| Указания к проведению сих граничных линий можно находить в самом существе дел и отчасти в „Судебных уставах” 1864 г., в „Уложении о наказаниях”, в решениях „Кассационных департаментов Сената”. В „Судебных уставах” 1864 г. находятся четыре статьи, содержащие указание общих начал, на которых должно быть основано проведение граничной черты, разделяющей уголовную подсудность от церковной. Это – 1001, 1002, 1003 и 1004 ст. „Устава уголовного судопроизводства”. В первой из указанных статей (1001) говорится: «подлежащие ведомству светского суда преступления против веры и другие соединенные с нарушением церковных правил, подчиняются судебному преследованию на общем основании, с изъятиями в настоящей главе определенными». Во второй (1002): «Дела о преступлениях и проступках, за которые в законах уголовных полагается лишь церковное покаяние, или отсылка виновного к духовному суду, подлежат исключительно сему суду». В третьей (1003): «Дела о преступлениях и проступках, за которые в законах уголовных определено, сверх церковного покаяния, еще другое наказание, решатся уголовным судом, приговор коего сообщается духовному начальству, для предания осужденного церковному покаянию». В четвертой (1004): «В делах об отступлении от веры и постановлений Церкви, обвиняемые подлежат уголовному суду лишь за такие действия, которые по уголовным законам подвергают или какому-либо наказанию, или ограничению в пользовании правами состояния». Из точного разума сих статей, и из того места, какое они занимают в Уставе, где они поставлены в главе о судопроизводстве по преступлениям против веры и по другим, соединенным с нарушением церковных правил, вытекают следующие заключения: I. Кроме тех преступлений против веры и других соединенных с нарушением церковных правил, которые подлежат ведомству светского суда – могут быть другие преступления против веры и церковных правил, за которые виновные подвергаются разного рода церковным запрещениям и наказаниям, присуждаемым собственно на основании церковных правил, каковы напр.: лишение приобщения св. Тайн, лишение всякого общения Церкви, осуждение на всегдашнее безбрачие и др. |
| Если подсудимый оправдан на уголовном суде – каким образом и порядком духовное ведомство сделает постановление об уничтожении вновь заключенного, незаконного брака? Административно, без суда? Но столь важное постановление не может быть следствием административного распоряжения. Новым духовно-судебным процессом? Но это значило бы, что духовное ведомство вновь переисследует факты им сообщенные уголовному суду как материалы и после этого переисследования приходит к постановлению приговора несогласного с приговором уголовного суда, признает подсудимого виновным в заключении двух браков и незаконный брак уничтожает. Из этого сторонники противного мнения, кажется, с очевидностью должны бы убедиться, что закон („Уст. Угол. судопр.” 1013), требуя сведений о заключении нового брака, при существовании прежнего, не от духовной администрации, а от духовного суда, употребляет этот термин не случайно, а с намерением и полным признанием, что деятельность дух. ведомства в собрании требуемых сведений и их констатирование должна быть и есть не административная, а непременно судебная. Не роль эксперта, как усиливаются доказать, принадлежит здесь духовному ведомству, а значение действительного судьи по предметам, о которых не имеет средств и возможности судить уголовный суд, и которые однако же непременно должны быть установлены (констатированы) судебным, а не другим каким порядком. Эксперт, (хотя бы таким экспертом было даже какое-либо начальство) сообщивши суду требуемые от него сведения, не имеет потом права дать какое-либо постановление, несогласное с приговором суда; тогда как духовное ведомство имеет право и обязано уничтожить новый, незаконный брак, хотя бы подсудимый на уголовном суде и был признан невиновным в двоебрачии, чего не отрицают и сторонники противного мнения. Значит деятельность дух. ведомства здесь совсем не та, какая принадлежит разным экспертам, вызываемым в суды. И так невозможно согласиться с тою мыслью, будто от духовного ведомства требуются в сих делах только справки, которые приобретаются исключительно административным путем, а не судебные действия и заключения. |
| В делах, когда церковное покаяние присоединяется к наказаниям уголовным или исправительным духовному ведомству предлежит на основании закона, определить вид церковного покаяния и срок продолжения оного („Улож. о нак.” 58, примеч. 1). Очевидно, что и то и другое, и определение вида наказания и определение продолжения оного, может быть предметом только судебной, а не административной деятельности духовного ведомства. Посему никаким образом невозможно признать справедливым то толкование, будто все статьи „Уложения”, в которых полагается церковное покаяние сверх уголовного, должны быть понимаемы в той силе, что церковное покаяние в сих случаях должно быть налагаемо не духовным судом, а духовным начальством или администрациею. Против такого толкования должно указать на недостаточно логическую и юридическую постановку дела при таком толковании: ибо с принятием его оказывалось бы, что из двух частей наказания за один и тот же проступок, одна налагается судом, другая администрациею. И в подтверждение этого должно указать, что мысль о такой несообразности не чужда была самой законодательной власти, так как в „Основных положениях” 1862 года 1003 статья, в которой думают видеть основание к такому толкованию, изложена в смысле противоположном, именно в ней сказано: «дела о преступлениях, за которые в законах определено сверх церковного покаяния какое-либо другое наказание, решаются светским уголовным судом, приговор коего сообщается суду духовному для предания осужденного церковному покаянию (ст. 150). Равным образом и в мотивах к этой статье прямо и ясно дела сего рода отнесены к делам, подлежащим духовному суду. О 1003 статье в мотивах к ней говорится: «это постановление, основанное на „Своде” 1857 года, согласно заключению Святейшего Синода, положено оставить без изменения в числе других общих правил подсудности по делам, подлежащим суду духовному. В журналах „Соединенных Департаментов Государственного Совета” таже мысль выражена самым ясным образом (Журн. „Соед. Департ.” по проекту „Угол. |
| Соображения, приводящие к такому заключению, суть следующие: Самая важная входящая в состав прокурорской должности часть есть, конечно, обнаружение преступлений и преследование их пред судом. И эта-то важная обязанность в духовном суде может быть удобно исполнена без помощи особого прокурорского института. Основание к этому представляет самое существо дел, подлежащих духовному суду. Дела о проступках и преступлениях, подсудные духовному суду, такого рода и характера, при котором и в светских судах участие прокурорской деятельности или вовсе не допускается, или же если и допускается, то в очень слабой степени. Это – а) дела о проступках и преступлениях, возникающие из частных жалоб. В сих делах участие прокурора вовсе не может иметь места. Это – б) преступления и проступки по должности, при которых прокурорское участие всегда на втором плане, главнейшее же участие принадлежит начальству обвиняемого должностного лица. Самый обвинительный акт, в случаях предания суду должностных лиц, хотя составляется и прокурором, но не по его собственной инициативе, а почти только в качестве редактора. Ибо, по закону, начальство обвиняемого в преступлении по должности, прежде предания его суду обязано привести все предметы обвинения в такую ясность, чтобы постановление о предании суду заключало в себе все сведения, необходимые для составления прокурором обвинительного акта. В обвинительный акт, составляемый, по постановлению начальства обвиняемого о предании суду, включаются все существенные обстоятельства и доводы, приведенные в сем постановлении („Уст. угол. суд.” 1095, 1096). Очевидно, что деятельность прокурора в делах по преступлениям не имеет собственной инициативы и стоит на втором плане, за деятельностью начальства, которому подчинено предаваемое суду должностное лицо. Дела по преступлениям по должности направляются к начальству обвиняемого должностного лица, и им направляются к суду, при чем прокурор действует, если можно так сказать, в качестве делегата начальства, в качестве лица им уполномоченного, лица, которому оно передало все материалы дела и которое начальством уполномочено на основании сих материалов вести дело пред судом. |
| 1) Когда Спаситель Апостолам дает власть вязать и решить, служащую основанием судебной власти в Церкви, то Он никого из верующих не исключает из-под действия этой власти, не ограничивает ее только одним кругом иерархических лиц. 2) В церковных правилах, церковному суду подчиняются одинаково и клирики и миряне. По правилам Апостольским и соборным миряне подвергаются церковным наказаниям и церковному суду на том же основании, как и клирики, в тех же судебных инстанциях, таким же порядком и с тем же правом апелляции (Ап. 31, 43, 48, 51, 57, 63, 64, 66, 69, 70, 84; I Всел. 5, IV. Всел. 8; Антиох. 6, 20 и др.). 3) В догматико-символических книгах Православной церкви читаем: „веруем, что члены Кафолической церкви суть все, и притом одни верные, то есть несомненно исповедующие чистую веру Спасителя Христа (которую прияли мы от самого Христа от Апостолов и святых Вселенских соборов), хотя бы некоторые из них и были подвержены различным грехам. Ибо если бы верные, но согрешившие, не были членами Церкви, то не подлежали бы ее суду. Но она судит их, призывает к покаянию и ведет на путь спасительных заповедей (Посл. Восточ. патр. о Правосл. вере чл. 11; Сравн. преосв. Макария „Правосл. догм. богосл.” 297). 4) В Духовном регламенте излагаются подробные правила, каким образом епископ в отношении ко всем и к мирянам должен действовать в наложении анафемы и отлучения, и предписывается ему быть долготерпеливым и рассудительным в употреблении своей власти связательной, т. е. во отлучении и анафеме, не творить сего по страсти; но с прилежным розыском. „Аще бо неповинне кого отлучит, а тот поищет на его суда в коллегиуме, наказан епископ будет по рассуждению коллегиум духовного»... На суд духовного коллегиум относит суды епископов, если кто оными недоволен. Дела же суду сему подлежат сия именно: недоуменные браки, вины разводов брачных и проч. По сим документам, важность которых едва ли кто будет оспаривать, этот первый наследник судебной власти епархиального архиерея не может быть признан законным. Ибо все законные документы у нынешнего владельца, т. е. у епархиального архиерея. 2) Духовно-окружные суды |
| 2) Такая сортировка дел у г. Соколова основана на чистейшем произволе; к объяснению ее он никогда не представит никакого сколько-нибудь разумного основания. – Удаление от должности на 5-ть месяцев и 28 дней епархиальный суд г. Соколова присуждает окончательно и безапелляционно; а удаление от должности на 6 месяцев и 1 день может быть обжаловано в апелляционном порядке. Запрещение священнодействия на 3 месяца – безапелляционно; а на 3 месяца и 2 дня подлежит апелляции. Почему? – Это секрет изобретателя. 3) Г. Соколов устрояет свой епархиальный суд исключительно для одних священнослужителей белого духовенства. Ни о монашествующих, ни о послушниках, ни о мирянах у него нет ни одного слова. Строит ли он для них какой особый суд, или же совсем исключает – это никому неизвестно, а необходимо было бы это как-нибудь разъяснить. Или же это есть простой недосмотр и ошибка? Того же наследника, по свидетельству газет („Голос” 1872, 29, „Спб. вед.” 1872, октябрь) представлял комитет духовно-судебной реформы до катастроф 26 сентября 1872 г. („Бирж. вед.” 1872, 264). В проекте, известном под именем комитетского и отличаемом от проекта большинства комитета, в наследники судебной власти епископа выставляется епархиальный суд, состоящий из пресвитеров, также как и у г. Соколова, только не в тех долях наследства, как у него. – По этому проекту епархиальный суд учреждается в каждой епархии и состоит не менее, как из трех пресвитеров, избираемых депутатами от духовенства и представителями земства и утверждаемых Св. синодом. Из них один председатель. Все как у г. Соколова, или у г. Соколова все как здесь. Но затем далее не как у г. Соколова. Епархиальный суд пресвитерский, по проекту, судит все дела, какие судит и нынешняя консистория, за исключением тех, за которые в законе определены низшие наказания, именно: замечание, выговор без внесения в послужной список и денежное взыскание до 3 рублей, и которые должен окончательно решать духовный судья пресвитер. Некоторые дела епархиальный суд, по проекту комитета, судит в качестве 2-й инстанции окончательно, по отзывам против приговора духовного судьи, а именно дела о преступных деяниях, за которые в законе полагаются денежные взыскания свыше 3-х рубл., и временное испытание в архиерейском доме или монастыре. Затем все прочие дела, ныне подлежащие консисторскому суду, епархиальный суд старого комитетского проекта судит в качестве 1-й инстанции. Отзывы подсудимых и протесты епарх. архиерея против приговоров епархиального суда идут в Св. синод. Г. Соколов строил свой суд только для пресвитеров и диаконов. Суд старого комитетского проекта был несколько шире, именно он простирался не только на священнослужителей белого духовенства, но и на церковнослужителей, и на монашествующих. Но и этот проект исключал из-под духовного суда всех мирян и монастырских послушников. |
| Г. Соколов, вообще канонам не отдающий никакого респекта, на этот раз обращается и к ним и с помощью их сочиняет рекламу своему изобретению. Тогда, т. е. при сочиненном им устройстве окружных судов, течение судных дел в духовном ведомстве приняло бы не только правильный, разумный, но и вполне канонический характер (Г. Соколов очевидно различает правильный и разумный характер от канонического и допускает, что может быть правильный и разумный характер течения духовных дел, хотя и неканонический, и обратно может быть характер течения церковных дел канонический, но не правильный и неразумный?!). Но совершенно напрасно г. Соколов называет сочиненный им окружной суд вполне каноническим. Канонического в сочиненном им окружном суде будет очень немного, а именно то, 1) что этот суд будет не в епархии и не в Синоде, а между ними, как были соборы в митрополиях древней Церкви; то, 2) что эти суды будут ведать дела об архиереях в качестве первой инстанции. Затем все остальное – неканоническое и есть даже канонам решительно противное. И прежде всего – неканонический состав сочиняемых г. Соколовым окружных судов. Канонический соборный суд в митрополии древней Церкви составляли все епископы области и только епископы. Это была их каноническая обязанность, к исполнению которой они были побуждаемы разными мерами. У г. Соколова не все епископы округа входят в состав сочиняемого им окружного суда, а кроме митрополита только два по избранию Синода. Пресвитеры не были членами соборов митрополии древней Церкви, а только одни епископы; в правилах нет ни одного слова о присутствии пресвитеров на соборах. А г. Соколов тут сажает двух из лучших представителей окружного духовенства по выбору (может быть даже диаконов?! И как выбирать двух из пяти епархий?). – Соборы митрополии древней Церкви судили дела по апелляциям на суд епископа епархии. А окружные суды г. Соколова будут судить дела по апелляциям на суд пресвитеров. Суд епископа епархии г. Соколов совсем выбрасывает, и ставит после суда коллегии пресвитеров прямо суд коллегии епископов с пресвитерами. Дела восходили в суд собора митрополии только одним порядком апелляционным. А в сочиняемый г. Соколовым окружной суд дела будут восходить и апелляционным порядком и ревизионным; ибо в нем будут утверждаться высшие наказания для виновных пресвитеров. |
| Такого же достоинства и денежное соображение. Правила требуют, чтобы епископский суд был в каждой епархии, не присовокупляя условия: при деньгах. Следовательно, вводить это условие и на основании его подрывать действие правил и незаконно и произвольно, и неискренно. Нужно одно, чтобы епархиальный архиерей был лишен суда, а говорят другое, что дорог суд при каждом епархиальном архиерее. – Ныне православные архиереи в Турции не получают ни одной лепты из казны за то, что судят, и однако же судят. Действует начало: по правилам поступать должно и при деньгах, и без денег. Из-за недостатка денег ломать церковные учреждения никто еще не дерзал. У нас в самое последнее время государственная казна дает довольно высокие штаты на епархиальные административно-судебные духовные учреждения (в Варшаве, в Туркестане). Значит в полной силе даже и в государственных наших сферах принцип, что на поддержание учреждений, утверждающихся на церковных основаниях, казна в деньгах не отказывает. Такого достоинства по существу оба предъявляемые адвокатами этого наследника практические соображения. Защитники этого претендента, очевидно, рассматривают церковные учреждения, как учреждения какой-нибудъ акционерной компании или товарищества на паях: мало дел, не достает капиталу; следовательно, или ликвидировать учреждение, или уничтожать лишние конторы, соединять их с другими, отказывать управляющим. Этих замечаний о достоинстве и сущности предъявленных практических соображений вполне было бы достаточно, чтобы видеть полную негодность этого документа. Сколько бы ни было дел, но если правила предписывают суду об этих делах быть в каждой епархии, то за сим дело должно почитать решенным и претензию не подлежащею удовлетворению. Но есть одно обстоятельство, побуждающее остановиться и рассмотреть внимательнее оба документа и о делах, и о деньгах. Документы эти оказываются с неверными цифрами. Как скоро мы пристально всмотримся в первый документ, то не можем не открыть в нем важных неправильностей. Оказывается, что цифры о количестве дел в этом документе выведены неверные: дел не столь мало, как показывается. |
| Самые условия нового суда требуют, чтобы он был ближе, чем старый, или ни в каком случае не дальше. Окружные суды не только не были бы благом и улучшением, но были бы для большей части духовенства лишением права, которым оно ныне пользуется – права иметь суд в своей епархии. Для духовенства, для свидетелей это было бы крайним обременением. Суд столь далекий, конечно, не будет и судом скорым. „Все это возбудило бы“, как справедливо замечено, „неизбежный ропот и в духовенстве, и в свидетелях и заставило бы жалеть даже о нынешних судах”. Впрочем, в наилучшем из миров – все к лучшему, и нет худа без добра. Нас утешают, что „хотя духовно-окружной суд для некоторых местностей будет отстоять дальше, нежели епархиальный город, но духовенство этим не будет тяготиться. Дела, предоставляемые рассмотрению духовно-окружных судов в качестве 1-ой инстанции суть такого свойства, что от них зависит участь не только самих подсудимых, но и их семейств. Посему некоторая разница в расходах на проезды в тот город, где будет окружной суд вместо своего епархиального города, не будет подсудимому казаться напрасною тратою, если он будет уверен, что администрация (т. е. архиерей) не может иметь влияния на решение суда”. Хотя и далеко, однако же близко. Мудрено, но за то утешительно: главный враг – архиерей, не будет иметь влияния на решение суда; из-за этого можно сделать путешествие в 3000 верст. При обсуждении судебных уставов 1864 года, на затруднения, соединенные с отдаленностью судов, было обращено внимание, и соображения, имевшие место в то время, сохраняют свою силу и ныне. В то время была мысль подчинить всех чиновников, до 5-го класса включительно, за должностные преступления – суду палат. Но против этого справедливо было рассуждаемо, что „судебная палата одна на несколько губерний. Если и в настоящее время (т. е. до 1864 г.), когда уголовные палаты существуют в каждом губернском городе, представляется большое неудобство в требовании к себе палатою подсудимых должностных лиц по отдаленности их местожительств от губернского города и по трудности у нас сообщений вообще, то неудобство это, естественно, возросло бы в огромном размере не только по причине увеличения округов судебных палат, но также и потому, что по судебным уставам, все подсудимые должны быть на лицо при судебном следствии в первой степени суда. |
| Кажется ясно, что при указанных автором свойствах она не может быть церковнообщественною должностью и повлечет за собою усиление в церковном управлении и жизни излишней централизации и бюрократии, несогласных с основными началами канонического порядка”. („Правосл. обозр.” 1870, октябрь, 476, 477). Яснее этого о неправильности и вреде учреждения прокуроров в духовном ведомстве говорить трудно. Ясны и признания другого мужа, который также находит учреждение особого светского прокурорского надзора в широких размерах неправильным, и допускает только в маленьких. Должно заметить, что муж, которого свидетельство мы сейчас приведем, допускает не епархиальные, а духовно-окружные суды и при них светский прокурорский надзор. „Признавая необходимость прокурорского надзора за правильным отправлением правосудия в духовных судах и право прокурора исполнять обязанности обвинения пред судом, говорит сей муж, я не нахожу сообразным ни с началами новых судеб. уставов, ни с законоположениями о епархиальном управлении и считаю неуместным прокурорский, сверх епископского, надзор за исполнением священно и церковно-служителями обязанностей их пастырской и церковной службы, за нравственностью духовенства и соблюдением монашествующими лицами их обетов; таковым же считаю и право прокурора возбуждать собственною властью дела о проступках духовенства простые и следственные и участвовать в постановлении духовного начальства о предании суду с голосом, приостанавливающим решение епархиального начальства по сему предмету до разрешения вопроса в высшей духовно-судебной инстанции. Подтверждаю это следующими доводами: а) „Подобною властью не пользуются прокуроры гражданского ведомства по делам административных ведомств, а военные прокуроры вовсе не имеют права возбуждать дела о проступках, подлежащих военному суду на том основании, что надзор за служебною деятельностью вообще, в военном же ведомстве и за образом жизни военно-служащих, принадлежит административному начальству. Начальство обвиняемого должностного лица само приводит в надлежащую ясность предметы обвинения истребованием объяснения от обвиняемого, справками с делами, дознанием, а в нужных случаях и предварительным следствием чрез одного из своих чиновников и наконец постановлением о предании суду, которое, вместе с прочими свидетелями по делу, сообщается прокурору судебного места только для составления из него обвинительного акта и внесения дела в суд” („Уст. угол. судопр.” ст. 1086 и 1095). Таким образом инициатива и все направление дела до вступления его в суд всегда принадлежат административному начальству, а не прокурору. |
|
|
