| В февр. 1186 г. К-польский патриарх Василий II Каматир отрекся от престола. В апр. 1186 г. Собор в К-поле отлучил его за разрешение неканонического брака Ирины, дочери имп. Андроника I, и Алексея, внебрачного сына имп. Мануила I. Новым патриархом стал Никита II Мунтан (1186-1189), вскоре отрекшийся от престола по причине преклонного возраста. После него императорами были Леонтий Феотокит (весна-осень 1189) и Досифей (1189-1191), возведенный на престол из Иерусалимских патриархов. Будучи иноком Студийского монастыря в К-поле, Досифей предсказал приход И. А. к власти и после 1185 г. приобрел большой авторитет у императора. Желая возвысить его, И. А. вначале способствовал возведению его на Иерусалимский престол (в 1187), а затем начал искать возможность возвести его и на К-польскую кафедру. И. А. обратился за помощью к Антиохийскому патриарху Феодору IV Вальсамону . По свидетельству Хониата, И. А. намекнул, что хотел бы видеть на К-польском престоле Вальсамона, и тот нашел такое перемещение возможным. Однако патриархом был поставлен Досифей, что вызвало недовольство клира и мирян и стало причиной смуты. Для ее преодоления в 1191 г. был созван Собор, по результатам к-рого Досифей был смещен с К-польской кафедры. 10 сент. 1191 г. Досифей отказался от кафедры и удалился в мон-рь (Ibid. P. 405-407), дабы никто не подумал, что он сам хотел стать патриархом К-польским. Ист.: Michaelis Acominati Athenarum metropolitae Panegyricus Isaacio Angelo post Andronicum Comnenum regno pulsum dictus Constantinopoli/Ed. Th. L. F. Tafel. Tubingae, 1846; Benedict of Peterborough. The Chronicle of the Reigns of Henry II and Richard I: A. D. 1169-1192/Ed. W. Stubbs. L., 1867. 2 vol.; Bachmann M. Die Rede des Johannes Syropulos an den Kaiser Isaak II Angelos (1185-1195): Text u. Komment. Münch., 1935; Laurent V. Une lettre dogmatique de l " empereur Isaac l " Ange au primat de Hongrie//EO. 1940/1942. Vol. 39. P. 59-77; Nicetae Choniatae Orationes et epistulae/Rec. I. A. van Dieten. B.; N. Y., 1972; Schreiner P. Die byzantinischen Kleinchroniken. W., 1975. Tl. 1. S. 148, 150, 229. (CFHB; 12); Darrouz è s J. Un décret d " Isaac II Angelos//REB. 1982. Vol. 40. P. 135-155; RegImp, N 1567-1627d. |
| Когда перед смертью он изъявил желание принять пострижение, то не могли найти монашеской одежды, которая бы прикрывала все его исполинское тело 263 . На высокий рост Андроника постоянно делаются указания там, где, по мысли автора, должна выйти отчетливее картина, эффектнее противопоставление 264 . Такой же рост и исполинское сложение имел I. Каматир, который при том обладал благородной осанкой и величественным видом 265 . За высокий рост и красивое лицо К. Ангел попал в зятья к императору Мануилу, получив руку его дочери Феодоры 266 . Πλα σις σω ματος α ξι α ου σα τυραννεν, το» ει δος σεμνο ν – возбуждают зависть и подозрение императоров, лишенных такого дара 267 , ибо с понятием о подобных качествах связывалось понятие о царственности и величии. Чтобы доказать приведенные положения и закончить этот отдел, мы приведем два свидетельства, весьма ярко рисующие взгляды византтийцев на телесную красоту Когда созрел заговор против Андроника Комнина и в церкви св. Софии предложен был царский венец Исааку Ангелу, он не изъявлял особенной охоты принять царскую власть. Присутствовавший при этом I. Дука, прося возложить на него корону, снял с головы шапку: череп его был без волос, и плешь светилась, как полная луна. Простой народ заявил решительное несогласие на его просьбу: «мы не хотим, раздавались голоса, чтобы над нами царствовал старик. И то уже много бедствий мы понесли от седовласого Андроника; по-этому в нас возбуждает ненависть и отвращение всякий старик, в особенности если у него длинная и остроконечная борода разделяется на две половины» 268 . В дополнение к этому можно указать еще на следующий случай. Спустя три месяца по воцарении императора Алексея Комнина – Ангела III, в азиатских провинциях государства явился самозванец, выдававший себя за Алексея II, сына Мануила, которого умертвил Андроник. Лже-Алексей нашел поддержку в анкирском сатрапе, увлек некоторые города и угрожал новому императору; явилась необходимость царю лично предпринять поход против него. |
| В 1204-1205 гг. титуловался деспотом Никеи. Никейская империя (1204-1261) — государство на северо-западе Малой Азии со солицей в Никее, созданное Феодором Ласкарисом (см. выше) после падения Константинополя. Перестало существовать с воссозданием Константинопольской империи. Регент константинопольский — Генрих Фландрский (ок. 1174-1216), брат императора Латинского Балдуина I, которому наследовал после его смерти в 1206 г. 6. Пятый Крестовый Поход Между тем, с той и другой стороны шли деятельные приготовления к окончательной развязке. В военном совете у латинян решено было сделать штурм со стороны Золотого Рога у Влахернского дворца. Выгода византийского положения заключалась в высоких стенах и рвах. Долго крестоносцы напрягали крайние усилия, чтобы засыпать рвы и подойти к стенам с лестницами, но сверху осыпали их градом стрел и камней. К вечеру 9 апреля была взята башня, и крестоносцы ворвались в город, но не посмели воспользоваться занятым положением и на ночь оставили позицию. В городе произошел третий, начиная со времени осады, пожар, истребивший две трети города. Второй штурм имел место 12 апреля, и это был день взятия Константинополя. Алексей Дука, отчаявшись в благоприятном исходе, бежал; в городе началась паника, народ разбежался по отдаленным кварталам и организовал отчаянную защиту в тесных улицах, устраивая заграждения латинянам. Утром 13 апреля вступил в город Бонифаций, греки просили у него пощады, но он обещал войску трехдневный грабеж и не отменил своего слова. Эти три дня грабежа при зареве пожара превосходят всякое описание. По истечении многих лет, когда все уже пришло в обычный порядок, греки не могли без ужаса вспоминать о пережитых сценах. Отряды крестоносцев бросились по всем направлениям собирать добычу. Магазины, частные дома, церкви и императорские дворцы были тщательно обысканы и разграблены, безоружные жители подвергались избиению. Счастливыми почитали себя те, кто успел в общей суматохе пробраться к стенам и бежать из города; так спаслись патриарх Каматир [ 1 ] и сенатор Акоминат, который впоследствии картинно описал ужасные дни грабежа. |
| (либо осень 840) на возведение стен (по крайней мере их нижних частей), после чего нужда в опытных византийских мастерах, ремесленниках отпала и Петрона Каматир отправился с докладом в столицу. Это не могло произойти раньше весны-лета 840 г., после открытия моря, или, вероятно, случилось осенью 840 г., незадолго до закрытия навигации. Едва ли спафарокандидат, видя, что задача в целом выполнена, стал бы задерживаться в хазарских землях еще на одну зиму. К. Цукерман и В. Е. Науменко отметают возможность отправки Петроны в путь в последние месяцы 839 г., считая нереальным работу в достаточно суровых зимних условиях. И тот, и другой исследователь полагают, что экспедиция византийцев прибыла на место только к лету 840 г. и продолжала трудится всю осень и зиму 840–841 гг. Поэтому лишь летом 841 г. Петрона и его люди вернулись в Константинополь (см.: Цукерман К. К вопросу о ранней истории фемы Херсона. – С. 315; Науменко В. Е. К вопросу о названии и дате учреждения фемы... – С. 690). 801 Протевон (греч. «первенствующий») – выборное должностное лицо в Византии или синоним влиятельного, облеченного властью человека. В раннее средневековье – провинциальный чиновник, городской магистрат, в широком смысле архонт – «начальник». Протевоны в городах были первыми, наиболее знатными и состоятельными гражданами, которые осуществляли по поручению или под контролем императорской чиновной администрации руководство населением города (или его отдельных кварталов) при выполнении им городских обязанностей имперского значения (см.: Зубарь В. М., Сорочан С. Б. О положении Херсона в конце V–VI вв.: политический и экономический аспекты//X. сб. – 1998. – Вып. 9. – С. 122–123; Алексеенко Н. А. Новые находки печатей представителей городского управления Херсона//МАИЭТ. – 1996. – Вып. 5. – С. 165–169). Из их числа утверждался василевсом протополит, архонт города, который являлся представителем имперской администрации. 802 «Отец города» (греч. pater tes poleos; лат. pater civitatis) – поначалу не регулярная, почетная высшая муниципальная должность в некоторых греко-римских полисах II–II вв. |
| Считается, что о низком положении фемы в IX в. свидетельствует «крайне низкий» ранг званий, а значит, и статуса стратигов Херсона этого времени (протоспафарий Петрона Каматир, ипат Зоил, императорский спафарий Карп (?), императорский спафарий Фока, императорский спафарий Константин, императорский спафарокандидат Иоанн, императорский спафарокандидат и протоспафарий Никифор, императорский протоспафарий Феофаний – титулы чиновников соответственно 11, 7, 8 и 9 рангов), тогда как с рубежа вв. преобладали моливдовулы стратигов преимущественно с саном спафарокандидатов или протоспафариев (9 и 11 ранги, второй и первый класс чинов) 2529 . На таком уровне, как правило, находились протонотарии, турмархи, начальники штаба (komites tes kortes), архонты, то есть чиновники средней руки. Однако в IX столетии и другие, более крупные и важные фемы возглавляли стратиги с подобными «низкими» званиями 2530 . В этом плане показательны приводимые Н. и В. Зайбт сведения о спафарии Фоке, который в середине IX в., кроме должности стратига Херсона, занимал в том же сане важнейший пост друнгария фемы Эгейских островов, а затем и стратига одной из самых старейших и больших азиатских фем империи – Анатолика 2531 . Моливдовулы стратигов VIII–X вв. убедительно демонстрируют самые разные чины этих чиновников, имевших звания не обязательно патрикиев, но и протоспафариев, спафарокандидатов, спафариев, кандидатов, даже если они принадлежали стратигам крупных, важных фем (Анатолик, Армениак, Вукелларии, Македония, Эллада, Сицилия). Мало того, сан стратига не зависел ни от ранга фемы, ни от давности ее создания. К концу же IX в. особенно распространенным стало как раз звание не патрикия, а протоспафария, тогда как для второй половины VIII – первой половины IX в. таковым являлось звание спафария 2532 . Так что «сановный индикатор» оказывается не самым надежным для определения истинного места фемы и важности ее стратигов. Тонкий знаток византийской титулатуры Ф.И. Успенский, сравнивая тексты тактиконов IX в., заметил, что порядок перечисления в них зависел не только от старшинства чинов, то есть того, что ромеи обозначали термином taxis или lamprois axiomasi – «постановление», «порядок», «степень», «титул», «ранг», «сан», но и от должностей, занимаемых разными чиновниками различных ведомств, отчего служащие высших ведомств (таких как стратигии) иногда оказывались в этих номенклатурных списках впереди даже в тех случаях, когда они обладали сравнительно невысокими санами 2533 . |
| Това разбиране на първенството във Вселенската Църква и мястото на Константинополския Патриарх в семейството на Поместните православни църкви влиза в радикално противоречие с православното църковно Предание и се отхвърля категорично от Руската православна църква, която остава вярна на буквата и духа на църковните канони. Светоотеческата традиция и православното учение за Църквата утвърждават равенството на Предстоятелите на светите Божии църкви и не обличат първия измежду тях с каквито и да е властови пълномощия. Освен всички други, за това са свидетелствали в течение на много векове светейшите Източни Патриарси, в това число и Константинополските. Константинополският Патриарх Йоан X Каматир (1198-1206) в посланието си до Папа Инокентий настоява, че Римската църква не може да бъде майка на останалите църкви, защото «има пет велики църкви, почетени с патриаршеско достойнство, и тя [Римската църква] е първа измежду равночестни сестри»; «по отношение на тези велики престоли смятаме, че Римската църква е първа по ред и се почита само по силата на това си достойнство, бидейки първа сред другите църкви като сред сестри равночестни и равноотечески, породени от единия Небесен Отец, “от Когото се именува всяко отечество на небесата и на земята” (Еф. 3:15), а на това, че тя е учителка и майка на другите [църкви], ние по никакъв начин не сме научени» . Изповеданието на вярата от 1623 г. на Александрийския Патриарх Митрофан Критопул, подписано също и от Константинополския Патриарх Йеремия ΙΙΙ, Антиохийския Атанасий V, Йерусалимския Хрисант и неколцина архиереи на Константинополската църква, определя: «Между четиримата Патриарси съществува равенство, каквото наистина подобава на християнски пастири. Никой от тях не се превъзнася над другите, и никой от тях ни най-малко не се смята за достоен да се нарича глава на Съборната Църква… Такъв глава на Съборната Църква е Господ Иисус Христос, Който е глава на всички, от Когото цялото тяло се съзижда (Еф. 4:15-16)… Знаейки това, светейшите и блаженейши четирима Патриарси на Съборната Църква, приемници на Апостолите и застъпници на истината, не искат изобщо никого да наричат глава, задоволявайки се с речения обожен и всемогъщ Глава, седящ отдясно на Отца и наглеждащ всички. А самите те се отнасят един към друг във всичко като равночестни. Освен катедрата, между тях няма никаква друга разлика. Председателствува Константинополският, подир него е Александрийският, след туй Антиохийският, до него Йерусалимският» . |
| Но главная опасность грозила империи со стороны всё возраставшего морского владычества африканских и испанских арабов. Изгнанные из Кордовы повстанцы осели первоначально в Египте (815 г.) и с 823 года угрожали оттуда Криту. Этот сброд, выгнанный также и из Египта, бросился под начальством Абу Хафс Омара на этот остров и в 826 году окончательно покорил его. До 961 года правили здесь потомки Омара, как независимые князя. Презренное государство корсаров стало бичом для Эгейского моря, постоянной угрозой для островов и приморских городов. И на западе Михаилу не везло. Фатимидские арабы, прельщённые изменниками-вельможами, начали селиться в Сицилии; игра, которую 1200 лет перед тем вёл с сицилийцами Карфаген, повторилась здесь с существенно более печальным исходом. Михаил умер в 829 году, оставив империю своему сыну Феофилу (829–842 гг.), одному из безотрадных явлений на императорском престоле восточного Рима. Мания величия, по примеру восточных султанов, чванство всезнайством, самостоятельно и единолично разрешающее все военные, церковные и административные вопросы, и решительное непонимание знамений времени – вот отличительные признаки этого сильно переоценённого, но в сущности незначительного правителя. В Сицилии продолжалась начатая Михаилом война. Патрикий Феодот пал в 831 году при штурме Минея (Минава); в 832 году сарацины овладели Панормом. С остальными западными князьями, с халифом Кордовским и с франкской монархией восточный Рим поддерживал посольствами дружеские сношения. Весьма важные для понтийской торговли хазары стояли в особенно интимных отношениях с Византией; против страшных печенегов брат императрицы Федоры, спафаро-кандидат Петрона Каматир, заложил по просьбам хазарского хана на Дону крепость Саркел ( " Белая вежа«); по его же предложению и республиканскую свободу Херсона, протевон которого с архонтами, так называемыми «отцами города», правил совершенно независимо, ограничили тем, что поставили императорского стратига наместником для надзора за этой важной колонией. |
| Византийцы не были заинтересованы в конфронтации с хаганатом, хотя понимали, что ситуация в Таврике необратимо меняется, и поэтому делали все, чтобы не упустить эти земли из своих рук. Впрочем, строительство Саркела датировалось им, как и большинством историков, 833 г., и это был шаг назад даже по сравнению с интуитивной точкой зрения Кулаковского, более близкой к истине, а Петрона Каматир объявлялся «братом императрицы Феодоры». Появление печенегов на территории Крымского полуострова и отлив венгров из Подонья он, следуя новейшей работе Й. Маркварта, относил к началу седьмого десятилетия IX в., «омолаживая» первое событие и «удревняя» другое, поскольку они не были абсолютно синхронны 142 . Установление стратигии на крымской земле автор, несмотря на признание наличия здесь прямых представителей имперских византийских властей, трактовал как «реакцию против той независимости, которая могла явиться последствием роли Херсона в государственном перевороте Филиппика» 143 . Другими словами, выходило, что активное участие херсонитов во внутриполитических делах Империи в 710–711 гг. отдалило их с тех пор от Византии и «обрекло» на самостоятельность, с которой попытался покончить только император Феофил, тем не менее имевший основания, судя по данным Продолжателя Феофана, Генесия и Константина Багрянородного, приказывать местным архонтам, «отцам города». Следуя актуальной для отечественной науки тенденции усиленного внимания к контактам древних русов с греками, С. П. Шестаков постарался как можно тщательнее проследить их через Херсон. Иногда такая привязка оказывалась надуманной, искусственной, как, например, известное свидетельство «Книги путей» Ибн Хордадбеха о сборе с русских товров десятины римским императором в первой половине – середине IX в. 144 Поскольку источник называет Румское море, где торговали мехами и мечами русы, речь могла идти не только о Черном, но и об Эгейском или Средиземном море, и уж тем более не только о Херсоне. Проявив неожиданное для столь опытного исследователя невнимание к свидетельствам агиографии, историк отнес обретение мощей св. |
| 6. Пятый Крестовый Поход Между тем, с той и другой стороны шли деятельные приготовления к окончательной развязке. В военном совете у латинян решено было сделать штурм со стороны Золотого Рога у Влахернского дворца. Выгода византийского положения заключалась в высоких стенах и рвах. Долго крестоносцы напрягали крайние усилия, чтобы засыпать рвы и подойти к стенам с лестницами, но сверху осыпали их градом стрел и камней. К вечеру 9 апреля была взята башня, и крестоносцы ворвались в город, но не посмели воспользоваться занятым положением и на ночь оставили позицию. В городе произошел третий, начиная со времени осады, пожар, истребивший две трети города. Второй штурм имел место 12 апреля, и это был день взятия Константинополя. Алексей Дука, отчаявшись в благоприятном исходе, бежал; в городе началась паника, народ разбежался по отдаленным кварталам и организовал отчаянную защиту в тесных улицах, устраивая заграждения латинянам. Утром 13 апреля вступил в город Бонифаций, греки просили у него пощады, но он обещал войску трехдневный грабеж и не отменил своего слова. Эти три дня грабежа при зареве пожара превосходят всякое описание. По истечении многих лет, когда все уже пришло в обычный порядок, греки не могли без ужаса вспоминать о пережитых сценах. Отряды крестоносцев бросились по всем направлениям собирать добычу. Магазины, частные дома, церкви и императорские дворцы были тщательно обысканы и разграблены, безоружные жители подвергались избиению. Счастливыми почитали себя те, кто успел в общей суматохе пробраться к стенам и бежать из города; так спаслись патриарх Каматир [ 1 ] и сенатор Акоминат, который впоследствии картинно описал ужасные дни грабежа. В особенности нужно отметить варварское отношение латинян к памятникам искусства, к библиотекам и святыням византийским. Врываясь в храмы, крестоносцы бросались на церковную утварь и украшения, взламывали раки с мощами святых, похищали церковные сосуды, ломали и били драгоценные памятники, жгли рукописи. Многие частные лица составили себе богатства в это время, и потомство их в течение целых столетий гордилось похищенными в Константинополе древностями. |
| Долго тянул варвар эту осаду; но наконец ушел назад в Мизию. С одной стороны, безуспешность охладила его порывы, как недостаток горючего вещества укрощает силу пламени; с другой – встревожила его переходившая из уст в уста и распространившаяся повсюду весть, что скоро должен был придти на помощь осажденным отлично обученный военному делу отряд латинского войска. В это самое время скончался мирною смертью патриарх Иоанн Каматир 1103 , после бесприютного странничества поселившийся в Дидимотихе. Справедливо можно сказать, что никогда не видел того глаз, не слышало того ухо, и не приходило то на сердце человеку 1104 , что совершили скифы и влахи во время этих нашествий. Обширные, знаменитые и многолюдные до той поры города, красивые подгородные села, отлично обработанные поля и луга, цветущие сады, изобиловавшие плодородием от орошения постоянными ручьями, высокие дворцы, великолепные, артистически отстроенные и расписанные разноцветными красками терема, бани с удобствами всякого рода, обремененные плодами виноградники, обильные жатвы хлебов и тысячи других предметов, произращаемых в разные времена года, которые радуют землю и делают нашу жизнь на ней приятной, сладкой и многожеланной, – все это, по истреблении народонаселения, сделалось теперь жилищем одних ежей и диких животных... В древности победители, по чувству человечности и нежеланию хранить воспоминание о вражде навек, устраивали победные памятники из дерева или из небольших камней, с той целью, чтобы они, простояв несколько времени, исчезали потом, как свидетельства и залоги не дружбы, но вражды и кровопролития. А варвары, которым нас теперь предал Бог в наказание, оставили следом своих побед над нами развалины городов и повсеместное запустение. Но им этого было мало. Они непременно хотели достигнуть самого крайнего верха жестокости, – упиться кровавой свирепостью, – и вот, когда кто-нибудь из них умирал, естественной ли смертью или на войне, то, закапывая вместе с умершими боевых коней, на которых те ездили, луки с тетивами, обоюдоострые мечи, в те же могилы зарывали они живыми и пленных ромеев. |
|
|
