| К сожалению, и в этом случае слова Анастасии, как мне кажется, оправдались. Истину он стал искать в библиотеках и увлекся штайнеризмом... Я хотел бы еще сказать о глазах Анастасии. Они не светились тем мягким светом, который я видел в глазах схимонаха Гавриила. Они были похожи на лучи или огни двух прожекторов, которые освещали ночное небо. Ее взгляд как бы пронизывал человека насквозь, и человек невольно чувствовал при этом какое-то изумление, похожее на испуг, понимая, что этот взгляд видел все в его душе: его жизнь, его прошлое и будущее. К концу своей жизни Анастасия еще более усилила свой сверхчеловеческий подвиг. Женщины, омывавшие ее тело, рассказывали, что она клала на свою скамеечку пустую банку от консервов и садилась на нее; острые края врезались в тело почти до костей, но оно не гнило. Проходит время жизни. Прошла молодость, как весна, промелькнула в грозе и буря страстей, но были в это время ясные дни, когда душа ощущала духовную красоту монашеской жизни и как бы обоняла благоухание таинственных цветов. Юность полна ошибок и грехов, взлетов и падений, но душа еще не обросла жесткой и твердой корой, и после грехов наступает искреннее покаяние, как будто кровавые слезы сердца омывают грязь греха. Зрелый возраст похож на лето. Это время для работ земледельца. Человек становится более трезвым и осмотрительным, но одни страсти сменяются другими, горячность юности - расчетом, заботами не столько о вечности, сколько о завтрашнем дне, как будто небо становится дальше, а земля все больше проступает из мглы. Грехов становится, кажется, меньше, но и сердце уже не горит покаянием. Затем старость - это осень жизни. Это скудная осень, цветы весны увяли, не дав плодов, и нерадивый земледелец чувствует приближающийся голод - скоро наступит зима. Меня окружают люди, которые думают, что я лучше, чем я есть на самом деле. Они добры ко мне, я благодарен им, но мне больше хочется беседовать с мертвыми, чем с живыми, с теми, кто опередил меня на пути из времени в вечность. Патерик |
| С.Б. Сорочан 205 Э. Ястржебовска указывает 530 г., Д. В. Айналов – 537 г. (Jastrzebowska E. II culto di S. Clemente a Chersoneso alia luce della ricerca archeologica//Studi su Clemente Roma. – Roma, 2003. – P. 127; Мемории св. Климента и св. Мартина в Херсонесе//Древности. – M., 1915. – Т. 25 (отд. отт.). – С. 6). Издатель текста сочинения ординарный профессор Санкт-Петербургского университета Иван Васильевич Помяловский полагал, что Феодосий жил и писал в первой четверти VI в» поскольку упоминал о постройках императора Анастасия (491–518), но ни разу не обмолвился о многочисленных сооружениях, возведенных при Юстиниане I (527–565) (Феодосий. О местоположении Святой Земли начала VI века/Изд. И. Помяловский//Православный палестинский сборник. – СПб., 1891. – Вып. 1. – C. III). 206 Ср.: Феодосий. О местоположении святой Земли/Предисл. И. Помяловского – С. I–IV; Уханова Е. В. Обретение мощей св. Климента, папы римского, в контексте внешней и внутренней политики Византии середины IX в.//ВВ. – 2000. – Т. 59 (84). – С. 118–120. Это свидетельство Феодосия не нашло отражение в капитальном агиологическом труде И. Я Франко «Съвятий Климент у Корсунь, который критика справедливо оценила как выдающееся явление по исключительной широте постановки вопроса и осведомленности автора в источниках (Спиридонов Д. С. Д-р И. Франко. Святый Климент у Корсуни. 1903–1905. Львов (Критико-библиографическая заметка)//ИТУАК. – 1914. – 51. – С. 259–279). Очевидно, признанного знатока всего, что имело отношение к истории св. Климента и истории легенды о нем, смутило молчание позднейших источников, на что обратил внимание уже С. П. Шестаков (ср.: Шестаков С. К истории текстов жития св. Климента, папы римского, пострадавшего в Херсоне//ВВ. – 1908. – Т. 4. – Вып. 1. – С. 215–226, особ. с. 226). Между тем, отсутствие в сочинении иконодула Епифания Монаха упоминания о почитании в первой четверти IX в. херсонитами гробницы-мемория св. Климента и прямое указание на забвение этого святого места к 60-м гг. IX в., содержащееся в рассказах Константина Философа и Митрофана Смирнского, включенных в письмо Анастасия библиотекаря |
| Местный соцработник Жизнь другой прихожанки молитвенной комнаты Людмилы Кашириной тоже оказалась связанной с Березовкой. – Крестили меня еще в младенчестве, а когда мне было 5–6 лет, мы с родителями уже переехали в Березовку. Впоследствии я работала здесь в ОРСе, в воинской части, а последние 15 лет трудилась соцработником. Семь березовских бабушек было у меня на попечении, – рассказала о себе Людмила Сергеевна. Славится поселок своими мастерицами Конечно, поинтересовалась я и тем, чем занимаются мои собеседницы в Березовке, находясь на заслуженном отдыхе. Как выяснилось, местные жители без дела не сидят, не тоскуют по былым временам, а занимаются творчеством А они, как выяснилось, без дела не сидят, не тоскуют и по былым временам, а занимаются творчеством! И чтобы показать свои поделки, даже оформили к моему приезду выставку своих изделий в администрации поселка. – Это чтобы вы смогли посмотреть работы наших мастериц, – пояснила Наталия Холодова. В первой части выставки были представлены украшения и шкатулки Анастасии Костюченко. – Раньше я занималась изготовлением бижутерии, а сейчас мое увлечение – это шкатулки, – рассказала Анастасия Александровна. – В основном я делаю их для подарков. Конечно, внимание мое сразу привлек мини-комод – шкатулка с несколькими выдвижными ящичками. – Она удобна для хранения бус, цепочек, колец. В качестве стройматериала для своих шкатулок я использую старые книги, картон, нитки, – продолжила свой рассказ Анастасия Александровна. Идеи для творений «подсказывает» ей как Интернет, так и собственная фантазия. А первую свою шкатулку Анастасия Александровна украсила бисером и пайетками. – Полмесяца приблизительно уходит на изготовление одного изделия, – пояснила березовская умелица. Жители Березовского Лукоморья Во второй части выставки были представлены многочисленные и разнообразные работы местного библиотекаря Анастасии Железновой. И каких только ее творений мы ни увидели! Картины из алмазной мозаики, бисера и пайеток; чеканка; декоративное оформление икон, книг, предметов быта и другое. Создала Анастасия Владимировна даже свое, Березовское Лукоморье: поэтическое и… кукольное. И прямо на своем рабочем месте – в библиотеке. |
| – Ладно, успеешь! – проговорил Толковый тоном человека, убежденного, что на этом свете нет надобности спешить, – все равно, мол, толку не выйдет. Тяжелая неуклюжая баржа отделилась от берега и поплыла меж кустов тальника, и только по тому, что тальник медленно уходил назад, заметно было, что она не стояла на одном месте, а двигалась. Перевозчики мерно, враз, взмахивали веслами; Толковый лежал животом на руле и, описывая в воздухе дугу, летал с одного борта на другой. Было в потемках похоже на то, как будто люди сидели на каком-то допотопном животном с длинными лапами и уплывали на нем в холодную унылую страну, ту самую, которая иногда снится во время кошмара. Миновали тальник, выплыли на простор. На том берегу уже заслышали стук и мерное плесканье весел и кричали: «Скорей! Скорей!» Прошло еще минут с десять, и баржа тяжело ударилась о пристань. – И все оно сыплет, и все оно сыплет! – бормотал Семен, вытирая с лица снег. – И откуда оно берется, Бог его знает! На той стороне ждал худощавый, невысокого роста старик в полушубке на лисьем меху и в белой мерлушковой шапке. Он стоял поодаль от лошадей и не двигался; у него было угрюмое, сосредоточенное выражение, как будто он старался что-то вспомнить и сердился на свою непослушную память. Когда Семен подошел к нему и, улыбаясь, снял шапку, то он сказал: – Спешу в Анастасьевку. Дочери опять хуже, а в Анастасьевку, говорят, нового доктора назначили. Втащили тарантас на баржу и поплыли назад. Человек, которого Семен назвал Василием Сергеичем, все время, пока плыли, стоял неподвижно, крепко сжав свои толстые губы и глядя в одну точку; когда ямщик попросил у него позволения покурить в его присутствии, он ничего не ответил, точно не слышал. А Семен, лежа животом на руле, насмешливо глядел на него и говорил: – И в Сибири люди живут. Живу-ут! На лице у Толкового было торжествующее выражение, как будто он что-то доказал и будто радовался, что вышло именно так, как он предполагал. Несчастный, беспомощный вид человека в полушубке на лисьем меху, по-видимому, доставлял ему большое удовольствие. |
| В следующем за этим вопросе (78-ом) Синаит рассуждает о том, что Бог двумя способами отличил человека перед всей тварью. Во-первых, тем, «что создал его Своими руками», а Христос «сделал его прообразом Своего домостроительства, — животным видимым и невидимым, смертным и бессмертным. Во-вторых, тем, что «Он сделался одного рода с нами, единосущный нам, соплеменный нам и сообразный, то естественным образом Он предпочел и возлюбил соплеменное, сродное и единосущное Ему». В нескольких местах своих творений св. Анастасий касается вопроса об образе и подобии Божием. Самое пространное рассуждение его об этом мы имеем в так. наз. «отрывке из слов о том, что есть по образу». В значительной своей части этот отрывок представляет собой не что иное, как дословное повторение Слова св. Григория Нисского на ту же тему; поэтому, самостоятельное значение имеют в этом отрывке только отдельные места. Содержание отрывка сводится к нижеследующему: В человеке надо различать не один только образ и подобие Божие; их можно найти несколько. Прежде всего, как и у св. Григория Нисского, человек прикровенно начертывает в себе тайну Триипостасного Божества. Прародители собою прообразуют Св. Троицу: Адам, нерожденный и не имеющий т в а р н о й причины, есть образ Отца; рожденный сын Адама — образ Слева; нерожденная же и не имеющая тварной причины и неизреченным исхождением из сущности Адама, явившаяся Ева, — образ Духа. Подробнее нам это уже известно из диалектики св. Григория Нисского. Затем для уразумения второго смысла «по образу» св. Анастасий, как и св. Григорий Нисский, предлагает углубиться в самого себя, в жизнь своей души и там усмотреть триипостасную жизнь. Душа, слово и ум (или дух) символически отражают, как в некоем зеркале внутритроичную жизнь Божества. В этом особенно оправдывается символико-реалистическое мировоззрение свв. отцов. Кроме того, третий смысл «по подобию» усматривается Синай-том уже не тринитарный, а христологический. Тут он отдает дань своей эпохе христологических споров. Это то, о чем уже было сказано выше, а именно: соединение души и тела человека отображает символически, «душевно-мужественно» или «телесно-душевно» соединение природ в Ипостаси Христовой. Такова диалектика отрывка этого слова «По образу». |
| Отдавая дань времени, столь еще недавних сравнительно оригенистских споров, св. Анастасий утверждает, что «душа не до тела, но и тело не до души». Ей даются такие определения. «Душа человеческая есть сущность разумная (словесная), бессмертная, духовная, не от стихий, а от Бога, имеющая свое бытие». В ином месте сказано так: «душа есть сущность разумная, безимянная, непознаваемая, словесная, оживляющая и составляющая тело. Это сущность тонкая, невещественная, безобразная, но образ и тип Божий». Самое слово ψυχ происходит от глагола ψυχευ оживотворять тело. Св. Анастасий отличает от разумной души, душу животную и бессловесную, как начало (энергия), оживляющее кровь. Разум словесный определяется, как созерцательное чувство души бессмертной и разумной. Самый ум — эта безтелесное видение». Взаимоотношение души и тела определяется, таким образом. «Как Бог проявляет Свои силы и энергии через материальные и видимые твари, т. е. через небо, воздух, солнце, луну, дожди, землетрясение и море, Сам будучи невидим; точно также и наша невидимая душа, созданная по Его образу, проявляет свои энергии через свое видимое тело, как через некий мир. В мозгу, если можно так выразиться, небесном, который создан по образу высшего и небесного Бога, она имеет ум, господствующий и управляющий телом, как некиим миром. Поэтому, если случится человеку получить какую нибудь опасную рану по голове, то немедленно страдает ум и человек тогда уже не может, как прежде, рассуждать и помнить. Свою способность рассуждения душа осуществляет через сердце; вожделение через печень; удовольствие (буквально: способность улыбаться) через селезенку; дыхание через легкие; производительные способности через почки; раздражение через кровь; познание через глаза; говор через язык». Оставляя в стороне наивные натуралистические представления того времени, мы в этом рассуждении можем усмотреть типичный для патристики символизм. Видимый мир и конкретные реальности отображают иную действительность и во временном и пространственно ограниченном заключают образы вечного и трансцендентного. |
| Бабушка знала, что дочь ее изображается вдвоем, рядом с очень милою и скромною девушкой, которая потом вышла замуж за одного из князей Щербатовых и оставила до сих пор по себе превосходную память. Граф рассказал княгине, что Кипренский изображает девиц в какой-то буколической сцене, что бабушку очень удивило. Сначала она не могла понять, почему наш «Вандик» из Копорья выбрал именно этот странный жанр, который, по ее мнению, всего менее шел манерной княжне Анастасии, а потом это ее встревожило. Бабушка вспомнила, что девушка, которая изображалась рядом с ее дочерью на одном полотне, далеко уступала княжне по красоте лица и по формам тела. Не было никакого сомнения, что при близком сопоставлении с княжною она должна была еще более проигрывать. Тетушка Анастасия была очень хороша: она par trait напоминала самоё княгиню, хотя совсем была на нее не похожа par expression: в ее выражении не было той милоты, которая располагала и влекла к княгине всякого человека, ценящего в другом благородные свойства души, но тем не менее княжна была очень красива. Бабушке показалось, что Кипренский, увлекшись выгодною наружностью княжны Анастасии, ставит возле нее девушку более скромного вида нарочно, чтобы первая еще более выиграла. — От художника-де это станется; им закон не писан, а это во всех отношениях неприятно. Подозрение, что Кипренский хочет льстить суетности княжны, тревожило бабушку невыносимо: она хотела во что бы то ни стало видеть портрет прежде, чем он будет готов. Граф должен был уладить это дело. Кипренский сдался на усиленные просьбы, и княгиня была допущена в его мастерскую. Большой портрет был уже почти совсем готов и стоял на мольберте: обе девушки были изображены рядом, в костюмах полуфранцузских, полушвейцарских поселянок; обе они представлены идущими; в руках у них были корзины: у тетушки с фруктами, а у ее подруги с цветами. Обе подруги были написаны мастерски и замысловато: в картине была символика и поэзия. Тетушка выдвигалась немножко вперед и была ярко освещена, меж тем как ее подруга, отстав на один шаг, шла скромно, опустив головку, отчего ее тихое, задумчивое личико оттенилось в его верхней части широкими полями соломенной шляпы и приняло глубокое, таинственное выражение. |
| — Я думаю, что вы не можете сделать лучшего выбора, если только… — Что?.. Вы мне скажите откровенно. — Если вы не хотите сделать из ваших сыновей ни офицеров… — Нет. — Ни царедворцев… — О нет, нет, нет, — и бабушка окрестила перед собою на три стороны воздух. — А если вы желаете видеть в них людей… — Да, да; простых, добрых и честных людей, людей с познаниями, с религией и с прямою душою. — Тогда Червев вам клад, но… — Что еще? Говорившие переглянулись и помолчали. — Это остро, — произнесла тихо княгиня. — Да, — еще тише согласился Журавский. — Настоящий христианин? — Желаю доверить ему моих детей. — Я напишу ему. Глава десятая Занятая призванием Червева, княгиня не замечала многого, на что во всякое другое время она, наверно, обратила бы свое внимание. Упущения этого рода особенно выражались по отношению к княжне Анастасии, которая, не входя в интересы матери и не понимая ее хлопот и нетерпения, находила в это время свой дом особенно скучным. На свет, конечно, нельзя было жаловаться, свет не отрекался от княгини и посещал ее, но княжне этого было мало: ей хотелось предаться ему всем своим существом. Семнадцатилетняя княжна решила как можно скорее оставить материн дом. Выход представлялся один — замужество. Княжна Анастасия никого не любила, ей даже никто не нравился, ей было все равно, за кого бы ее судьба ни вынесла, лишь бы поскорее, лишь бы заставить завидовать себе своих подруг, уехать за границу, а возвратясь оттуда, жить открытым домом и делать то же, что делают другие, то есть «выезжать в свет», к чему бабушка была решительно неспособна и откровенно в этом сознавалась, говоря, что: — Я в карете не могу жить. Словом, требования княжны в отношении брака были самые несложные, и если бы выбор жениха зависел от нее самой, то трудно решить, кого бы она выбрала, но за нее выбирала благочестивая и благопомощная графиня Хотетова. В доме графини давно вздыхали о княжне Анастасии, «терзавшейся в руках безверной матери», вздыхала «об этой мученице» сама хозяйка, вздыхали ее гости, и, наконец, кому-то из них пришла гениальная мысль вырвать княжну у матери и выдать ее замуж, нимало не медля. |
| — Вы к Интернету подключены? — спросил Юрик. — У нас и компьютера-то нет, — сказала Юлька. — Какой ужас! Как же вы живете, отрезанные от всего мира? — Как-то, знаешь, выживаем. Но в городе есть Интернет-кафе, там можно сидеть у компьютера хоть целый день, только деньги плати. — А зачем вам Интернет, Юрий? — спросила бабушка. — Ну как же! Надо найти дешевые туристические путевки в Англию, но главное — найти людей, которые смогут вам реально помочь на месте, в Ирландии. И все это можно устроить через Интернет. — Я думаю, в Ирландии лучше всего сразу обратиться в полицию, — сказала бабушка. — Не получится, — сказал Юрик. — Разве в Ирландии нет полиции? — Наивный вы человек, Анастасия Николаевна. Да полиция вас и слушать не станет! Аннушка находится в школе законно, с согласия отца. Он ведь заплатил за ее учебу, у них документы есть. А школа Келпи, конечно, зарегистрирована как обыкновенная школа-пансион для девочек. Нет, власти нам в этом деле не помогут! Мы должны просто выкрасть Аннушку из Келпи. — Даже если мы ее выкрадем, то каким образом мы ее вывезем из Ирландии? — спросила Анастасия Николаевна. — А я знаю, как, бабушка! — воскликнула Юлька. — Очень даже просто: она полетит назад по моему билету! — А тебя, значит, мы оставим в Келпи, и ты будешь там всяким мерзостям обучаться? — Ну бабушка! Зачем же мне оставаться в Келпи? Мы найдем в Ирландии каких-нибудь русских, и я поживу у них, пока за мной не прилетит папа. Когда-нибудь же он вернется из Японии! — Здравая мысль, — заметил Юрик. — За границей везде полно русских эмигрантов. — А я слышала, что в Англии есть русские церкви, — сказала бабушка, — может быть, они есть и в Ирландии? — Нам и тут поможет Интернет, — сказал Юрик. — Завтра мы с утра идем с Юлькой в Интернет-кафе — будем искать для вас «горящие» путевки и попробуем отыскать русских священников в Англии и в Ирландии. — Хорошо, дети, — сказала бабушка. — А я постараюсь завтра же раздобыть деньги на поездку. — Да это-то совсем просто! — сказала Юлька. — Ты, бабушка, займи у кого-нибудь в долг пару тысяч долларов, а папка потом отдаст. |
| Лев III, недовольный (как можно думать) тем способом, которым Людовик принял корону, не поздравил его с восшествием на престол и не потребовал от римлян обычной клятвы в верности императору. Вражда, которая несколько раньше подвергала жизнь этого папы опасности, вновь возникла вскоре после смерти его покровителя. В Риме произошли серьезные беспорядки (815 г.) и немало кровопролитий, и Лев взял на себя смелость наказать некоторых своих врагов смертью, каковой акт Людовик счел вторжением в его права, как государя. Поэтому он отправил своего преемника Бернарда, короля Италии, для расследования дела на месте, но папа обезоружил его негодование, согласившись дать объяснение в своем поступке. Лев умер в 816 году. Богатство, которым он располагал, по-видимому было громадным, и папский библиотекарь Анастасий наполняет многие страницы перечислением тех великолепных даров, которые он мог делать своей церкви. Римляне поспешно избрали его преемником Стефана IV, который посвящен был без испрошения на то согласия императора (Июнь 816 года). Стефан сознавал необходимость извиниться в этой неправильности, которую он приписывал нужде времени, когда можно было опасаться народных смятений. Он издал определение, которым постановлялось, что посвящение будущих пап должно совершаться в присутствии императорских уполномоченных 2940 , и, заставив граждан Рима поклясться в преданности Людовику, он сам отправился во Францию (Окт. 816 г.) с целью объяснения дела и извинения,– и быть может также с целью обеспечить себя от насилия со стороны римских партий; но благочестивый император показал ему чрезвычайную предупредительность. Он встретил его на расстоянии мили от Реймса, оба они сошли со своих коней, и Людовик, прежде чем обнять трижды поклонился ему в ноги. В следующий воскресный день первосвященник возложил на голову Людовика великолепную корону, которую привез с собой, и помазал как его, так и его императрицу Эрменгарду. Анастасий рассказывает, что честь, оказанная папе, почти превосходила всякое описание: он получил от императора все, чего только желал, и, по примеру прощения Спасителя, он даровал прощение всем, кто во время Льва вынуждены были искать убежища во Франции вследствие преступлений против церкви, и они сопровождали его при его возвращении в Рим. По смерти Стефана в начале следующего года (817 г.), его преемником был немедленно избран и посвящен Пасхалий. Новый папа отправил посольство с целью уверить императора, что «он скорее вынужден был, чем сам выскочил на свою кафедру», и извинение было принято. |
|
|
