| Сначала скажем два-три слова о сочинениях с содержанием местного характера, посвященных истории и географии Эпира, Албании, Фессалии, Пелопоннеса, Ионийских островов и островов Эгейского моря. Их существует немало. Уже Гопф в своем биографическом перечне, напечатанном в 85 томе Энциклопедии Эрша и Грубера, поименовал 198 произведений этого рода, но после Гопфа коллекция значительно восполнилась. Насколько я мог познакомиться с этими сочинениями по тем из них, которые имеются в петербургских книгохранилищах, я пришел к тому выводу, что научное их значение для истории XI в. до того ничтожно, что без ущерба для существа дела возможно их вполне игнорировать. Во многих из них совершенно обойдено молчанием время от Василия Болгаробойцы до Алексея Комнина, а в тех из них, в которых оно затронуто, ничего нового не сообщается, и даже то, что хорошо известно, представлено в извращенном и изуродованном виде. Можно было бы привести для доказательства массу примеров, но мы не будем утомлять просвещенное собрание и ограничимся одним примером для каждого столетия. Вот «История Коринфа», составленная Спангенбергом и изданная в 1569 г. 55 В ней XI в. отведено всего две страницы, однако же и на этих двух страницах нашли себе место фактические и хронологические курьезы вроде того, что первая жена Константина Мономаха находилась в живых, когда он женился на Зое, что Исаак Комнин потому отказался от престола и ушел в монастырь, что был испуган бесом охоты (Iagteuffel), что Никифор Вотаниат вступил на престол в 1081 г., а Алексей Комнин в 1084 г. Или вот «История Корфу», написанная Андреем Марморой и изданная в 1672 г. 56 На трех страницах, отведенных здесь истории XI в., читаем еще больше несообразностей. Например, Михаил Пафлагон отождествлен с Михаилом Калафатом, и то, что относится к этим двум императорам, приписывается одному – Михаилу Пафлагону, как-то: женитьба его на Зое, отправление жены в ссылку, бунт против него народа и ослепление; сообщаются небылицы о Георгии Маниаке, Михаиле Стратиотике, Алексее Комнине: о первом говорится, что он был эпирским генералом, разбит Мономахом, против которого восстал, бежал в Корфу, здесь был схвачен жителями и отправлен под караулом в Константинополь; о втором, Михаиле Стратиотике, говорится, что он был женат на императрице Феодоре и вместе с ней царствовал по смерти Мономаха; третий, Алексей Комнин, называется братом Михаила Парапинака. |
| В новой же своей работе «Синодик в неделю православия», в отделе «Мих. Пселл и И. Итал», Успенский на основании свидетельств списков Синодика Венского, Эскуриальского, Московского и др. вновь возвратился к вопросу о времени возникновение дела И. Итала, пересмотрел свои прежние выводы, сверил новые данные с летописными сказаниями и возвратился к первоначальному предположению, хотя и в новом освещении. «Летописные известия, говорит он, не оставляют сомнения, что учение Итала не раз было предметом осуждения на церковных соборах и что те одиннадцать глав, которые приведены в Синодике, представляют решения нескольких соборных актов». Он сверил летописные сказания и главы различных списков синодика и нашел между теми и другими полное соответствие. «Прежде всего, говорит он, в летописных сказаниях отмечается тот факт, что в отлучениях на Итала не было ясно указано его имя, что отлучения формулированы в общих чертах. И Синодик вполне подтверждает эти летописные сказания: первые десять глав, действительно, таковы. Определенно и ясно названо имя Итала и его учеников только в одном последнем положении, которое своим обобщающим характером заменяет все прочие» 97 . Найдя полное соответствие между летописными сказаниями и главами Синодика, он отнесся к тем и другим с полным доверием. Далее, обратив внимание на различные даты в различных списках и на неодинаковое количество глав и особенно на Римский кодекс с девятью главами, он отказался от своих раннейших выводов. Сначала, говорит он, вероятно, формулировано было всего девять глав. Десятая и одиннадцатая главы присоединены при Алексее Комнин. Таким образом, до некоторой степени есть надежда отыскать соборные деяния, формулировавшие обвинение против нашего философа 98 . Делая подобное заключение, Ф.Ив. Успенский, может быть, и не предполагал, что его желанию суждено будет исполниться очень скоро. В одном из афонских монастырей им же самим была открыта рукопись 99 , содержащая в себе акты собора, судившего Итала. Эти акты представляют собой судопроизводство над Италом, по отводу его исповедания веры и философских заблуждений, которое было произведено над ним в царствование имп. Алексее I-ro Комнин, но только не в 1084 году, как сообщает Анна Комнин, и с ее слов утверждал Ф. Ив. Успенский, а в 1082 году. Кроме описания самого судопроизводства открытые акты содержат в себе подробное перечисление отступлений от православной веры, содержащихся в исповедании Итала и указание на раннейшие отступления Итала от веры, обнаружившиеся еще в конце царствования имп. Михаила VII Дуки в 1077 году и еще тогда осужденные церковью. |
| Но все препятствия были превзойдены, и бракосочетание состоялось в конце 1077 или в начале 1078 г. Уже после этого брака Алексею была поручена важная задача усмирения возмущения, поднятого во Фракии братьями Иоанном и Никифором Вриенниями. Выше мы видели, как первый, подступив к Константинополю, ошибся в своих расчетах на легкую победу и должен был отступить на дорогу между Ираклией и Константинополем (Афира), где Алексей Комнин вместе с Урселем нанес ему поражение. Но положение дел приняло весьма дурной оборот, когда в это же время начал в Азии восстание Никифор Вотаниат. Имея сан куропалата и стоя во главе фемы Анатолика, Никифор обладал большим военным и политическим тактом и повел дело гораздо осмотрительней, чем его западный сотоварищ. В пользу его было и то обстоятельство, что успехи турок-сельджуков в Малой Азии вполне поколебали авторитет правительства и что надежда на перемену политических обстоятельств и обещанная им защита против варварских наездников привлекли на его сторону и крестьянское население, и местное дворянство. Вотаниат, кроме того, послал преданных ему людей в столицу, где было также много недовольных правительством Михаила Парапинака, обещая населению разные милости, если оно станет на его сторону. Таким образом, еще находясь на пути к столице, он успел составить себе большую партию в духовенстве, в сенате и между высшими классами населения. К числу искусных мероприятий, которыми обеспечивался успех Вотаниата, было и то, что он имел в своем распоряжении самую крупную тогда военную и политическую силу Малой Азии – турок-сельджуков, с которыми состоял в союзе. В октябре 1077 г. Вотаниат был провозглашен царем войсками, но не спешил занять Константинополь, хотя и там имел много преданных ему людей. Видя безнадежность сопротивления, Алексей Комнин дал царю совет отказаться от власти в пользу своего брата, порфирородного Константина. Но этот последний предпочел признать своим государем Вотаниата, ему последовал и Алексей. Тогда Вотаниат занял Константинополь и 3 апреля 1078 г. был коронован патриархом. Положение Вотаниата на престоле хотя облегчалось тем, что его предшественник добровольно отрекся и постригся в Студийском монастыре, но представляло и обратную сторону, так как он не имел связей с царствовавшей династией и не мог похвалиться высоким родством. Поэтому нужно считать исключительно политическим расчетом брак его с царицей Марией, супругой Парапинака, к заключению которого были большие препятствия, так как был еще жив Михаил VII. Алексей Комнин был щедро вознагражден за признание Вотаниата царем, он назначен великим доместиком схол и получил сан нобилиссима. Свое доверие Комнину Вотаниат выразил в особенности тем, что поручил ему главное начальство над войском, отправленным на запад против Никифора Вриенния. |
| Как психология личности, «Алексиада» остается документом первой важности; и с более общей точки зрения это книга безусловно замечательная. Наконец, – черта не лишенная величия, – эта женщина, политик и писательница в одно и то же время, полагала свое высшее честолюбие в желании продолжить свою жизнь и после смерти в том, что она считала лучшим в себе самой, в своей душе, в своей мысли. В конце 1077 года Алексей Комнин, будущий император, тогда еще только знатный человек с громадным честолюбием, увидал, что для достижения престола, которого он домогался, всего полезнее выгодный брак. Среди знатных аристократических родов не было тогда в Византии более знаменитого, как род Дук. Генеалоги выводили его происхождение от времен Константина Великого и утверждали, что предок этого рода, бывший в родстве с первым христианским императором, получил от него звание и титул дуки Константинопольского и отсюда происхождение фамилии, какую носили его потомки. Что бы ни думать об этой этимологии и об этих притязаниях, несомненно, что в конце XI века род Дук по богатству, могуществу, по значению, каким пользовался среди всех окружавших, был одним из самых славных в монархии; из него вышло несколько византийских императоров и занимавший в то время престол Михаил VII был одним из его членов. По этой именно причине Комнины и Дуки так не любили друг друга, ибо первый царь из фамилии Комнинов имел преемником одного из Дук, и одинаковое право на престол и одинаковое честолюбие возбудили в этих соперничающих родах лютую ненависть друг к другу. Поэтому для всех здравомыслящих людей, искренно заботившихся об общественном спокойствии, казалось, что будет вполне выгодно соединить браком представителей обеих враждующих семей и соединить, таким образом, на будущее время их притязания и их интересы. С другой стороны, тонкий политик, Алексей Комнин, сразу понял, какую могучую поддержку в будущем представляет такой брак для его честолюбивых планов. Поэтому, несмотря на сопротивление матери, он в конце 1077 года женился на юной Ирине Дуке, дочери Андроника Дуки, протовестария, протопроедра, великого доместика схол Востока, и внучке кесаря Иоанна Дуки. И поэтому также, когда в 1081 году Алексей лишил престола Никифора Вотаниата, все подумали, что военная и аристократическая революция, возведшая на престол нового императора, по знаменитому выражению, «только для того нарушила законность, чтобы вновь вступить в законные права». Комнин по рождению, через женитьбу вступившей в союз с Дуками, Алексей, даже с оружием в руках добиваясь императорской короны, в сущности лишь восстановлял естественные права, представителем которых он был; по слову одного писателя того времени, восставая против своего монарха, «он не только не заслуживал ни малейшего порицания, но совершал поступок, достойный похвал всех рассуждающих людей». |
| После этого Комнин начал действовать более активно и, надо признать, очень умело. В пику Парапинаку и Вотаниату, Алексей начал формировать «положительный образ», хорошо сочетавшийся с образом Римского царя, как он укоренился в сознании византийцев. Претендент старался обворожить собой всех слуг василевса и придворных сановников, являясь им в виде милостивого и обаятельного человека. Армия, в которой Алексей служил с малолетства и с которой неоднократно побеждал врагов, боготворила его. Солдаты, видевшие в нем не только своего товарища и талантливого полководца, но и защитника-благодетеля, готовы были пойти с Комнином на край света. В скором времени полюбила Алексея не только армия, но и вся Византия. Всем казалось, что Алексей не знает поражений. Помимо прошлых побед он, став правителем западных фем, быстро справился с печенегами. Тем самым Комнин обеспечил безопасность византийских территорий от Адрианополя до Филиппополя 117 . Легко представить, как в столице и в городах случайно встретившиеся прохожие, обсуждая события в Византии, только и говорили о том, насколько не хватает Римскому государству таких талантливых и благочестивых полководцев, как Алексей Комнин. А вскоре ему представился удобный случай, чтобы окончательно решить дело в свою пользу. Вождь сицилийских норманнов Роберт Гвискар уже давно лелеял мечту захватить не только южные земли Византии, но и сам Константинополь. Разобравшись со своими врагами на полуострове, он использовал поводом для начала войны свержение Михаила VII Парапинака, вследствие которого его дочь Елена, помолвленная с Константином Дукой, оказалась в монастыре. Летом 1080 г. он начал подготовку к грандиозному походу 118 . Ему активно помогал всей силой духовной власти папа Григорий VII Гильдебранд, оскорбившийся тем, что Никифор III Вотаниат категорично отверг предложение продолжить приятные сердцу понтифика переговоры с Римом, затеянные ранее императором Михаилом VII, о признании главенства папы в Кафолической Церкви. Еще в ноябре 1078 г. он анафематствовал Никифора III Вотаниата на Соборе в Риме – якобы за то, что он незаконно занял императорский престол. А летом 1080 г. приказал епископам Апулии и Калабрии помогать Роберту Гвискару в походе против «схизматиков» и активно поддержать его своими воинскими силами 119 . |
| Естественно, получив единодержавную власть в таких выгодных условиях, василевс не думал почивать на лаврах. В течение 30 дней после смерти Uoahha II Комнина он отдавал последние почести покойному отцу, наводил порядок в Киликии, а заодно сооружал монастырь на месте смерти императора. Рассказывают, что, проходя из Армении через город Хоны, Мануил Комнин получил благословение от местного архиерея Никиты, слывшего прозорливцем. Когда клирики спросили того, способен ли юный царь удержать власть в своих руках, Никита ответил, что василевс управится со всеми: Римским государством, братом Исааком и с врагами, поскольку так предустановлено Богом 451 . Это показалось современникам маловероятным, но Мануил Комнин, казалось, вообще не ощущал никакой опасности и принял верховную власть как должное. Его совершенно не волновало, что старший брат Исаак находится в Константинополе и может, используя отсутствие императора, заявить собственные права на царскую власть. Наверное, Мануил I искреннее удивился, если бы узнал, что естественные, с его точки зрения, поступки квалифицируются окружающими как героизм. В это время к нему прибыла делегация из Антиохии – прослышав о кончине грозного царя, латиняне решили высказать претензии «юнцу», у которого еще даже не начала пробиваться борода. Они потребовали от нового василевса римлян вернуть те земли, которые, по их мнению, принадлежат Антиохийскому княжеству. Увы, их ждало разочарование: нисколько не смущаясь, Мануил I ответил им, что не только «спорные» земли, но и Антиохия является собственностью Византии, а сами крестоносцы – клятвопреступники, нарушившие ленную присягу. В будущем времени, пообещал царь, он непременно накажет латинян за это преступление, а сейчас повелевает им отречься от каких-либо претензий к Римской империи. «То, что перешло в мои руки от отца, я должен преувеличивать, а не уменьшать», – закончил он эту запоминающуюся речь 452 . Выдворив ошеломленное посольство, Комнин торжественно перенес гроб с телом отца на корабль, отплывавший в столицу, а сам с армией демонстративно, не выставив даже боевого охранения, прошел через занятые турками территории, чем поверг сельджуков в шок. Потрясенные такой храбростью и уверенностью в собственных силах, они не посмели напасть на римлян. А византийская армия вскоре вступила на родные земли и беспрепятственно дошла до столицы. Предваряя его прибытие, верный Иоанн Аксух заранее прибыл в Константинополь и приказал арестовать брата императора Исаака Комнина и его дядю – уже известного нам Исаака. Помимо этого, он договорился со столичным клиром, оставшимся временно без патриарха (это значительно облегчило ход переговоров), пообещав от имени царя увеличить государственные средства, выделяемые на его содержание 453 . |
| Но Алексей I Комнин в данном отношении, кажется, стоит выше всяких подозрений. При вступлении его на императорский престол патриаршую кафедру занимал «муж поистине нестяжательный и в полном смысле подвижник, подобный отцам, населявшим некогда пустыни и горы и удостоившийся благодати предвидения, многое и многократно предрекавший и никогда не ошибавшийся, но постоянно бывший правилом и образом добродетели – старец Косма» 150 , Созданный для жизни подвижнической, следовательно – келейной, Косма менее всего пригоден был для управления константинопольской патриархией в такое время, как вторая половина XI в. По отзыву проф. Н. Скабаллановича 151 , он если и представлял в своем лице интересы церковные, то лишь пассивно, будучи орудием в чужих руках. Само собой понятно, что такой патриарх мало соответствовал политическим и церковным стремлениям новой императорской династии, севшей на византийский престол в лице Алексея Комнина. Упрочение строгого порядка во внутренней жизни государства и Церкви – составляло главную задачу новой династии. Осуществление этой задачи уже на первых порах своего царствования Алексей Комнин передал своей матери Анне Далассенской не только потому, что любил ее и уважал в ней необыкновенные государственные таланты, ибо она действительно была «ума высокого и помыслов по природе царских» 152 , но и потому, что сам он чувствовал сильнейшую необходимость скорее заняться защитою государства от врагов внешних. Само собой понятно, что слабовольный и малодеятельный Косма мог служить для Анны Далассенской только тормозом. Вот, почему уже в самом начале царствования Алексея она делает попытку посадить на патриарший престол другого человека. Анна Комнин 153 об этом разсказывает таким образом: «Был тогда один монах, по имени Евстратий, по прозванию Гарида, близ великой Божией церкви выстроивший здания и прикидывавшийся добродетельным. Он издавна по временам посещал мать Комниных и предсказывал ей царствование. А она со своей стороны, и без того любя монахов, этими словами еще сильнее увлекаемая в их пользу, со дня на день показывала к нему больше и больше доверия и даже задумала посадить его на патриаршем престоле великого города. |
| В 967 г. землетрясение полностью разрушило Клавдиополь и нанесло ущерб мн. др. городам П. В 1035 г., также в результате землетрясения, разрушены 5 сел в феме Вукеллариев, в 1050 г.- Гангры. В 1032 г. в П. был мор, вызвавший бегство многих ее жителей в столицу (TIB. 1996. Bd. 9. S. 1). В 1059 г. тюрки-сельджуки впервые дошли до Гонориады ( Mich. Attal. Hist. P. 78). В 60-70-х гг. XI в. фемное ополчение в Вукеллариях и П. было ликвидировано, а стратиги заменены дуками. В 1075-1076 гг. для борьбы с тюрками 1-й дука Вукеллариев Михаил Маврик имел уже не профессиональных солдат, а свою личную дружину ( Niceph. Bryen. Hist. P. 197). Впрочем, прибрежная П. в меньшей степени была затронута тюрк. нашествиями. В 1101 г. крестоносцы под рук. Раймунда Тулузского прошли мимо занятой тюрками Гангры, а близ Кастамона их фуражиры были окружены и сожжены тюрками Данишменда (TIB. 1996. Bd. 9. S. 85-86). В 1124 г. Амир Гази занял Ираклию и побережье П. В 1132 г. имп. Иоанн II Комнин (1118-1143) освободил Кастамон и Гангры. Через 2 года Амир Гази отвоевал Кастамон, уничтожив большое число христиан, однако его сын, Малик Мухаммед, не смог удержать город; в 1139 г. тюрки окончательно покорили Гангры и Кастамон ( Cinnam. Hist. P. 13-14; Nicet. Chon. Hist. P. 18-21). В том же году по побережью П. прошло войско Иоанна II (Ibid. P. 34). Император сослал в Ираклию своего брата, Исаака, к-рого впосл. вернул Мануил I Комнин (1143-1180) ( Cinnam. Hist. P. 199-200). В 1180 г. последний спас от тур. осады Клавдиополь ( Nicet. Chon. Hist. P. 99-200). В 1181-1182 гг. буд. имп. Андроник I Комнин , готовившийся вступить в К-поль, собирал отряды своих сторонников в Ираклии и П. (Ibid. P. 229, 243). В 1191 г. в П. началось восстание 2-го Псевдо-Алексея Комнина, подавленное Феодором Хумном в 1195 г.; 3-й Псевдо-Алексей захватил несколько крепостей в П. и спустя 2 года был убит в Гангре. В 1196 г. султан Масуд взял Дадивру (Ibid. P. 422-423, 461-463). После захвата К-поля участниками 4-го крестового похода (1204) территории фем Вукеллариев и П. должны были перейти к Латинской империи . Впрочем, вскоре они стали предметом противостояния между правителями Никеи и Трапезунда. В 1204 г. греческие и грузинские войска под рук. Давида Великого Комнина дошли до Ираклии. Через год никейский имп. Феодор I Ласкарь вступил с ним в борьбу и отнял у Трапезундской империи Прусиаду, однако был остановлен союзными Давиду латинянами; в 1211 и 1214 гг. Феодор отвоевал всю прибрежную П. до Амастриды (TIB. 1996. Bd. 9. S. 92-95). |
| В июне 1171 г. Фридрих Барбаросса, крайне встревоженный успешной политикой Мануила Комнина, направил к нему в качестве посла Генриха Льва, который склонял императора к союзу с Германским королем в обмен на земли, расположенные на Адриатическом побережье Италии. И хотя гасить пламя будущей войны территориальными уступками не входило в планы гордого германца, сейчас у него практически не оставалось иного выхода вследствие резкого охлаждения отношений с Англией и Францией. Чуть ранее, в феврале 1171 г., он встречался с Людовиком VII в Вокулере, но смог уговорить того лишь на совместные действия против разбойников, грабивших пограничные земли 563 . В это время, не очень веря обещаниям Фридриха, василевс продолжил искать новых союзников. В марте 1171 г. император Мануил I Комнин повторил свое предложение Вильгельму II Сицилийскому относительно дочери Марии. И хотя оно уже было не столь перспективным – в 1170 г. у василевса родился сын Алексей Комнин, будущий Римский царь, в Палермо идею брачного союза восприняли благосклонно. Было даже договорено, что Мария приедет в Апулию весной 1172 г. для бракосочетания. Но когда в назначенный час Вильгельм II прибыл в Южную Италию, Марии там не оказалось – Мануил I Комнин отозвал свое предложение 564 . В ответ Вильгельм II Сицилийский принял предложение Фридриха Барбароссы сочетаться браком с его дочерью Беатрис, что, конечно, было бы пиком дипломатических успехов Западного императора. Но тут вновь вмешался его записной враг папа Александр III, и совсем еще юный Сицилийский король не посмел пойти против мнения Римского епископа. Он возобновил переговоры о женитьбе на Английской принцессе, и юная Иоанна вскоре вступила на улицы Палермо. Тем временем Германский император продолжал свою борьбу с итальянскими городами, которая все более утрачивала популярность у его друзей в Германии. Когда в 1174 г. Фридрих Барбаросса совершил пятый поход в Италию и осадил город Александрию, названный в честь папы Александра III, его оставил самый могущественный союзник – Саксонский герцог Генрих III Лев (1142–1180). А без него 29 мая 1176 г. германец потерпел сокрушительное поражение от ломбардцев при Леньяно, потеряв весь обоз, казну и знамена. С остатками войска он возвратился в Германию, где подняли голову непокорные вассалы, объединившиеся вокруг Генриха Льва. Это было не просто рядовое поражение, а сокрушительная военная и политическая катастрофа – ведь Барбаросса уступил войскам, состоящим из городских обывателей. Сами итальянцы приписали победу не силе своего оружия, а папе и «сообществу городов». Барбаросса был настолько потрясен случившимся, что несколько дней его никто не мог найти. Наконец, он объявился в Павии, где его супруга надела траурное платье 565 . |
| Ссылаясь на простоту и нераспорядительность тогдашнего архиерея, она убедила некоторых предложить ему, в виде совета, отречься от престола, – так, как бы они советовали это для его же пользы. Но такая затея не укрылась от святого мужа и он в заключение, клянясь своим именем, сказал: «не будь я Косма, если сойду с патриаршего престола, не возложив моими руками венца на Ирину» (жену Алексея). Действительно, Косма настоял на короновании Ирины императорским венцом, чем оказал большие услуги дому Дук, а чрез некоторое время (всего месяц спустя после воцарения Алексия) сам добровольно удалился с патриаршества. Сказав своему келейнику: «возьми псалтирь и следуй за мною», он ушел в монастырь Каллия, откуда, несмотря на неоднократные приглашения, не пожелал возвратиться к церковному управлению 154 . Таким образом, в удалении Космы Алексей Комнин не принимал участия, да и вообще в отношении к этому патриарху н е допущено было никакого насилия, никакой несправедливости со стороны Комнинов, которых патриарх поддержал в решительную минуту революции, убедивши Никифора Вотаниата отказаться от престола в пользу Алексея. Впрочем, при Евстратии, в 1082 г. случилось одно обстоятельство, показывающее, с каким вниманием относился император к церковной власти вообще и к высшему представителю ее в частности. Алексей Комнин вел тяжелую войну с Робертом Гвискаром. Он нуждался в деньгах, а денег в государственной казне, совершенно опустошенной его предшественником, не было. Необходимо было употребить какие-нибудь необычные меры для приобретения денег, которых он просил с поля битвы у матери и у брата – севастократора Исаака. И вот, мать и брат, по словам Анны Комнин 157 , «не могли придумать, на что решиться, и обратились к древним законам и правилам о продаже церковных имуществ. Нашедши между прочим закон, что для выкупа пленных можно продавать священные вещи св. Божиих церквей, они вознамерились немногие из священных сосудов, давно уже упраздненные и остававшиеся без употребления, как ни к чему негодные, а только подававшие повод толпе к святотатству и нечестию, перечеканить в деньги, чтобы употребить их на уплату воинам и союзникам. |
|
|
