| Две кабалы деревни Соколовой на крестьян на Федьку Парфеньева с товарищи, одна во шти рублех а другая в двух рублех. Кабала села Чернева деревни Гореносовки на Кондрюшку Леонтьева с товарищи в трех рублех. Память села Антонова на крестьянина на Андрюшку Михайлова в полтине. 179 году Кабала на Черневского крестьянина на Куземку Степанова во штидесяти алтынех. Розных годов Столпик, а в нем тридцать одна кабала на монастырских крестьян, которым отданы в цену с конюшенного двора монастырские лошади; доведется взять семьдесят четыре рубля десять алтын. Столпик, а в нем шестнадцать заемных записей на монастырских крестьян разных сел и деревень в тридцати в пяти рублех. Связка, а в ней шесть кабал на монастырских крестьян села Богословского в четырех рублех, да в семи четвертей с осминою овса. Заемная память слуги Ивана Марисова в рубле. 181 года Кабала села Преображенского на крестьянина Петрушку Спи- ридонова, за рукою, в четырех рогожах соли, весом семьдесят девять пуд пять гривенок, платить по цене, за пуд по осьми алтын. Заемная память на гостя на Василья Стоянова, письмо его рука, в заемных деньгах, в восьми рублех в тридцати алтынех. Заемные памяти и росписки Стряпчего Остафья Глумилова в монастырских деньгах, в тридцати рублех. 182 года Заемная память на Курмышских крестьян на Ивашку Олферова в двух рублех. Память на Патриарша Стряпчего на Андрея Рахманинова, за его рукою в рогоже соли 19 пуд, ценою за пуд по восьми алтын. Кабала на Кадашевца на Микифора Алтухова, да Хамовной слободы на Петра Кирпичикова, в трех стах рублех, за их руками; уплаты по той кабале девяносто рублев. Заемная память на слугу Ивана Баранова в трех рублех, за рукою. 183 года Кабала Колуженина Гаврилы Билибина во сте в восьмидесяти рублех, за руками. Кабала Барашские слободы на Сергея Федотова сына Чинова во ста в восьмидесяти рублех, за руками, уплаты по той кабале тридцать рублев. Кабала на Кадашевца на Никифора Трифонова сына во ста в восьмидесяти рублех, за руками. 184 года Заемная память на Алексея Васильева сына Стоянова в заемных деньгах в сороке рублех, письмо его рука. |
| Так, при Калите выходец с юга Родион Несторович заехал боярина Акинфа с товарищами. Тогда Москва не взяла еще явного перевеса над другими княжествами, Акинфу можно было пренебречь ею, и, раздосадованный заездом, он отъехал в Тверь; но после, когда Москва усилилась окончательно и боярские роды обжились в ней, тогда им невыгодно стало отъезжать отсюда; они в случае заезда скорее соглашались уступать высшее место пришельцу. Так, в княжение Донского выходец волынский Боброк заехал Тимофея Васильевича Вельяминова с товарищами, и тот уступил ему первое место; при Василии Димитриевиче литовский выходец, князь Юрий Патрикеевич, заехал также некоторых бояр, именно Константина Шею, Ивана Дмитриевича, Володимера Даниловича, Димитрия Васильевича, Федора Кошкина-Голтяя. Относительно этого заезда дошло до нас любопытное известие: князю Юрию Патрикеевичу князь великий место упросил, когда за него дал сестру свою великую княжну Анну (по летописям, дочь Марью). А брат был большой у князя Юрия Патрикеевича – Хованский; и Федор Сабур на свадьбе князя Юрия Патрикеевича брата большого посел Хованского (занял высшее место). И Хованский молвил Сабуру: «Посядь брата моего меньшего, князя Юрия Патрикеевича». И Федор Сабур молвил Хованскому: «У того Бог в кике, а у тебя Бога в кике нет» – да сел Хованского выше. «У того Бог в кике» значит: у того счастье, судьба в кичке; кичка вместо: женщина, жена; князь Юрий получил высшее место по жене. До нас дошла также любопытная местная грамота нижегородского великого князя Димитрия Константиновича: «Князь великий Дмитрий Константинович Нижнего Новгорода и городецкой и курмышской. Пожаловал есми бояр своих и князей, дал им местную грамоту по их челобитью и по печалованию архимандрита нижегородского печерского отца своего духовного Ионы и по благословению владычню Серапиона нижегородского и городецкого и сарского и курмышского: кому с кем сидеть и кому под кем сидеть. Велел садитись от своего места тысяцкому своему Дмитрию Алибуртовичу князю волынскому, а под Дмитрием садиться князю Ивану Васильевичу городецкому, да против его в скамье садиться Дмитрию Ивановичу Лобанову, да в лавке же под князем Иваном князю Федору польскому Андреевичу; да садитись боярину его Василью Петровичу Новосильцеву, да против в скамье садитись казначею боярину Тарасию Петровичу Новосильцеву. |
| Кн. Григ. Григ. Орлов, по свидетельству Екатерины, был в восторге от положений «Наказа»; он был выбран депутатом от копорского дворянства, но не хотел или не мог провести в своем наказе требования освобождения крестьян. Копорский наказ ограничивается относительно крестьян требованием: «За нужное находим учредить училища как для русских, так и для чухонских детей, дабы знанием закона хотя мало поправить нравы их. На сей конец, видится, можно учредить при церквах школы, в которые крестьянские дети от 7 до 12 лет в зимнее время для обучения грамоте и первых оснований закона за умеренную плату ходить могут». Того же требовало и ямбургское дворянство. Наказ псковского дворянства особенно распространяется о печальном состоянии крестьян: «К чему приступить ни вознамеримся, во всем находим земледельцев и беднейших всегдашних трудников разорение и тягость. По надобности и по ненадобности всякого звания люди во всякое время ездят на подводах, обирая у крестьян лошадей без разбора: а в случае у которых бедняков нет или пала, или, что случается завсегда, замучена в гоньбах, то нещадно их же наказывают, изъясняя, что на дороге не стоять. Каково же претерпение бедному пахарю? Что не на чем везти, за то бьют! А не вспахав землю и не посеяв семян, не имеет ожидать, чем себя и семейство свое питать. Солдат, стоящий у крестьянина на квартире, есть господин, а бедный земледелец из страха исполняет всякие приказания. Хотя сам не имеет что есть с семейством, а служивому последнее отдать не отказывается. Когда солдату надобно в караул, или в команду, или за провиантом идти, хозяин безденежно служит в подводчиках с лошадью. Часто случается, что солдаты, сделавши к хозяину приметки, бьют его и до конца разоряют». Мы видели, как патетически князь Мих. Мих. Щербатов, настаивая, чтоб купцы не могли получить крепостных людей, говорил против продажи крестьян в одиночку. Против одиночной продажи восставали и другие депутаты, повторяя слова Петра Великого, что такая продажа нигде не ведется. Но нашелся депутат, который защищал одиночную продажу. Депутат от дворян Курмышского уезда Алфимов говорил: «Между дворянством есть весьма немало, которые имеют за собой не более двух или трех крестьянских семей, а другие и того меньше. Между тем какой-нибудь из этих дворян по обстоятельствам задолжает такую сумму, которую не иначе может уплатить как продажею из своих крестьян одного человека, и этим он сохраняет остальное свое имение, лишась одной, а не десяти душ или более, составляющих одну семью. Даже между крестьянами и достаточных дворян есть в некоторых семействах нерадивые и склонные к преступлениям. Таким людям удаление от семей служит наказанием и удерживает их от дурных поступков». |
| И Наша отказная грамота на ту вотчину, на село Онтоново да на деревню Юрьевку, отцу Нашему и богомольцу, Великому Святейшему Никону, Патриарху Московскому и всея Руси, в прошлом во 161 (1653) году, Марта в 9 день, на Курмыш к Воеводе дана, и въ той Нашей отказной грамоте то село Онтоново и деревня Юрьевка отцу Нашему и богомольцу, Великому Государю, Святейшему Никону, Патриарху Московскому и всея Руси, в вотчину отказано, и отказные книги из Курмыша к Москве в Приказ Казанского Дворца присланы, а в отказных книгах отказу Курмышенина Василья Долбилова да съезжей избы Подьячего Василья Коротина, 161 (1653) году, Марта 23, написано: «Отказано в вотчину отцу Нашему и богомольцу, Великому Государю, Святейшему Никону, Патриарху Московскому и всея Руси в Курмышском Уезде село Онтоново да деревня Юрьевка со крестьяны и со всеми угодьи, да четвертные пашни в том селе Онтонове 835 четвертей, сена 1650 копен, в деревне Юрьевке четвертны пашни 1045 четвертей, сена 1950 копен». И по сей Нашей Государской, жалованной грамоте тою вотчиною отцу Нашему и богомольцу Великому Государю, Святейшему Никону, Патриарху Московскому и всея Руси, владеть, и вольно ему ту вотчину дать, кому он, отец Наш и богомолец, Великий Государь, Святейший Никон, Патриарх Московский и всея Руси изволит, и впредь в то село Онтоново и в деревню Юрьевку у отца Нашего и богомольца, Великого Государя, Святейшего Никона, Патриарха Московского и всея Руси, и кому он, отец Наш и богомолец, Великий Государь, Святейший Никон, Патриарх Московский и всея Руси, то село и вотчину дати изволит, никому ни чем не вступатца, и того села и деревни у них не отнимать, и се Нашие, Государские, жалованные грамоты ничем не рудить ни которыми делы и ни которыми притчами. Дана Наша, Государская, жалованная грамота в Нашем царствующем граде Москве, за Нашею, Государскою, красною печатью. Лета 7162 (1654) Марта в 10 день. От Царя и Великого Князя Алексея Михайловича, всея Великие, и Малые и Белые России Самодержца, в Звенигород Власу Неронову. |
| Но скоро потом мордва той же Терюшевской волости подала просьбу императрице, что епископ Димитрий насильно принуждает ее к принятию христианства, держит многих под крепким караулом в кандалах и колодках, бьет мучительски, смертно; многих и в купель окунали связанных и крест надевали на связанных же; кладбища их и моленные амбары архиерей все пожег и дома разорил, от чего многие разбежались и живут в лесах, оставшиеся пришли в конечное разорение, так что податей и помещичья доходу стало платить нечем. По выезде своем из их волости Димитрий оставил протопопа, который бьет их и мучит, а губернская канцелярия правит на них подушные доимочные деньги 7000 рублей будто за принявших православную веру. Сенат приказал: так как в Терюшевской волости осталось мало некрещеных и 7000 заплатить нельзя, то подождать взыскивать до будущего разрешения; в Синод сообщить ведение, чтоб отнюдь принуждения к вере не было, и Синоду рассмотреть дело по мордовской челобитной. Но кроме мордвы роковой Терюшевской волости и чуваши Ядринского и Курмышского уездов подали просьбу императрице на игумена Неофита, на курмышского протопопа Киприанова, на двоих дьячков и крестьян Дудина монастыря, что били их мучительски, разоряли и крестили неволею. Кроме мордвы и чуваш обращаемы были в христианство калмыки, крещеные владельцы которых увеличивали собою число русских княжеских фамилий: крестившейся ханше, вдове Дундук-Омбо, названной Верою, велено называться княгинею, двум ее дочерям – Надежде и Любви – княжнами, сыновьям – Петру, Алексею, Ионе и Филиппу – князьями Дундуковыми. На востоке распространяли христианство между инородцами; на западе хотели охранить православие у своих русских и соплеменников православных. 15 июня Елисавета при докладе канцлера с удовольствием говорила о дворянах посольства в Париже, о которых получила известие, что хорошо там учатся, но при этом велела туда отписать, чтоб они особенно веры и закона не забывали, а так как русской церкви и священника в то время там не было, то велела отправить в Париж церковь с утварью и священником как для дворян посольства, так и для других русских людей, которые там временно бывают; также велела отправить церкви и ко всем дворам, где министрами были русские. |
| Царь Михаил Феодорович на поминание матери старицы Марфы Иоанновны дал вотчину в Курмышском уезде и благовестный колокол. Согласно переписным книгам 1678 г., за Богородице-Рождественским монастырем числилось 1613 дворов в Московском, Владимирском, Юрьев-Польском, Суздальском и Муромском уездах; кроме того, монастырю принадлежали вотчины в Алатырском, Казанском, Курмышском, Симбирском и Шацком уездах. Начиная с XVI в. Богородице-Рождественский монастырь получал значительные вклады деньгами, вещами и продуктами. Царь Иоанн IV Васильевич по казненным и убитым в опричнину «опальным» людям дал в обитель 1150 р. и 10 ногайских кобылиц, поминальный вклад по царице Марии Темрюковне составил 70 р. В 1605 г. царь Борис Годунов пожертвовал 150 р. Колокол весом 300 пудов пожаловал в монастырь в 1636 г. царь Алексей Михайлович. В 1678 г. царь Феодор Алексеевич «дал во святую церковь плащаницу большую». Крупными вкладчиками были Ростовский митр. Иона, передавший в 1606/7 г. в монастырь вещей и денег на сумму 1750 р., Рязанский и Муромский архиеп. Варлаам, пожертвовавший обители в 1616/17 г. 500 р., Н. Пушкин (в иночестве Нифонт), вклад которого составил 600 р., архим. Троице-Сергиева монастыря Викентий, Патриарший ризничий иеродиак. Боголеп, окольничий Н.И. Акинфов. В описи монастырского архива имеется упоминание о несохранившейся жалованной ружной грамоте обители царя Иоанна IV 1576/77 г., предписывавшей «давать на чюдотворцев канун меду на год по пяти пуд». В XVII в. архимандрит с братией получали «панихидные» 35 р. 7 алтын 3 деньги, на освященный мед за 5 пудов - 2 р. 20 алтын. В 1741 г. денежные доходы монастыря составляли 703 р. 90,5 к., хлебные доходы - 611 четв. Из этих денег 35 монахам и жившему в обители белому духовенству выдавалось 175 р. и 175 четв. хлеба, 65 служителям-бельцам - 98 р. 56 к. и 455 четв. и 6 четвериков хлеба, находившимся в монастыре на пропитании 8 военным - 103 р. 97,5 к., 38 четв. 2 четверика хлеба. В доход Коллегии экономии монастырь собирал 830 р. 20 к. |
| Столб, а в нем от властей грамоты и памяти в монастырские вотчины к посельским старцам и к прикащиком, и от них отписки о полтинных, и о рублевых, и об оброчных деньгах, и о монастырских и о крестьянских делах, и о всяких столовых и о конюшенных запасах, и крестьянские челобитные, и о высылке крестьян на работу и о всяких монастырских делах, сто девяносто склеек. II. Жалованные Царские и Патриаршие грамоты Воскресенского монастыря, купчая на села Воскресенское и Микулино, духовная грамота Княгини Фотиньи Сицкой, и дело о пожаловании Царем Алексеем Михайловичем Святейшему Патриарху Никону в личное владение, «особь по старине», села Антонова с деревнями I. Дело об монастырской вотчине селе Антонове (Курмышского уезда) деревеньке Юрьеве, в коем заключается: Челобитная Святейшего Патриарха Никона к Царю Алексею Михайловичу касательно упомянутых села и деревни, и жалованная грамота на оные, с прочими по сему делу выписями из Приказа Казанского Дворца Курмышского Столпа а. Челобитная Святейшего Никона, Патриарха Московского и всея России Царю Государю и Великому Князю Алексею Михайловичу, всея Руси, бьет челом богомолец твой, Государев, Никон Патриарх . В прошлых, Государь, летех, как был поход блаженные памяти Царя и Великого Князя Ивана Васильевича всея Руси в Немецкие городы, и в то, Государь, время полонили Курмешская Черемиса Датцкие земли Немчина, и привезли в Курмышской Уезд, и женили ево у себя в бусурманстве. И блаженные, Государь, памяти при Царе и Великом Князе Федоре Ивановиче всея Руси, слыша ево, Государево, жалованье, вышол он из Черемисы на Курмыш с детьми своими, и крестился в Православную христианскую веру, а во крещении имя ему дано Антон, а тот Антон Петров был мне сродичать. И Вашим, Государевым жалованьем был поверстан денежным и поместным окладом, и служил по Курмышу. И в прошлом же, Государь во 107 (1598) году Царь Борис Федорович, пожаловал того Антона Петрова с детьми в Курмышском Уезде, в подгородном стану, в поместья: пустошь на речке на Уронче трем человекам. |
| М., 1965. Т. 10. С. 65). Наиболее ранними из известных документов о пожаловании обители населенных земель являются жалованные грамоты вел. кн. Юрия Даниловича 1317-1322 гг. на с. Борисоглебское во Владимире, а также села Весское, Васильевское (Васильково) и Улолское в Суздале (РГАДА. Ф. 248. Оп. 1. 126. Л. 392 об., 397; АСЭИ. М., 1964. Т. 3. 86). В кон. XIV - нач. XV в. св. кнг. Евдокия (в иночестве Евфросиния) дала В. Р. м. села Арбузово во Владимире и Баскаково в Суздале (РГАДА. Ф. 248. Оп. 1. 126. Л. 390, 396; ГВСМЗ ОР. Вкладная книга В. Р. м. В-5636/511. Л. 10 об.). В 1-й пол. XV в. вел. князья Василий I Димитриевич и Василий II Васильевич пожаловали В. Р. м. мельницу на р. Рпень, села Новгородское, Горицы и Ильинское близ Владимира (РГАДА. Ф. 248. Оп. 1. 126. Л. 375 об., 393, 393 об.; Вкладная книга. Л. 9 об.). В XVI в. были пожалованы вел. кн. Василием III Иоанновичем высокорецкие деревни и починки, царем Феодором Иоанновичем Новгородские луга по р. Рпень у Владимира и с. Шахово Московского у. Царь Михаил Феодорович на поминание матери старицы Марфы Иоанновны дал вотчину в Курмышском у. и благовестный колокол (Вкладная книга. Л. 11-13). Согласно переписным книгам 1678 г., за В. Р. м. числилось 1613 дворов в Московском, Владимирском, Юрьев-Польском, Суздальском и Муромском уездах; кроме того, мон-рю принадлежали вотчины в Алатырском, Казанском, Курмышском, Симбирском и Шацком уездах (РГАДА. Ф. 280. Оп. 3. 488. Ч. 1). Начиная с XVI в. В. Р. м. получал значительные вклады деньгами, вещами и продуктами. Царь Иоанн IV Васильевич по казненным и убитым в опричнину «опальным» людям дал в обитель 1150 р. и 10 ногайских кобылиц, поминальный вклад по царице Марии Темрюковне составил 70 р. В 1605 г. царь Борис Годунов пожертвовал 150 р. Колокол весом 300 пудов пожаловал в мон-рь в 1636 г. царь Алексей Михайлович . В 1678 г. царь Феодор Алексеевич «дал во святую церковь плащаницу большую». Крупными вкладчиками были Ростовский митр. Иона, передавший в 1606/7 г. в мон-рь вещей и денег на сумму 1750 р., Рязанский и Муромский архиеп. |
| В 161 году Променяны домовые вотчины в Московском уезде село Покровское, Пехорка тож, да в Коломенском уезде село Бисерово с пустошами, пашни 550 чет... в поле, а в двух по тому ж, крестьян 32 двора, в Богоявленский монастырь, что на Москве, за Ветошным рядом, а из Богоявленского монастыря в дом Пречистой Богородицы выменяно, в Московском же уезде, село Ве(ль)яминово, что слывёт ныне Владыкино, пашни 373 чет.; крестьян 14 дворов. В 162 году Отдана в строение святейшего Никона патриарха в Иверский монастырь домовая вотчина, в Кашинском уезде, село Горицы, да село Стоянец, да присёлок Русилов, да 39 дворов, 81 пустошь, пашни 2.244 чет., крестьян 247 дворов. А в дом Пречистой Богородицы вместо тех домовых Кашинских вотчин святейший Никон патриарх дал в Курмышском уезде село Антоново да деревню Юрьевку, что пожаловал ему великий государь, да сельцо Быковку, что купил у Артемия Огибалова, пашни в (поле) 1.338 четей, крестьян 130 дворов. И ныне из той выменянной вотчины вывезено Великого Государя в дворцовые сёла и челобитчиком сыщики роздали семей с 50. В том же году великому государю, царю и великому князю Алексею Михайловичу, всея Великой и Малой и Белой Росии самодержцу, челом ударил святейший Никон патриарх домовых вотчин, в Звенигородском уезде, селом Дмитровским да селом Аксиньиным с деревнями, крестьян 89 дворов. В том же году променяна великого государя царя и великого князя Алексея Михайловича, всея Великой и Малой и Белой Росии самодержца, в Каширском уезде к дворцовой Липецкой волости домовая вотчина на Оке реке село Селна с рыбными ловлями, пашни 280 чети в поле, а во двух по тому же. крестьян 55 дворов. А вместо той вотчины пожаловал великий государь в дом Пречистой Богородицы из своих великого государя дворцовых сёл в Московском уезде село Озерецкое да село Белой Раст с деревнями и с пустошами, пашни 230 четей, да перелогом и лесом поросли 3.531 чети, крестьян 76 дворов. В 163 году Великий государь царь и великий князь Алексей Михайлович, всея Великой и Малой и Белой Росии самодержец, пожаловал в дом Пречистой Богородицы в Двинском уезде у моря в Поное и в Лакте рыбные ловли, да рыбных ловцов крестьян 9 дворов, да лопарей новокрещёных рыбных же ловцов 62 семьи, и в 165 году те рыбные ловли и с людьми отдал святейший Никон патриарх в своё строение в Крестный да в Воскресенский монастыри, а оброку с них имано в домовую казну по 430 рублей денег, да по 100 пуд сёмги на год, а в дом вместо того не дано ничего. В 164 году |
| С 160 года в эти монастыри стали посылать строителей из Саввы-Сторожевского монастыря. Присланные строители монастырей не строили, а только бражничали. Великодневские золотые в дом Пречистой Богородицы перестали платить и ни в чем не слушались рязанского архиепископа Мисаила; тамошние черные попы стали венчать свадьбы, давать роженицам молитвы; распопы не думали принимать иноческого образа. Архиепископ поймал было одного вдовца и послал его в свой Солотчинский монастырь на постриг, но пойманный убежал к отцу, снял черное платье и вдобавок женился (Моск. Рум. Муз. Собр. Рук. Беляева 13 (1521), л. 78). Приписные монастыри богатых и самостоятельных монастырей, напр., Троиц.-Серг. Лавры находились во всех концах России и в разных епархиях (Арх. М. Ю. Дела Сената по Монаст. пр. и Кол. Эконом. 1744 г. Ср. Арх. Мин. Иност. Дел Дух. Рос. дела 1681 г. Роспись, где быть архиереям и какими владеть монастырями справ. Чтен. Моск. Общ. Истор. и Древн. Рос. 1865, IV, 165 (Жалованные грамоты Тр.-Сергиев. Лавры). Приписные монастыри Воскресенского (Новый Иерусалим) монастыря находились: в Новгородском, Владимирском, Переяславль-Залесском, Дмитровском, Медынском, Рузском, Переяславль-Рязанском, Курмышском, Волоцком, Тверском, Клинском, Углицком, Ряжском, Муромском и Белозерском уездах (Допол. Акт. Ист. X, 81. Тут названы монастыри и вотчины, бывшие за Савво-Сторожевским и Воскресенским монастырями в 1683 году). Иосифо-Волоколамскому монастырю принадлежали вотчины (1620 г.) в уездах: Владимирском, Тверском, Клинском, Микулинском, Дмитровском, Волоцком, Зубцовском, Ржевском, Рузском, Козельском, Старицком и Белевском (Акт. Истор. 108 – названы все владения. По напечатанной здесь жалованной грамоте суд отдавался игумену, и запрещалось псарям в монастырских вотчинах кормить собак). Словом, богатые самостоятельные монастыри, имея свои владения в разных местах и концах России, лишь запутывали епархиальное управление. 699 Акт. Арх. Эксп. IV, 176. Вмешательством свеской власти в дела церкви и церковного суда вызвана царская грамота новгородскому воеводе Петру Шереметьеву с напоминанием о постановлении собора 1667 года, что архимандритов, игуменов, протопопов, попов, причетников, мирских служек и крестьян церковных учреждений воеводам и боярам царским не ведать и не судить, кроме разбойных дел, а судить их духовным лицам по епархиям (Акт. |
|
|
