| Bucossi A. Introduction. Dating of the Sacred Arsenal//Andronici Camateri Sacrum armamentum. Pars prima/Ed. A. Bucossi. Turnhout, 2014. (CCSG, 75). Р. XXIV–XXVI. От себя добавим, что между Андроником Каматиром и Георгием Мосхамбаром имеются немаловажные переклички в учении о перихорезе Ипостасей Св. Троицы. Ср., напр.: Andronici Camateri Sacrum armamentum. Р. 67.63.18–19; Mosch., P. 294.87–92. Поэтому Андроник Каматир – важное звено в фотианской и протопаламитской триадологии. Ср.: Makarov D. Theology for rent... P. 291–307. 127 Это не так давно показала А. Букосси: Bucossi A. κ e δι: la processione dello Spirito Santo tra il XII ed il XIII secolo, spunti di riflessione//Πορφρα. Rivista dell’Associazione Culturale Bisanzio. Anno VI. Numero 13/2. Ottobre 2009. L’ortodossia (secc. XI–XIV). P. 4–12, spec. 7–11. В своем «Завещании», написанном в заточении в 90-е гг. XIII в., Векк продолжал отстаивать это воззрение (Ragia E. Confessions... P. 70). 128 Pétridès S. Sentence synodique contre le clergé unioniste (1283)//EO. 1911. Vol. 14. No. 88. P. 133–136, P. 134. 129 См.: Alexopoulos Th. Der Ausgang... S. 111–112 (критическое отношение к богословию Векка); cf.: Makarov D. The Holy Spirit... P. 220 f. Странно читать в новейшем исследовании следующие утверждения относительно Векка: «Разумеется, Векк никогда не утверждал, будто Отец и Сын – одна причина исхождения Св. Духа; если бы он высказался в таком духе, он бы допустил слияние двух Ипостасей в одну» (Ragia E. Confessions... P. 62). Автор не учитывает контекста всех богословских сочинений Векка, настаивая, однако, на его православии вплоть до осуждения на Влахернском Соборе 1285 г. (Ibid. P. 74). Более корректным было бы утверждение, что Векк, скорее, клонится в сторону тритеизма (в этом мы согласны с антирретиком Георгия Мосхамбара), причем в разных своих сочинениях. Cf.: Makarov D. The Holy Spirit... P. 230–231 and n. 119. 130 Lilla S. Un opuscolo polemico anonimo contro il patriarca Becco di Costantinopoli (1275–1282)//Byz. 1970. Vol. 40. Hommage au R.P. R. J. Loenertz. P. 87.108–114. О датировке источника см.: Ibid. Р. 77–78. |
| К. стал все больше внимания уделять богословию ( Nicet. Chon. Hist. P. 210). Если в первые десятилетия своего правления он имел склонность видеть в богословии лишь развлечение в периоды между делами войны и дипломатии, то теперь начал воспринимать его как основу всех своих интересов ( Magdalino. 1993. P. 290). В нач. 70-х гг. XII в. по заказу М. К. великий друнгарий Андроник Каматир подготовил трактат «Священное всеоружие», составленный из цитат св. отцов, раскрывающих суть правосл. вероучения и многочисленных ересей. При дворе М. К. в этот же период были созданы «Богословские главы» Михаила Глики , а патриарший хартофилакс Феодор Вальсамон (см. Феодор IV Вальсамон , патриарх Антиохийский) начал работу над большим собранием толкований церковных канонов. В комментариях Вальсамона проявились нек-рые тенденции развития взглядов М. К. в последние годы его правления. Вальсамон с готовностью оправдывал вмешательства императора в дела Церкви, полагал избрание патриархов по воле императора естественным, считал, что император вправе судить патриарха, отступившего от веры, поскольку император является одновременно эпистемонархом (πιστημονρχης; букв.- начальник дисциплины; Ρλλης, Ποτλς. Σνταγμα. Τ. 5. Σ. 149). Последний термин, говорящий об особом статусе императора в Церкви и его расширенных правах, получил распространение и обрел политический смысл в эпоху М. К. ( Angold. 1995. P. 101-103; Дагрон. 2010. С. 312-319). До сер. XII в. понятие «эпистемонарх» использовалось лишь для обозначения монастырских служащих, следящих за внешним видом монахов и за порядком в хозяйстве монастыря. Впервые по-новому этот термин прозвучал в 1147 г. в синодальном акте о смещении патриарха Космы II. В нем сказано, что М. К. провел исследование этого дела «в силу своих полномочий эпистемонарха» ( Ρλλης, Ποτλς. Σνταγμα. Τ. 5. Σ. 309). Подобные упоминания о неких особых правах императора при М. К. встречаются в документах неоднократно. Нововведения означали существенное расширение полномочий императора в Церкви. |
| Изучение трудов Николая Мефонского обнаруживает его большой и разносторонний богословский и полемический талант, который благодаря глубокой эрудиции и неразрывной связи со святоотеческим Преданием ставит его на первое место среди богословов XII века. Его труды переписывались и сохранились во многих списках. Его цитирует ряд позднейших византийских богословов (Никита Акоминат, Андроник Каматир, Иоанн Векк и другие). Наконец, ему посвящены работы западноевропейских (Ульман, Дрэзеке и др.) и русских ученых (епископ Арсений, отчасти свящ. В. Рыбаков и Ф. И. Успенский). Малоизученность византийского богословия и обособленное изучение некоторых его представителей не позволило до сих пор выявить те ценности, которые имеются у Николая Мефонского . Неполноту некоторых его сочинений можно восполнить трудами других авторов, ибо все они говорят об одной и той же традиционной концепции Домостроительства спасения, принадлежащей Древней Церкви. Вышеописанный догматический спор произошел, как уже отмечалось, спустя сто лет после разделения Церквей. Западная Церковь , в стремлении подчинить себе Восточную, действовала как внешними, так и внутренними средствами. Известно, какие побочные цели имели крестовые походы, особенно четвертый, завершившийся взятием Константинополя в 1204 г. Не менее энергично действовали латиняне, стараясь поколебать Православную Церковь изнутри и привести ее к унии. Этому способствовали элементы, сочувствовавшие Западу, «латиномудрствующие» ( λατινφρονες). Можно считать, что Сотирих и его последователи были такими западниками, поскольку они пытались внести в богословие Церкви схоластические концепции, противные святоотеческому Преданию. Эта догматическая борьба была прелюдией иной борьбы, разыгравшейся на двести лет позже и известной под именем исихастских споров. Тогда в изнемогавшей от наступления турок Византии возникла среди партии западников варлаамитская ересь, побежденная таким защитником благочестия, как святитель Григорий Палама . Не вдаваясь в изложение содержания споров паламитов с варлаамитами, можно определить их смысл словами покойного патриарха Сергия: «Константинопольский Собор, осудивший Варлаама от лица Церкви, признал правильной борьбу св. Григория за Церковное Предание против рационализма, который угрожал тогда с Запада» 238 . |
| Р. 742). При Андронике Комнине невольному пострижению подвергся, между прочим, Алексей Комнин, незаконнорожденный сын императора Мануила и муж незаконной дочери Андроника – Ирины. Царь заподозрил его в измене престолу, ослепил и сослал в заточение в один отдаленный от столицы городок. Гнев царя простерся и на непричастную к заговору жену Алексея – Ирину, «которой он приказал не скорбеть и отнюдь не сокрушаться о своем муже, а, напротив, совершенно забыть его и, сколько прежде любила, столько же теперь возненавидеть». Но это требование оказалось выше сил несчастной женщины: она не могла разлюбить своего супруга, плакала о нем и даже с печали постриглась в монахини (Choniat. De Andronico Comneno. Lib. I. Cap. 10). Вместе с Алексеем в заговоре были заподозрены многие женщины высшего сословия и также против своей воли пострижены. При императоре Исааке Ангеле патриарх Василий Каматир дал разрешение этим женщинам снять черное платье и возвратиться к прежнему образу жизни и прежней одежде. Но это распоряжение стоило патриарху кафедры (Choniat. De Isaacio Angelo. Lib. II. Cap. 4). При Исааке же Ангеле последовала трагическая развязка судьбы и самого Алексея Комнина, который вторично был заподозрен в заговоре против царя и пострижен в одном из Папикийских монастырей (Ibid. Lib. III. Cap. 2). Именно: Мефодий (842–846), инок монастыря Хинолакка ( Χυνολκκου – Lacus anserum), построенного св. Стефаном († 716), близ горы Олимпа в Вифинии (Vita s. Methodii, patr. constantinop//PG. T. C. Col. 1245.); Игнатий (846–857 и 867–877); Стефан I (886–893) (Continuatus. Р. 264.); Антоний II Кавлей (893–895), инок Олимпа вифинского (Vila s. Antonii cognomento Cauleae, patr. const. Migne. T. CVI. C. 189); Евфимий (907–911); Трифон (928–931) (Ephraemius. De patriarchis constantinopolitanis. P. 402; Banduri. Imperium Orientale. T. 1. Pars 3. P. 196); Полиевкт (956–970) (Cedrenus. T. II. P. 334; Ephraemius. P. 403); Василий I (970– 974), инок Олимпа вифинского (Leo Diaconus. P. 102; Cedrenus. T. |
| Хитроумный Андроник выступал именно в качестве защитника попираемых прав законного наследника престола. С предостережениями в этом смысле он обращался из своего изгнания к патриарху Феодосию и к другим лицам, у которых еще жива была благодарная память к умершему императору. Словом, Андронику было желательно связать свое имя с освобождением византийской аристократии от протосеваста. 17 февраля 1181 г. заговорщики предположили захватить протосеваста Алексея во время его поездки в Вафи-Риак на Босфоре 194 , причем нанятые убийцы должны были умертвить его в церкви в честь Феодора Тирона, во время вечерней службы. Тайна заговора не была, однако, соблюдена, и протосеваст узнал об угрожавшей ему опасности. Он назначил следствие по этому делу, которое согласно с его желаниями произведено было Пантехни, прокурором по секретным делам. Никита Акоминат упрекает судебное следствие в поспешности и пристрастности и самый суд, возглавляемый матерью-регентшей и царем, в несоблюдении установленных форм и в лишении обвиняемых права защиты. Упрек весьма знаменательный, если вспомнить ходячие мнения о византийском деспотизме и если принять в соображение, что имеется в виду политическое преступление. Патриарх Феодосий употреблял все усилия, чтобы восстановить на суде правду, т. е. чтобы признать обвинение лишь в покушении на жизнь протосеваста и не касаться вопроса об оскорблении величества, на чем, очевидно, было построено обвинение. Но Пантехни с настойчивостью провел обвинение во всей силе. Два сына Андроника, Мануил и Иоанн, также протостратор Алексей и епарх города Каматир были присуждены к тюремному заключению. Менее родовитые лица подверглись разным родам смертной казни; часть замешанных в заговоре выпущена на свободу, а часть спаслась бегством за границу. Во время судопроизводства должно было выясниться участие в заговоре и цесаревны Марии и ее мужа, хотя, по всей вероятности, вслух не было произнесено их имя. Пантехни еще готовил для цесаревны удар, когда патриарх, стоявший на стороне заговорщиков, предупредил ее об опасности и предложил ей убежище в церкви св. |
| Навстречу ему в торжественной процессии вышло византийское духовенство, высшие государственные сановники, множество народа. Улицы опрыскивались духами, сжигались благовонные индийские растения и душистые ароматы. Церемониал был до того пышен, что патриарх только вечером успел вступить в Софийский храм, хотя начал свой путь ранним утром . 426 Твердость воли и пастырская ревность, нужно сказать, не вытесняли из сердца патриарха христианского милосердия. О нем рассказывают, что когда же тот самый протосеваст Алексей, который домогался низвержения Феодосия, потом в силу превратности судьбы сам попал в тюрьму и тяжко здесь страдал, сердобольный патриарх, не помня прошлого, много облегчил страдальца. Он навещал его в тюрьме и приказал страже мягче обращаться с узником . Последний случай выражения Феодосием пастырской ревности имел место в правление Андроника Комнина. Самоуверенный и взбалмошный Андроник захотел сочетать браком двух лиц, стоявших между собой в близком родстве. Патриарху предложено было разрешить этот брак, но Феодосий, как и следовало ожидать, воспротивился беззаконию. Историк Никита говорит по этому случаю: «Патриарха не поколебало ни величие Андроника, ни угрозы не устрашили. Он был непоколебим как скала, около которой вечно вздымаются огромные волны и бушует море, разбивая волны в пену и пренебрегая ревом шумящего моря». Феодосий захотел лучше расстаться с патриаршим жезлом, чем поступиться церковными законами и удалился в монастырь . 427 Последним Византийским патриархом, занимавшим столичную кафедру перед завоеванием Константинополя латинянами, был Иоанн Каматир (1198–1206). Он принадлежал к числу достойнейших Константинопольских патриархов. Иоанн отличался как умом, так и нравственными качествами, а равно и пастырской деятельностью. Никита Хониат , говоря об этом своем современнике, всегда и неизменно хвалит его. Дальнейшие византийские историки, писавшие после Никиты, дают относительно Иоанна Каматира самые лестные отзывы. Они называли его «человеком, украшенным всякой мудростью и науками, и великим знатоком церковных догматов ». |
| Материал из Православной Энциклопедии под редакцией Патриарха Московского и всея Руси Кирилла НИКОЛАЙ МЕСАРИТ [Греч. Νικλαος Μεσαρτης] (1163/64 - после 1216), митр. Эфесский, визант. писатель и церковно-политический деятель. Основным источником сведений о Н. М. являются его произведения. Н. М. был 8-м ребенком в состоятельной к-польской семье, глава к-рой, Константин Месарит, служил при дворе императора и принадлежал к среднему звену адм. аппарата. Известно также о брате Н. М., риторе Иоанне Месарите, родившемся в 1161/62 г. Иоанн пользовался покровительством имп. Андроника I Комнина (1183-1185), а после свержения и убийства последнего был вынужден оставить столицу и принять монашество. Лишь позднее, в правление Алексея III Ангела Комнина (1195-1203), он получил возможность вернуться в К-поль и продолжить свою деятельность. Информация же о начальных этапах карьеры Н. М. отсутствует. Известно, что он, как и его брат, получил богословское образование. В 1201 г. Н. М. уже занимал важные церковные должности: начальника судов ( π τν κρσεων), а также скевофилакса ц. Пресв. Богородицы Фаросской при Большом дворце в Константинополе , в к-рой находилась уникальная коллекция реликвий, связанных с почитанием Спасителя. В это время Иоанн Комнин, прозванный Толстым, организовал дворцовый переворот с целью свержения имп. Алексея III, завершившийся неудачно. Н. М. пытался защитить сокровища церкви от заговорщиков и был при этом ранен. Позднее он описал данные события в «Речи о подавлении мятежа Иоанна Комнина». После взятия К-поля рыцарями 4-го крестового похода (12 апр. 1204) Н. М. в течение нек-рого времени оставался в городе. Совместно с братом он представлял перед властями Латинской империи интересы греч. духовенства, к-рое не желало подчиняться лат. патриарху К-польскому Томмазо (Фоме) Морозини (1204-1211), избранному после того, как столицу покинул правосл. патриарх Иоанн X Каматир (1198-1206). Возникшие противоречия вынудили венецианского подеста Марино Дзено, контролировавшего капитул храма Св. Софии, инициировать проведение в резиденции Морозини богословской дискуссии между враждующими сторонами (30 авг. 1206). Н. М., участвовавший в споре, составил его запись ( Heisenberg. 1923. Bd. 2. S. 15-25). В ходе дискуссий обсуждался вопрос о первенстве Римской Церкви - один из ключевых в церковной политике папы Римского Иннокентия III (1198-1216). |
| В Константинополе, ставшем на долгие годы столицей Латинской империи, после пленения в апреле 1205 г. в битве с Калояном императора Балдуина I воцарился его брат Генрих, граф Геннегау – «второй Арес», как прозвали его за военные таланты греки. Бонифаций Монферратский основал в завоеванной Фессалонике вассальное Константинополю королевство (около 1206); побережье Мраморного и Эгейского морей, а также большинство островов прибрали к рукам венецианцы, основав свои порты и торговые фактории от Коринфа до Адрианополя. В Адрианополе же с 1206г., по сути дела на правах короля, утвердился Феодор Врана – единственный крупный греческий аристократ, сохранивший влияние при латинянах. В Малой Азии, не считая мелких уделов, образовались четыре самостоятельных греческих владения: Родосом правил бывший критский архонт Лев Гавала, Филадельфией с окрестными городами – Феодор Манкафа, а наиболее значительными государствами стали Трапезундская и Никейская империи. Первую основали при поддержке знаменитой грузинской царицы Тамары внуки Андроника I Алексей и Давид, принявшие титул Великих Комнинов. События в Никее 1204–1206 гг. малоизвестны. Феодор Ласкарис, деятельно взявшийся за организацию отпора латинянам, опирался сперва на более гостеприимную Брусу. Однако за год-два энергичный деспот завоевал симпатии никейцев, и те согласились признать его своим государем. В марте 1205 или 1206 г. Феодор I Ласкарис был провозглашен императором ромеев в Никее. Так как патриарх Константинополя Иоанн X Каматир наотрез отказался покинуть приютившую его Дидимотику, а вскоре отрекся и умер (в Константинополе патриарший трон занимал не признанный православными наместник папы, кровожадный Томмазо Морозини), церковную коронацию не могли провести до Пасхи (8 апреля) 1208 г., когда избранный в той же Никее патриарх Михаил IV Авториан возложил на голову Ласкариса императорскую стемму. Феодор I отличался многими достоинствами. Маленького роста, подвижный и удивительно работоспособный, этот человек снискал себе всеобщее уважение. |
| „Что препятствует нам называть однажды совершенное здесь для нас спасение, а там вечно предстоящее лицу Божию (Евр. 9:24), вечно совершаемым (διαγωνως τελομενον), а потому и дарующим нам вечное избавление — (λτρωσιν αωναν) (Евр. 9:12)?” Один раз чувственно принесенная жертва вечно приносится Богу на вышнем жертвеннике, усвояя и нам вечное искупление. „Образцом и доказательством (δε«γμα) этого вечного явления является ежедневно совершаемое нами по божественной заповеди Спасителя таинство священнодействия, отличающееся оттого (вечного) только тем, чем первая преобразовательная скиния отличалась от второй (Евр. 9:5—6)”. Во втором из сочинений об Евхаристии („К сомневающимся”) Николай Мефонский говорит, что великое таинство Евхаристии получило начало от Самого Христа, от Которого апостолы научились и чину совершения. Цель этого великого священнодействия есть приобщение Христу, телом Которого причастники соделываются, для получения вечной жизни. Приводя тексты Евангелий и 1-го Послания к Коринфянам, выписку из чина Климентовой литургии и ссылаясь на всемогущество Божие и Евангельские чудеса, еп. Николай доказывает, что в Евхаристии под видами хлеба и вина предлагаются истинное Тело и истинная Кровь Христовы. В этом сочинении для именования образа присутствия Тела и Крови Христа в Евхаристии и изменения предложенных хлеба и вина употребляются традиционный богослужебный термин — прелагаться или претворяться (μεταβαλλεσθοα). В предыдущем сочинении употреблялось несколько иное выражение: о „хлебе и чаше, превращаемых (μεταστοι ει-ουμνων) действием Вседетеля Духа в Пресвятое Тело и Честную Кровь Христа”. Но нигде епископ Николай не впадает в крайность латинских схоластов. Впрочем, термин »μεταστοιχεοσ;», очевидно, ближе стоит к «μετου-ω? " .;», чем «μεταβολ» (или μεταβλημα) „преложение”, пременение. Изучение трудов Николая Мефонского обнаруживает его большой и разносторонний богословский и полемический талант, который в связи с глубокой эрудицией и неразрывной связью со святоотеческим преданием ставит его на первое место среди богословов XII века. Его труды переписывались и сохранились во многих списках. Его цитирует ряд позднейших византийских богословов (Никита Акоминат, Андроник Каматир, Иоанн Векк и другие). Наконец, ему посвящены работы западноевропейских (U11mann, Draseke и др.) и русских ученых (епископ Арсений, отчасти свящ. Рыбаков и Ф. И. Успенский). |
| Источником этих идей, скорее всего, являются два Слова об исхождении Св. Духа Никифора Влеммида (середина 1255 – лето 1256, по М. Ставру 29 ), у которого, вероятно, в молодости учился Мосхамбар 30 . Подобно Влеммиду, и Николай Мефонский , излагая учение о монархии Отца, подчеркивает: «Ведь и вообще монада – начало диады, а не диада – монады» 31 . Ср. у Влеммида: «Ибо всякой диаде неизбежно предшествует монада» 32 . Если приложить этот постулат к проблемам экклесиологии, несложно прийти к умозаключению, что двойственности положения епископов в латинской экклесиологии (папа – с одной стороны, остальные епископы – с другой) неизбежно должно предшествовать единое начало – в данном случае Христос как Глава Тела Церкви ( Еф 1. 22–23 ; ср. 2. 16, 20–21; 4. 11–16). Единственность власти Христа над Церковью – традиционный постулат византийской экклесиологии, в том числе и рассматриваемого периода 33 . Имело бы также смысл задуматься – и в дальнейшем тексты Нила Кавасилы и Варлаама Калабрийского подтвердят наше предположение – о применимости понятия «частной сущности» к критике римского учения о примате: папа превращается у Иннокентия III (и в григорианском учении о Церкви вообще) в особую и единичную – превознесенную – сущность, обладающую наряду со Христом способностью изводить Св. Духа и ниспосылать Его остальным епископам. Вернемся к фразе Георгия Мосхамбара: «Ибо весь Отец – во всем Сыне и Духе Святом, и весь Сын и Дух Святой – во всем Отце, и весь Сын – во всем Отце и Духе Святом, и весь Отец и Дух Святой – во всем Сыне, и весь Дух Святой – во всем Отце и Сыне, и весь Отец и Сын – во всем Духе Святом, так что ни один из Них не существует и не мыслится без других» (Mosch., р. 348.92–98). Почему это возможно? Для ответа на данный вопрос, непосредственно связанный с критикой догмата о Филиокве, Николаю Мефонскому около 1155 г. пришлось вспомнить едва ли не все основные положения александрийской, каппадокийской и дионисиевской триадологии. Излишне подчеркивать, что мы их встретим не только у Фотия и Влеммида, но и у таких авторов, открывающих протопаламитскую линию мысли в XII–XIII вв., как Андроник Каматир и Николай Месарит 34 . |
|
|
