| 20. Моисей был вождем иудеев, как я выше сказал, изгнанных из Египта царем Фараоном, по имени Тетмозисом, который, говорят, по изгнании народа царствовал 25 лет и 4 месяца, как показал Манефон. И после него царствовал Хеврон 13 лет, после него Аменофис 20 лет и 7 месяцев; после него сестра его Амесса 21 год и 1 месяц, после нее Мифрис 12 лет и 9 месяцев; после него Мифраммутозис 20 лет и 10 месяцев, после него Титмозис 9 лет и 8 месяцев; после него Дамфенофис 30 лет и 10 месяцев, после же сего Ор 36 лет и 5 месяцев, затем его дочь 10 лет, и 3 месяца; после нее Мерхерис 12 лет и 3 месяца; затем его сын Армаис 4 года и 1 месяц; после него Рамессис 1 год и 4 месяца; после же сего Мессис Миаммун 6 лет и 2 месяца; после него Аменофис 19 лет и 6 месяцев; после него Фисс и Рамессис 10 лет, которые, говорят, имели в свое время большие военные силы сухопутные и морские. Евреи же, в то время жившие в Египте и порабощенные царем Тетмозисом, построили ему укрепленные города – Пито, Рамессу и Он, что ныне Илиополь: так что евреи, праотцы наши, от которых мы получили и священные книги, более древние, чем книги всех ваших писателей, как выше я сказал, оказываются старше знаменитых тогда городов египетских. Страна же Египтом названа от царя Сефа, ибо Сеф, говорят, назывался также Египтом. У этого Сефа был брат, по имени Армаис, названный Данаем, который прибыл из Египта в Аргос и упоминается у прочих писателей ваших, как человек весьма глубокой древности. 21. Манефон, много наболтавший в пользу египтян и к этому взведший клевету на Моисея и на бывших с ним евреев, именно будто они были изгнаны из Египта вследствие проказы, не мог дать верных хронологических показаний. И называя их пастырями и врагами египтян, он невольно назвал их так, принужденный самою истиной; ибо действительно предки наши, жившие в Египте, были пастырями, но не прокаженными. Ибо известно, что когда они пришли в землю, называемую Иерусалим, где и жили потом, священники их, пребывавшие по повелению Божию во храме, врачевали всякую болезнь, исцеляли также и прокаженных и всякую язву. Храм построил Соломон, царь иудейский. Хронологические ошибки Манефона ясны из его собственных слов; таким же образом, он ошибался и о царе, который изгнал их, именем Фараон. Ибо он после не царствовал над египтянами, так как преследуя евреев, он с войском был потоплен в Чермном море. И еще ошибается он, будто те пастыри воевали с египтянами; ибо за триста тридцать лет до прибытия Даная в Аргос они вышли из Египта, и с тех пор жили в стране, называемой ныне Иудеею. А известно, что Данай весьма многими почитается древнейшим всех у эллинов. Но Манефон в своих сочинениях невольно упомянул о двух главных истинах, во-первых, назвал евреев пастырями, во-вторых, сказал, что они вышли из Египта. Таким образом, из этих записей открывается, что Моисей и бывшие с ним древнее троянской войны на девять сот или на тысячу лет. |
| И после него царствовал Хеврон 13 лет, после него Аменофис 20 лет и 7 месяцев; после него сестра его Амесса 21 год и 1 месяц, после нее Мифрис. 12 лет и 9 месяцев; после него Мифраммутозис 20 лег и 10 месяцев, после него Титмозис 9 лет и 8 месяцев; после него Дамфенофис 30 лет и 10 месяцев, после же сего Ор 36 лет и 5 месяцев, затем его дочь 10 лет, и 3 месяца; после нее Мерхерис 12 лет и 3 месяца; затем его сын Армаис 4 года и 1 месяц, после него Рамессис 1 год и 4 месяца; после же сего Мессис Миаммун 6 лет и 2 месяца; после него Аменофис 19 лет и 6 месяцев; после него Фисс и Рамессис 10 лет, которые, говорят, имели в свое время большие военные силы сухопутные и морские. Евреи же, в то время жившие в Египте и порабощенные царем Тетмозисом, построили ему укрепленные Торода-Пито, Рамессу и Он, что ныне Илиополь. Так что евреи, праотцы наши, от которых мы получили и священные книги, более древние, чем книги всех ваших писателей, как выше я сказал, оказываются старше знаменитых тогда городов египетских. Страна же Египтом названа от царя Сефа, ибо Сеф, говорят, назывался также Египтом. У этого Сефа был брат, по имени Армаис, названный Данаем, который прибыл из Египта в Аргос и упоминается у прочих писателей ваших, как человек весьма глубокой древности. 21. Манефон, много наболтавший в пользу египтян и к этому взведший клевету на Моисея и на бывших с ним евреев, именно будто они были изгнаны из Египта вследствие проказы, не мог дать верных хронологических показаний. И называя их пастырями и врагами египтян, он невольно назвал их так, принужденный самою истиной; ибо действительно предки наши, жившие в Египте, были пастырями, но не прокаженными. Ибо известно, что когда они пришли в землю, называемую Иерусалим, где и жили потом, священники их, пребывавшие по повелению Божию во храме, врачевали всякую болезнь, исцеляли также и прокаженных и всякую язву. Храм построил Соломон, царь иудейский. Хронологические ошибки Манефона ясны из его собственных слов; таким же образом, он ошибался и о царе, который изгнал их, именем Фараон. |
| Амессай не выполняет поручения в назначенный ему срок, и Давид поручает преследование Савея Авессе. К этому последнему присоединяется Иоан, встречает Амессая у Гаваона и умерщвляет его (4–10). Важно для нас здесь то, что Иоан встречает Амессая у Гаваона. Амеесаю дано поручение созвать иудеев и явиться с ними в Иерусалим. Амессай конечно трудится над исполнением его и по этом исполнении, хотя и не в указанное ему время, идет в Иерусалим чрез Гаваон. Но каким образом чрез Гаваон, когда область колена Иудина лежала значительно к югу от него? Объяснение нам кажется одно, именно: становясь царем в Иерусалиме, Давид становится вместе с тем царем и над страною к югу от указываемой нами пограничной линии, и Амессай созывает не иудеев только, а жителей этой страны вообще. Таким образом, уже ранее разделения еврейского царства при Ровоаме обозначается естественная граница образовавшихся позднее царств, и этой границею является указываемая нами граница между средним и южным Ханааном. He удивительно поэтому, что именно она признается вообще северною границею царства иудейского, как видно это из выражения: «от Гевы до Вирсавии» ( 4Цар.23:8 ), хотя на деле граница эта между ними отодвигалась по временам и в ту и в другую сторону. Насколько крепка указываемая нами пограничная линия, показывает следующий факт. В третьей книге Царств говорится: «И вышел Вааса, царь израильский, против Иудеи и начал строить Раму, чтобы никто не выходил и не уходил (=приходил) к Асе, царю иудейскому» (15:17). Эта мера Ваасы оказывается настолько чувствительною для Асы, что он берет все серебро и золото, остававшееся в сокровищницах дома Господня и в сокровищницах дома царского, и покупает на них союз с Венададом, царем сирийским. Когда затем, вследствие нападения последнего царя на царство израильское, Вааса вынужден был прекратить работы в Раме, «Аса созвал всех иудеев, никого не исключая, и вынесли они из Рамы камни и дерева, которые Вааса употреблял для строения. И выстроил из них царь Аса Гиву Вениаминову (собственно Геву Вениаминову) и Мицпу» (22). |
| Вот эта-то наглость лицемерия и возмущает больше всего, ибо ясно становится, что в этой черной душе нет ни признака, ни тени сознания того, что он поступает дурно. Если что и беспокоит его в этот момент, то лишь опасение, что его предательство раскроется перед учениками Господа, и они отомстят за это. Напрасные опасения! Его ожидает более страшный суд Того, Кого обмануть невозможно. Правда, лицемерие как будто было в характере еврейского народа времен упадка и многие подвиги их национальных героев отмечены печатью хитрости и коварства; Вот, например, рассказ книги Царств об одном из подвигов Иоавова, начальника войск царя Давида: когда изменил Давиду Амессай и перешел на сторону Савея, отложившегося от царя, Давид послал слуг своих для преследования их. «И вышли... люди Иоавовы, и Хелефеи и Фелефеи, и все храбрые пошли из Иерусалима преследовать Савея, сына Бихри. И когда они были близ большого камня, что у Гаваона, то встретился с ними Амессай. Иоав был одет в воинское одеяние свое и препоясан мечом, который висел при бедре в ножнах и который легко выходил из них и входил. И сказал Иоав Амессаю: здоров ли ты, брат мой? И взял Иоав правою рукою Амессая за бороду, чтобы поцеловать его: Амессай же не остерегся меча, бывшего в руке Иоава, и тот поразил его им в живот, так что выпали внутренности его на землю, и не повторил ему удара, и он умер» ( 2Цар.20:7–10 ). Приблизительно то же рассказывается в Книге Судей о подвиге Аода, убившего Еглона, царя Моавитского, покорителя Израильтян, которому они служили восемнадцать лет ( Суд.3:12–30 ). В этих случаях мы также видим примеры коварства и лицемерия, но здесь оно оправдывается целью национального освобождения. У Иуды нет этого оправдания: он предает не врага, но Учителя, относившегося К нему всегда с глубокой любовью и заботливостью, не делавшего никакого различия между Своим предателем и другими учениками, наравне со всеми давшего ему дар и силу чудотворений и всегда призывавшего его только к добру, к свету, к правде. Вот почему нас возмущает предательство Иуды; вот почему его поступок в песнопениях церковных называется «ножом, намазанным медом»; и вот почему в христианской иконографии он помещается в аду на коленях у сатаны, который и сам «ложь есть и отец лжи» и которому души лживые потому наиболее родственны. |
| Вот эта-то наглость лицемерия и возмущает больше всего, ибо ясно становится, что в этой черной душе нет ни признака, ни тени сознания того, что он поступает дурно. Если что и беспокоит его в этот момент, то лишь опасение, что его предательство раскроется перед учениками Господа, и они отомстят за это. Напрасные опасения! Его ожидает более страшный суд Того, Кого обмануть невозможно. Правда, лицемерие как будто было в характере еврейского народа времен упадка и многие подвиги их национальных героев отмечены печатью хитрости и коварства; Вот, например, рассказ книги Царств об одном из подвигов Иоавова, начальника войск царя Давида: когда изменил Давиду Амессай и перешел на сторону Савея, отложившегося от царя, Давид послал слуг своих для преследования их. И вышли... люди Иоавовы, и Хелефеи и Фелефеи, и все храбрые пошли из Иерусалима преследовать Савея, сына Биусри. И когда они были близ большого камня, что у Гаваона, то встретился с ними Амессаи. Иоав был одет в воинское одеяние свое и препоясан мечом, который висел при бедре в ножнах и который легко выходил из них и входил. И сказал Иоав Амессаю: здоров ли ты, брат мой? И взял Иоав правою рукою Амессая за бороду, чтобы поцеловать его: Амессаи же не остерегся меча, бывшего в руке Иоава, и тот поразил его им в живот, так что выпали внутренности его на землю, и не повторил ему удара, и он умер (2 Цар. XX, 7-10). Приблизительно то же рассказывается в Книге Судей о подвиге Аода, убившего Еглона, царя Моавитского, покорителя Израильтян, которому они служили восемнадцать лет (Суд. III, 12-30). В этих случаях мы также видим примеры коварства и лицемерия, но здесь оно оправдывается целью национального освобождения. У Иуды нет этого оправдания: он предает не врага, но Учителя, относившегося К нему всегда с глубокой любовью и заботливостью, не делавшего никакого различия между Своим предателем и другими учениками, наравне со всеми давшего ему дар и силу чудотворений и всегда призывавшего его только к добру, к свету, к правде. Вот почему нас возмущает предательство Иуды; вот почему его поступок в песнопениях церковных называется " ножом, намазанным медом " ; и вот почему в христианской иконографии он помещается в аду на коленях у сатаны, который и сам " ложь есть и отец лжи " и которому души лживые потому наиболее родственны. |
| Давид, по требованию войска, остается в крепости, а воинов ведут в битву Иоав, брат его Авесса и Еефей (Гефянин). Армии вступают в битву где-то у «леса Ефремова». Все новейшие комментаторы согласны с тем, что место битвы было за Иорданом, на левом берегу его 305 . По-видимому недисциплинированные толпы ополчения Израиля, которых военачальником был Амессай (XVII, 25), потерялись в лесу Ефремовом: «лес погубил народа больше, чем сколько истребил меч в тот день», говорит 8-й ст. XVIII главы. Авессалом, сам потерявшийся в лесу, натыкается на отряд воинов Давидовых и ищет спасения, бросаясь в чащу леса. Но здесь, в густой заросли, он запутывается густыми длинными волосами своими в ветвях дуба (XVIII, 9), а мул, бывший под ним, убегает из-под него. Авессалом висит беспомощный на дереве, когда один из воинов, увидя его, сообщает о том бессердечному, хотя очень умному Иоаву. Когда войска Давида выходили из Маханаима, то царь при воинах просил и наказывал военачальникам: «сберегите мне отрока Авессалома»... «И все люди слышали, как приказывал царь всем начальникам об Авессаломе» (XVIII, 5). Поэтому-то воины, нашедшие в чаще Авессалома и окружавшие его, не смели подступить к нему и пошли сказать о том Иоаву. Иоав, твердый до жестокости, верный, но непослушный и своевольный слуга Давида, сначала подкупает донесшего ему о найденном Авессаломе воина убить висящего на дереве сына царя, и когда получает от воина резкий отказ с напоминанием (ст. 12) приказания царя о том, чтобы беречь Авессалома, – тогда Иоав идет сам к дубу... «И сказал: нечего мне медлить с тобою. И взял в руки три стрелы и вонзил их в сердце Авессалома, который был еще жив на дубе» (ст. 14). Как только разнеслась весть о смерти Авессалома, – тело которого было брошено в лесу в яму и завалено каменьями, – как все войско Израильское разбежалось и к Давиду послан был Иоавом Хусий (кушит) с известием о победе. Но ранее кушита прибегает к вратам Маханаима легконогий Ахимаас, сын Садока, который на вопрос об Авессаломе отвечает уклончиво Давиду. |
| Здесь и ожидали его представители северных колен. Представители же иудеев, пришедши в Галгал ранее других, не остановились здесь, а перешли на восточную сторону Иордана, и сопровождали царя при его переправе через Иордан. Это усердие иудеев к царю, выходившее за пределы установленного, так сказать, церемониала, возбудило в остальных израильтянах подозрение в их корыстных видах, ропот, недовольство и, в конце концов, возмущение, во главе которого стал вениаминянин Савей. Подавить это возмущение Давид поручает Амессаю, ставя его, таким образом, фактически главнокомандующим вместо Иоава. Он именно повелевает созвать ему иудеев в течении трех дней, и с ними явиться в Иерусалим. Но Амессай не выполнил данного ему поручения в назначенное время. Дальнейшее замедление могло быть опасно. Савей, со своими мятежными толпами, мог занять крепкие города, и отсюда овладеть страной. В таком затруднительном положении Давид нашел себя вынужденным обратиться, кажется, снова к Иоаву, 36 и повелел ему отправиться для преследования Савея с наличными силами. Иоав беспрекословно принял это поручение, и отправился в преследование со своими людьми, хелефеями и фелефеями, и всеми храбрыми (гибборимами). Вместе с ними отправился и брат его Авесса. Вблизи большого камня у Гаваона, он встретился с Амессаем, который, надо полагать, с собранным им войском, шел в Иерусалим. Встреча, по-видимому, была самая любезная. Иоав осведомился о здоровье Амессая, назвав его свои братом, правою рукою взял его за бороду, чтобы поцеловать его, а левою так поразил его мечом в живот, что выпали внутренности его на землю, и он умер. После этого Иоав и Авесса погнались за Савеем и осадили его в Авель Беф-Маах. Так как им нужен был только Савей, то получив его голову, они сняли осаду города. Иоав возвратился к царю, и снова стал главнокомандующим ( 2Цар. 20–22, 23 ), каковым и оставался уже до смерти Давида. По-видимому, в этом умерщвлении Амессая, главной и единственной пружиной было честолюбие Иоава. Иоав убил Амессая именно как своего соперника, чтобы устранить его с дороги своей. |
| Иоав вошел к царю и представил ему, что своим сетованием об изменнике он оскорбляет верных друзей своих, которые теперь спасли его, детей и жен его от верной погибели. После этого Давид должен был Смерть Авессалома произвела сильное впечатление во всех коленах Израилевых, которые чувствовали свою вину против законного царя. Притом нашлись благонамеренные люди, которые постарались выставить на вид великие заслуги, оказанные Давидом отечеству, и решились возвратить его на царство. Но Иудино колено, которое в своем городе Хевроне первое провозгласило Авессалома царем и в котором Амессай имел большое влияние на народ, медлило обратиться с покорностию к Давиду. Царь, чрез Садока и Авиафара, велел напомнить старейшинам Иудейским, что он единоплеменник им, и потому ожидал бы, что они прежде других колен возвратят его; а Амессаю обещал главное начальство над войском. Ободренные этим приветом, Иудеи послали звать Давида. И когда Давид отправился в обратный путь, они вышли к нему навстречу в Галгал, чтобы переправить его через Иордан. Между ними появился здесь и Семей, с которым пришло до тысячи человек из колена Вениаминова и между прочими Сина, слуга дома Саулова, с своими сыновьями и домочадцами. Семей бросился к ногам Давида и умолял: «Государь! не казни меня за мое беззаконие и забудь мою злость, которую выказал я в тот день, как государь мой выходил из Иерусалима. Раб твой чувствует свой грех: и вот, я сегодня первый пришел из дому Иосифова, чтобы встретить царя, государя моего». На это Авесса сказал: «неужели только поэтому и не умерщвлять Семея, тогда как он проклинал помазанника Господня?» Но Давид с упреком сказал Авессе: «что мне делать с вами, сыны Церуины? Сегодня вы против меня. Допущу ли я ныне умертвить кого бы то ни было у Израиля? Я доволен уверенностью, что в настоящее время я царствую над Израилем!» Потом, обратясь к Семею, сказал: «клянусь, что ты не будешь умерщвлен!» По переправе через Иордан, стал прощаться с Давидом Верзеллий, который доставлял ему все нужное содержание в Махалаиме, и теперь проводил до Иордана. Давид сказал ему: «пойдем со мною в Иерусалим; и я там буду пропитывать тебя». На это Верзеллий отвечал: «где мне в мои годы идти с царем в Иерусалим? Мне уже восемьдесят лет: различу ли я, что приятно, что неприятно? ужели раб твой знает вкус в том, что ест и пьет? мне ли расслушать голос певцов и певиц? и зачем раб твой будет в тягость государю моему, царю? Раб твой проводит недалеко царя за Иордан; а потом позволь рабу твоему возвратиться. И пусть я умру в своем родном городе, где гроб моего отца и моей матери. Вот, раб твой Хамаам, мой сын, может идти с царем, моим государем; и награди его по своей милости». Давид сказал ему, что он не может отказать ему ни в какой просьбе; потом поцеловал Верзеллия, благословил этого старца и расстался с ним, а сына его повел с собою в Иерусалим. |
| Нередко встает вопрос не только о границах предложений, но и о границах смысловых отрывков, иначе говоря, о членении текста на абзацы и главы, что во многом определяет значение текста в целом. Здесь могут помочь т.н. «дискурсные маркеры» – в греческом языке это, прежде всего, частицы, в еврейском – слова нинэ=h «вот» и waйehuй »было " 270 , а в повествовательных текстах также разрывы в цепочках консекутивных имперфектов. Кроме того, дискурсный анализ имеет дело также и со способом представления информации . Например, события в повествовательном тексте могут быть представлены далеко не линейным образом. Классический пример здесь – Мк 6:16–18 , где хронологический порядок постоянно нарушается. Вот как выглядит текст (номера в скобках указывают на хронологический порядок): «Ирод же, услышав, сказал (6): это Иоанн, которого я обезглавил (4); он воскрес из мертвых (5). Ибо сей Ирод, послав, взял Иоанна и заключил его в темницу (3) за Иродиаду, жену Филиппа, брата своего, потому что женился на ней (1). Ибо Иоанн говорил Ироду: не должно тебе иметь жену брата твоего (2)». Восстановить хронологию нам помогает знание о том, как на самом деле развивались события, но нередко на подобного рода отступления указывают и определенные формальные черты текста: в данном случае частица gar «ибо» указывает, что дальше пойдет речь о более ранних событиях. Еще одна обычная для дискурсного анализа проблема – указание на действующих лиц . Далеко не всегда из оригинального текста сразу становится ясно, кто конкретно упомянут в тексте. Например, во 2Цар 20:10 рассказывается история одного убийства, и оригинал дословно звучит так: «Амессай не остерегся меча, который в руке Иоава, и поразил его им в живот, и выпали внутренности его на землю, и не повторил ему, и умер». С точки зрения русского языка, следовало бы указать на действующих лиц более явным образом: кто именно кого поразил, чьи внутренности выпали и кто умер. Но для древнееврейского языка вполне достаточно обходиться личными формами глагола или местоименными суффиксами, если распределение ролей ожидаемое: носитель меча разит неосторожного и тот умирает. Точно так же и в диалоге реплики чаще всего вводятся кратко: «и сказал», – поскольку разговаривают двое, так что эта формула не столько указывает на говорящего, сколько отмечает момент перехода речи от одного человека к другому. |
| Но Авессалом, которого мы помазали над нами, умер на войне; почему же теперь вы медлите возвратить царя» (XIX, 9–10). Давид узнает об этом возврате к нему всего народа израильского, но желает, чтобы дом отца его, т. е. колено Иудино, первым послало к нему своих старейшин, дабы проводить его в Иерусалим. Таким образом воины колена Иудина должны были служить почетною стражею возвращающемуся в Иерусалим Давиду. Это и совершается вследствие влияния первосвященников, к которым Давид посылаешь сказать о своем желании. Вместе с этим посланием он приказывает сказать Амессаю: «не кость ли моя и плоть моя – ты»? 306 . И обещал Давид Амессаю сделать его военачальником «вместо Иоава навсегда» (XIX, 13). Очевидно, Давид узнал, что Иоав сам убил Авессалома, и притом, давно тяготясь «сынами Саруиными» (2 Ц. III, 39; XIX, 22), он решился сбросить с себя иго влияния Иоава. Несколько предупреждая события, мы здесь скажем, что это не удается Давиду и Амессай погибает, как погиб Авенир, от руки сынов Саруиных. Давид начинает свое обратное шествие в Иерусалим, окруженный старейшинами и воинами колена Иудина, с царскою пышностью и приходить в Галгал, переправившись через Иордан при помощи Вениамитян, под главенством того Семея, который осыпал Давида проклятиями во время его бегства. Семей умоляет его о прощении, и Давид с истинно государственною мудростью отвечает Авессе, требовавшему смерти Семея: «Ныне ли умерщвлять кого-либо в Израиле? Не вижу ли я, что ныне я царь над Израилем?» (XIX, 22) 307 . По всей вероятности также к Иордану вышел навстречу Давиду хромой Мемфивосфей сын Ионафана, оклеветанный пред Давидом слугою своим Сивою. Здесь он оправдывается пред Давидом, который снова принимает его в дружбу, не решаясь однако наказать Сиву, который помог ему на пути, когда он шел в изгнание. С Давидом переходит Иордан и богатый житель Галаада, содержавший на своем иждивении Давида в Маханаиме (XIX, 32), престарелый Верзеллий, и здесь прощается с царем, уговаривавшим его ехать с ним в Иерусалим. |
|
|
