| Андрея. Андрей, за свою молодость и красоту, был выделен господином, и приближен им к себе. Вскоре, ещё плохо говорившего по-гречески юношу, хозяин стал учить грамоте, думая сделать из него секретаря-нотария, подарил ему свою одежду, и вообще, всячески ласкал молодого раба, который однако предпочёл избрать участь Христа ради юродивого 1390 . В других местах того же жития, мы читаем о рабах-поварах в доме этого стратилата 1391 , и о рабской челяди в доме богатого Епифания, которую Андрей, заботясь о её духовно-нравственном воспитании, собирает на ночную молитву как бы подчёркивая свою близость нищего к ней, и вместе с тем выступая с безмолвным протестом против равнодушия хозяев к душе своих рабов 1392 . Кроме рабов-скифов, называются рабы, говорящие по-сирийски 1393 , и, наконец, особенно резко отмечается наличность особых любимцев господина, евнухов-миньонов, женственно-изнеженных красавцев кувикуляриев, которых их господа специально воспитывают для удовлетворения содомитской похоти, столь обычной среди утончённой византийской знати 1394 . Верный своей роли революционера-обличителя пр. Андрей обращает к одному из таковых невольных развратников грозную и гневную речь, а по уходе его развивает целую теорию о том, что господа имеют право пользоваться рабами только для полезных услуг, а не для скотского распутства, и что рабы, которых господа принуждают к педерастии, должны лучше претерпеть муки и смерть по образу Христа, чем согласиться на грех 1395 . Обращаясь к другим агиографическим произведениям, мы, прежде всего, познакомимся, в лице пр. Серапиона, с интересным фактом продажи самого себя в рабство за 20 номисм 1396 . Затем, мы прочитаем в житиях пр. Власия 1397 и Павла Латрского 1398 , о заманивании и продаже в рабство доверчивых отроков и юношей бродячими иноками. Явление, если судить по словам сельчан в последнем житии, не желающих отпустить отрока Павла со странствующим монахом, из опасения, что перед ними один из таких негодяев, бывшее весьма распространённым, несмотря на тяжёлую кару за это 1399 . |
| Итак, подводя итоги далеко не полного обзора древнерусских переводных литературных текстов (например, за пределами анализа остались «Жития» мученицы Ирины, 319 Андрея Юродивого, 320 Василия Нового 321 и многие другие произведения), следует подчеркнуть: при знакомстве с ними книжники Древней Руси узнавали, помимо всего прочего, не только о сакральных свойствах чисел, но и о многообразных способах их символического использования с целью передачи внутреннего, сокровенного смысла описываемых событий, явлений, вещей. В самом деле, древнерусские переводные тексты преимущественно – то в большей, то в меньшей степени – характеризовались реализацией в их сюжетно-повествовательной структуре таких форм символико-нумерологической образности, как этикетная, толковательно-экзегетическая, притчево-дидактическая, контекстуальная, конструктивная. При этом, говоря теоретически, этикетную разновидность, несомненно, следует считать исторически первичной и в качестве таковой послужившей твердой семантической основой для развития иных разновидностей иносказания числами. Отсюда не удивительно, что названные формы нумерологической образности нередко смешивались или оказывались совокупно реализованными в пределах одного текста. Последнее, кстати, только усиливало значение числовых указаний как идейно-эстетических компонентов повествования, но прежде всего как подчеркивающих – явно или сокровенно – закономерность, предопределенность изображаемой действительности, премудро устроенной (в чем не сомневались!) по изволению Божию и всецело промыслу Господню подчиненной. 3. Священные числа в оригинальных творениях древнерусских писателей. Опыт семантического анализа § 1. Привычные числа русской агиографии: норма и свобода Подход к числам как к своеобразному источнику сакральной информации вместе с другими свойственными христианской средневековой литературе приемами, надо думать, был чутко воспринят древнерусскими «списателями» и перенесен ими в их собственное творчество. Оставив без внимания документальные числа древнерусских оригинальных произведений (хотя этот предмет, разумеется, также заслуживает изучения) и говоря только о числах образно-символической семантики и функционального идейно-художественного назначения, следует признать, что, конечно же, в литературе Древней Руси наиболее распространенной формой нумерологического иносказания была этикетная, что легко объясняется как ее типичностью для христианской словесности вообще, так и известным стремлением наших книжников подражать в своей работе безусловно авторитетным литературным образцам. |
| Другая картина представляла видения святого Андрея юродивого о том, как враг спасения удерживает грешника не каяться или скрывать грехи и как венчаются искренние исповедники. Третья картина показывала воздушные мытарства св. Феодоры. Такая обстановка приемной о.Архиппа и сам он в схимнических одеждах, с худым бледным лицом, впалыми щеками, потухшим взором, чуждый всякого пристрастия, с седой клинообразной бородой невольно поражали всякого и заставляли хотя на время отрешиться от земного и тленного, чтобы вспомнить «последняя своя». Взирая на старца, невольно приходилось переноситься мыслью в давно минувшие времена полного расцвета подвижничества, к образу древних великих аскетов, воспитанных безмолвием пустыни, вдали от всякой молвы сего мира. Казалось, в лице о. Архиппа воскрес один из тех ангелов во плоти. Не напрасно даже схимники называли о. Архиппа древним постником или одним из древних подвижников. Посторонних посетителей обоего пола отец Архипп принимал в приемной или под открытым небом и редких из мужчин в своей келлии. С посетителями, искренне ищущими совета и спасения, он уединялся. После тайных бесед с ним, все отзывались о подвижнике высоко. Праздно любопытствующих отец Архипп не любил, старался от них уклоняться. Однажды некий господин забросал старца вопросами, о. Архипп отвечал: «Я ничего не знаю» и все молчал, пока не ушел от него праздный вопрошающий. Другой раз двое приехавших в экипаже, заявили старцу желание побеседовать. Отец Архипп, как видно, узнал их праздное любопытство и ответил: «Что скажу вам? Я ничего не знаю; говорю, что мне келейники скажут». Посетители сейчас же уехали. У старца был тяжелый чугунный крест, фунтов в 5, с тяжелой железной цепочкой. Иногда он его надевал на себя или на других и приговаривал: «Тяжел крест, но спасителен». И.Г. П-ов, как почитатель старца, пользующийся его советами, в начале устроения скита, когда о. Архипп там был за старшего, по благословению настоятеля жил некоторое время в скиту. Однажды он не пришел на утреню. |
| В.В. Виноградов Толстый (голос) ТОЛСТЫЙ (ГОЛОС). Фразеологически связанные значения слова особенно легко подвергаются изменениям. Они подвижны и неустойчивы, если только не окаменевают, сохранившись в единичных фразеологических оборотах. Например, слово толстый еще в древнерусском языке, наряду с своими прямыми свободными значениями, выражало, между прочим, оттенок: «густой, резкий, низкий (о звуке)». Например, в «Пчеле»: «Толстымъ горломъ или тонкимъ воспваниемъ»; ср. в «Житии Андрея Юродивого»: «Яко же песъ лobчiй ис тълста нача лаяти на стоящая» (см. Срезневский, 3, с. 1047–1048). Сочетания прилагательного толстый с словами голос, бас и т. п. обычны и в русском литературном языке XIX в. до 50–60-х годов. Например, у Лермонтова в «Княгине Лиговской»: «В широкой зале раздавался смешанный говор тонких и толстых голосов, шарканье сапогов и башмачков». У Герцена в «Записках одного молодого человека»: «Это обыкновенно бывает в 16 лет. Ребячья наивная красота пропадает, юношеская еще не является: в чертах дисгармония, они делаются грубее, нет грации, голос переливается из тонкого в толстый». У Н. Г. Помяловского в психологическом очерке «Данилушка»: «Он был дьячок, право, лучше иного дьякона, даже и такого, у которого толстый бас» (Помяловский 1935, т. 2, с. 219). В рассказе А. М. Левитова «Целовальничиха»: «Скажите: зачем вы с моей сестрой таким толстым голосом говорили? – спросила у меня сестра целовальницы. – Вы, давеча, как я вас в первый раз видела, вовсе не так говорили» (1, с. 148). Но так как слово толстый в силу конкретности своих основных значений теряло одно за другим свои переносные, фразеологически связанные, отвлеченные значения, то в последней трети XIX в. мало-помалу вышло из употребления и применение толстый к звуку, голосу (ср. грубый голос, густой голос и т. п.), хотя слово-антоним тонкий не только сохранило все свои фразеологические связи, но даже – под влиянием западноевропейских языков – значительно их расширило. Печатается по рукописи. – В. П. Читать далее Источник: История слов : Ок.1500 слов и выражений и более 5000 слов, с ними связ./В. В. Виноградов; Рос. акад. наук. Отд-ние лит. и яз. Науч. совет " Рус. яз. " . Ин-т рус. яз. им. В. В. Виноградова. - М., 1999. - 1138 с. ISBN 5-88744-033-3 Поделиться ссылкой на выделенное |
| Эту монографию, прочитанную мною дважды, сначала в писаном оригинале, а потом в корректурных листах, я проштудировал основательно еще до выхода ее в свет. Она оказала на меня решающее действие, открыв моим глазам новую область для доследований неизвестных мне до того времени богатых материалов русской монументальной и художественной старины в сравнительном изучении их с средневековыми стилями византийского и западного искусства. Вместе с тем руководству и указаниям графа я обязан знакомством с самым главным пособием для научной разработки древнерусской иконописи, именно с так называемым «Иконописным подлинником», т.е. руководством для мастеров, в каком виде, на основании православного предания, живописать священные лица и события, в их однажды навсегда принятых и установившихся типах, или, как в старину говаривали: «по образу и подобию». У графа было два таких подлинника: один «толковый», содержащий в себе подробные описания иконописных сюжетов, а другой «лицевой», состоявший из миниатюр, соответствующих толкованиям текста. Последний, XVI столетия, в руководство мастерам издан Бутовским, директором Строгановского училища технического рисования. Я так сильно был заинтересован этими рукописями графа, что составил обширную монографию о русском иконописном подлиннике, дополнив свои исследования многими подробностями и из других рукописных источников. В то же время я пристрастился и вообще к лицевым рукописям, т.е. к таким, в которых какой-либо текст объясняется наглядно в миниатюрах. Лет сорок или тридцать назад любители древнерусской письменности вовсе не обращали внимания на миниатюры, и лицевые рукописи были ни по чем. Я покупал их за бесценок на Толкучем рынке у Пискарева и на Варварке в Кожевенном ряду у старика Большакова, который в своей лавке, при опойковом и подошвенном товаре, торговал и древними рукописями, а также и старопечатными книгами. Им обоим я много обязан своими сведениями в русской палеографии, особенно в техническом отношении. По их же указанию я знакомился с разными лицевыми рукописями, а вместе с тем и покупал их, как например: жития Андрея Юродивого и Василия Нового с любопытным эпизодом о мытарствах, которые вполне соответствуют католическому пургаторию; сказание Палладия Мниха о страшном суде, повествование о том, как черти издеваются над грешниками, в роде западной «Пляски Смерти»; история о пустыннике Варлааме и о царевиче Иосафате, составленная под влиянием буддийских преданий, и многое другое. Мне казалось, что не обращать внимания на миниатюры при тексте и не понимать их научно – значило бы не исчерпывать вполне всего, что давал писец своим читателям, а вместе с тем обидно чувствовать себя отсталым в эстетическом воспитании XIX столетия перед смышленым грамотеем до-Петровской Руси. Вот почему в обоих томах исторических очерков русской народной словесности и искусства свои исследования по рукописям я снабдил множеством снимков с миниатюр, украшающих те рукописи. |
| Так, например, посетя один раз дом купчихи Крапивиной и, выходя из него, взглянула на окно дома, сказала: «зелена крапива, а скоро завянет». Крапивина вскоре после того умерла. В той же газете, за тот же год в 272 читаем: После смерти мужа, Ксения Феодоровна надела его белье, камзол, кафтан и вообще все платье покойника и, бросивши дом, расхаживала по грязным улицам тогда совершенно убогой Петербургской стороны, уверяя всех и каждого, что она Андрей Феодорович. Долго носила она это платье, пока не истлело и не развалилось на ее теле. Будучи известна всему околотку, как юродивая, но честная женщина, она сначала возбуждала к себе жалость, а потом особое уважение. «Кто не принадлежите миру, тот принадлежит Богу», говорили ее современники и кормили и одевали своего Андрея Феодоровича. Она не брала теплой одежды и, прикрывая грудь остатком камзола своего мужа, носила только самое необходимое женское платье. Зимою, в жестокие морозы, она расхаживала по улицам и Рыночной площади в каком-то оборванном балахоне и изношенных ботинках, надетых на босые ноги, распухшие и покрасневшие от мороза. Она не имела своего угла и, будучи доброю, кроткою и чрезвычайно набожною, в тех домах, где ее знали, всегда находила себе приют и кусок хлеба; ее принимали ласково и даже с глубоким уважением бедные жители крошечных домиков, какими в то время была усеяна Петербургская сторона. Матери семейств радовались, если Андрей Феодорович покачает в люльке или поцелует ребенка, в том убеждении, что поцелуй несчастной принесет им счастие. Нам остается еще сказать несколько слов о поверье, касающемся могилы Ксении. Мы говорили уже, каким почитанием пользуется могила юродивой до наших дней. Но многие убеждены, что могила имеет какие-то сверхъестественные свойства. Например, рассказывают, что частица земли, взятая с могилы, приносит счастье; панихида, отслуженная на могиле, избавляет от несчастья и т. п. Мы не повторяем всего этого, потому что не признаем за рассказами той достоверности, какая необходима, чтобы «рассказы» могли считаться фактами. Приведем только со слов почтенного о. Булгаковского следующий случай: Одна вдова из очень хорошей фамилии построила на могиле Ксении на собственные средства часовню и очень часто посещала могилу, совершая несколько раз в году панихиды за упокой ее души. У этой вдовы была дочь невеста; к последней посватался какой-то полковник и получил охотно согласие. Уже был назначен день свадьбы. Многие говорили, что это по молитвам Ксении Бог дал такого выгодного жениха, за то что мать ее поставила на могиле часовню. Действительно не напрасно было усердие матери и дочери к Ксении. Она им помогла. Жених-полковник был скоро казнен и брак, конечно, не состоялся. Оказалось, что он был каторжник. Дело обнаружилось таким образом: |
| Так за три недели до его смерти она плакала по нем и говорила: – Бедный, бедный Ульрих! Там кровь, кровь, кровь... Мы закончим свое жизнеописание юродивой Ксении двумя выдержками из официальных источников, которые приводим здесь полностью. В «Ведомостях С.-Петербургской Городской Полиции» за 1847-й год, в 264 читаем: Лет сорок или, может быть, несколько более назад, скончалась здесь в Петербурге вдова придворного певчего Андрея Феодоровича, Ксения Григорьевна, известная в свое время под именем «Андрей Феодорович». Имея множество знакомых, большею частию из купеческого сословия, она часто приходила к ним за милостынею и ничего более не брала, как «царя на коне»: так называла она старинные копейки, на которых, как известно, было изображение всадника на лошади. – Дайте мне «царя на коне», говорила она всегда умилостивительным голосом, брала копейку и уходила. Одни называли ее «сумасшедшею», другие «прокаженною» или юродивою, третьи «предсказательницею», потому что она предсказывала счастие или несчастие тому дому, в который приходила, хотя очень редко и неохотно произносила свои пророческие слова. По ночам она уходила в поле молиться Богу и молилась по нескольку часов, кланяясь в землю во все четыре стороны. Ночные отсутствия ее сначала возбуждали сомнения в недоверчивых людях, и даже полиция стала следить за нею, но скоро удостоверилась, что она точно ходила в поле молиться Богу. Предсказания ее не всегда заключали в себе какой-нибудь апокрифический, сокровенный смысл, а иногда они служили как бы только удостоверением в том, что эта странная женщина точно наделена даром прорицания. Так, например, приходя куда-нибудь, она вдруг требовала, чтоб дали ей пирога с рыбою, и когда ей нарочно отвечали, что такого пирога в этот день не пекли, то она с уверенность говорила: «Нет, пекли, а не хотите мне дать». Тогда подавали ей такой пирог, потому что он точно был испечен. Иногда она предсказывала что-нибудь дурное, но не прямо, а косвенно, намеками, как бы не желая смущать того, с кем говорила. |
| е. приведение её в такое состояние, в котором она, по крайней мере не могла бы мешать парению духа, напряженному умному созерцанию и умной, или духовной молитве. Но здесь одним из важных препятствий служит мыслящая сила. Человеку мыслить столь же естественно, как и солнцу светить. Ум движется вперед под влиянием какого-то невидимого и неодолимого влечения. Остановить его деятельность никто не в состоянии, но управлять им должно. Главное зло для ума – это суетные, пустые мысли. В письмах путешественников мы читаем, что в жарких странах часто налетают такие тучи саранчи, что они закрывают от путешественника солнечный свет и бросают темную и холодную тень. Тоже бывает и в уме. Тучи суетных мыслей постоянно носятся над умами людей, пересекают лучи истины на их пути к сердцу и, таким образом, делают сердце чуждым добродетели; или, подобно стае птиц, налетевших на недавно засеянное поле, крылатые мысли спускаются на сердце и выклевывают те драгоценные семена, которые посеяны в нем рукою небесного Сеятеля и которые принесли бы обильные плоды. Для того, чтобы освободиться от такого состояния и получить божественный свет и истину необходимо, по учению святых отцов, вступить в брань с своим воображением и бороться с ним всеми силами, чтобы «обнажить» ум свой от всяких видов, цветов и очертаний и вообще от всякого воображения и памяти чувственных вещей, как хороших, так и худых, потому что, «все такое есть запятнание и затемнение чистоты и светлости ума, одебеление его безвеществия и проводник к отрастению ума», так как ни одна почти страсть душевная и телесная не может подступить к уму иначе, как чрез воображение соответственных им вещей чувственных. Поэтому, необходимо хранить свой ум бесцветным, безобразным, безвидным и чистым, как создал Бог. Но достигнуть этого возможно лишь возвратив ум свой в себя, заключив его в тесном месте своего сердца, и всего внутреннего человека, и научив его неотходно пребывать там, внутри, внимая себе, себя рассуждая, наипаче же Бога созерцая и в Нем упокоеваясь. |
| Таким образом, бесстрастие есть стремление к богоподобию, при котором все страсти утихают. Как тело человека находит удовлетворение потребностям своим в жизненных началах, из которых оно составлено, в воздухе, воде и в сродных ему питательных веществах, а разобщенное с ними умирает, так и богоподобный дух его только тогда может найти полное удовлетворение своим потребностям и жить истинно свойственною ему жизнью, когда будет в непрерывном союзе с Богом, Которого он есть дыхание и образ. Орел, наделенный способностью к высшему полету не довольствуется парением около земли, или в низших слоях воздуха, а любит устремляться в воздушные высоты, парить выше и выше, чтобы ближе наслаждаться видением солнца, так и богоподобный человеческий дух, созданный с преимущественным стремлением парить умом своим в небо и Вечность, к Самому Солнцу мира духовного, не может удовлетвориться познанием не только земных вещей, но и всего сотворенного. Богоподобный человеческий дух, созданный с безграничным стремлением, естественно стремится к своему беспредельному Началу и Первообразу, и в Нем только находит полное удовлетворение всем своим духовным потребностям и стремлениям, а все вещественное, временное и конечное, как не сродное ему и несоответствующее безграничным его стремлениям, не может потому его удовлетворить. Вот причина того, почему св. юродивые все силы своего ума устремляли к Богу. Посвящая почти все время благоговейным размышлениям о Боге, созерцая отражение Его совершенств в видимом мире и в собственном духе, рассматривая пути промысла Божия в мире и в особенности стараясь, при свете сверхестественного откровения Божия, уразумевать чрезвычайное проявление благости, правды и премудрости Божией в делах людей, при пособии указанных средств богопознания и при непосредственном озарении от Отца светов, со дня на день яснее познавали Бога, побуждаясь беспредельностью и непостижимостью существа и совершенства Его к новым и новым размышлениям о Нем. В непрерывно приращающемся ведении о Боге св. |
| В другом же случае он является кротким учителем благочестия и достигает спасения ближнего. Один монах вел добродетельную жизнь. Все восхваляли его благочестие, но оно было напускным. Инок этот страдал страстью сребролюбия, и. даваемые ему для раздачи бедным деньги не употреблял по назначению, но «вся в корвану влагаше, и видя, умножающееся сребро, радовашеся». С этим то лицемерным иноком сребролюбцем и встретился однажды св. юродивый Андрей и стал пристально на него смотреть, а монах, принимая его за нищего и полагая, что он хочет получить что-нибудь от него, сказал ему: «Бог тя да помилует, брате, не имею бо ти что дати». В другой раз, когда св. Андрей снова встретился с иноком-сребролюбцем, то, взяв его за правую руку, стал умолять его: «раб Божий, без гнева выслушай меня твоего раба и милостиво приими убогие мои слова, так как из за тебя я нахожусь в великой печали и переносить ее уже более не могу, потому что ты сначала был друг Божий, а теперь стал слуга сатаны. Имевший серафимские крылья, зачем отдался сатане, чтобы с корнем он их вырезал? Имевший молнии образ, зачем сделался темнообразным? Горе мне, что ослепил тебя змий сребролюбия. Ты был солнце, но зашел в темную ночь и злую. Зачем, брате, погубил свою душу? Зачем подружился с сребролюбивым бесом? зачем дал ему почивать на тебе! зачем копишь золото? разве погребен с ним будешь? По смерти твоей все другим достанется. Зачем чужие грехи держишь и хочешь удавиться скупостью? тогда как другие умирают от холода, жажды и голода, а ты, любуясь на свои сокровища, веселишься! Это ли есть путь покаяния! Таков ли чин иноческий! Так ли отвергся ты мира и яже суть в мире! Так ли распялся миру и всем суетным! разве не слышал Господа говорящего: «не стяжите злата, ни сребра, ни меди, ни двою ризу» 599 ? Зачем забыл эти заповеди? вот сегодня или завтра умрешь, а «яже уготовал еси кому будут» 600 ? не знаешь, что ангел хранитель далеко от тебя ушел с плачем, а диавол стоит возле и змий сребролюбия обвился вокруг шеи твоей, а ты его не чувствуешь; умоляю тебя, послушай меня и раздай имение твое нищим, вдовицам, сиротам, убогим, странным и не имеющим где главы подклонити, да поторопись и снова будешь друг Божий. |
|
|
