| На третьем заседании собора текст Томоса папы Льва вызвал столь обширную критику со стороны иллирийских и палестинских епископов, что представителям императора пришлось закрыть собрание и распорядиться, чтобы свт. Анатолий Константинопольский — ярый приверженец Кирилла и бывший друг Диоскора Александрийского — конфиденциальными заверениями развеял страхи оппозиции, будто собор отмежевывается от веры Кирилла. На четвертом заседании епископы одобрили Томос, заявив друг за другом, что он находится в согласии с определениями Никейского, Константинопольского, Эфесского соборов и учением Кирилла. В сознании участников собора Кирилл Александрийский был и оставался мерилом православия, тогда как в отношении Льва Римского не исключались подозрения. Второй характерный эпизод связан с низложением Диоскора, состоявшемся заочно, поскольку он отказался явиться на заседание лично. Анатолий Константинопольский позаботился сделать официальное заявление, что причина низложения — не Кириллово учение, которого придерживается Диоскор, а дисциплинарные проступки александрийского архиепископа. Описанный инцидент мог служить лишь преамбулой к богословским изысканиям, предпринятым при поддержке Юстиниана и его двора с целью доказать антихалкидонитам, что Кирилл не был дезавуирован в Халкидоне. Поэтому я настаиваю, что между халкидонитами и неохалкидонитами в действительности нет принципиальной разницы. Все известные различия связаны с богословской лексикой, и в частности с тем заново сформулированным и философски проработанным значением, которое было найдено для термина πστασις, чтобы отличать его от «природы» (φσις). Это значение со всеми его оттенками смысла разрабатывала группа богословов Юстиниана. Их сочинения, неудобопонятные и академичные по стилю, не могли оказывать серьезного воздействия на монофизитов в целом. Последние предпочитали таких наставников, как Севир Антиохийский, олицетворявший в их глазах консервативное направление «великой» Кирилловой традиции. «Грамматики» императорского двора, поддерживаемые всей мощью государства, имели ограниченную аудиторию в лице рядового духовенства. |
| Ещё раз, несколько подробнее, реконструируем последовательность событий: раздел провинции и перераспределение городов согласно постановлению императора Феодосия; захват Евстафием Беритским городов новообразованной провинции и непринятие этого Фотием Тирским; Евстафий отправляется в Константинополь. В Константинополе домашний собор во главе со свт. Анатолием: а) отлучает Фотия за то, что тот не принял во внимание императорское разделение провинций и продолжил совершать в городах новообразованной провинции иерархические действия; б) утверждает подчинение спорных городов Евстафию, в) за неподчинение Константинопольский собор угрожает Фотию низложением. Фотий получает решение об отнятии у него спорных городов и своем отлучении, подписывает его с указанием на вынужденность подписи; 122 дня Фотий из страха терпит отлучение; наконец, не выдержав, он совершает хиротонии двух епископов в переданных константинопольским собором Евстафию городах; Евстафий низлагает этих епископов, низведя их в степень пресвитеров. Поразительно, конечно, что для подтверждения особых судебных прав Константинополя их сторонникам приходится ссылаться на такой эпизод. Ведь отцы Халкидонского Собора не приняли решения Константинопольского домашнего собора, а отвергли. Фотий Тирский был восстановлен в своих митрополичьих правах, все решения против него со стороны Константинополя и против рукоположенных им епископов со стороны Евстафия Беритского признаны недействительными. Логика сторонников восточного папства, привлекающих в качестве аргумента рассматриваемое дело, такова. Анатолий Константинопольский считал себя вправе судить епископов Антиохийской церковной области и осуществил этот суд. В ответ на недоуменный вопрос сановников: «должно ли называть собором собрание епископов, живущих в императорском городе», - ответил епископ Хиосский Трифон: «Собор созывается, и сходятся, и притесняемые получают (свои) права». Свт. Анатолий Константинопольский добавил: «Издавна имеет силу обычай, что живущие в великоименитом городе святейшие епископы, когда случай позовет их касательно возникающих каких-нибудь церковных дел, сходятся, решают каждое (дело) и удостаивают ответа просителей. Итак, я не сделал никакого нововведения…». Говорят, раз на слова Константинопольского архиепископа не последовало ответа, то не беда, что решение домашнего собора было отвергнуто, поскольку молчанием было якобы выражено согласие с общецерковной юрисдикцией этого собора. «Поскольку никто из отцов Собора не выступил с какими-либо замечаниями относительно заявления Анатолия, - утверждает митрополит Сардский Максим, - ясно, что законность постоянного собора была автоматически утверждена… Нет никаких сомнений, что это был успех Константинопольского епископа с точки зрения власти и авторитета. Его постоянный собор был возвышен до позиции чего-то вроде высшего суда по надзору и общей апелляции для Церквей Востока». |
| В науке прошлого термин «анатолиевы» однозначно интерпретировался как указание на имя автора стихир: Анатолий. Высказывались вполне конкретные предположения о том, какой именно Анатолий имеется в виду. Уже Лев Алляций, известный ученый и деятель XVII в., отождествил автора «анатолиевых» стихир со свт. Анатолием, патриархом Константинопольским (†458) [Allatius, 1645, 67, 81]; его мнению последовали Иоганн Альберт Фабриций [Fabricius, 1722, 76], архид. (впосл. еп. Фирский) Захария (Мафас) [Κατλογος, 1837, 29] 29 , архиеп. Филарет (Гумилевский) [Гумилевский, 1902, 163–165], прот. Николай Флоринский [Флоринский, 1881, 103–104]. Только в конце XIX века были выдвинуты обоснованные сомнения в подобном отождествлении: Варфоломей Кутлумушский 30 (или, скорее, его редактор 31 ), и, вслед за ним, В. фон Крист и М. Параникас предложили в качестве более вероятной альтернативы Константинопольскому патриарху V в. студийского монаха IX в. с тем же именем [Christ, Paranikas, 1871, XLI–XLII]. Им последовал еп. Модест (Стрельбицкий) [Стрельбицкий, 1878, 34]. Некоторые исследователи XX века предлагали в качестве возможных авторов «анатолиевых» стихир обратить внимание также на архиеп. Анатолия Фессалоникийского (IX в.) [Émerau, 1922, 265–266] или на Анатолия Младшего (Константинополь, не позднее VIII в.) [Tillyard, 1940, XIII] 32 . На наш взгляд, ни одна из предложенных атрибуций не может быть верна. Как указал еще М. Н. Скабалланович 118], в первоначальной студийской традиции «анатолиевы» стихиры не были известны, но о них знают западновизантийские памятники студийской традиции, а также Иерусалимский устав. Следовательно, эти стихиры первоначально получили известность не в Константинополе, а в Палестине и на периферии византийского мира, что исключает предположения о том или ином константинопольском авторе. В свою очередь, присутствие некоторых из «анатолиевых» стихир уже в древнем Тропологии, во-первых, однозначно свидетельствует в пользу их палестинского происхождения; во-вторых, говорит о возникновении части их корпуса в до-дамаскиновы времена 33 . |
| Однако и составлять изложение веры от своего лица отцы Собора не хотели, несмотря на постоянные требования со стороны имп. власти. Даже на 4-м заседании Собора представители императора должны были выслушать, что Собор не хочет давать новой формулы, довольствуясь Символами Никейским 325 г. и Константинопольским 381 г. Подобной была в свое время позиция III Вселенского Собора, к-рый так и не дал своего определения веры. Все же Собор занялся выработкой символа, проект к-рого был прочитан на 5-м заседании (текст не сохр.; АСО. Т. 2. Vol. 1 (2). P. 123; ДВС. Т. 3. С. 43). «Некоторые выразили сомнение» в этом проекте, и один сир. епископ сказал, что «орос нехорош и должен быть исправлен». К-польский архиеп. Анатолий пытался опросом решить дело в пользу проекта. «Все епископы кроме римских и некоторых восточных воскликнули: определение нравится всем!» (Там же). Рим. представители пригрозили покинуть Собор, и тогда последовало повеление от императора, к-рый предлагал 3 варианта действий: 1) комиссия епископов и имп. чиновников составляет новый проект ороса; 2) каждый епископ через своего митрополита подает собственное исповедание веры; 3) Собор распускается, чтобы вновь собраться на Западе (АСО. Т. 2. Vol. 1 (2). P. 124-125; ДВС. Т. 3. С. 44-45). Самым простым выходом было составить новый орос. Основные документы, легшие в основу Халкидонского определения: 2-е послание свт. Кирилла Несторию, послание свт. Кирилла Иоанну, еп. Антиохийскому, с Формулой единства (433) и Томос папы св. Льва к свт. Флавиану, архиеп. К-польскому. Орос не был, поэтому, односторонним выражением позиций Востока или Запада: в его формировании были учтены позиции всех важнейших центров: Рима, К-поля, Александрии и Антиохии. Орос, включающий Символы I и II Вселенских Соборов, гласит: «...так как старающиеся отвергнуть проповедь истины породили своими ересями пустые речи,- одни дерзая извратить таинство домостроительства Господня о нас и отвергая слово «Богородица» о Деве, а другие вводя слияние и смешение, и безумно вымышляя, что одно естество плоти и божества, и странно утверждая, что божественное естество Единородного по слиянию страдательно: то поэтому, желая прекратить всякие выдумки их против истины, присутствующий ныне святый великий и вселенский Собор, с самого начала возвещающий неопровержимую проповедь, прежде всего определил, чтобы вера 318 святых отцов пребывала неприкосновенна, и утверждает учение о существе Духа, преданное 150 святыми отцами, после собравшимися в царствующем городе, для тех, которые сражаются против Святого Духа; это учение они сделали всем известным, не прибавляя что-нибудь, как бы недостающее в прежнем, но объясняя свое разумение о Святом Духе свидетельствами из Писания против тех, которые покушались отвергнуть Его господство. |
| Каноны 9 и 17 предписывали епископам и клирикам, имевшим жалобы на митрополита или тяжбы с ним своей церковной провинции, обращаться для разрешения дела или к экзарху (главе церковного диоцеза), или к К-польскому архиепископу. Из текста канонов не вполне понятно, распространяется ли данная привилегия К-польского престола только на диоцезы Фракия, Асия и Понт, для к-рых К-польский Собор 381 г. не указал центров церковных диоцезов, или же на всю территорию Вост. Римской империи. В последнем случае у клириков, вступивших в конфликт с митрополитом, возникала альтернатива: обратиться к экзарху своей области или к столичному архиепископу. Как справедливо указывает Ж. Дагрон, неясность формулировок канонов свидетельствует о том, что отцы Халкидонского Собора не стремились к формированию четкой системы церковной организации на уровне выше митрополии ( Dagron. 1974. P. 477). В пользу расширительной трактовки канонов говорит зафиксированная в актах Собора дискуссия, связанная с конфликтом между епископами Фотием Тирским и Евстафием Беритским (ACO. T. 2. Vol. 1(3). P. 101-110). Еп. Евстафий рукоположил в Финикии ряд епископов, ссылаясь на предоставление кафедре Берита митрополичьего статуса имп. Феодосием II. Еп. Фотий подал на еп. Евстафия жалобу имп. Маркиану. Под председательством свт. Анатолия постоянный синод в 450 г. рассмотрел дело и решил его в пользу еп. Евстафия, лишив отказавшегося принять позицию Собора Фотия общения. Постановления Собора были одобрены архиеп. Максимом Антиохийским, в юрисдикции к-рого находились финик. кафедры. Впрочем, Максим заявил на Халкидонском Соборе, что принял такое решение из-за того, что увидел подпись свт. Анатолия под соборным определением. Следует отметить, что и сам Максим был рукоположен свт. Анатолием. Отцы Халкидонского Собора пересмотрели дело и восстановили Фотия на кафедре. В то же время никто из участников прений не поставил под сомнение право постоянного Собора КПЦ рассматривать дела столь удаленных от столицы кафедр ( Dagron. |
| Митр. Фотий († 1431 г.) был строгим ревнителем церковных правил и устранил многие беспорядки в церковной жизни. В 1419 г. на вопрос псковичей об аллилуии он в своем послании писал: «А что ми пишете об аллилуи и на словах сице глаголи: слава Отцу и Сыну и Св. Духу и ныне и присно вовеки веков амин. аллилуа, аллилуа, аллилуа, слава Тебе Боже. аллилуа, аллилуа, аллилуа, слава Тебе Боже. аллилуа, аллилуа, аллилуа, слава Тебе Боже» (Вып. Озер., 2, 170–171). Эти слова показывают, что при митр. Фотии в Москве и Греции на псалмопении троили аллилуиа, так как Фотий был родом грек, рукоположен в Константинополе и потому хорошо знал обычаи греческой церкви; а так как был московским митрополитом, то против обычаев своей митрополии писать не мог. В патриаршей ризнице хранится саккос м. Фотия, принесенный им из Греции в 1408 г. На этом саккосе вышит полный греческий текст символа веры и в нем в 7 чл. читается: οκ σται τλος: (т.е. не будет конца), в 8-м: Κα ες τ Πνεμα τ γιον, τ κριον, τ ζωοποιν: , т.е. и в Духа Святого Господа животворящаго (без истиннаго), а в других членах нет тех разностей которые находятся в чтении старообрядцев. 3 . Мч. Иакинфа; перенесение мощей свт. Филиппа, митр. Москов.; мчч.: Мокия, Марка: Диомида, Евлампия, Асклипиодота и Голиндухи; свт. Анатолия, патр. Цареградского; прпп. Александра и Анатолия Печерского; преставление блгв. кнн. Василия и Константина Всеволодовичей Ярославских. : Анатолий: , патр. Константинопольский († 458 г.). был рукоположен во епископы Диоскором в сослужении с Евтихием, державшимися ереси монофизитов; однако был принят Церковью в сущем сане без всякого чиноприема и даже председательствовал на 4-м Всел. Соб. (451 г.). Но пример его не оправдывает учения раскольников беглопоповцев и приемлющих австрийское священство о принятии бегствующих иереев в их общество, потому что Диоскор и Евтихий, когда рукополагали Анатолия, не были еще осуждены Церковью, значит, не были лишены и власти преподавать дары Св. Духа в хиротонии: между тем епископы православной Церкви, по мнению упомянутых раскольников, будто бы лишены благодати Св. Духа. |
| рублей. Новоафонцы развели вокруг прекрасные сады. В 1883 г. была построена новая часовня на Никольской улице в Москве, а в 1887 г. – храм в честь Иверской иконы Божией Матери в Петербурге от Ново-Афонской обители, с подворьем при нем. Были устроены Одесское и Константинопольские подворья в 70-е гг. Они служили в основном для приема паломников. В Сан-Стефано было устроено пристанище для приезжающих офицеров и нижних чинов. Причем это было сделано в 1877 г., еще до конца войны. Богослужение и все требы при Российском посольстве в Константинополе выполнялись иеромонахом Пантелеймонова монастыря. Также при русской больнице была устроена церковь от монастыря, где в качестве певчих жили три монаха из Пантелеймонова монастыря. Другие меньшие подворья были устроены в Таганроге, Новороссийске и Сухуми – для закупки жизненно важных припасов. В Каламарье, предместье Салоник, на старом метохе, где был храм во имя свт. Николая, была построена в 1886 г. новая церковь , также во имя свт. Николая. На Кассандре была церковь во имя вмч. Пантелеймона. Русско-турецкая война 1877–1878 гг. обнажила вновь неприязненные отношения части греческой элиты к русским. Греческие газеты возбудили в турецком правительстве подозрения против русских, и было мнение выслать русских в Анатолию, в монастырь близ Трапезунда. Лишь специальная комиссия, посланная для проверки, убедила турецкое правительство в том, что русские ничего не замышляют: военное время для русских прошло тихо. Об обстановке жизни монастыря в те годы сохранилось свидетельство И. Ф. Красковского: «Весною прошлого года, когда во время разбоев Солоникоса на Афоне рота турецких солдат несколько дней простояла в Пантелеймоновом монастыре, мне лично приходилось слышать, как турецкие солдаты удивлялись тому, что эти «московские чернецы» не то что греки: и мяса не едят, и табаку не курят, и молятся долго, и постятся сильно, и о них, аскерах (солдатах) бедных точно о братиях своих заботятся». 632 Скончался о. Макарий (Сушкин) 19 июня 1889 г. 3. |
| Имперские уполномоченные в заключительном слове подтвердили свое ранее высказанное убеждение, что осуждение свт. Флавиана было незаконным и, следовательно, все ответственные за его вынесение — то есть Диоскор, Ювеналий (его красивый жест пока не помог ему!), Фалласий Кесарийский и другие — должны быть извержены из сана. Однако уполномоченные также заявили, что подобное решение должно быть принято лишь после дополнительных консультаций, когда все страсти немного утихомирятся, и предложили отложить его до следующей сессии. Собор последовал их совету и признал решения Разбойничьего собора недействительными, а его председателей — достойными низложения. Завершение сессии было отмечено пением епископами молитвы “Святый Боже” ( Трисвятое ). Это было первым достоверным упоминанием “Трисвятого” в истории. Диоскор, поняв, что ему не удастся убедить Собор в правоте своего мнения, больше на заседания не являлся и был низложен заочно на третьей сессии — после того, как ему было послано три официальных вызова. Весьма важно, что низложен он был за ряд актов узурпации власти, насилия, произвола и дерзостей власть предержащим и собратьям-епископам. Было тактично решено не поднимать против него доктринальных обвинений, так как нравственное правило требовало, чтобы он мог иметь возможность оправдаться, чего Диоскор не мог сделать, не явившись на суд. Но и одних канонических преступлений было достаточно для лишения его сана. Посланное Диоскору официальное извещение гласит: “Знай, что так как ты презрел каноны и проявил непослушание этому святому и вселенскому собору, не оправдавшись за другие преступления, в которых ты виновен, так как ты не снизошел, будучи, согласно канонам, вызванным три раза на этот святой и вселенский собор, дать ответ на выдвинутые против тебя обвинения — этим святым и вселенским собором сегодня, 13 октября, ты низложен из епископства и извергнут из любого церковного сана”. Бывший александрийский епископ был арестован и сослан. Скончался он в 454 г. Эта чисто дисциплинарная, а не доктринальная мотивация низложения Диоскора была в нужный момент во время дебатов на пятой сессии отмечена Анатолием Константинопольским (который, ранее будучи представителем Диоскора в столице, знал его очень хорошо). Смысл реплики Анатолия был в том, что даже если Диоскор обвинил свт. Флавиана в ереси за исповедание двух природ после соединения, его собственная “кирилловская” терминология совсем необязательно должна была быть еретической. Это является еще одним доказательством того, что отцы Халкидонского собора ни на секунду не отходили от “кирилловской” позиции, на которой они стремились пребывать любой ценой — даже рискуя вызвать антагонизм римских легатов. Из всех участников Разбойничьего собора был низложен лишь один Диоскор. Все остальные — включая Ювеналия Иерусалимского — должны были не только принести покаяние, но и подписаться под актом низложения Диоскора. |
| Все протесты легатов были напрасны. Они попытались уговорить епископов сделать заявление, что их грубой силой заставили подписать текст канона. Но этот ход не принес плодов: все епископы заявили, что свободно принимают новую власть Константинополя. Легаты не смирились и сделали следующее заявление: “Апостольская кафедра не должна быть унижаема в нашем присутствии. Посему все, что было сделано вчера в нашем отсутствии, вопреки каноническим правилам, мы просим верховную власть отменить. Если нет, пусть наш протест приобщен будет к актам Собора. Мы знаем, что доложить апостольскому епископу, первому во всей Церкви, дабы он мог судить об оскорблении, нанесенном его кафедре, и о нарушении канонов”. Этот протест был выслушан без обсуждения и приобщен к актам собора. После этого представители имперской власти объявили решение принятым окончательно как “полностью одобренное Собором”, что не давало возможности папским легатам воспользоваться правом вето, — и немедленно закрыли последнее заседание собора. Такое резкое поведение имперских уполномоченных контрастировало с чрезвычайно дипломатичным письмом, направленным Собором папе Льву, с просьбой принять 28-й канон. Выждав определенное время и не получив никакого ответа от папы, император Маркиан и патриарх Анатолий вновь направили папе очень вежливые письма, составленные в лучших традициях византийской дипломатии. И империя, и Константинопольская церковь в то время остро нуждались в поддержке Запада для утверждения новой, более структурированной церковной системы, утвержденной в Халкидоне и воспринимаемой в штыки столь многими силами на Востоке. Такое признание Рима могло бы пойти на пользу обеим сторонам, так как 28-й канон не отрицал верховенства Рима. Если бы свт. Лев признал сотрудничество Константинополя в качестве “второго” Рима, то он со свт. Анатолием вместе смогли бы встать на защиту Халкидонского собора против его противников. Однако канон был настолько неприемлем для Рима, что папа Лев даже отложил утверждение Халкидонского ороса, хотя Халкидон нуждался в максимуме поддержки: огромная часть населения империи отказывалась его принять. |
| Свт. Досифей стоял у истоков высшего духовного и светского образования в России. Типографское училище и Эллино-греческая академия, будущая Славяно-греко-латинская академия, были, по сути, инициированы им, ведь он поддерживал основателя Типографской школы иеромонаха Тимофея и послал на Русь братьев Софрония и Иоанникия Лихудов 5 . Сам он был за греческое образование и против западных примеров и образцов, которые стали активно внедряться в России с начала XVIII в. Патриарх Досифей занимался широкой дипломатической 6 , просветительской и издательской деятельностью. Так, в частности, в его «Томосе Радости» (Τμος χαρς) 7 были изданы деяния Софийского Собора 879–880 г. Он автор многих книг, его самое важное произведение «История иерусалимских патриархов» («Ιστορα τν ν Ιεροσολμοις πατριαρχευσντων») 8 . Хотя название этого произведения указывает на его исторический характер, в нём много рассуждений по догматике и канонике Церкви. Одна из ведущих тем, которую свт. Досифей раскрывает в «Истории», это полемика с защитниками папского примата, а отголоском этой полемики звучит критика экстерриториальной апелляции Константинопольскому патриарху. 2. Соборная интерпретация 9-го и 17-го правил Халкидонского Собора об апелляции на основании церковного и императорского законодательства Неправота Константинопольского Патриарха в 451 г. В 4-й книге «Истории иерусалимских патриархов» имеется раздел «О том, что содержится в деянии о Фотии Тирском и Евстафии Беритском…» 9 , а именно о 19-м деянии IV Вселенского Халкидонского собора, в котором отразилось обсуждение спора епископов Фотия Тирского и Евсевия Беритского, состоявшееся 17 или 20 октября 451 г. Суть спора двух епископов такова: Евстафий Беритский захватил 6 городов, подчинённых Тирской епархии 10 . Епархии с центрами в Тире и Берите составляли некогда единую провинцию Финикию Приморскую, но именно Тир был её гражданским и церковным центром, и его епископ Фотий по праву мог считать себя первым. В свою очередь Евстафий Беритский (после 449 г.), с согласия Анатолия, архиеп. Константинопольского, и Максима, еп. Антиохийского, претендовал на первенство. Дело дошло до того, что еп. Фотий рукополагал епископов в города Беритской провинции, а Евстафий их низлагал. Халкидонский Собор решил оставить первенство за Тирской кафедрой 11 , то есть поступил вопреки мнению Константинопольского патриарха 12 . Из этого Досифей делает заключение: «Значит, тщетно некие люди занимаются мифотворчеством, утверждая, что Константинопольский Патриарх получил от Халкидонского Собора апелляцию во всей Церкви, поскольку её ярчайшим и чистейшим образом уничтожил и опроверг Халкидонский Собор, как было и как будет сказано» 13 . |
|
|
