| 247 Hymnorum quoque meorum carminibus deceptum populum ferunt [Говорят также, что народ обманут моими гимнами] (Ambrosius Mediolanensis. Sermo contra Auxentium de basilicis tradendis, 34, PL 16:1017). 248 Milites ipsi, qui videbantur occupasse basilicam, cognito quod praecepissem, ut abstinerentur a communionis consortio, ad conventum hunc nostrum venire coeperunt [Сами солдаты, которые, казалось, заняли базилику, как только узнали, что я предписал воздерживаться от общения с ними, начали приходить в наше собрание] (Ambrosius Mediolanensis. Epistula 20, 13, PL 16:997). 249 Venerunt gentes, sed vere in haereditatem tuam venerunt; qui enim gentes venerunt, facti sunt christiani. Qui ad invadendam haereditatem venerunt, facti sunt cohaeredes Dei. Defensores habeo, quos hostes putabam: socios teneo, quos adversarios aestimabam [Пришли язычники, но поистине пришли в наследие Твое; ибо пришедшие язычниками стали христианами. Пришедшие захватить наследие стали сонаследниками Божиими. У меня есть защитники, которых я считал врагами; у меня есть союзники, которых я считал противниками] (Ibid., 21, PL 16:1000). 251 Этот факт обычно относится ко времени борьбы с двором из-за базилики и сам Павлин как будто бы даёт для этого основание, вставляя рассказ об открытии мощей как раз в середину рассказа о борьбе с медиоланским двором (Vita sancti Ambrosii, 13–15, PL 14, 31–32). Однако сам Амвросий не упоминает об этом событии в рассмотренных нами документах, излагающих историю борьбы с Юстиной (Sermo contra Auxentium, PL 16, 1007; Epistula 20, ad Marcellinam, PL 16:994). Амвросий извещает свою сестру об этом специальным письмом (Epistula 22, ad Marcellinam, PL 16:1019). Наконец, во время открытия мощей Гервасия и Протасия православные уже имеют возможность совершать торжественные процессии по городу. Всё это, вместе взятое, даёт основание отнести рассматриваемое событие ко времени после открытой борьбы с Юстиной. 254 Cum ego basilicam dedicassem [...когда я посвящал базилику] (Idem. Epistula 22, 1, PL 16:1019). |
| И Амвросий решил дать всенародное доказательство этого торжества. Базилика, в которой он только что провел несколько дней и ночей вместе с верующими, была недавно построена, и хотя в ней было все готово для богослужения, но при освящении ее не было выполнено одно условие, которое Амвросий нашел удобным в этот момент исполнить самому. Необходимо было поместить под престолом частицы мощей мучеников. Амвросий вспомнил, что по преданию кости двух братьев, Гервасия и Протасия, пострадавших во время первого гонения при Нероне, были погребены в Милане. Раскопки, которыми он сам руководил, действительно, открыли в указываемом месте два скелета, в положении, совершенно соответствовавшем подробностям мученической их кончины, описанной современниками. Они лежали обнявшись друг с другом, в положении, в каком встретили смерть. Перенесение их священных останков было совершено беспрепятственно. Эта торжественная процессия, прошедшая через весь город, сама по себе уже могла свидетельствовать о торжестве истинной веры; рассказы же о чудесных исцелениях от прикосновения к мощам, довели верующих до высшей степени религиозного воодушевления. В это время находился в Милане знаменитый учитель красноречия, африканец Августин, который вдруг объявил своим многочисленным слушателям, что он прекращает чтение своих лекций и всего себя отдает на служение истинной Церкви. Хотя Августин был еще молод (ему не исполнилось и тридцати лет), он пользовался уже громкою известностью, благодаря своим редким талантам, приковывавшим к нему общественное внимание. Все знали, что он сын важного сановника одной из обширных провинций, где и родился, что он рано покинул родину, и поехал сначала в Рим, a потом в Милан, чтобы посвятить себя там изучению и преподаванию литературы. Знали также и то, что воспитанный в христианской вере и исповедовавший ее внешним образом, он предался сначала чувственным удовольствиям, a потом запутался в опасных метафизических умствованиях. Но никто не знал, что в продолжение уже нескольких лет он слушал все проповеди Амвросия, увлекаясь его красноречием, но еще не проникаясь проповедуемым учением. |
| Казанская Основана в 1555 г. Архиепископия. Митрополия с 26.01.1589. С 1725 г. обычно замещалась епископами. С 1735 г. архиереи перемещались на другие кафедры. Именовалась: Казанская и Астраханская (ААО. Т. 1. С. 18–19; по Н.Д. Иерархия... – Казанская и Свияжская); с 26.01.1589 – Казанская и Астраханская; с 1602 г. – Казанская и Свияжская, паки; с 16.10.1799 – Казанская и Симбирская; с 10.02.1832 – Казанская и Свияжская, 3-й раз; Казанская и Татарская; Казанская и Марийская; Казанская и Свияжская, 4-й раз; с 08(21)02.1949 – Казанская и Чистопольская; с 13(26)12.1957 – Казанская и Марийская, паки; с 29.05(11.06)1993 – Казанская и Татарстанская. Викарные кафедры: Елабужская, Свияжская, Чебоксарская, Чистопольская, Мамадышская, Спасская, Бугульминская. 03.02.1555 05.12.1563 12.03.1564 06.11.1567 02.02.1568 13.07.1574 Лаврентий 14.02.1575 21.05.1575 Вассиан 05.07.1575 14.06.1576 Тихон Хворостинин (или Хворостин) 08.1576 10.1581 Иеремия 29.12.1581 23.03.1589 Тихон II 13.05.1589 03.06.1606 08.1606 26.12.1613 Ефрем Хвостов 07.02.1615 13.01.1646 Матфей 07.02.1646 26.09.1649 13.01.1650 17.08.1656 Корнилий 26.07.1657 11.11.1672 Лаврентий II 16.03.1673 06.08.1674 06.09.1674 30.01.1686 21.03.1686 24.08.1690 Адриан 08.09.1690 21.08.1698 Маркелл Серб 25.03.1699 24.03.1724 Тихон III Воинов 25.06.1725 31.12.1731 16.04.1732 29.03.1735 Иларион Рогалевский 17.09.1735 09.03.1738 09.03.1738 08.10.1755 Лука Конашевич 08.10.1755 25.07.1762 Гавриил II Кременецкий 25.07.1762 17.03.1782 25.04.1782 05.03.1785 27.03.1785 16.10.1799 Амвросий Подобедов 21.10.1799 11.12.1803 18.12.1803 14.01.1815 07.02.1816 06.11.1826 Амвросий II Протасов 06.11.1826 03.02.1828 25.02.1828 19.09.1836 19.09.1836 01.03.1848 01.03.1848 01.10.1856 03.11.1856 09.11.1866 09.11.1866 08.11.1879 11.01.1880 21.08.1882 21.08.1882 29.09.1887 29.09.1887 23.04.1892 07.05.1892 02.09.1897 04.10.1897 08.02.1903 Арсений Брянцев 08.02.1903 26.03.1905 26.03.1905 17.03.1908 05.04.1908 27.11.1910 10.12.1910 13(26)09.1918 04.1920 02(15)02.1930 |
| —674— здесь, помимо практицизма, сводилось к этой зависимости и влиянию; доамвросианское богословие Запада имело свою довольно определенную и отличную от Востока физиономию. Автор и сам в этом смысле дает характеристику Запада на с. с. 75–80 своей работы. А между тем эта низкая оценка западного богословия отразилась на всем ходе исследования. Г-н Прохоров говорит: «св. Амвросий, без сомнения, знавший Илария, является при всей своей зависимости от Востока более типичным выразителем характера богословской мысли Запада, несмотря даже на то, что его знакомство с отцами западного богословия – Тертуллианом или, по крайней мере, со св. Киприаном является проблематичным» (с. с. 84–85). Но как раз этого он и не обосновывает и не показывает подробно, в чем именно и насколько Амвросий быль типичным западным писателем. А если бы он, не ограничиваясь вышеприведенным общим замечанием, попытался пунктуально, шаг за шагом, вскрывать чисто западные элементы в мышлении Амвросия или же преломление у него западных традиций под восточным влиянием, и само изложение учения Амвросия было бы рельефнее, и отношение его к своим западным предшественникам, а вместе с этими и его историческое значение выиграли бы в отчетливости. Исходя из несомненного факта зависимости св. Амвросия от восточных писателей, г-н Прохоров вполне резонно при изложении учения Амвросия делает экскурсы в область творений этих последних. Это, конечно, потребовало от него громаднейшего труда и времени. Указывая на эго, как на ценное украшение работы, можно, однако, позволить себе высказать одно пожелание касательно большей тщательности в подборе параллелей. Стоя обычно на высоте своей задачи, изредка автор приводит параллели или слишком общие, или же недостаточно характерные, и взглядов Амвросия не выясняющие. Так, учение Оригена об искуплении излагается столь обще, что только редкому писателю его нельзя было бы приписать (с. с. 166–167); если об оригеновской pia fraus еще идет мимоходом речь на с. 173, то представление Оригена об Умилостивительной Жертве, если не считать самого названия, почти обойдено молчанием. Или: зачем понадобились те, слишком общие выра- |
| Пр. Амвросий Протасов на прошении дьячка Алексеева о произведении его во священника в село Боровку по данному от прихожан того села одобрению написал: «как приход в селе Воровке значительный, то и объявить студентам богословии, не пожелает ли кто из них поступить в оное село священником». В 1817 г. о произведении к сызранской успенской церкви на священническое место просились диакон той церкви Иван Яковлев и студент богословия Петр Панормов. Пр. Амвросий написал: «как ученые должны быть предпочитаемы неученым; то диакону отказать, а на место определить студента Панормова, представив его к посвящению во священника, ежели он окончил курс учения». Производство на епархиальные места совершалось так: из консистории присылался в академию список праздных мест, с запросом, не пожелает ли занять их кто-нибудь из учащихся. В таких запросах обозначалось иногда количество земли и домов приходских. Если занятие места соединено было со взятием невесты; то в запросах прописывались годы, имя и отечество невесты, выставлялись взаимные соглашения касательно дома, обязательства касательно прокормления и призрения осиротевшего семейства и поддержания дома и разного хозяйства. Запросы консистории были объявляемы ученикам или студентам, и кто из них соглашался занять предлагаемое место, тот давал в правление собственноручную подписку. Вот образцы таких подписок: «указ консистории студент богословия Иван Топорнин слышал и на прописанных в нем условиях в село Теньки на священническое место, по окончании курса учения, поступить желаю, если на то воля Его Высокопреосвященства последует, с тем однако же, чтобы мне, Топориину, до окончания курса учения, пользоваться получением доходов от онаго места, – в чем и подписуюсь студент Иван Топорнин». «Сего 1817 года апреля 5 дня, по выслушании указа, я нижеподписавшийся казанской академии русскаго класса ученик Алексей Светлаков поступить на праздно стоящее в селе Яндашеве дьячковское место и взять в замужество девицу Матрену желаю с тем условием, чтобы мне наперед посмотреть ее, в чем и подписуюсь». |
| По резолюции пр. Амвросия Протасова, Близновский назначен был к исключению из академии и определению на причетническое место. Но после оставлен в академии «во уважение чистосердечнаго его в помянутом поступке раскаяния и того, что он в консистории письменно обязался впредь вести жизнь соответственную священнослужителю». Это заключение сообщено было и в уголовную палату, где заведено было дело, касающееся до Близновского. Ученик Александр Петровский за неоднократные побеги из академии назначен был к исключению, с зачислением в штат служителей. Пр. Амвросий на докладе об этом написал: «развратный ученик не достоин и причетнического места, а в служителях академии он не только может быть полезен оной, но и исправит свою нравственность». После сего, однако же, Петровский снова был принят в академию, после были как дал обязательство, на сколько достанет сил, ревности заниматься об образовании себя, прилагать труды к трудам и усилия к усилиям. Пр. Амвросий Протасов сам уговаривал исключенных за строптивость учеников возвратиться в академию и убеждал предварительно чистосердечно раскаиваться и испрашивать прощение у ректора. Представим для примера извлечете из дела о возвращении в академию исключенного за худой нрав и дерзкое поведение студента философии Алексея Мегунтова. В январе 1816 г. помощник инспектора иеромонах Аполлоний, пришедши для осмотра в трапезу, увидел беспорядок, а именно, студенты, не дождавшись других учеников, вышел из трапезы. Посему он приказал бывшему тогда дежурному студенту философии Мегунтову записать о сем беспорядке в репортиции. На другой день помощник инспектора, усмотрев что дежурный не исполнил его приказания, прописал о сем его ослушании в оной репортиции. Противу сего поступка ректор академии отметил своею рукою: «студенту за ослушание стоять в трапезе на коленях обед». На другой день прописано в сей же репортиции, что студент не исполнил наказания. Ректор усугубил оное, предписав Мегунтову стоят на коленях обед и ужин. На третий день узнано, что он и после сего подтверждения не исполнил наказания. |
| казанские подвергали их аппробации и при указах консистории для научения отправляли в русские школы на полгода, на год и более, иногда с оставлением за ними причетнических мест. В русскую же школу определяли детей для первоначального обучения отцы, которые не могли заниматься с ними дома; отсюда переводили их в академию, если они оказывались благонадежными к высшему образованию. В русские классы были перемещаемы неспособные к продолжению высших наук ученики латинских классов. Число учеников в трех классах русской школы доходило до 150 и более. Преосв. Амвросий Протасов, наблюдая за ходом учения и успехами обучающихся в русских классах, нашел русские классы не только бесполезными, но и вредными для просвещения духовенства. Для него очень заметно было, что а) духовенство вместо того, чтобы детей своих записывать в академию для окончания академического курса и тем сделать их со временем достойными служителями церкви, записывало их прямо в русские классы, б) что многие даровитые ученики латинских классов, закрывая свои способности, с самой средины поприща намеренно не радели и переходили из академии в сии классы для скорого выхода на церковно-служительские места; в) что перемещение учеников из латинских классов в русские, за непонятностью их, давало повод к лености способным ученикам, что г) малые дети, редко видящие всю пользу при трудном начале учения, поступая прямо в русский класс, намеренно не радели, дабы не поступить в ординарные классы, и, сократив время, скорее определиться к местам. Число таковых неспособных, которое по самой справедливости должно было заключать в себе очень не многих, на самом деле в здешней академии доходило до 150 и более человек. Таким образом из русских классов – заведения по цели полезного и благодетельного не заметно происходило великое злоупотребление. Пр. Амвросий поэтому 10 мая 1816 года предписал академическому правлению уничтожить русские классы, кроме первого, который должен был оставаться только для учеников совершенно неспособных по слабости дарований учиться в латинских классах, и притом с тем, чтобы ученики из оного класса выходили только на причетнические места. |
| Амвросий, как и большинство западных христиан, был приверженцем Никейского символа, но его религиозные взгляды были, очевидно, неизвестны последователям Авксентия, так что и они не возражали против его избрания. Определенное значение в этом их согласии могло иметь его высокое положение, его близость к императору. Но встретилось затруднение для поставления его в епископы, которое заключалось в том обстоятельстве, что он еще не был крещен. Оно, однако, было легко снято совершением над ним таинства крещения, за которым последовало его рукоположение в диакона, затем в пресвитера и наконец епископская хиротония, дата которой известна точно – 7 декабря 374 года. По словам Созомена, Валентиниан, узнав об избрании святого Амвросия в епископа, «стал молиться и приносить благодарение Богу, что к священнодействию присуждаются мужи, поставленные от него правителями» . Воля императора способствовала тому, что сам Амвросий, вначале решительно не хотевший принять свое избрание, затем уступил настояниям народа и согласился стать епископом. В связи с этим он незамедлительно получил отставку с государственного поста. Святитель заботился о правильной организации приходской жизни в своей епархии, о неукоснительном исполнении священниками своего пастырского долга, о благотворительном служении бедным, сиротам и вдовам. Известен он и как духовный писатель. Его главные книги – «De officiis clericorum» («Об обязанностях клириков»), «Нехатегоп» («Шестоднев»), «De fide» («О вере»). Сохранились письма святителя, адресованные разным лицам и представляющие значительную ценность не только своим богословским содержанием, но и как документы, отражающие эпоху. Святому Амвросию принадлежат тексты и мелодии богослужебных песнопений, вошедших в церковный обиход, особенно на Западе. Святитель отошел ко Господу 4 апреля 397 года и погребен в крипте базилики, где ранее по его указанию помещены были мощи миланских мучеников Гервасия и Протасия. Эта базилика была впоследствии названа его именем и служила многие века кафедральным храмом Милана. В своем противостоянии давлению светской власти Римские папы и другие епископы Запада в последующие времена опирались на наследие святого Амвросия. |
| Авксентий воспользовался этим обстоятельством, чтобы добиться издания закона, разрешающего собрания христианам риминийского исповедания; противники, т. е. кафолики, подвергались в этом законе жестокому порицанию 826 . В дело, напротив, вмешался Максим, тот самый Максим, который захватил Галлию и был виновником умерщвления Грациана. Миланский двор получил от него очень настоятельное послание, в котором он выступал на защиту угнетенных кафоликов 827 . Такое вмешательство могло лишь обострить раздор. Когда вновь наступила пасха (386 г.), от Амвросия опять потребовали, чтобы он освободил базилику; затем ему официально было приказано удалиться из Милана. Он отказался покинуть свою паству, которая впрочем и не думала его отпускать, а сторожила его день и ночь в церкви. Он также отказался от состязания с Авксентием 828 . Пришлось оставить его в покое. Впрочем, казалось, само небо пришло к нему на помощь. 17-го июня 386 г. он открыл останки двух миланских мучеников, Гервасия и Протасия; как только их извлекли из земли, они стали творить столь поразительные чудеса, что не только город Милан, но весь христианский мир наполнился рассказами о них 829 . Амвросий обладал чрезвычайным даром в этом отношении. До него в Милане были известны три мученика – Виктор, Набор и Феликс; после Гервасия и Протасия он открыл в Болонье в 393 году могилы св. Виталия и Агриколы, а в 395 г. опять в Милане св. Назария и Цельза 830 . Тем временем Максим, не бескорыстный покровитель италийских кафоликов, причинял все более и более беспокойства миланскому двору. Весной 387 года 831 Амвросий, примирившийся с Валентинианом и его матерью, вновь отправился в Галлию с официальным поручением просить выдачи останков Грациана, но очевидно с намерением уладить отношения с Максимом, если это было еще возможно. Несколько месяцев спустя, Максим был уже в Италии; Валентиниан, Юстина и весь двор бежали морем и нашли убежище в Фессалонике. Феодосий принял их и счел своим долгом восстановить трон своего юного соправителя. |
| На это обратил внимания пр. Амвросий Протасов. В октябре 1816 года студент богословия Иван Сосфенов, указывая на глазную болезнь, просил академическое правление уволить его для Облегчения в занятиях от классов греческого и французского. Правлению было не безизвестно, да и штаб-лекарь Саханский утверждал, что студент Сосфенов действительно одержим глазною болезнию, которая могла препятствовать ему в учебных занятиях. Об этом правление докладывало пр. Амвросию и испрашивало дозволения, «не благоугодно ли будет Сосфенова уволить от классов греческаго и французскаго, в выдержании же экзамена, по окончании года, обязать его в правлении подпискою». На докладе об этом пр. Амвросий написал: «пусть студент не ходит в класс французский и греческий, когда академическое правление согласно на то; но я даю позволение сие потому, что начальники академии на то согласны, не видя, что тут кроется обман, ибо ежели студент может успеть в сих языках в доме, то может он учиться им и в классах. Поскольку глаза для учения и везде одни, и ежели, к несчастию его, они в классе ничего не могут видеть в книге, то верно ничего не увидят в ней и дома». Греческий язык преподавали: игумен Гервасий (до 1804 г.), Т. Сагацкий (1802–1816 г.), Ф. Раев (1806–1818 г.), М. Огнев (1807 г.), А.. Яцевич (1808 – 1809 г.), иеромонах Анастасий (1809– 1813 г.), С. Беляев (1813–1816), иеромонах Самуил (1817–1818). Курс учения еврейского языка до 1817 года продолжался четыре года и был обязателен для студентов богословия и философии. До 1817 г. некоторые ученики риторики и поэзии, по желанию, собирались на еврейский класс. Под руководством опытного учителя еврейского языка (1802–1818) Андрея Мироносицкого воспитанники переводили из Пятокнижия, из книги Иова, из пророка Исаии с филологическим разбором и с показанием особенных наречий священного языка; с российского языка на еврейский переводили некоторые места из Притчей Соломоновых и книги Бытия. С еврейского языка па русский и наоборот переводили избранные из св. писания г. |
|
|
