церкви. Гораздо сильнее он оказывается в борьбе с лютеранами, социнианами и магометанами; впрочем, он не входит с ними в подробную полемику, а опровергает только главные пункты их учения. Некоторые из этих проповедей могли бы годиться и для нашего времени, если бы перевести их на современный язык; но таких проповедей не много. Большая же часть их состоит из набора сравнений, аллегории и решения самых пустых вопросов, и не имеет ни малейшего отношения к жизни. Напр., ап. Андрей подобен драгоценному камню карбункулу: последний, по описанию минералогов, имеет 12 свойств и первый имеет 12 артикулов веры. Или чем подобен Дух Св. сердцу человеческому и почему Он сошел именно на главы апостолов? и под. Тоже самое нужно сказать и о проповедях, в которых Радивиловский рассуждает о предметах нравственных. Некоторые из них говорят о том бедственном состоянии, в каком находилась Малороссия во второй половине XVII в. и вследствие неурожая (1680 г.) и вследствие разорения от татар (1658–1699 гг.). Причину бедствий он видит в грехах людских, между которыми особенно обличает грабежи, убийства, картежную игру, пьянство, разврат, неправосудие, стремление к роскоши и отсюда притеснение бедного народа богачами владельцами. Видно, что проповедник не совершенно чуждался жизни, а трактовал и о таких предметах, которые занимали современное общество. Но и здесь большинство проповедей отличаются пустотою и бессодержательностию, потому что автор из-за внешней стороны проповеди упускал из виду внутреннюю сторону ее — содержание. Форма проповеди, расположение к ней мыслей, украшение их различными метафорами и аллегориями, поглощают все внимание проповедника. В большинстве своих проповедей Радивиловский задается целию доказать сходство какого-нибудь духовного предмета с вещественным. Впрочем, как ни рабски он подражал католическим и польским проповедникам и в выборе темы, и в развитии ее; но у него не встречаем таким тривиальным образом, какие попадаются у них. |
| Иной тон встречаем мы у третьего малорусского писателя и, главное, проповедника - Лазаря Барановича. На жизненном пути он был не таков, как Галятовский и Радивиловский, которые не шагали далее скромного звания монастырских настоятелей. Лазарь достиг звания архиепископа черниговского и, после попавшегося в плутнях Мефодия, был много лет блюстителем митрополичьего престола. Он участвовал в политических делах своей родины и в особенности играл важную роль после измены Брюховецкого в 1668 - 1669 г. Под его настроением был избран в гетманы Многогришный и постановлены были глуховские статьи. Лазарь, сам малоросс, очень соболезновал о неправосудии и утеснениях, которые причиняло малороссиянам воеводское управление, и хлопотал о том, чтоб избавить малороссов от суда и расправы великорусских воевод, но не мог успеть, так как проекты его, при всем их красноречии, оказывались противными стремлению московской политики, хотевшей как можно теснее привязать к себе поступившую под ее власть страну. Лазарь был человек с житейским благоразумием, позволял себе говорить насколько было для него безопасно, умел и молчать и старался ладить с сильными и угождать им. Патриарх константинопольский, признавая Иосифа Нелюбовича Тукальского митрополитом, поручил Лазарю в духовное управление левобережную Малороссию и почтил его отличием, позволивши носить саккос, тогда как в то время архиереи, кроме митрополита, надевали при богослужении фелони, наравне со священниками, отличая себя от последних только омофором. Лазарь посвящал и посылал царю Алексею Михайловичу свои проповеди, украшая их заголовки затейливыми символическими рисунками, выражающими славу московской державы, и прилагая при них объяснительные вступления, преисполненные самой изысканной лести. Проповедник, отсылая в Москву таким образом свой сборник " Трубы словес " , добивался, чтобы казна у него купила все издание; царь не согласился на это, приказавши только продавать его книгу обычным порядком; но все-таки ее навязывали по монастырям. Отношения Лазаря Барановича к гетману Многогришному скоро охладились; когда на этого гетмана сделан был донос, Лазарь не защищал его, и когда, после ссылки Многогришного в Сибирь, в 1672 году казацкая рада выбрала иного гетмана Самойловича, Лазарь находился на этой раде, приводил казаков к присяге и сблизился было с новым гетманом. Но прошло несколько лет, Самойлович невзлюбил Лазаря. |
| символические уподобления, опирающиеся на образ сада, были сравнительно редки, однотипны и ограничены главным образом панегирическими функциями 72 . Символика сада прививается в творчестве восточнославянских писателей XVII в. вместе с литературным стилем барокко. Для Симеона Полоцкого и украинских проповедников характерен обостренный интерес к евангельской притче о «делателях винограда», которой они придали ярко выраженный дидактический смысл. Парафразы ее включены в сборники проповедей «Меч духовный» Лазаря Барановича, «Обед душевный» Симеона Полоцкого , «Венец Христов» Антония Радивиловского. В соответствии с традицией аллегорического экзегезиса притча толкуется в нескольких аспектах: «письменном» (буквальном), «духовном» (иносказательном) и «нравоучительном». Главное внимание уделено в проповедях «моральному сенсу» притчи. Согласно ему «виноград» – кождоединаго от нас душа есть» 73 ; ограда – «уставы», которые «в добродетельном делании подобает не приступать» 74 . Жизненное призвание человека в том. чтобы возделывать сад души: «осажать виноград свой – душу, мовлю. розными добродетелями украшать» 75 . Проповедническую целеустремленность приобрел у восточнославянских писателей XVII в. и топос hortus conclusus, как символ Богородицы. Показательно заглавие книги проповедей Антония Радивиловского «Огородок Марии Богородицы», в которой обсуждаются нравственно-философские и морально-учительные вопросы. Богатый материал для реконструкции внутреннего значения символа «мысленного сада» содержит творчество Симеона Полоцкого . Сад для него – этически замкнутое пространство. Вне сада человек лишен благодатной почвы для совершенствования: живущий в миру, как дерево, растущее «при пути», терзаемое от «мимоходящих», ему трудно сохранить праведность поведения. В ухоженном, возделанном саду деревья – праведники, цветы – добродетели. Ограда, защищающая сад, – заповеди, предохраняющие от грехов. В саду – добро, вне его – зло и пороки. Представление о замкнутости пространства сада передали и художники. |
| Cедмица.RU Церковно-Научный Центр «Православная Энциклопедия» По Благословению Святейшего Патриарха Московского и Всея Руси Кирилла Функционирует при финансовой поддержке Министерства цифрового развития, связи и массовых коммуникаций Российской Федерации ГАЛЯТОВСКИЙ, РАДИВИЛОВСКИЙ И ЛАЗАРЬ БАРАНОВИЧ В истории схоластической литературы, возникшей в южной и западной Руси, после толчка, данного Петром Могилою умственному движению, особенно возбуждает внимание историка Иоанникий Галятовский по своему живому и сообразному с духом своего века и общества участию к вопросам, касавшимся важных сторон тогдашней политической и общественной жизни. Насколько нам известно, жизнь этого человека, как большею частью жизнь монахов, протекала довольно однообразно. Он родился на Волыни, учился в Киеве, слушая, между прочим, чтения Лазаря Барановича, постригся в монахи, был игуменом Купятицкого монастыря на Полесье; с 1659 года несколько лет занимал должность ректора киевских школ, потом жил в Москве и, наконец, в Малороссии, где был архимандритом, сначала Новгород-Северского, потом Черниговского, Елецкого монастырей. Он скончался в 1688 году. Галятовский находился под покровительством бывшего своего наставника Лазаря Барановича, архиепископа черниговского, и с его рекомендацией отправился в Москву, где был принят радушно. Как видно, это был человек неискательный, скромный, но вместе с тем более, чем многие его современники, неспособный вращаться в одних отвлеченностях и постоянно обращавшийся к жизненным вопросам. Оценивая Галятовского, нужно сравнивать его с другими писателями его времени, и тогда, при всех недостатках его, он представит для нас значительный интерес. Сочинения его могут без скуки читаться даже теперь. Слог его менее страдает напыщенностью; изложение у Галятовского везде толково, язык приближается к народной малорусской речи, хотя он употребляет такие польские слова, которые теперь забыты, но, вероятно, тогда были в ходу. Тогда самый польский язык не переставал еще быть для малоруссов культурным языком и занимал такое почти место, какое впоследствии занял книжный русский, а потому Галятовский написал несколько сочинений по-польски. Как монах, Галятовский вращается в области церковной и находится под влиянием тех взглядов, которые им были усвоены по воспитанию, но его живая, даже поэтическая натура везде проглядывает из-под гнета мертвящей схоластики. Сочинения его показывают большую, хотя одностороннюю начитанность, знакомство со многими византийскими и средневековыми богословскими и церковно-историческими писателями; он любил особенно ссылаться на Барония. Для придания силы своим доводам, он приводит отовсюду примеры и свидетельства, однако относится к ним без критики и вообще до наивности доверчив. Галятовский отличается сильным воображением, любит образы, рассказы, анекдоты, хватается за них при первой возможности и увлекается их художественною стороною, а потому явный вымысел нередко принимает за истину. |
| " Зачем же, - спрашивает иудей, - вам разорять наши синагоги, когда мы не делаем ничего худого вашим церквам? " Здесь, казалось, было бы кстати христианину Галятовского припомнить иудею тот способ обращения иудеев, арендаторов панских имений, с православными церквами: это в числе других причин и довело народ до варварского избиения иудеев в Малороссии, в эпоху Хмельницкого; Галятовский должен был знать эту эпоху. Сомнений в справедливости известий о поругании иудеями церквей быть не может, так как не только русские, но и польские историки повествуют о том же: даже римско-католические священники, при всей своей ненависти к схизме, находили неприличными поступки панов, отдававших в распоряжение иудеев православные церкви. Отчего же Галятовский об этом не говорит ни слова? Быть может, он не хотел об этом упоминать, чтоб не раздражить поляков, так как оскорбление церквей падало более на них, чем на иудеев, только пользовавшихся тем, что им дозволялось. Как бы то ни было, не касаясь в своей книге этого важного обстоятельства, Галятовский довольствуется тем, что почерпнул из чужеземных источников, и повторяет свой жестокий приговор над иудейским племенем в таких выражениях: " Мы, христиане, должны ниспровергать и сжигать жидовские божницы, в которых вы хулите Бога; мы должны у вас отнимать синагоги и обращать их в церкви: мы должны вас, как врагов Христа и христиан, изгонять из наших городов, из всех государств, убивать вас мечом, топить в реках и губить различными родами смерти " . Галятовский оставил против магометан два сочинения: оба написаны в эпоху войны против турок, которая предпринята была совокупными силами России и Польши. Война эта сильно занимала нашего автора. Первое из упомянутых сочинений " Лебедь с перием своим " посвящено в 1683 году гетману Ивану Самойловичу. По склонности к символизму, господствовавшей в тогдашних литературных приемах, Галятовский под именем Лебедя разумеет христианство или даже самого Спасителя; противоположный ему символ магометанства орел. В посвящении своем автор говорит, что Лебедь своим голосом и пером возбуждает христиан на ратоборство против мусульман. Сочинение это написано по-польски, так как польский язык был еще в большом употреблении между высшим классом в Малороссии; но существует современный русский перевод, писанный по-славянски церковной речью и нигде не напечатанный. Автор задается целью изложить учение, вымыслы и способы, как христиане могут на войне победить басурман и истребить их гнусное имя с лица земли. |
| Против иудейства Галятовский выступил с пространною книгою на южнорусском языке под названием " Мессия Правдивый " . " Я написал эту книгу, - говорит он в предисловии, - потому что на Волыни, на Подоли, в Литве и в Польше жидовское нечестие слишком высоко подняло рога свои, явился на Востоке, в Смирне, какой-то плут Сабефа и назвался жидовским Мессиею, прельстив жидов ложными чудесами; он обещал им восстановить Иерусалим и израильское царство, возвратить им их отечество и вывести из неволи. Глупые жиды торжествовали, веселились, надеялись, что Мессия возьмет их на облака и перенесет всех их в Иерусалим... Некоторые покидали свои дома и имущества, ничего не хотели делать и говорили, что вот скоро Мессия их перенесет на облаке в Иерусалим. Иные по целым дням постились, не давали есть даже малым детям и во время суровой зимы купались в прорубях, читая какую-то вновь сочиненную молитву. Тогда жиды смотрели на христиан высокомерно, угрожали им своим Мессиею и говорили: вот мы будем вашими господами. Ваши короли, князья, гетманы, воеводы, сенаторы будут нашими пастухами, пахарями, жнецами: будут дрова рубить, печи нам топить и делать все, что жиды им прикажут; вы должны будете принять иудейскую веру и поклониться нашему Мессии. В то время некоторые малодушные и бедные христиане, слыша рассказы о чудесах ложного Мессии и видя крайнее высомерие жидов, начали сомневаться о Христе: точно ли он был действительный Мессия, стали склоняться к вере в ложного Мессию, напуганные угрозами о его строгости. Для того, чтобы христиане не тревожились вестями о ложном Мессии и, не сомневаясь, верили, что Иисус Христос был истинный Мессия, - я написал книгу эту. Я написал ее также для того, чтобы сбить спесь и высокомерие жидов, на стыд им и на поношение, так как они уже не раз дозволяли себя обманывать ложным Мессиям. Меня побудили к этому и нечестивые поступки жидов, которые, живучи в христианских государствах, относятся с презрением и поношением ко Христу Богу нашему и ко всему христианскому народу " . |
| Христианин упрекает иудеев в том, что они обманщики, составляют фальшивые документы, продают медь и железо за золото или подмешивают к золоту и серебру металлы низшего достоинства, принимают от воров для сбыта краденые вещи, делают тайно фальшивую монету. " Вы, -говорит христианин, - всеми способами стараетесь обмануть, обобрать христианина, вы считаете это добрым делом. Ваш талмуд учит вас этому. Вы опираетесь на тот пример, как ваши предки когда-то взяли в Египте серебро и золото, дорогие одежды и убежали; им это не вменилось в грех; вы, жиды, нас, христиан, считаете, наравне с египтянами, погаными и потому обираете нас, как предки ваши обирали египтян. Божеский закон не дозволяет вам брать лихву со своих единоплеменников, а дозволяет брать ее с язычников: моавитов, аммонитов... Вы считаете нас, христиан, за таких же язычников, какими были моавиты и аммониты, и потому берете с христиан чрезмерные проценты. Со своими иудеями вы этого не делаете. Есть у иудеев общественная казна, куда собираются деньги, приобретенные лихоимством и всяческим плутовством; каждый иудей должен приносить туда плоды своих трудов такого рода. При окончании года, собранная сумма делится на части: одна часть возвращается вкладчикам, другая идет на бедных иудеев, третья на уплату податей, четвертая остается в казне. Вы платите государям подати теми деньгами, которые вы содрали с подданных тех же государей; вы откупаете себе города, села, места, аренды; обогащаетесь, чванитесь нарядными одеждами, строите себе богатые дома и божницы. Вы, жиды, алчете обладать христианами, владычествовать над нами и поэтому-то вы, обманывая нас, забираете себе наши деньги и имущества; вам хочется сделать христиан своими слугами и подданными. За это следует вас или выгонять из государства, или обременять работой и трудом; следует нашим христианским императорам, князьям и всем панам брать из жидовской казнохранительницы деньги на постройку церквей и убежищ для больных и убогих: пусть эти деньги пойдут в уплату бедным христианам, чтоб они служили не жидам, а христианским господам. Справедливо будет обратить деньги, собранные жидами, на пользу государству, потому что ведь эти деньги христианские. Не следует дозволять вам, жидам, строить свои божницы, а, напротив, надобно их разорять, потому что в ваших божницах вы произносите желания христианам того, что постигло несчастного Амана " . |
| Превеленому его милости отцу Амвросию Быковскому 18 посылаю низкий поклон и искреннюю благодарность за выгоду от присылки мухаяра киевского (muchaiaru kiiowskiego). За труды и любовь да воздаст Господь, а я отплачиваю благодарностью и молитвами. Стоимость материи вручил его милости отцу Иннокентию Быковскому с большей благодарностью, потому что для меня это так выгодно, как будто бы получено было даром...». «Его милости отцу Радивиловскому свидетельствую дружественную приязнь». Переписка с своим бывшим наставником Лазарем Барановичем начата была С. Полоцким несколько позднее, чем с В. Ясинским (именно 7 июля 1664 г.), причем первый начал ее Баранович, без сомнения, надеясь на содействие своего бывшего ученика при своих сношениях с московским правительством. Отвечая Барановичу на его первое письмо. Полоцкий начинает свое послание (после обычного обращения) следующими словами: «Фурия Марса кровавого и дальность расстояния, – вот препятствия, почему я ни разу не мог почти в течение десяти лет (przez lat niemal 10) хотя бы письменно изъявить знаки благодарной души за благодеяния милостиво и отечески трудом и мощью Вашего Преосвященства на меня излитые». Благодаря Барановича за эти прежние его благодеяния и знаки архипастырского внимания, выраженные в недавно полученном Полоцким письме, он свидетельствует о сердечной сыновней своей преданности епископу, высказывает желание лично видеться с ним и облобызать его десницу, наконец заявляет о своей полной готовности служить, чем может. «Дал бы Бог – пишет Полоцкий – так же мне усладиться беседой Вашего Преосвященства, как некогда Мария, усевшаяся у ног поучающего ее Христа, или по крайней мере услужить, как служила перед Ним Марфа». Надеждой на ходатайство Полоцкого перед московским двором, без сомнения, вызвана была и поддерживалась переписка с ним и других представителей малороссийской церкви, о чем свидетельствуют ответные письма Симеона. В них иногда встречаются извинения со стороны Полоцкого, почему он не мог оказать своего влияния на желаемый исход той или другой просьбы. |
| Эта прекрасная книга (...) посвящена описанию пороков и добродетелей» 77 . Образ райского сада введен в книгу Альберта Великого (ум. 1280) «Paradisus («Рай души», Кельн, 1498). Воспитанию души посвящен «Hormulus rosarum» («Садик роз», Базель, 1499) Фомы Кемпийского, в кратких трактатов которого приводятся «Славные дела и благочестивые мысли». Назначение книги саксонского проповедника Иоганна Меффрета «Hortulus Reginae» («Садик Царицы». 1443–1447) состояло в том. чтобы снабдить проповедников материалом для религиозно-нравственного поучения. Спустя два столетия книга проповедей Меффрета была переведена в России по заказу царя Алексея Михайловича киевскими книжниками, она послужила в качестве образца для украинского проповедника – Антония Радивиловского при составлении им «Огородка Марии». По-видимому, на соотнесенность с европейской традицией учительных «вертоградов» указывает и автор, называя свой «огородок» «нововыставленным», «новонасажденным». Французский профессор богословия Якоб Марханти (Жак Маршан) уподобил сборник своих трактатов-поучений «Hormus pasmorum» («Сад пастырей», 1632) раю наслаждения, ибо в нем собраны «благоуханные цветы и плоды высокой нравственности». Обширный и разнообразный материал распределен по темам: семи смертным грехам противопоставлены моральные достоинства. Практический катехизис изложен в форме вопросов и ответов. Или, по определению самого автора, «пестротканое многоцветие» организовано в «цветники-клумбы»: «(...) floribus polymitus in lectionum areolas partitus». Второе издание «Сада пастырей» (1632) имелось в библиотеке Симеона Полоцкого , который явно им пользовался, о чем свидетельствуют его пометы и записи на страницах книги, прямые ссылки на нее в рукописях поэта 78 , а также показательная перекличка определения «многоцветный» в заглавии его «Вертограда» с «пестротканым многоцветием» у Марханти. В Европе XVI в. чрезвычайно плодотворной оказалась линия литературных садов, опирающихся на символический мотив в его наиболее продуктивном в эту эпоху значении: сад как символ добродетели и души. |
| Но этими указаниями Требник не ограничивается. В конце 1й части помещено 7 готовых поучений, чтобы пастыри по ним наставляли свою паству. Это 1, предмова до крещения, 2, — до исповеди, 3, напоминания духовного отца по исповеди и по причащении, 4, предмова до хотящих причаститися Бож. таин, 5, две предмовы до шлюбу и 6, казанье погребное. Эти предмовы суть не что иное, как краткие поучения, служащие разъяснением таинств. Эти поучения характера общего, каковыми они должны быть по своему назначению для всех пастырей и пасомых. Поэтому они отличаются, как по изложению, так и по развитию мыслей, ясностию и простотою, которые делают понятным рассматриваемый предмет для самого простого слушателя, за исключением, впрочем, двух последних; до шлюбу и казанья погребного. Все они изложены в формы слов с точным обозначением частей. Это уже влияние схоластики: но она у П. Могилы не дошла еще до крайности (как у последующих проповедников, Галятовского и Радивиловского). Проповеди его составляют переходную ступень к схоластическим проповедям. У него уже заметно выступает искусственность формы, но здесь она не наполнена, по крайней мере, тем чуждым ей материалом, какой замечаем у последующих проповедников. Поучение к вступающим в брак Предвечная мудрость Божия, устроив в совершенстве вселенную, отдала ее в заведывание единому человеку, как говорит псалмопевец: вся покорил еси под нози его; овцы и волы вся, еще же и скоты польские и птицы небесные и рыбы морские ( Пс.8:7–8 ). И она тотчас предусмотрела, что такое звание, такое положение одному человеку не по силам: потому божественно установляет ему помощника, говоря: недобро быти человеку единому: сотворим ему помощника по нему ( Быт.2:18 ). Эта помощница так пришлось по сердцу правителю этого мира, — человеку, что он воскликнул: се ныне кость от костей моих и плоть от плоти моея ( Быт.2:23 ). А всемогущий Бог так услаждает для него эту любовь к помощнице, что тут же изрекает: сего ради оставит человек отца своего и матерь, и прилепится к жене своей ( Быт.2:24 ). |
|
|
