| Если в разделах в середине текста Жития можно найти следы подражательности, то его начало совершенно уникально для всей визант. агиографии. Описание детства, юности и духовного становления героя не просто присутствует (в отличие от остальных Житий этой группы), не только лишено всякой клишированности, но и отличается острой психологичностью. Ангел Хранитель и бес у одра свт. Нифонта; молитва свт. Нифонта. Миниатюра из лицевого Жития. 1628–1629 гг. (РНБ. ОР ОЛДП. Q. 17. Л. 279 об.) Ангел Хранитель и бес у одра свт. Нифонта; молитва свт. Нифонта. Миниатюра из лицевого Жития. 1628–1629 гг. (РНБ. ОР ОЛДП. Q. 17. Л. 279 об.) Н. род. в среднегреч. г. Альмирополь. Когда мальчику было 8 лет, его отец, местный чиновник Агапит, подружился с приехавшим из К-поля высокопоставленным сановником Савватием, присланным имп. Константином I Великим, и пожаловался ему на невозможность дать сыну образование. Тот отправил Н. к своей жене в столицу, и она приняла в жизни мальчика живое участие. Однако это благополучное стечение обстоятельств не принесло Н. радости: уже на пути в К-поль он сильно мучился от морской болезни, а прибыв в столицу, стал тосковать по родителям. Проявив на первых порах большие способности и прилежание, Н. вдруг начал беспричинно дерзить, учиться все хуже; приемная мать подвергала его телесным наказаниям, но все было напрасно. Он стал сквернословить, потом увлекся площадными развлечениями, попойками, а затем и вовсе настолько предался порочным страстям, что впал в «содомию». В Житии описаны его многочисленные попытки вернуться к благочестивой жизни, болезни, срывы, отчаяние, ночные кошмары, жестокие самобичевания. Однако и в своем падении он получал время от времени божественные знаки своего избранничества. По прошествии 14 лет Н. справился с искушениями плоти (в Житии содержится намек на самооскопление), но его ожидало самое драматичное испытание: диавол заставил Н. усомниться в самом бытии Божием. Этими сомнениями Н. терзался еще 4 года и дошел до полного отчаяния, пока Христос с иконы не обратился к нему с поддержкой. Лишь после этого чуда в один момент происходит окончательное превращение Н. в просветленного мудреца, и впосл. о его греховной юности ему напоминают лишь отдельные отрицательные персонажи. Их упрекам Н. противопоставляет общую концепцию, согласно к-рой судить о праведности человека по его земным делам невозможно. Эта мысль совпадает с логикой Жития Андрея Юродивого. |
| Исполнения этого желал императорский полководец, бывший в то время во Флоренции, по требованию которого написано сочинение, указывающее на эту меру. Но умы людей были слишком взволнованы для столь решительного плана; сверх того, так как высота воды была неизвестна, то и невозможно было сказать, не достигнет ли она вершины самых высоких гор. Среди этих и подобных планов роковой день приближался, а еще ничего не было предпринято в достаточно широких для отстранения зла размерах. Чтобы исчислить все предложения, которые были сделаны и отвергнуты, надо написать длинную главу. Один проект, впрочем, заслуживает упоминовения, потому что за исполнение его принялись с ревностью и, сверх того, он превосходно характеризует время. Один теолог, по имени Ориол, бывший профессор канонического права в Тулузском университете, перебирал в уме своем средства, которыми бы общее бедствие могло быть ослаблено. Наконец, ему представилось, что было бы удобно сделать то же, что с полным успехом сделал Ной в подобном случае. Едва возникла эта мысль, как ревностно принялись за ее исполнение. Жители Тулузы предложили свою помощь, и ковчег был выстроен, в надежде, что, по крайней мере, может спастись хоть часть человеческого рода и снова населить землю после того, как воды сойдут и земля снова высохнет». (Бокль, Истор. цивилиз. в Англии, по изд. Тиблена, I, 244–245). Календари Штоффлера на первые 36 лет XVI в. пользовались всеобщим сочувствием в Европе. Его учениками были: Меланхтон и Себастиан Мюнстер, (Шлоссер, XI, 442). § IX Мнение о семитысячелетнем существовании мира встречается в апокрифических сказаниях (см. слово Мефодия Патарского в Отреч. книг. г. Тихонравова. т. II 1257 ), житиях святых (напр. Андрея Юродивого), в сочинениях исторических, аскетических и в пасхалиях. Кедрин, писавший в XI веке, в начале своей истории говорит о седьмом дне творения, как о прообразе седьмого тысячелетия, ссылаясь при этом на Иосифа (Флавия) и на апокриф «Малое бытие». В XII в. Григорий, епископ коринфский, находил прообраз будущего века в празднике пятидесятницы (потому что в самой пятидесятнице 7 воскресных дней). |
| Ясно, что миниатюра с юным Давидом-пастухом относится к другой редакции, и вероятно – древнейшей, еще не подвергавшейся богословскому толкованию. Это последнее предположение, мне кажется, получит силу достоверности, если мы припомним миниатюру решительно того же содержания в упомянутой выше Парижской Псалтыри IX–X века. 243 л. Пляшущая Мариам между музыкантами. Далее толпа Евреев с Моисеем впереди. То же изображение и в Лобковско-Хлудовской Псалтыри. Из предложенного мною сличения оказывается, что мы имеем уже теперь в руках довольно надежные нити, держась которых можно будет распутать, наконец, сложные элементы византийско-русских лицевых псалтырей, а также и вообще восточной иконографии. Такое поразительное сходство двух рукописей, какое здесь показано, не могло быть случайным. Общий источник, от которого обе они идут, должен был положить основание целой редакции, которая, как свидетельствуют копии в русских рукописях, получила авторитет повсеместного на Востоке признания и была освящена силой предания, идущего на расстоянии многих столетий, вплоть до XVII-ro и даже до XVIII-ro веков включительно. 16/28 января 1875 года VI. Для иконографии души Хотя я пользуюсь в этом сообщении очень поздними памятниками русского искусства в миниатюрах XVII и даже XVIII столетия, но надеюсь указать в этих источниках на явные следы самых ранних представлений древнехристианской и византийской иконографии. Русские памятники, на которых буду основываться, – это жития Василия Нового и Андрея Юродивого, с миниатюрами. В житии Василия Нового обращаю внимание на тот эпизод, в котором изображается, – как душа Феодоры, носимая ангелами, посещает мытарства. Все известные мне лицевые рукописи этого жития, по представлению души Феодоры, делятся на два главные отдела. В одних рукописях душа изображается в виде поясного портрета, в натуральную величину, на щите или медальоне, поддерживаемом двумя парящими ангелами; в других, – в виде младенца, носимого тоже ангелами, но на пелене, как носят маленьких детей. |
| Само обстоятельство появления «Откровения» и судьбы славянского мира, в той или иной мере выразившиеся в этом памятнике, заставляли В. М. Истрина видеть в нем не просто , а «сквозь века», обращенное к потомкам. Вот как он пишет об этом в заключительных строках своего исследования: «Немногие из произведений византийско-славянской литературы имеют такую длинную историю, как наше Откровение Мефодия, и в настоящее время нельзя еще утверждать, что история эта уже окончена. Для византийца она не окончится до тех пор, пока чужое господство будет тяготеть над ним. И в настоящее время греки еще верят в сказание, что патриарх Сергий со всем клиром скрыт в храме св. Софии и во время освобождения явится вновь вживе, и теперь еще рассказывают легенду о покоящемся царе Константине. Откровение Мефодия приходит в этом случае на помощь народной фантазии. – На западе история Откровения, конечно, кончилась, но оно оставило глубокий след в искусственной поэзии и в народном веровании, отзвуки которого дошли до самых последних времен. – У нас на Руси, покуда будет существовать идея об антихристе, будет привлекать к себе и Откровение Мефодия наряду с такими произведениями, как житие Андрея Юродивого, слово Ипполита и т. п. Идея же об антихристе очень живуча в русском народе. Если в самое последнее время в народном представлении антихрист воплощался в образе тех или других лиц, то это указывает на то, что чрез некоторое время он воплотится опять в кого-либо. Нельзя поэтому будет удивляться, если случайно найдутся тетрадки новейшего времени, заключающие в себе наше произведение». В 1890-е гг. В. М. Истрин публикует несколько исследований очень важных памятников древнерусской письменности, раскрывающих генеалогию текста, время его создания и характер заимствований. Среди них «Сказание об Индейском царстве» (1895), «Замечания о составе Толковой Палеи» (1897, 1898). Его продолжают интересовать русская хронография и древнегреческие церковные канонические и апокрифические сказания: «Хронограф Ипатского списка летописи под 1114 годом», «Новый сборник ветхозаветных апокрифов» (1898), «Греческие списки завещания Соломона» (1898), «Хронографы в русской литературе» (1898), «Новые издания греческих апокрифов (1899), «К вопросу о славяно-русских редакциях Первоевангелия Иакова» (1900) и др. |
| М. Истрина видеть в нем не просто , а «сквозь века», обращенное к потомкам. Вот как он пишет об этом в заключительных строках своего исследования: «Немногие из произведений византийско-славянской литературы имеют такую длинную историю, как наше Откровение Мефодия, и в настоящее время нельзя еще утверждать, что история эта уже окончена. Для византийца она не окончится до тех пор, пока чужое господство будет тяготеть над ним. И в настоящее время греки еще верят в сказание, что патриарх Сергий со всем клиром скрыт в храме св. Софии и во время освобождения явится вновь вживе, и теперь еще рассказывают легенду о покоящемся царе Константине. Откровение Мефодия приходит в этом случае на помощь народной фантазии. – На западе история Откровения, конечно, кончилась, но оно оставило глубокий след в искусственной поэзии и в народном веровании, отзвуки которого дошли до самых последних времен. – У нас на Руси, покуда будет существовать идея об антихристе, будет привлекать к себе и Откровение Мефодия наряду с такими произведениями, как житие Андрея Юродивого, слово Ипполита и т. п. Идея же об антихристе очень живуча в русском народе. Если в самое последнее время в народном представлении антихрист воплощался в образе тех или других лиц, то это указывает на то, что чрез некоторое время он воплотится опять в кого-либо. Нельзя поэтому будет удивляться, если случайно найдутся тетрадки новейшего времени, заключающие в себе наше произведение». и замечательна еще и тем, что дает представление о средневековой символической историософии, содержащейся в одном из наиболее влиятельных древнерусских «Откровений». «Его русская редакция, – замечает М. Б. Плюханова, – характеризует национальную специфику государственно-исторического общественного самосознания, сложившегося после гибели Византии». Этот труд В. М. Истрина («члена-соревнователя», как заявлено в содержании) был помещен на страницах авторитетного издания – и вызвал несомненный интерес не только у специалистов, отметивших скрупулезное исследование редакций текста на протяжении его многовековой истории. |
| Само обстоятельство появления «Откровения» и судьбы славянского мира, в той или иной мере выразившиеся в этом памятнике, заставляли В. М. Истрина видеть в нем не просто откровение , а видение «сквозь века», обращенное к потомкам. Вот как он пишет об этом в заключительных строках своего исследования: «Немногие из произведений византийско-славянской литературы имеют такую длинную историю, как наше Откровение Мефодия, и в настоящее время нельзя еще утверждать, что история эта уже окончена. Для византийца она не окончится до тех пор, пока чужое господство будет тяготеть над ним. И в настоящее время греки еще верят в сказание, что патриарх Сергий со всем клиром скрыт в храме св. Софии и во время освобождения явится вновь вживе, и теперь еще рассказывают легенду о покоящемся царе Константине. Откровение Мефодия приходит в этом случае на помощь народной фантазии. – На западе история Откровения, конечно, кончилась, но оно оставило глубокий след в искусственной поэзии и в народном веровании, отзвуки которого дошли до самых последних времен. – У нас на Руси, покуда будет существовать идея об антихристе, будет привлекать к себе и Откровение Мефодия наряду с такими произведениями, как житие Андрея Юродивого, слово Ипполита и т. п. Идея же об антихристе очень живуча в русском народе. Если в самое последнее время в народном представлении антихрист воплощался в образе тех или других лиц, то это указывает на то, что чрез некоторое время он воплотится опять в кого-либо. Нельзя поэтому будет удивляться, если случайно найдутся тетрадки новейшего времени, заключающие в себе наше произведение» 11 .. Этот труд В. М. Истрина («члена-соревнователя», как заявлено в содержании) был помещен на страницах авторитетного издания – и вызвал несомненный интерес не только у специалистов, отметивших скрупулезное исследование редакций текста на протяжении его многовековой истории. Само обстоятельство появления «Откровения» и судьбы славянского мира, в той или иной мере выразившиеся в этом памятнике, заставляли В. |
| Поучение 93. О райских благах Иной меня спрашивает: «что ты нам так часто напоминаешь о царствии небесном? Разве там кто был и видел все это?» Вот почему я решился здесь, во храме Божием, отвечать на такой вопрос. Во-первых скажу, что кто из земных жителей отходит на небо, тот уже не возвращается с того света, да и не захочет возвратиться в свое неблагообразное тело, в этот лукавый и развратный мир. Впрочем, в житие святых встречаем такие примеры, что побывавшие на том свете, по соизволению Божию, опять возвращались в здешний мир. Кому неизвестно, что все воскрешенные Господом, во время его распятия, были уже на том свете; также воскрешенные им дочь Иара, сын Наинской вдовы, и особенно четыредневный Лазарь, который после этого еще тридцать лет прожил на земли, и был Епископом. Правда, что возвращающиеся с того света или вовсе ничего не говорят о загробной жизни, или говорят очень мало. Почему? Потому, что в настоящей жизни мы должны жить верою, а не видением. Какую цену имели бы наши добродетели, если бы мы видели ясно все, что есть и делается в раю? К тому ж, на небе – в раю все такие предметы, которых пересказать нельзя языком человеческим; там такие духи, лица и вещи, для изображения которых нет слов на нашем земном языке. Несмотря на это, в жизни святых мы встречаем и рассказы о рае. Прочтите жизнь святого Андрея юродивого: погруженный в ненатуральный сон, он был восхищен духом на третье небо, и можно сказать, что он в течении двух недель его на небе пребывания, все увидел и высмотрел: и Ангелов видел, и самого Господа, все, кроме Царицы Небесной, о которой на вопрос его: «где Она?», ему Ангел отвечал, что Она пошла в грешный мир спасать погибающих. Пред усечением главы мученицы Дорофеи, мучитель сказал ей: «вот ты часто в молитве напоминаешь о каком-то рае, пожалуйста, когда ты там будешь, пришли мне оттуда чего-нибудь, каких-нибудь плодов». Дорофея стала на колени и помолилась Богу, и вдруг явился прекрасный, как бы четырех лет, младенец, и подал ей три яблока и три розы, которые она отдала другу мучителя Феофилу, который столько был поражен вкусом этих яблок и запахом их, что тотчас уверовал во Христа и принял венец мученический. |
| Фильм «Страсти по Андрею» разделен на 8 новелл, каждая из которых рассказывает о том или ином периоде в жизни Андрея Рублева. Главную роль в фильме исполнил Анатолий Солоницын. Сыграла в картине и жена Тарковского Ирма Рауш. Она исполнила роль юродивой девушки, что следовала за иконописцем по пятам. Весьма примечательна концовка фильма — после двух часов черно-белого повествования о жизни иконописца, мы видим яркие красочные произведения мастера — его иконы. Цветовые возможности кино использованы на самом высоком уровне. На съемках фильма Тарковский знакомится с Ларисой Кизиловой, которая сыграет значительную роль в его дальнейшей жизни. В 1969 году картину удается отправить на Каннский кинофестиваль, где фильм демонстрируется вне конкурса и получает главный приз Международной Федерации Кинопрессы. Зазеркалье После завершения работы над «Андреем Рублевым» Тарковский берется сразу за два сценария: «Солярис» и «Исповедь». Первый, основанный на одноименном романе Станислава Лема, пишется Тарковским вместе со сценаристом Фридрихом Горенштейном. «Исповедь» же, полностью автобиографический проект, создается режиссером в одиночку (лишь много позже к работе подключится Александр Мишарин). Вообще иметь в голове сразу несколько проектов Тарковский считал необходимым для режиссера. Так, в его дневниках мы можем прочесть, что всегда есть, по крайней мере, десять фильмов, каждый из которых он может начать снимать прямо сейчас. Среди них «Доктор Фаустус», «Игра в бисер», «Достоевский», жизнеописание Иисуса. Другое дело, что возможности, предоставляемые режиссеру государством, были куда меньше возможностей самого режиссера. В 1972 году Тарковский заканчивает работу над фантастическим фильмом «Солярис». Фильм раскрывает тему этических, нравственных и религиозных проблем человечества посредством взаимоотношений последнего с внеземными цивилизациями. В том же году Тарковский сдает фильм на худсовет. В ответ режиссер получает список замечаний, состоящий из 35(!) пунктов. Среди них: «Изъять концепцию Бога», «Изъять концепцию христианства», «Убрать сцену с матерью». Есть среди замечаний и совсем абсурдные: «Не надо, чтобы Хари становилась человеком», «Зритель ничего не поймет». |
| 944 Один из относительно благопсиучных случаев – «Житие Андрея Юродивого«·, применительно к которому датировки колеблются «всего»· в пределах трех столетий – от VII в. (И. Шевченко, С. Манго) до X в. (Л. Риден). 945 Ср.:.: Beck Н. G. Das literarische Schaffen der Byzantiner. Wege zu seinem Verständnis//Sitzungsberichte der österreichischen Akademie der Wissenschaften, phil. -hist. Klasse, 294, H. 4. Wien, 1974; Hunger H. Stilstufen in der Geschichtsschreibung des 12. Jahrhunderts: Anna Komnene und Michael Glykas//Byzantine Studies, 5.1978. P. 139–170; Sevcenko I. Levels of Style in Byzantine Prose… P. 199–312.eck Н. G. Das literarische Schaffen der.:.: Beck Н. G. Das literarische Schaffen der Byzantiner. Wege zu seinem Verständnis//Sitzungsberichte der österreichischen Akademie der Wissenschaften, phil. -hist. Klasse, 294, H. 4. Wien, 1974; Hunger H. Stilstufen in der Geschichtsschreibung des 12. Jahrhunderts: Anna Komnene und Michael Glykas//Byzantine Studies, 5.1978. P. 139–170; Sevcenko I. Levels of Style in Byzantine Prose… P. 199–312.eck Н. G. Das literarische Schaffen der Byzantiner. Wege zu seinem Verständnis//Sitzungsberichte der österreichischen Akademie der Wissenschaften, phil. -hist. Klasse, 294, H. 4. Wien, 1974; Hunger H. Stilstufen in der Geschichtsschreibung des 12. Jahrhunderts: Anna Komnene und Michael Glykas//Byzantine Studies, 5.1978. P. 139–170; Sevcenko I. Levels of Style in Byzantine Prose… P. 199–312.yzantiner. Wege zu seinem Verständnis//Sitzungsberichte der österreichischen Akademie der Wissenschaften, phil. -hist. Klasse, 294, H. 4. Wien, 1974; Hunger H. Stilstufen in der Geschichtsschreibung des 12. Jahrhunderts: Anna Komnene und Michael Glykas//.:.: Beck Н. G. Das literarische Schaffen der Byzantiner. Wege zu seinem Verständnis//Sitzungsberichte der österreichischen Akademie der Wissenschaften, phil. -hist. Klasse, 294, H. 4. Wien, 1974; Hunger H. Stilstufen in der Geschichtsschreibung des 12. Jahrhunderts: Anna Komnene und Michael Glykas//Byzantine Studies, 5.1978. |
| Согласно описям суздальского Покровского монастыря, на чтившихся там богородичных иконах было множество тканевых убрусов, возлагавшихся на верхний край иконной доски 1644 . В других русских соборах вплоть до середины XVII в. такие покровы, судя по описям, сохраняются лишь на запрестольных образах Богоматери, способствуя наиболее полному выражению в них идеи Церкви. Эта традиция соответствовала тексту жития Андрея Юродивого, – ведь Богородица простерла свой омофор именно в алтаре. Эти «покровы» и «убрусы», находившиеся на верхнем крае богородичных икон, прямо соотносились в представлениях молящихся с покровом Богоматери. Таким образом, сохранившиеся и реконструируемые драгоценные произведения искусства XII–XIV вв. дополняют наши представления о культе ризы Богоматери в Древней Руси. Irina Sterligova State Museum of the Moscow Kremlin Relics of the Dormition of the Virgin in Old Russian art from the twelfth to fourteenth century The Robe and Veil of the Virgin were widely worshipped in Russia as early as the 11 th and 12 th centuries. Manuscript copies of the Vita of St. Andrew Salus in Slavonic translation, with an account of the miracle of the Protective Veil, were known since the 12 th century. As the Old Russian church tradition always had it, the Robe and/or Maphorion were preserved at Blachernae, while Slavonic texts often used the words “robe” and “maphorion” as interchangeable. The closeness of those relics with the worship of the Dormition and, at the same time, of the Passions and the Sepulchre of the Lord was emphasized in Russia in the 12 th into the 14 th century – as shown by inscriptions on precious relic cases of that time. Relic cases often have no inscriptions concerning the relics but bear particular sacred images to correspond to them. Thus, a large 12 th century cast copper encolpion of the Annunciation Cathedral in the Kremlin, doubtless, contained greatly worshipped relics (this encolpion was preserved in a gilded silver shrine repeating its shape). The reverse side of the shrine bore a carved representation of the Intersession of the Virgin (Pokrov), and selected saints. It was an icon which the owner of the holy item addressed in supplication. At the same time, it might have indicated a fragment of the Protective Veil of the Virgin preserved within. |
|
|
