| 1 . Важнейшие затруднения, соединенные с предположением о передаче бракоразводных дел по причине прелюбодеяния, заключаются в стеснении при этом свободы и прав невинного супруга. Наше законодательство, как заметили мы выше, допускает вчинение дел о личных оскорблениях не иначе как по жалобе оскорбленного и, следовательно, предоставляет ему право вчинять или не вчинять дело. Мало того: и в случае решимости оскорбленного начать дело, законодательство ему предоставляет полную свободу избирать направление дела или уголовным путем или гражданским, только с тем ограничением, чтобы он избрал для своего иска тот или другой путь, но не оба вместе. Дела о прелюбодеянии принадлежат именно к этой категории. И наше законодательство твердо и верно стоит на этой общей и основной точке зрения, не стесняя считающего себя оскорбленным супруга, но предоставляя ему полную свободу или вовсе не начинать дела, или же начать и вести уголовным путем с целью получить удовлетворение по 1585 ст. „Уложения”, или же начать и вести, в церковном суде с целью достигнуть расторжения таинства брака с преступным супругом. Для выбора супруга, почитающего себя оскорбленным – три пути, и свобода его не стеснена ничем кроме того, чтобы он избрал один из сих путей, а не два в одно время. С принятием правила – чтобы дела о прелюбодеянии и в случае иска о разводе по сей причине были ведены в уголовном суде свобода вчиняющего дело будет значительно стеснена. Он хочет расторжения брака с преступным супругом и ничего более; а его обязывают вести дело не только путем духовного суда, где получается развод, но и путем суда уголовного, где виновный подвергается уголовным карам, чего истец вовсе не желает. Таким образом истец, к великому стеснению своих прав, будет вынужден или вовсе не вчинять дела, которое он не может вести единственно с целью достижения развода, или же начавши дело с целью развода, провести оное чрез уголовный суд и подвергнуть виновного, против своего желания, и уголовным карам, или по крайней мере, подведши к тюрьме отпустить его. В первом случае истец вынуждается к отречению от своего права, во втором вынуждается же к такой суровости и, можно сказать, жестокости, которой он вовсе не желал бы. Не оставим без внимания и того весьма тягостного для невинного супруга положения, которое вводится предполагаемою передачею и состоит именно в расширении гласности. Дела сего рода столь тягостны и для истца, и для ответчика, что о наименьшем оглашении их должно всемерно заботиться. При предлагаемом же производстве сих дел у дух. начальства и в светском суде, сии дела будут подвергаться большему оглашению, чем ныне. |
| А для предотвращения и самой возможности противоречия в приговорах двух судов, по нашему мнению, целесообразно, кроме разделения предметов, принять правила, изложенные в ст. 27–31 „Устава Угол. суд.”, применяя их к духовному суду, примерно следующим образом: 1, приговор духовного суда по всем вопросам его подсудности не подлежит обсуждению суда уголовного; 2, приговор суда уголовного ни в чем не изменяет приговора, постановленного духовным судом. Мысль о регулировании таким образом относительного значения приговоров одного суда для другого основывается на высказанном Св. Синодом, при рассмотрении проекта „Судебных Уставов” 1864 г., мнении. В определении Св. Синода 24 февраля 1864 г. (Проток. 354) выражено, что «исследование в светском ведомстве такого преступления, которое совершенно раскрыто духовным судом в связи с подсудным ему преступным деянием, было бы излишне и не соответствует 23 ст. проекта, по которой окончательное решение духовным судом подлежащих рассмотрению его вопросов обязательно для уголовного суда в отношении действительности и свойства события или деяния, так как преступление подсудимого, находившееся в тесной связи с деянием его, подведомым духовному суду в отношении действительности и свойства своего, необходимо подлежит рассмотрению сего суда. Но с другой стороны следует допустить и то, что в отношении преступления обнаруживаемого при производстве какого-либо дела в духовном суде, если оно не имеет тесной связи с тем делом, следственные действия дух. начальства могут быть неполными и недостаточными к совершенному раскрытию вины подсудимого и потому не должны стеснять уголовный суд в дальнейших действиях, необходимых для совершенного раскрытия преступления». Переходя к рассмотрению прочих упомянутых нами выше дел, подлежащих и духовному суду и уголовному, мы должны заметить, что порядок для сих дел начертан в 1014 и 1015 статьях „Уст. Угол. судопр.” 1864 г. и состоит в следующем: «Дела о вступлении в брак в недозволенных степенях родства, или свойства, о воспрещенном браке христиан с нехристианами и четвертом браке Православных поступают к уголовному суду по окончании над виновными суда духовного. |
| Синод нашел совершенно неуместною. Ибо руководясь подобными мыслями о приличии, или неприличии тех, или других действий усвоенных Церковью служителям ее, из коих составляется духовный суд, прежде всего и с большею последовательностью надлежало бы указать на неприличие обязанностей священнослужителей по отношению к св. таинству покаяния, слагающемуся, преимущественно, из двух действий, во-первых из исповеди грехов со стороны кающегося, при чем священнослужители обязываются выслушивать все обнаруживаемые пред ними помыслы, слова и действия кающегося, нередко по свойству их несравненно более неприличные в том значении, какое придается означенным мнением делам о неспособности к супружескому сожитию, – и во вторых из решения со стороны служителя таинства обо всем пред ним обнаруженном, при чем для него неизбежен суд иногда о самых омерзительных делах человеческих. Неужели же собственно по этому, сообразно мнению заявленному 12 членами Комиссии, совершение таинства покаяния надлежало бы признать неприличным для духовных судей и предоставить судам светским?» «Относительно сделанного в мнении указания на то, что так как в делах означенного рода надлежит определить самый факт неспособности и ничего больше, а для этого нет надобности ни в чем таком, что могло бы делать судей духовных более компетентными судей светских, и что посему дела сии должны быть изъяты из ведения судов духовных и переданы в суды гражданские», – Св. Синод заметил: «двенадцать членов положили в основу своего мнения мысль о том, что в делах сего рода оказывается необходимым исключительно одно только обстоятельство: удостоверение в действительности факта неспособности одного из супругов, и этим самым изъяли сии дела не столько из ведения судов духовных, сколько из ведения судов светских, передав их в непосредственное заведывание мест врачебных, ибо ни духовные, ни светские суды, сами по себе, нисколько не компетентны в отношении удостоверения в упомянутом факте. Как суды духовные, руководствуются, относительно удостоверения в этом факте, засвидетельствованием Врачебной Управы („Уст. |
| А во всех случаях, когда признается необходимым церковное покаяние, говорится, что виновные подвергаются, предаются церковному покаянию (согласно 1 пр. VII Вс. собора: Επιτιμ παραδδονται). Вообще наше „Уложение о наказаниях” ясно и положительно признает не только церковное покаяние, как наказание, но и вообще церковные наказания, налагаемые церковным судом на лица светского звания (208, 209). В „Уставе Консисторий” епитимия также рассматривается как наказание и ясно отличается от вразумления и наставления (ст. 17, 158, 187, п. 4, 5, 278, 279). В виду сих ясных и не подлежащих ни малейшему сомнению доказательств, что церковное покаяние и по катехизическому учению Православной церкви, и по мнению Святейшего Синода, и по началам, принятым нашим светским законодательством и „Уставом Консисторий” есть наказание, не может подлежать ни малейшему сомнению та истина, что церковное покаяние или епитимия есть церковное наказание. II) За сим не оказывается возможности согласиться и с тем мнением, будто церковное покаяние, или епитимия не была налагаема по церковному суду в Православной церкви. Напротив, в Православной церкви от самого начала и до ныне епитимия была налагаема не только по тайному суду духовника, но и по открытому, формальному церковному суду. К такому убеждению приводят следующие, неподлежащие ни малейшему пререканию, доказательства: 1) В „Апостольских Постановлениях” подробно описан образ церковного суда, и из этого описания ясно видно, что отлучение от Святого Причастия и другие наказания, входящие в состав понятия церковной епитимии, были налагаемы вследствие открытого, формального церковного суда. Во второй книге „Постановлений” читаем: «судилища ваши да бывают во второй день после субботы... На судилищах пусть присутствуют с вами (епископами) и диаконы, и пресвитеры, судя, как люди Божии, со справедливостью и нелицеприятно... Когда же придет то и другое (т. е. обвиняющее и обвиняемое) лице, то каждое пусть станет посреди судебного места;... выслушивайте как обвиняющего, так и обвиняемого, только не по предубеждению, ни с потворством одной стороне, но по справедливости, как дающие приговор о жизни, или смерти вечной; ибо кого вы наказали и отлучили справедливо, тот отвержен от вечной жизни и славы, и у праведных людей бесчестен, и у Бога осужден. |
| журн. „Госуд. Совета” 1862 г. 65 стр. 250 и „Суд. Уст.” изд. Госуд. Канц. 11, 366). 7) Сколь ясно и несомнительно признается церковное покаяние или епитимия наказанием, налагаемым по церковному суду на основании церковных правил и церковной практики, столь же несомненно подтверждается сие и действующими светскими законами – „Сводом Законов” изд. 1857 года, „Уложением о наказаниях” и „Судебными Уставами” 1864 года. В X т. „Свода Законов” (кн. 2) находим, например, следующие статьи: все дела о признании законности, или незаконности браков и о расторжении браков подлежат ведомству судов духовных (ст. 796). Светские присутственные места в случае поступления к ним сих дел, предоставляемых суждению духовной власти, обязаны обращать их немедленно в духовные правительства (ст. 798). За вступление же в незаконные браки и в случаях расторжения брака, виновные лица подвергаются по церковным правилам епитимии, следовательно, порядком духовного суда, а не иным. В „Уложении о наказаниях” 57 статей 3 , в которых упоминается о церковном покаянии, налагаемом или сверх уголовного наказания или же отдельно. Что касается тех случаев, когда за преступление полагается только церковное покаяние, то необходимость духовного суда в сих случаях не может подлежать ни малейшему сомнению или пререканию. В 149 статье „Основ. положений уголовного судопроизводства”, Высочайше утвержденных 29 сентября 1862 г., прямо говорится, что дела о преступлениях, за которые в законах полагается лишь церковное покаяние, подлежат исключительно суду духовному. В 1002 статье „Устава Уголовного судопроизводства”, Высочайше утвержденного 20 ноября 1864 года, говорится тоже самое, а именно: дела о преступлениях и проступках, за которые в законах уголовных полагается лишь церковное покаяние, подлежат исключительно лишь духовному суду 4 . Несомненно, с другой стороны и то что и в тех случаях, когда по „Уложению о наказаниях” церковное покаяние присоединяется к другому наказанию – для определения церковного покаяния необходима церковно-судная, а не другая какая деятельность. |
| Два другие вида бракоразводных дел, выше нами указанные – именно дела о расторжении брака, когда один из супругов, приговорен к наказанию, соединенному с лишением всех прав состояния, и в случае безвестного отсутствия одного из супругов, также должны подлежать не ведению духовной администрации и не светскому суду, а духовному суду во всех тех предметах, по которым ныне подлежат духовному суду. По действующим ныне законам брак может быть расторгнут только формальным духовным или епархиальным судом, по просьбе одного из супругов („Св. Зак.” т. X. кн. 1, 45, 73, 74; „Уст. Конс.” 231–237). Необходимость деятельности духовного суда и недостаточность одной административной деятельности духовного начальства усматривается: 1) из важности самого правонарушения, подлежащего исследованию духовного ведомства. Предметом исследования здесь служит вопрос о расторжении союза, освященного таинством брака, и важность сего предмета, конечно, не может быть отрицаема. Частнейшие предметы, подлежащие разрешению духовного ведомства в делах сего рода, обозначены в ст. 50–60 „Свода Законов гражданских” (т. X, кн. 1) и в 231–237 ст. „Устава Консисторий”. Предметы, обозначенные в сих статьях в соображении со статьями 25–27 „Уложения о наказаниях” составляют основание исследования и изыскания для духовного суда в приложении их к данному частному случаю. 2) К тому же заключению приводит и рассмотрение важности последствий, которые влечет расторжение брака. В делах сего рода один супруг ищет себе: а) права освободиться от данных пред лицом Церкви и Церковью освященных обязательств в отношении к другому супругу, состоящих в обязанности разделять участь избранного им лица до конца его жизни; б) ищет прекращения свободно и торжественно предоставленных им другому супругу прав на себя и в) приобретения себе свободы и права вступить пожизненно в законные же отношения с другим лицом и притом с церковным же освящением и ручательством. Все сии последствия столь важны, что могут иметь место не иначе, как вследствие судебного рассмотрения существа предъявленного иска. Наконец: 3) самое существо дел сего рода требует судебного рассмотрения, а не административного распоряжения. В делах сего рода предъявляется иск о праве церковном, иск о нарушении торжественно пред Церковью данного обязательства и вместе с сим о приобретении права вступить в новое таковое же обязательство с другим лицом. Существо дела – неоспоримо судебное, и ни в каком случае не административное. |
| Синоду, желая получить от него бракоразводные дела в новые, тогда еще только проектированные, суды. Много потрудился Св. Синод и тогдашние деятели духовного ведомства в устранении предъявленной претензии и в защищении дела, которое справедливо почитали делом существенной и величайшей важности. И труд их имел успех. Соображения, представленные тогдашними деятелями, были в виду Государя Императора, и претензия была отклонена. Бракоразводные дела были оставлены в церковных судах, хотя эти суды не были еще преобразованы и существовали на прежних основаниях, проект усовершения которых вырабатывает теперь особый Комитет. Едва ли последовательно было бы ныне отвергнуть мысль столь настоятельно и постоянно – защищаемую Св. Синодом. Удобно ли было бы, если бы сам Св. Синод, столь сильно девять лет тому назад защищавший мысль об оставлении бракоразводных дел в духовных судах против претензии привлечь их к светскому суду и в удовлетворение своих настояний получивший Высочайшее одобрение, ныне возбудил вопрос и возвел до Высочайшего воззрения предложение, совершенно противоположное прежнему? Апологетическая деятельность Св. Синода по вопросу о бракоразводных делах не составляет тайны для Православного общества. Она известна даже в среде, не разделяющей основной мысли, которую защищал Св. Синод. И этой именно, а не другой какой деятельности со стороны Св. Синода ожидала и ожидает даже эта среда. В журнале „Гражданского и торгового права” (1872 кн. 3, 420) говорится, что Св. Синод высказался, как и следовало ожидать, против предложения Комиссии, составлявшей Судебные уставы, о передаче производства бракоразводных дел по причине прелюбодеяния из дух. судов в светские, и оно было отвергнуто Государственным Советом.... Далее говорится, что Синод энергически восстал и против того нововведения, чтобы дела о расторжении брака по неспособности были переданы в гражданские суды, и оно было отвергнуто. Духовное ведомство, говорит тот же писатель (стр. 432), упорно отстаивает самостоятельность своей юрисдикции против притязаний светской власти. |
| В виду такого умолчания светским судебным кодексом предметов церковного суда, в делах сего рода является необходимость: 1) в точном и ясном обозначении предметов и рода деятельности духовного ведомства в делах о многобрачии, 2) в определительном указании последовательности действования одного ведомства за другим и 3) значения деятельности одного ведомства для другого. 1) Деятельность дух. ведомства в делах о многобрачии имеет важные предметы, и эта деятельность должна быть судебною, а не иною какою. Предметом церковного суда в делах о многобрачии должно быть разрешение следующих вопросов: 1) совершен ли, где, когда, кем и с кем первый брак подсудимого или подсудимых? 2) Если совершен, – то законен ли? 3) Если совершен и законен, – то продолжает ли существовать и не прекратился ли? 4) Если прекратился, то в какое время – прежде ли заключения нового брачного союза подсудимым, или уже после? 5) Имел ли о сем сведения подсудимый при заключении нового супружества? 6) За утвердительным ответом на все вышепоставленные вопросы – следуют дальнейшие – совершен ли новый брак при существовании законного прежнего – когда, где, кем; на основании каких документов и с соблюдением ли всех предосторожностей? Далее: 7) суду же духовному принадлежит разрешение вопроса о том, – подлежат ли ответственности священно и церковнослужители, совершившие последний брак, и – какой именно – по законам ли только Церкви, или же и уголовной? („Улож. о наказ.” 1557). 8) Суду духовному принадлежит решение вопроса об уничтожении нового брака, как незаконного и недействительного („Свод Зак.” Т. X, 1, 37, 38; „Уст. Угол. суд.” 1012.). 9) Разрешение вопроса: может, или не может быть восстановлен признанный законным брак? 10) Определение о запрещении виновному лицу и по прекращении восстановленного законного брака вступать в какой-либо новый брак („Св. Зак.” X, 1, 40, 41) и 11), назначение епитимии виновному („Св. Зак.” X, 1, 38, „Улож. о наказ.” 1554) и венчавшим незаконный брак священно и церковнослужителям (1557). |
| По сим основаниям, а равно и для избежания указанных затруднений, – представляется естественным и совершенно необходимым в отношении к сим трем родам дел остаться при нынешнем порядке, закрепленном и „Судебными Уставами” по предложению Святейшего Синода. Отступление от сего порядка в том смысле, чтобы дела сии были судимы уголовным судом, а не духовным, повлекло бы за собою многочисленные и весьма важные затруднения и несообразности. Г) Дела о вступлении в брак прежде или позднее узаконенного возраста, порядку, указанному в 1014 п 1015 статьях „Устава Уголовного судопроизводства”, должны следовать: 1) потому, что законы о наибольшем возрасте для брака дозволенном суть исключительно церковные (Вас. Вел. 24; „Синод. указ.” 12 дек. 1744 г. „Собр. Зак.” 9087). Законы о наименьшем возрасте, дозволенном для браков, хотя первоначально не церковного происхождения, а заимствованы из римского права, но с древнейшего времени, по самому естественному ходу вещей, поставлены под охрану Церкви и нарушения их были судимы и доселе судятся исключительно церковным судом и в Греческой церкви, и в Русской. 2) Второе основание к тому, чтобы дела о нарушении правил касательно возраста при браках следовали порядку, указанному в статьях 1014 и 1015, „Уст. Уголов. судопр.”, заключается в самой естественности этого порядка. Все основания к разрешению этого вопроса в духовном ведомстве: метрические и другие акты, на основании коих можно определить возраст – в церквах и Духовных Консисториях. Лица, которые ведут сии акты, которые совершают крещение и браки, в сих делах, если нет тут подлога, подлежат духовному суду („Улож. о наказ.” 1574). Производить следствие и суд по сим делам в духовном ведомстве прежде, – предписывает самая естественная необходимость. По окончании суда духовного виновные предаются суду уголовному для определения им наказания по статьям 1563, 1571 и 1572 „Уложения о наказаниях”. Таковы частные из каждого рода дел заимствованные соображения в подтверждение мысли об оставлении сих дел на нынешних основаниях в духовном суде. Остается представить еще некоторые общие соображения, имеющие приложение ко всем делам о незаконных браках. |
| 1795 г. 13, 28, 46 и 31 окт. 1782 Проток. л. 352). Предметы сии по своим юридическим признакам совершенно сходны с теми, какие имеют судьи уголовного суда, при определении наказания в делах, разрешаемых с участием присяжных заседателей. Подобным сему образом светский уголовный суд в делах, подлежащих ему, на основании 1014 и 1015 статей „Уст. Угол. судопр.”, не исследуя события преступления, чтó исследовано уже духовным судом, определяет свойство преступления, поскольку сие необходимо для определения меры уголовного наказания. И делает это суд, а не администрация, хотя по силе указанного мнения судопроизводство и здесь невозможно, и наказание должен бы определить губернатор, а не Окружной суд. Равным образом и по таким делам, которые без исследования факта передаются из светского суда в духовный, а также и по таким делам против веры и соединенным с нарушением церковных правил, по которым и самое вчинание принадлежит Церкви. Церковный суд и «применительно к новому порядку суда» вполне возможен; ибо вполне возможно применение всех существенных и важнейших начал нового процесса и в сих случаях: возможна личная явка в суд обвиняемого, возможно устное ведение дела на суде, возможна гласность, возможно применение обвинительного начала, возможно противопоставление обвинителю защитника. Мнение, будто постановление о наложении епитимии не есть судебный приговор о наложении наказания по той причине, что судебное наказание не отменяется, а епити- мия может быть сокращаема, не имеет никакой силы: ибо нередки примеры и смягчения и даже совершенной отмены наказаний, назначенных судебным приговором, со стороны власти, имеющей право помилования. 7) То мнение, будто случаи отлучения от Церкви изъяты из ведения Духовных Консисторий не имеет ни малейшей твердости и убедительности. Если бы отлучение от Церкви и «не подлежало приговору епархиальных судов и было изъято из ведения Духовных Консисторий», то отсюда совершенно не вытекало бы того заключения, что не должно рассуждать о сем, когда рассуждается не об одних епархиальных судах и не исключительно о Духовных Консисториях, а о духовном суде вообще, во всех его степенях. |
|
|
