| 31 . Системы с сильным преобладанием восточного элемента даны были гностицизмом. Эти системы имеют все характерные черты своего времени; они исходят из дуалистического противоположения Бога и мира, духа и материи, добра и зла, возвышают Бога над миром на недосягаемую высоту и соединяют Его с последним целым рядом эонов, среди которых теряется христианский Логос; в нравственной жизни они требуют созерцания и ее целью считают религиозный экстаз. Гностические системы отличаются смелостью мысли и удивительным богатством фантазии. Но элементы греческой философии совершенно подавляются в них восточным влиянием. 32 В III веке основные идеи, которые мы видели у платоников, пифагорейцев, александрийских иудеев, развились в стройную и законченную систему, известную под именем неоплатонизма, которую можно считать прямым продолжением, завершением и последним словом античной философии. Основателем неоплатонизма считается Аммоний Саккас, о котором известно почти только то, что он стремился согласить Платона и Аристотеля 33 . Истинным создателем неоплатонической философии и самым блестящим её представителем был ученик Аммония Плотин (204 (5) – 270 г.). В своей системе Плотин хотел удовлетворить религиозно-философским запросам времени исключительно на греческой почве в противовес искажению греческих идей, которое он видел в системах восточного происхождения, особенно в гностицизме, против которого написал даже особое сочинение. Плотин хотел быть только верным учеником и истолкователем Платона; 34 однако, его философия могла явиться только в александрийский период и, как Филон, желая следовать только еврейским книгам, создал на самом деле смесь из еврейских и греческих идей, так и Плотин, хотя и не в такой степени, испытал в своей системе влияния востока. Исходным пунктом философии Плотина имеет то же дуалистическое противопоставление двух миров, как и другие системы этого времени. Между этими мирами, – божественным и человеческим, духовным и материальным не может быть непосредственного отношения, необходимо нечто среднее между ними, которое соприкасалось бы с обоими мирами; это среднее и есть душа. |
| Наиболее ранним христ. автором, к-рый мог соприкоснуться с идеями Н. в изложении Плотина и Порфирия, является Ориген . Он не просто был современником этих философов, но вырос в той интеллектуальной среде александрийского платонизма, которая оказала важное влияние на формирование взглядов Плотина, учившегося в Александрии у платоника Аммония Саккаса в 30-х гг. III в. С хронологической т. зр. знание Оригеном сочинений Плотина и Порфирия маловероятно. Параллели с учением Плотина, обнаруживаемые в нек-рых сочинениях Оригена, могут объясняться опорой на общие платонические источники, однако нельзя полностью исключать ни того, что Оригену были доступны отдельные заметки Плотина, впосл. вошедшие в состав «Эннеад», ни того, что Ориген встречался и общался с самим Плотином или его учениками (так, Порфирий прямо упоминает, что он встречался с Оригеном; см.: Euseb. Hist. eccl. VI 19. 5). Однако в философско-богословском отношении Ориген оставался ближе к среднему платонизму, чем к Н., о чем свидетельствует в т. ч. и приводимый Порфирием список языческих философов, сочинения которых читал Ориген (Ibid. 19. 8; подробнее см.: Crouzel. 1992; Морескини. 2011. С. 173-175). Первые прямые свидетельства внимания христ. богословов к учению неоплатоников связаны с изданием Порфирием соч. «Против христиан». Из сообщений церковных историков известно как минимум о 3 ответных христианских трактатах: 1) «Против Порфирия» (CPG, N 1818; сохр. несколько фрагментов) сщмч. Мефодия ( ок. 311), еп. Олимпийского; 2) «Против Порфирия» (CPG, N 3672; сохр. 2 фрагмента в лат. переводе) Аполлинария († 390), еп. Лаодикии Сирийской, в 30 книгах; 3) «Против Порфирия» (не сохр.; упоминается блж. Иеронимом Стридонским; см.: Hieron. De vir. illustr. 81) Евсевия Кесарийского, в 25 книгах (подробнее о полемике см. в статьях сборника: Die Christen als Bedrohung. 2017; ср.: Erler, Tanaseanu-D ö bler. 2016. Sp. 881-884). Евсевий Кесарийский был знаком со мн. сочинениями неоплатоников; так, в «Церковной истории» он упоминает о Порфирии и его полемике с христианами (см.: Euseb. |
| И. из М. получил известность как видный ученый-математик, войдя в историю визант. науки. Деятельность И. из М. и Анфимия стала важным звеном в цепи, соединяющей позднеантичную и визант. научные традиции. Если рассмотреть ряд крупнейших позднеантичных ученых-неоплатоников от Прокла и его ученика Аммония к Олимпиодору, Дамаскию, Симпликию и завершить его Евтокием Аскалонским, к-рый, видимо, в 1-й пол. VI в. был главой неоплатонической школы Александрии, то окажется, что биография последнего напрямую связана с биографией И. из М. и Анфимия из Тралл. Комментарии к трактату Аполлония Пергского о конических сечениях Евтокий посвятил «любезному другу» Анфимию. Одновременно до нас дошли комментарии Евтокия к трактатам Архимеда, в к-рых указывается редакция И. из М., «великого учителя нашего». На основании этого упоминания вплоть до недавнего времени считалось, что И. из М. был учителем Евтокия (ODB. 1991. Vol. 2. P. 1016). Однако, судя по упомянутому обращению Евтокия к Анфимию, последний мог быть ровесником или младшим товарищем ученого. В свою очередь Анфимий не мог оказаться младше И. из М., источники дают основания предполагать подчиненное положение И. из М. по отношению к Анфимию. Более обоснованным является мнение, что слова о «великом учителе» И. из М. на страницах комментариев Евтокия были добавлены позже учеником И. из М., являвшимся одновременно издателем сочинения Евтокия ( Heath. 1921. P. 25, 540). Примечательна еще одна вставка в сочинение Евтокия, где описывается процесс построения параболы при помощи особого инструмента, «изобретенного милетским механиком Исидором, великим учителем нашим, и описанного им в комментарии, который он составил к сочинению Герона Александрийского «О сводах»» ( Archimedis. 1915. III 84. 8-11). Упоминания о «нашем великом учителе» И. из М. есть и в т. н. Пятнадцатой книге «Начал» Евклида, вероятно, лишь условно приписываемой последнему ( Euclidis. 1888. 50. 21-22). Указанная книга могла быть составлена тем же или др. учеником И. из М. Трактат Герона и комментарии к нему не сохранились, как и др. научные труды И. из М. То, что он был редактором Евтокия, обобщил труды Архимеда и составил комментарий к сочинению Герона о конструкции сводов, не вызывает сомнений. Также есть все основания полагать, что И. из М. начал научную и преподавательскую деятельность в Александрии и затем стал основателем математической школы в К-поле. |
| Ямвлих, свидетель великого переворота, совершившегося в судьбе Христианства обращением к нему Великого Константина, был первый Неоплатонический Философ, обративший религию к услугам язычества. Он, в одно и то же время Философ и жрец, первый отворил для Философии капище и посвятил ее в таинства феургии. С ним Философия оставила поприще свободного мышления и вступила в либиринф Мифологии, вопрошая там и здесь эти немые символы, которые, как бы многочисленные сфинксы, предлагали ей на разрешение свои многочисленные загадки. С сего времени началась невозвратно перемена в направлении Неоплатонической философии – ее языческое стремление, которое составляет ее отличительный характер до самого закрытия Александрийской школы Императором Иустинианом. Между последователями Ямвлиха совсем не видно таких, которые остались бы верными последователями Аммония и Плотина. Напротив, как сам он, так и все другие Философы IV и V века суть более жрецы, нежели Философы, и примером и словом действующие к поддержанию падающего язычества. Они проводят дни и ночи в капищах, закалают жертвенных животных, вызывают силы невидимые, советуются с оракулами, ищут во внутренностях животных знаков воли богов, держась при этом неуклонно всех Форм и Формул, предписываемых языческим обрядом. Мало того: по примеру Аполлония Тианского, они переходят из страны в страну, из города в город, всюду восстановляя местные народные обряды и усиливаясь возвратить им будто бы утраченные древний смысл их. Наконец, обратив свой гений от чистого философского исследования к преданиям полифеизма, Философы усиливаются, при помощи аллегорического толкования, раскрыть внутренние сокровища его, будто бы доселе не примеченные, дабы пленить ими современников и возвратить древней религии прежнее ее владычество над умами людей. Не многочисленные произведения их, этого времени, суть не что иное, как толкования готовых религиозных преданий и басней Поэтов, испещренные мифологическими именами. Большая часть Философов не говорят ни о чем другом, как только о феургии, магии, идолах, прорицаниях, жертвах и чудесах. Даже там, где дело касается высших метафизических начал, Философская мысль облекается повсюду в языческие символы и закрывается религиозных мистицизмом. Начала чисто–созерцательные олицетворены; имена богов, демонов, героев выражают теперь те чистые бытия, о которых говорит богословие Плотина. Мир умосозерцаемый преобразован в Олимп; путь соединения с божеством чрез созерцание и восхищение высших сил души ограничен тесною стезею феургии и сделался каким–то действием механическим. Таким образом, если прежде Философия отличалась религиозным направлением: то теперь она сделалась религиею. Александрийцы не только обнаруживают уважение к полифеизму, как к Греческому преданию; нет, они питают полную веру в бытие богов многих 29 и демонов и в силу языческих обрядов. |
| Не стоит сбрасывать со счетов и фактор борьбы за место главы Александрийской школы, развернувшейся после смерти Аммония (ок. 518 г.), и недолгого руководства ею математиком Евтокием. Двумя наиболее вероятными претендентами на это место были некогда весьма близкий к Аммонию редактор его лекций Иоанн Филопон и победивший в конечном счете в этой борьбе язычник Олимпиодор. Вполне вероятно, что именно борьба за место главы школы, что означало и определенную программу, побудила Филопона более четко сформулировать особенности своей мысли в отличие от своего конкурента. По крайней мере первый полемический трактат, направленный против доминировавшего доселе в школе проклианско-аммониевского неоплатонизма, был написан Филопоном примерно в это время (трактат был выпущен в 529 г.). Таким образом, мы можем говорить о целой совокупности факторов, повлиявших на появление революционного «проекта» Филопона в том виде, в каком он был осуществлен. Тут и специфика научного метода Филопона, о которой говорит Вильдберг, и христианская вера, ставшая для Филопона с какого-то момента вдохновляющим фактором в его творчестве, и борьба за место главы школы, и утверждение в ней новой, христианской по своим предпосылкам философии (при сохранении традиционной философской методологии), и, наконец, сосредоточенность Филопона на физике и космологии при почти полном отсутствии теоретического интереса к проблемам этики, аскетики и мистики. Не последнюю роль в проявлении «проекта» Филопона, очевидно, сыграл его личный «бойцовский» характер, стремление отделить истинное от ложного, несмотря ни на какие авторитеты. Именно этот характер, самостоятельность мысли проявились и впоследствии, когда Филопон писал уже чисто богословские сочинения, из-за которых заслужил славу еретика не только у халкидонитов, но и у большинства монофизитов. Именно этот боевой дух Филопона, очевидно, помешал ему стать во главе школы в решительный момент, так как мог испугать тех, от кого зависело его назначение, в частности монофизитского патриарха Александрии Тимофея IV (517–535), который, как и христианские власти Александрии, предпочел тогда Филопону вполне традиционного и консервативного в смысле традиций школы язычника Олимпиодора [xxv] . |
| 645 Следует отметить, что влияние александрийского учителя наложило неизгладимый отпечаток на все творчество блаженного Иеронима «В истолковательных трудах блаженного Иеронима мы видим ясные следы влияния Оригена . Некоторые из таких трудов представляют просто лишь перевод на латинский язык творений Оригена . Методу толкования Оригена (мистико-аллегорическому) Иероним, разве только за немногими исключениями, всюду следовал. В своих трудах по переводу Священного Писания с еврейского языка на латинский он многим обязан тому же Оригену » – Полянский Е. Я Творения блаженного Иеронима как источник для библейской археологии Казань, 1908 С LIX Примерно начиная с 380 г, блаженный Иероним «открыл» для себя Оригена и особенно восхищался его гомилиями См Steinmann J Hieronymus – Ausleger der Bibel Weg und Werk eines Kirchenvaters Koln, 1961 S 99–102 646 Такое противостояние в более поздние времена имеет весьма косвенное касательство к самому Оригену . По словам А И Покровского, «что же касается позднейших оригенистских споров V–VI-ro веков, то они возникли и велись на совершенно иной идеологической почве и к личности исторического Оригена имеют, по существу дела, лишь довольно отдаленное отношение» – Покровский А. И Соборы древней Церкви С 327 Ср также суждение протоиерея А И Иванцова-Платонова «Две секты, называемые Епифанием оригенистами < > и опровергаемые им с особым усердием являются в Панарии, может быть, главным образом вследствие сильного предубеждения автора против памяти Оригена » Ибо даже «те из почитателей Оригена, которые держались наиболее крайних его мнений, имели эти мнения про себя как личные богословские мнения, не думая из-за них составлять отдельные от Церкви секты» – Иванцов-Платонов А И. Указ соч С 309–310 Более подробно об «оригенистских спорах» см нашу вступительную статью в кн Творения аввы Евагрия Аскетические и богословские трактаты М, 1994 С 24–52 647 Во всяком случае, Иракл, как указывалось, мог сам принадлежать к таким недоброжелателям, и даже стоять во главе «партии» противников Оригена Г Крузель отмечает одно свидетельство святителя Фотия, ссылающегося в одном своем небольшом сочинении («Десять вопросов и ответов на них») на некое предание (источник которого Фотий не указывает), гласящее, что Ориген , покинув Александрию, по пути в Сирию (то есть в Палестину) остановился в Тмуисе (город в дельте Нила) и был принят тамошним епископом Аммонием, по просьбе которого он проповедывал в местном храме Иракл, узнав об этом, тотчас низложил Аммония, поставив на Тмуитскую кафедру другого епископа по имени Филипп См Crouzel Н Origen Р 24. Вполне возможно, что, если это предание верно, оно служит отзвуком уже упоминавшейся церковно-политической борьбы вокруг личности Оригена , многие перипетии которой сокрыты от нас |
| Вслед за стоиками Тертуллиан утверждает, что не только душа, но и Бог есть материальный дух. Вообще в мире нет ничего нематериального. Материально всё, только в разной степени. Материальность души отличается от материальности вещей, а материальность Бога превосходит материальность души. Бестелесного ничего нет. Сам Бог есть Тело. «То, что не есть тело, есть ничто… Всё существующее имеет тело. Нет ничего бестелесного – разве только то, что вообще не существует» (О душе, 6). Поэтому «кто будет отрицать, что Бог есть тело, даже если Он есть дух?» (О душе, 6). Во взглядах на свободу человека Тертуллиан также во многом зависит от стоиков: с одной стороны, он утверждает, что судьба человека полностью определена Божественным провидением (Бог предвидел всё – даже гонения на христиан), но, с другой стороны, не отрицает человеческой свободы, иначе не нужен был бы закон. Человек свободен и может выбирать между добром и злом. Будучи не совсем благ, не имея совершенной божественной природы, человек часто выбирает не совсем то, что ему нужно. Задача человеческой жизни состоит в выборе между добром и злом в пользу добра. Человек должен становиться добродетельным, что заложено в природе его души. §7. Ориген Ориген (185–254) тоже происходил из Северной Африки. Родился в христианской семье, в Александрии. Учился вначале у Климента Александрийского , затем – вместе с Плотином у Аммония Саккаса. Ориген много путешествует, основывает свою школу. Вокруг Оригена собираются его многочисленные ученики, привлечённые необычайной силой ума Оригена и мощью его философско-богословской системы. При императоре Деции его арестовывают и подвергают мучениям, вследствие которых Ориген вскоре скончался. Основные философские мысли Оригена изложены в трактате «О началах». Кроме того, у него есть полемический трактат «Против Кельса». Ориген написал много и других работ, в основном толкований на различные книги Священного Писания, но в этих трактатах не содержится тех еретических учений, за которые на V Вселенском соборе оригенизм был осужден. Вся его ересь – в трактате «О началах». |
| Ориген Л. П. Карсавин. Святые отцы и учителя Церкви 1. Ориген («рожденный Оросом», егип. бог Horos), преемник Климента и слава Александрии, родился (182 г.) в семье египетского христианина Леонида, погибшего во время гонения (202— 203 гг.). Юноша Ориген ободрял отца-мученика, которому сам был обязан первым научением в вере, продолженным затем под руководством Климента. Его ученость уже тогда была столь велика, что еп. Димитрий поставил его во главе восстановленной после гонения школы. Став «катехетом», Ориген сразу же выделился смелыми призывами к верности христианству и своей аскетической жизнью, в которой, как и во всем, он не хотел знать границ и дошел до самооскопления. Руководя школой, он не переставал учиться и сам, погружаясь в Св. Писание и греческую философию, усваивая еврейский язык. Одно время он находился среди слушателей Аммония Мешечника33, другой ученик которого Плотин дал гениальное завершение греческой религиозной философии, во многом близкое к системе Оригена. Ориген много путешествовал, иногда призываемый для борьбы с ересями, иногда вынуждаемый на время покинуть Александрию или по собственному желанию. Он был в Риме, где сошелся с учеником Иринея Ипполитом, в Греции, Эпире, Палестине, Малой Асии, в Никомидии и Антиохии. В Александрии он преподавал с перерывами (203—211, ок. 213, 216—230 гг.), пока вызванное поставлением его в пресвитеры в Палестине разногласие с епископом не вынудило его оставить ее навсегда. Приобретший уже большую известность на всем Востоке Ориген перенес свою деятельность в Кесарию Палестинскую, где среди учеников его находился Св. Григорий Чудотворец и где, как и в Кесарии Каппадокийской (стр. 55), куда бежал Ориген от гонения Максимина (235 г.), возникли новые центры александрийского богословия. Во время гонения Декия (250 г.) Ориген стойко исповедовал свою веру, был брошен в тюрьму, подвергнут пыткам, искалечен и через несколько лет умер в Тире (254—255 г.). Ученость и литературная плодовитость Оригена изумительны. «Сочетавшее сладостную прелесть, убеждающее красноречие и подчиняющую силу» преподавание влекло учеников к «украшенному высшими преимуществами, которые приближали его к Божеству» (Св. Григорий Чудотворец). Любовно снисходительный к слабым, он требовал осуществления знания и в жизни, не менее действуя примером, чем словом. Но неукротимая устремленность к последним целям жизни и знания, смелость на все дерзающей мысли часто увлекали Оригена; и его явные заблуждения привели к тому, что дело его оторвалось от его имени, память о нем превратилась в осуждение, а из всего написанного им сохранилась лишь ничтожная доля. |
| Известный специалист по христианскому платонизму Э. фон Иванка писал о существовании некой общей мистической традиции для христиан и платоников поздней Античности 143 . Тому же предмету уделяет свое внимание английский ученый, ставший православным священником, Э. Лаут , продлевающий названную традицию до св. Дионисия Ареопагита 144 . О какой именно мистической традиции здесь идет речь? Пятая эннеада Плотина начинается пронзительными словами: Τ ποτε ρα στ τ πεποιηκς τς ψυχς πατρς θεο πιλαθσθαι, κα μορας κεθεν οσας κα λως κενου γνοσαι κα αυτς κα κενον; Итак, что же заставило души забыть Отца [своего] Бога, [души], из Него сущие и всецело Ему [принадлежащие], – не знать самих себя и Его? Отвечая на поставленный вопрос, Плотин указывает на пять «начал зла»: ... τλμα, κα γνεσις, κα πρτη τερτης, κα τ βουληθναι δ αυτν εναι. [В переводе Λ. Шестова:] дерзновение и рождение, и первое отделение, и желание (душ) принадлежать самим себе. Стоит отметить, что τλμα – «неопифагорейское название для неопределенной двоицы» 145 . Значит, падение начинается уже во второй ипостаси – в уме, поскольку он имеет в себе «материю ума», свое «иное». Можно было бы перевести πρτη τερτης как «первое различие», a τ βουληθναι αυτν εναι – как «желание быть собой». В любом случае понятно, что александрийский философ считал происхождение зла неизбежным процессом, так как сама душа в низшей своей части «простирается к худшему» (Эннеады, V. 2, 2). Движение эго должно совершаться, однако во время этого движения душа по разным причинам задерживается; в своем восходящем движении к высшему миру она вынуждена постоянно преодолевать инертность и косность материальной природы. Во многих отношениях подобный, но вовсе не тождественный ответ на мистический вопрос Плотина дает христианская философия. Впрочем, следует заметить, что отпадение от Бога – это вопрос «александрийской эпохи» в целом; Плотин, как и Ориген , вероятно, усвоил его в школе Аммония Саккаса, подобно Сократу, не писавшему собственных сочинений. Есть сообщения об эзотерическом характере этой школы, которые кое-что проясняют в особенностях учения Плотина (Порфирий. Жизнь Плотина, III, XIV). Ответ же православных отцов был таким: |
| Александрийская школа при Оригене стала институтом, регулярно выпускавшим идейно значимые тексты. В доме богатого мецената Амвросия для него работали семь скорописцев, а также группа переписчиков и каллиграфов. Будучи мирянином, он получил право по средам и пятницам выступать на церковных собраниях с проповедью. При этом Ориген , как сообщает историк Евсевий Кесарийский , «упорно вел жизнь самого строгого философа, то упражняя себя в посте, то строго отмеривая время сна … Всего важнее считал он соблюдение евангельских слов Христа: не иметь ни двух хитонов, ни обуви» (Церковная история, VI. 3. 9). Познания Оригена в греческой философии были столь широки, что возник даже миф об Оригене -язычнике, давший в XIX в. жизнь «теории двух Оригенов». Миф этот вырос из рассказа Порфирия, в котором Ориген , составивший кружок учеников эзотерической школы Аммония Саккаса с Плотином и Гереннием, характеризуется как философ скорее светский. Однако анализ источников показывает, что речь здесь идет о дидаскале христианской Александрийской школы. Традиции Дидаскалиона были перенесены Оригеном и в Кесарию Палестинскую, где он поселился после того, как покинул свой родной город. Вероятно, туда же переместилась и его библиотека, благодаря которой Кесария стала местом рождения христианской историографии. Здесь перед нами встает вопрос о причинах изгнания Оригена из Александрии, последовавшего за его конфликтом с епископом Димитрием в 231 г. по Р. Х. Сам конфликт носил характер дисциплинарного прецедента. Нет никаких данных, позволяющих согласиться с Евсевием в том, что Димитрий начал завидовать своему ставленнику. Димитрий ни до, ни после того не блистал как церковный оратор, но приобрел известность как последовательный сторонник укрепления власти епископа. Между тем он закрывал глаза на многие аспекты деятельности Оригена, расходившиеся с древней церковной практикой: позволил ему проповедовать с амвона и не осудил за самооскопление, которое дидаскал предпринял из ревности к аскетизму ввиду того, что он был вынужден все время находиться среди множества людей обоего пола. Но когда в 228 г. по Р. Х., проезжая через Палестину, Ориген принял там пресвитерский сан (на что он не имел права, причинив себе увечье), Димитрий увидел в этом явное беззаконие. Дело приобрело резонанс: осудив дидаскала на Поместном Соборе, епископ написал об этом в энциклике и получил поддержку Предстоятелей всех Церквей, кроме палестинских, финикийских, аравийских, ахейских и понтийских. |
|
|
