| Кроме того, достойно упоминания, что уже Амвросий (вслед за Лактанцием и Цицероном) пользовался системой клаузул и как оратор, и как поэт. Амвросий, безусловно, обладал сильным поэтическим даром, который проявлялся не только в его литургических гимнах, но и в его проповедях и богословских сочинениях. Многие страницы его “Шестоднева” удивляют нас и сегодня выразительными поэтическими метафорами, например, в знаменитом описании моря: «Прекрасно море, когда на нем поднимаются и разбиваются о берег волны или когда снежной пеной оно орошает скалы, или когда водная гладь покрывается зыбью под дуновением легкого ветра и среди безмятежного покоя перед взором расстилаются пурпурные дали..., когда не обрушивает оно бурные волны на берега, но ласкает их и как бы приветствует дружескими объятьями: и как сладок звук, как приятен шум, как гармонично набегают волны!» (-Еха-тегоп, 3, 5) Перу св. Амвросия принадлежит 42 гекзаметра (21 дистих), которые он велел начертать как подписи к фрескам на стенах построенной им Амвросианской базилики, иллюстрирующие наиболее значительные истории из Священного Писания Ветхого и Нового Заветов. Эти гезкаметры частично дошли до нас, опубликованные в XVI в- каноником Франциском Жюре, но сами фрески не сохранились. Однако даже упоминание о них драгоценно, – справедливо считает итальянский исследователь Анджело Пареди: «оно свидетельствует о том, что в то время как интеллектуал Августин считал излишними и скульптуру и живопись, Амвросий со свойственным ему практическим смыслом был, напротив, уверен, что назидательных книг никто не читает, тогда как красивая картина, красивая статуя являются для людей самым доступным и действенным призывом и предостережением» (123, с. 236). Из “Исповеди” Блаженного Августина мы узнаем, что в качестве музыканта св. Амвросий находился под влиянием греческой музыки. У него, в свою очередь, было немало подражателей. “Исповедь” Блаженного Августина и некоторые другие источники позволяют установить, какие именно гимны принадлежит авторству самого Амвросия. В настоящем издании мы публикуем наиболее известные из них (см. Приложение). |
| С X в. все песнопения мессы с нотацией стали помещать в отдельные П. к. для солиста и для хора. В период Высокого средневековья Антифонарий мессы стали называть Градуалом ; песнопения подвижного (темпорал) и неподвижного (санкторал) годовых кругов соединены в нем в одно последование; в Градуал стали включать все песнопения ординария. Со временем в Градуале песнопения были четко закреплены за определенными литургическими памятями, а их число увеличилось (гл. обр. в санкторале, темпорал оставался в основном неизменным). В этой книге различия восточной и западной традиций гораздо менее заметны, чем в Антифонарии оффиция. Они проявились в составе стихов для «Аллилуия» воскресных дней летнего периода, в начальной мелодической формуле для стихов и в мелодиях communio (причастных антифонов) периода Великого поста. Раздел Градуала, содержащий песнопения ординария мессы и называвшийся Кириалом по 1-му песнопению - «Kyrie», иногда выделялся в отдельную книгу. Древнейшим ядром Гимнария являются гимны , носящие имя Медиоланского еп. свт. Амвросия ( 397). Различные версии Гимнария были созданы в богослужебных центрах Италии, Галлии, Испании, Британии и Германии. В Галлии до IX в. использовалась древняя монашеская версия Гимнария; сменивший ее в результате каролингской реформы тип книги распространился по всему Западу и вытеснил местные версии. Частично нотированные Гимнарии известны с рубежа IX и X вв., полностью нотированные - с XII в. В амвросианском Гимнарии каждый гимн имеет собственную мелодию, в др. традициях мелодия одного гимна может использоваться и в др. гимнах, написанных в том же стихотворном размере. Часто средневековые П. к. формировались из неск. небольших книг (libelli) для отдельных видов песнопений - так появился, напр., Тропарий, сб. песнопений с тропами (вставки в песнопения проприя и/или ординария мессы, возникшие в монашеской среде), списки к-рого сохранились от X-XIII вв. Большинство Тропариев происходят из мон-рей, реже встречаются соборные. Сборник секвенций - силлабических песнопений, прибавлявшихся в праздники к «Аллилуия» на мессе (в романских землях они назывались «prosae»),- именовался Секвенциарием или Тропарием-Прозарием; позднее эти песнопения стали также записывать в Градуале. |
| Литературные влияния в творениях святителя Амвросия 540 Уже само число произведений Амвросия, написанных им в двадцать с небольшим лет своего епископского служения, могло бы привести к предположению, что он в широких размерах пользовался материалом, обработанным до него, и этим усилил свою литературную продуктивность. Ближайшее же сравнение его творений с произведениями других церковных и дохристианских писателей, действительно, подтверждает, что в большинстве случаев он находится в самой тесной зависимости от них. Сходство часто простирается до того, что производит впечатление простого переложения; иногда же можно констатировать даже буквальные выдержки, почти всегда без указаний на источник. Впрочем, при такой тесной зависимости св. Амвросий большей частью умеет господствовать над своим источником, заимствуя из него только то, что соответствует его цели, и опуская все остальное; заимствованное часто изменяет, приспосабливая к своим собственным воззрениям и дополняя новым содержанием. В этой главе мы намерены не доказывать зависимость идей, о которой ещё будет речь впереди, а установить простой факт литературной зависимости. Поэтому читатель не встретит здесь имён писателей, воззрения которых оказали сильное влияние на склад амвросианского богословия, но непосредственная литературная зависимость от которых не так очевидна. Для удобства мы рассмотрим отдельно отношения Амвросия I к Филону Александрийскому, II к церковным писателям и III к писателям нехристианским и классическим. I Влияние Филона отразилось уже на самых ранних творениях Амвросия и затем довольно долго чувствуется всегда, когда Амвросию приходится касаться ветхозаветных сюжетов. «De paradiso» [«О рае»], «De Cain et Abel» [«О Каине и Авеле»], «De Noe» [«О Ное»], «De Abraham» [«Об Аврааме»], «De bono mortis» [«О благе смерти»] и «De fuga saeculi» [«О бегстве от мира»] проистекли в сильной степени из этого источника, хотя и другие произведения находятся в зависимости от него, только в меньшей степени. Аллегорическая концепция рая, раскрываемая св. Амвросием в сочинении «De paradiso» [«О рае»], почти целиком принадлежит Филону не только в своих главных чертах, но и в мелких подробностях. Оба они понимают рай и райскую жизнь в смысле блаженства, блаженного существования 541 . Но вместе с тем Амвросий воспроизводит и другое, также принадлежащее Филону, представление о рае как о душе, и, согласно с ним, представляет райские деревья и вообще все, относящееся к раю, рядом аллегорий добродетельной жизни и необходимых условий для неё 542 . |
| До наших дней уцелело его письмо к царю Антигону о сбережении здоровья. Из числа Александрийских врачей, этих первых рассекателей трупов человеческих, Проксагор, потомок Асклипиадов Койских, сделал замечательные открытия в анатомии. Он отличал жилы от артерий, и череп головы считал началом спинной кости. В годы царствования первых Птолемеев Египетских в Александрии были два наилучшие анатомиста, Ирофил и Ерасистрат. Они основали две новые медицинские школы. Когда Птолемей Фискон (146−117 г. до Р.Х.) выгнал учёных из Александрии, тогда оба эти врача ушли в малую Азию, и там основали медицинские училища. Страбон в 12-й книге своей Географии упомянул, что во Фригийской области, между городом Лаодокией и Карурами, ещё в его время, существовало большое Ирофилианское училище врачей, поддержанное Зевксидом и после него Александром Филалифом, и что в городе Смирне, при предках его (Страбона) находилась Ерасистратская школа, поддержанная Икесием, а во дни его уже была закрыта 31 . Ирофил Халкидонец, живший за 300 лет до Р.Х., анатомировал весьма многие трупы человеческие. Некоторые говорят, что ему дано было позволение делать опыты и над живыми людьми, и что народ с ужасом смотрел на эти опыты и растерзал бы его, если бы не защищали его цари Египетские. Ирофил сделал столь великие открытия в анатомии, что Гавриил Фаллоп назвал его евангелистом анатомиков. Главнейшие открытия его касаются нервной системы, которую он почитал основой наших чувствований. Древние очень хвалят его описание круговращательного сочетания обоих глаз, малой кости, той, что в корне языка, и детородных – удов. Он первый имел правильное понятие о пульсе. А пафологические показания его были посредственны. – Думают, что Ирофил первый написал примечания на афоризмы Гиппократа. Это сочинение его в рукописи хранится в Амвросианской библиотеке города Милана. Из первых учеников его известны Мантиас, который издал древнейшее собрание лекарственных питий, ατρικν δσεων, Вакхий Танагреэц, каллимах, Каллианакс и Андрей из Кариста, изобритатель какого-то коллурия и машинки для легчайшего изъятия плеч. |
| Аутентичность части гимнов, отобранных мавристами, была впоследствии подвергнута сомнению. Гимны в этом издании сильно отличаются по объёму: от 23 до 8 строф. Важным этапом в изучении амвросианских гимнов явилась опубликованная в 1862 г. работа Л. Бираги 29 , в которой были предложены три основных критерия отбора аутентичных гимнов: пересечения с другими сочинениям свт. Амвросия; использование в литургической практике Медиоланской Церкви и других Церквей; авторитетные свидетельства древних, приписывавших их свт. Амвросию. Исходя из этих критериев, Бираги атрибутировал святителю 18 гимнов. Позднее вопросами атрибуции занимались Г.М. Древес 30 , А. Штайер 31 , А.С. Уолпол 32 , Д. Норберг 33 , В. Булст 34 , О. Фаллер 35 , М. Симонетти 36 . Принципы, предложенные Бираги, в основном были приняты. Споры касались лишь отдельных гимнов. Число 18 и по сей день остаётся «каноническим». Наиболее критичен в своём подходе был М. Симонетти, который атрибутировал свт. Амвросию всего девять гимнов. Следующий этап изучения амвросианской гимнографии связан с именем Ж. Фонтена. В частности, результатом работы его семинара по изучению гимнов стало издание (Hymnes. 1992) с параллельным французским переводом и подробнейшими комментариями, в котором участвовали 10 исследователей, причём каждый подготовил к изданию не более одного-двух гимнов. В комментариях к каждому гимну указываются параллели с текстами самого свт. Амвросия и других древних авторов, разбираются особенности словоупотребления и рассматриваются тончайшие аллюзии на произведения античных классиков, параллели с сочинениями самого свт. Амвросия и других церковных писателей. В 1994 г. гимны вышли в серии, выпускаемой миланской Амброзианской библиотекой 37 . Вместе с гимнами были изданы также эпиграммы, написанные гекзаметром и элегическим дистихом. Несмотря на столь давний и пристальный интерес исследователей к вопросу атрибуции гимнов, исчерпанным этот вопрос назвать нельзя. Так, при подготовке данного издания было найдено несколько не отмеченных в новейших изданиях параллелей между гимнами и письмами свт. Амвросия: hymn. 1. 1516 и epist. 66. 7; hymn. 5. 29 и epist. 38. 5 (gigas gemini nominis/geminae substantiae); hymn. 2. 23 и epist. ex с. 1. 31 (ebria sobrietas); hymn. 5. 15 и epist. 56. 9 (claustra pudoris), а также epist. ex с. 1. 33; hymn. 5. 19 и epist. 71. 3, а также epist. ex c. 14. 110 – выражение pudoris aula regia; hymn. 3. 23 и epist. ex с. 1. 6 (uirginis partus sacer); hymn. 9. 3031 и epist. ex с. 1. 20 (tersisse mundi puluerem). |
| Наибольшую известность получили амвросианские гимны. Форма гимна строфическая, каждая из 4 строк строфы написана четырехстопным ямбом, причем 1-я и 3-я стопы могут заменяться спондеями. С каждой поэтической строфой «музыкальная строфа» гимна возобновляется. Тип мелодики гимнов, как правило, силлабический. Наиболее архаическими по характеру мелоса являются гимны на тексты свт. еп. Амвросия Медиоланского; они составили ядро древнего медиоланского Гимнала. О времени возникновения их мелодий судить трудно из-за позднего происхождения источников. Первое свидетельство о том впечатлении, какое производило А. п. на молящихся, относится ко времени епископского служения свт. Амвросия и принадлежит блж. Августину : «О, как я плакал в гимнах и песнях Твоих, вдохновленный голосами сладкозвучной Церкви Твоей! Голоса эти пленяли мой слух, в сердце мое изливалась истина, и подымалось чувство кротости, и текли слезы, и хорошо мне было от них» (Confessiones. IX 6; пер. С. Л.). Позднее об А. п. высоко отзывались литургист и канонист, ректор Кёльнского ун-та Радульф де Риво († 1403; трактат «De canonum observantia») и муз. теоретик и композитор, руководитель капеллы миланского собора Франкино Гафури («Practica musicae», опубл. в 1496). Др. источником по истории А. п. является его устав (La regola del canto fermo ambrosiano), составленный Камилло Перего († ок. 1574) по поручению кард. Карло Борромео и изданный в Милане в 1622 г. В XIX-XX вв. исследованиями в области А. п. занимались П. Кажен, А. Мокеро , А. Кинле, О. Хайминг, Э. Веллес , М. Угло, Э. Каттанео и др. С целью изучения и возрождения амвросианской певч. традиции кард. А. И. Шустер основал Высшую школу (впосл. Папский амвросианский ин-т) церковной музыки (1931), где Г. М. Суньолом были подготовлены к печати пересмотренные и исправленные издания Антифонария (1935) и Весперала (1939). Изд.: Antiphonarium Ambrosianum du musée Britannique, XIIe siècle/Éd. par P. Cagin//Paléographie Musicale. Solesmes, 1896. Vol. 5; 1900. Vol. 6; Antiphonale missarum juxta ritum sanctae ecclesiae Mediolanensis. R., 1935; Liber vesperalis juxta ritum sanctae ecclesiae Mediolanensis. R., 1939; Die mittelalterlichen Hymnenmelodien des Abendlandes/Hrsg. v. B. Stäblein. Kassel, 1956. (MMMA; Bd. 1: Hymnen; 1); Bailey T., Merkeley P. The Antiphons of the Ambrosian Office. Ottawa, 1989; idem. The Melodic Tradition of the Ambrosian Office-Antiphons. Ottawa, 1990. (The Inst. of the Mediaeval Music. Musicological Studies. Vol. 50. Part 1-2) [полн. критич. изд. антифонного репертуара]. |
| В зап. нерим. обрядах (амвросианском, галликанском, испано-мосарабском) Л. м. находится перед офферторием (молитва ad pacem в Сакраментариях), после молитв о живых и об усопших ( Isid. Hisp. De eccl. offic. 1. 15; German. Ep. 1. 22). Однако в рим. традиции начиная с V в. Л. м. располагается после канона мессы (возможно, практика имеет североафрикан. происхождение, ср.: Aug. Serm. 227). Свт. Иннокентий I, отстаивая рим. практику, сообщает, что в его время некоторые требовали, чтобы дарование мира происходило «перед совершением таинств» и чтобы клирики даровали его друг другу ( Innocent. I, papa. Ep. 25. 1), т. е., вероятно, пытались согласовать рим. традицию с восточными. Судя по месту в чинопоследовании, в Риме совершение Л. м. связывалось в большей мере с подготовкой к причащению и служило исполнением слов Молитвы Господней о прощении долгов (грехов) друг другу (Мф 6. 12). Такое положение Л. м. в составе мессы, возможно, связано с обрядом Fermentum: Дары освящались только на папской мессе, а затем частицы посылались в пригородные храмы, где полная месса не совершалась, а значит, не было оффертория, и, следов., невозможно было совершить перед ним Л. м. ( Baldovin J. F. The Fermentum at Rome in the Vth Cent.: A Reconsideration//Worship. Collegeville (Minn.). 2005. Vol. 79. N 1. P. 38-53). Есть и др. объяснение: перемещение обряда связано с тем, что молитвы верных, предшествующие канону мессы, потеряли значение; при этом правило о том, что Л. м. должно совершаться строго «после молитвы», продолжало действовать (косвенно на это указывает Reg. Ben. 53, в котором запрещается давать Л. м. гостям мон-ря прежде совместной молитвы); соответственно обряд стал совершаться после др. значимых молитв - канона мессы и Молитвы Господней. Такое положение Л. м. зафиксировано в ранних рим. Сакраментариях («Pax Domini» - Sacr. Gelas. 1259; Sacr. Greg. 20; в Миссале Стоу, к-рый относится к кельтскому обряду , практика соответствует римской, а не галликанской) и сохранилось как в тридентских, так и во второватиканских литургических книгах. |
| В муз. отношении традиция A отличается от традиции B бóльшим числом и большей разработанностью псалмовых тонов для респонсорных стихов; внутри традиции А выделяются подгруппы из Леона, Риохи и из сев. областей (см.: Randel. The Responsorial Psalm Tones. 1969). Сравнительный анализ традиций A и B с корпусом галликанских песнопений затруднен из-за фрагментарного характера галликанских источников последнего. Сохранились признаки взаимодействия И.-м. п. и с др. певч. традициями. Так, в испано-мосарабское богослужение на более раннем этапе, чем в др. зап. обряды, были введены амвросианские гимны ( P é rez de Urbel. 1926) (см. в статьях Амвросианское пение , Гимн ). Рохо и Прадо установили соответствия между нек-рыми испано-мосарабскими и амвросианскими мелодиями ( Rojo, Prado. 1929. Р. 108-113). Вопрос о соотношении между испано-мосарабским и григорианским репертуарами является дискуссионным. Исследователи отмечают данные источников о влиянии в кон. VIII-IX в. испанской богослужебной, в т. ч. певческой, практики на франкскую, гл. обр. через испанцев, бежавших от арабского нашествия ( Freeman. 1957; Fern á ndez de la Cuesta. 1998. Sp. 559). В то же время наличие однотипных песнопений в староиспанском, григорианском и амвросианском репертуарах (см.: Baroffio. 1964; Janini, ed. 1982-1983) объясняется по-разному: либо староиспанским ( Levy. 1984; Pinell. 1984), либо староримским (см.: Baroffio. 1992. Р. 265), либо африканским, с последующим проникновением через Испанию ( Fern á ndez de la Cuesta. 1993. P. 446-456), происхождением. На связь между староиспан. и григорианским пением указывает муз. система из 2 разъединенных тетрахордов, представленная в виде диаграммы в форме буквы Λ в староиспан. списках «Этимологий» Исидора Севильского. По мнению М. Югло, соответствующий тип деления монохорда распространился в Центр. Европе, поскольку был использован Гербертом Аврилакским (впосл. папа Сильвестр II , ок. 940-1003) в трактате «De commensuralitate fistularum et monochordi cur non conveniant» (Почему нет согласия о мензуре [органных] труб и [о делении] монохорда). Герберт мог ознакомиться с этим звукорядом в Каталонии, которую он посетил ок. 970 г. для обучения математике и астрономии у араб. ученых ( Huglo. 1992, 1994). Песнопения оффиция |
| В древнерус. певч. рукописях кон. XVI-XVII вв. псалмовые стихи фиксировались в виде 9 различных формул обычно для 2, 3 и 17-й кафизм с припевом А., без обозначения гласа (иногда выписывались избранные стихи из всех положенных на утрене кафизм). Эту новую традицию, сменившую осмогласное пение кафизм (по Иерусалимскому уставу), исследователи приписывают Маркеллу Безбородому (сер. XVI в.). Она поныне сохраняется в богослужебной практике и певч. книгах старообрядцев-беспоповцев, в устной традиции казаков-некрасовцев. Мелодически развитые припевы А. могут включать аненайки . В совр. богослужении чтение кафизм и отдельных псалмов обычно замыкается славословием, включающим троекратную (или двукратную) А. (см. ниже). Традиция заканчивать трехпсалмия А. отмечена уже в соч. «О девстве» Псевдо-Афанасия (ок. 390): «После трех псалмов говори Аллилуиа» (De virginitate//PG. 28. Col. 276). Студийский и Иерусалимский уставы знают также вечерню и утреню «с Аллилуия» - с пением постовых или заупокойных аллилуиариев (см. ниже). А. является припевом к четным икосам акафистов , ко всем икосам заупокойного кондака (проимий .- Требник большой. Л. 141об.- 143об., см. также л. 151об.- 152). В богослужении зап. обрядов А. также имеет широкое употребление. В богослужении рим. (см. Cabrol. Col. 1236), амвросианского (см. Cabrol. Col. 1240-1241), галликанского (см. Cabrol. Col. 1238-1239), испано-мосарабского (см. Cabrol. Col. 1241-1242), кельт. (см. Cabrol. Col. 1239-1240) обрядов можно выделить 3 вида А., к-рые различаются местом в богослужебном круге и строением текстов: 1) антифоны в псалмодии оффиция и в песнопениях Пасхальной ночи; 2) заключительные построения в песнопениях проприя мессы ( интроитах , офферториях , communio ), а также в антифонах и респонсориях оффиция в Пасхальное время; 3) самостоятельное песнопение мессы (см. Аллилуиарий, Тракт ). Пение А. на Западе сопровождается богатой мелизматикой (см. Секвенция , Юбиляция ). Лит.: Скабалланович. Толковый Типикон. Вып. 1; Cabrol F. |
| Ориген говорил, что существовало это повествование и в переводе Симмаха. В сирском гекзаплярном переводе встречают указания на то же. Но очень не много всех цитат из Симмаха и потому нельзя составить определенного мнения о его тексте. Несомненно же между текстом LXX и Феодотиона существует весьма значительная разность и в величине (текст Феод. обширнее) и в содержании (особ. 12—18:22—27:63—64 стт.), так что невозможно ее объяснить простым желанием Феодотиона «улучшить и исправить» текст LXX. В связи с решением вопроса об оригинальном тексте повествования решается и вопрос о происхождении этих разностей. По мнению защитников еврейско-арамейского оригинала, у Феодотиона был иной еврейско-арамейский список, по коему он «поправлял и дополнял» текст LXX, а по мнению защитников греческого оригинала, Феодотион пользовался «устным преданием» и по нему делал свои уклонения. Второе объяснение, кажется, мало правдоподобно; естественнее предполагать, что были греческие списки с существенными уклонениями взаимными, коими и воспользовался Феодотион, а как и отчего произошли эти уклонения в греческих списках, — неизвестно. Замечательно, что очень разнообразный текст повествования о Сусанне сохранился и в сирском переводе. Исследователи насчитывают четыре редакции этого перевода: 1) редакция Амвросианского кодекса сирогекзаплярного перевода, сделана с LXX; 2) первая редакция изданная в полиглотте Вальтона, составленная с Феодотиона; 3) вторая редакция, помещенная также у Вальтона, но очень отличная от всех других редакций, и греческих и сирских, повествования о Сусанне и наконец 4) отрывки перевода, изданные Де-Лагардом (Apocrypha Syriace). Очеввдно, повествование о Сусанне очень распространено было в древне-иудейском и христианском обществе и свободно разнообразилось, дополнялось и сокращалось переписчиками и корректорами… Латинский перевод древне-италийского вида, цитируемый Тертуллианом и Викторином, сохранился в незначительных отрывках и близок к переводу Феодотиона; перевод Иеронима составлен с Феодотиона. |
|
|
