| Что ангелы-хранители присутствуют при разлучении души с телом, об этом много сказаний представляет история кончины благочестивых и грешных людей. Свв. Кирилл Александрийский в слове на исход души говорит: «Душа поддерживается св. ангелами в шествии по воздуху и, возвышаясь, встречает мытарства, которые стрегут восход, удерживают и останавливают души восходящие. Ангел старается защитить ее от злых духов и, наконец, проводит к Господу Богу пред страшный престол Его». III. Зная, что ангелы хранители постоянно пребывают с нами и что они ближайшие и всегдашние свидетели нашей жизни, мы должны соблюдать осторожность, чтобы не только в действиях, но и в словах и в мыслях не оскорбить их и чрез то не удалить их от себя. В случае же грехопадения поспешим скорым и искренним покаянием привлечь к себе небесных хранителей наших и помощников, чтобы обрадовать не только их, но и всех прочих ангелов на небеси, радующихся о едином грешнике кающемся (Лк. 15, 10). (Прот. Г. Дьяченко). Тринадцатый день Св. мученица Акилина (Уроки из ее жизни: любовь к молитве и терпение суть великие добродетели христианина) I. Paho созрела для высшего духовного подвига душа двенадцатилетней св. мученицы Акилины, память коей совершается ныне, подготовленной к подвигу христианским воспитанием, которое она получила от своих родителей, живших в III столетии в Финикийском городе Библосе или Вивлосе). Достойный плод принесли внушения христианские, которыми поспешили боголюбивые люди прежде всего напитать душу дитяти своего с самого раннего возраста. И благо им, что не пренебрегли они этим святым делом, не откладывали его до неизвестных будущих дней. Они скончались, но десятилетняя их сирота успела уже восприять в душу свою веру Христову, залог жизни бессмертной, залог и соединения с родителями в вечном Божием Царстве… Особенно она любила молиться Богу. Между тем в это время (293 г.) происходило жестокое гонение на христиан. Однажды, услыхав разговор Акилины с ее подругами о Христе, один язычник, находившийся на службе у римского правителя, донес ему на Акилину, которой тогда было 12 лет. |
| Когда же Акилина не только не послушалась отца, но еще объявила, что готова за свою веру претерпеть мученическую смерть, он отдал ее на волю турок. Те представили ее на суд кадию, пред которым она также повторила, что никогда не отречется от Христа. За это ее несколько раз привязывали к столбу и били палками так жестоко, что весь пол покрывался кровью и кусками ее истерзанного тела. Для восстановления внутреннего и внешнего могущества своей империи султаны XIX века признали лучшим средством произвести в ней некоторые реформы по европейскому образцу и вступить в еще более близкие отношения с западноевропейскими государствами. Прежде всего им нужно было освободить себя от гнета янычар и улемов, ограничивавших их власть до крайности. За это взялся еще Селим III (1789–1807 гг.) – он хотел уничтожить корпус янычар и завести войско, сформированное по-европейски, но его предприятие не удалось вследствие фанатической привязанности турок к старине. Великий муфтий объявил Селима недостойным престола, а янычары низложили его и через год умертвили. Махмуд II (1808–1839 гг.) продолжал его реформаторские попытки. Этот окружил себя людьми, сочувствовавшими задуманным преобразованиям, и при помощи их действительно произвел некоторые реформы, или, по крайней мере, положил им начало разрушением старинных форм турецкой государственной жизни. Так, он ограничил влияние великого муфтия и улемов на государственные дела; уничтожил корпус янычар (1826 г.), хотя и со страшным кровопролитием; организовал на европейский образец войско; сделал несколько постановлений, направленных против старотурецкого варварства, например отменил (1826 г.) закон о праве султана на наследство по смерти всякого чиновника, объявил уничтоженным обычай убивать, во избежание претендентов на престол, всех детей мужского пола, рожденных дочерьми и сестрами султанов; положил начало преобразованию государственного управления на началах европейского государственного устройства, назначив жалованье чиновникам (1838 г.) и прочее. С европейскими государствами Махмуд вошел в самые тесные сношения и старался всеми мерами доказать им, что в Турции начались реформы и что она достойна войти в состав европейских государств. Европейские государства, хотя и постарались наложить на возрождающуюся Турцию свою стеснительную опеку, все-таки содействовали реформаторским планам султана, насколько это входило в виды каждого из них. |
| Уход матушки Акилины из земной жизни был очень необычным. 30 апреля 1945 года в вербное воскресение она, предупредив накануне приёмного сына и его жену и попросив: «Я усну. Смотрите, меня не потревожьте!», легла и заснула летаргическим сном. Вот, что означали её слова: «Я от вас уеду за границу» на страстную неделю. Иван Евгеньевич отгородил её постель занавеской. В понедельник он ушёл на работу. Вскоре после его ухода приехала к матушке одна из её сподвижниц, посмотрела на неё и сказала, что она умерла, что надо её хоронить. Вероятно, это была та самая Фроловна, которую матушка предупредила, когда они были у Анны дома: «Не вздумай меня похоронить!». Забылось предупреждение. И дала она указание кому что делать. Омыли тело, надели платье. Когда сын вернулся с работы и увидел, что маму потревожили, он пришёл в отчаяние... Он знал, что если потревожить спящего летаргическим сном, он не проснется. Врач не засвидетельствовала смерть т.к. сохранялось легкое дыхание, запотевало зеркало. Тем не менее, ее положили в гроб. Как матушка и предсказывала, он оказался мал. Пришлось наращивать его в высоту. Она находилась в глубоком летаргическом сне пять дней – с понедельника до пятницы. Врач приходила каждый день. Дыхание сохранялось. Тело оставалось мягким. Священники непрерывно поочерёдно читали у гроба псалтирь. Горели свечи. Все эти дни с утра до позднего вечера Анна вместе с другим племянником матушки Григорием, уже вернувшегося с войны из-за инвалидности, и его женой Марией простояли у гроба, по выражению Анны: «как на посту». Приходили и другие люди. Григорий, как и другой племянник матушки, хотя оба обращались к ней за помощью, не очень верили в Бога и в Его чудеса. И словно для него и в утешенье остальным, время от времени присутствовавшие в комнате видели все одновременно, как появлялись разные иконы за сложенными на груди руками матушки. Часто по окончании очередной молитвы, читаемой священником, пламя свечи, вдруг, начинало колебаться, и присутствовавшие видели какие-то образы на белом покрывале. Почитатели матушки приходили каждый день, но в пятницу собралось особенно много людей. |
| — Куда вести? — воскликнул механик. — На слепую Голгофу? — Василий Христофорович, мы всегда видели в вас больше, чем своего товарища. Мы были вам благодарны, берегли вас и прощали то, что не простили бы никому. Я, признаюсь, всегда любовался вами — вашей молодостью, силой, благородством, вашим желанием принести пользу. Мы потратили столько сил, чтобы сохранить вашу жизнь в Свенцянах. А если б вы знали, чего нам стоило уговорить германское командование не обращать внимания на ваше безрассудство и терпеть все ваши бессмысленные хулиганские выходки в лагере для военнопленных. — Я не просил вас об этом. — Но что с вами происходит сейчас? Что вы с собой сделали? Почему вдруг впали в уныние, в метафизику? Я не сужу вас, голубчик, не обвиняю, я печалюсь. Нельзя на себя так много брать, а вы взяли. Впечатлительны вы очень, отсюда и все ваши беды. Вам бы подлечиться. Я распоряжусь, чтобы вас на днях отправили в санаторию, а сейчас вызову автомобиль. Не надо, чтобы вы ходили пешком по городу и расстраивались. Завтра с утра и поезжайте. А пока возвращайтесь-ка в крепость. Только не вздумайте делать глупости. Комиссаров вопросительно поднял голову. — Не пытайтесь организовать своему приятелю побег. Из невской крепости никто и никогда не убегал — не портите ни себе, ни этому зданию репутацию. И вообще ни во что с этой минуты не вмешивайтесь. Что бы ни происходило и кого бы ни касалось. Пусть все идет, как идет. Неслышно открылась неприметная дверь, и вошла высокая женщина в белом платке. В руках у нее был подсвечник. Она поставила его на стол, а потом поклонилась Дяде Тому в пояс и сложила руки. — Что тебе еще, Акилина? Не обращая внимания на механика, женщина произнесла: — Благословите, старче. — Старче? — спросил Комиссаров недоуменно. — Старец Фома, — выпрямилась женщина и холодно поглядела на Василия Христофоровича светлыми до белизны глазами. — Дядя Том, Фома. Ну да, это одно имя, — пожал плечами композитор. — Что вас так удивляет? 14 Василий Христофорович достал с полки первую книжку Легкобытова и стал читать некогда выученные почти наизусть, утешавшие его строки про край непуганых птиц, однако мысли его рассеивались. |
| «Манекен, — поняла Уля. — Вот кто манекен. С искусственной душой и шелковистой кожей. Здоровый цвет лица, свежее дыхание, отлично работающий желудок, и сердце гонит кровь, как вечный двигатель. Но боже мой, эту куклу любили два не самых заурядных человека! Терзались, испытывали чувство вины, чуть ли не молились на нее. Один до сих пор о ней грезит, второй повсюду таскает ее портрет. Они посвящают ей свои романы, ищут ее, тоскуют, а она нашла себе какого-то дурачка, недотепу, которым вертит, как хочет». Словно подтверждая ее догадку, благообразный господин глупейшим образом улыбнулся и что-то тявкнул на английском языке, но что именно, Уля не разобрала. «К тому же еще нерусский, фу!» — И мой тебе последний совет. — Дама повернулась к Уле. — Как узнаешь, что писатель, — беги, дурочка, со всех ног беги… И Уля побежала. Бросилась на Гороховую. Все изменилось здесь после ее ухода. Другие люди, другие лица. Дремало охранное отделение, которое давно уже никого не охраняло. На лестничной клетке пахло кровью и деньгами. Уля почувствовала это, как только вошла в подъезд. В квартиру ее не пустили. — Давно не была. Чего надобно? — зыркнула глазищами Акилина. — Вас не касается. — Вот и ступай отсюда. — И не подумаю. — Ступай, кому говорю. За спиной у Акилины возник невысокий седобородый человек. Он цепко оглядел Улю, просветив глазами так, как не мог увидеть ее и Савелий, и какое-то удовлетворение мелькнуло в его разъехавшемся взгляде, а Уле вдруг стало нестерпимо стыдно. — Пропусти ее, — сказал косоглазый Акилине негромко. Уля сидела в гостиной, как несколько месяцев тому назад. Ничего похожего на африканский водопой больше не было. Несколько хлыщеватых молодых людей разговаривали о банковских ссудах и военных подрядах. Когда опустились ранние предзимние сумерки, появились нарядно одетые Варвара с Матреной. Матрена шла под руку с молодым высоким офицером. Позади грузно ступала Анастасия, которая за это время расплылась еще больше. — Мой жених, — промолвила Матрена с гордостью. Она остригла косы и сделала прическу, отчего то милое, деревенское, что в ней было, пропало. |
| 50 В 1682 году на реке Тобол в Утяцкой слободе собирался народ к слободчику Феодору Иноземцеву, в сообществе с которым был «затворщик той слободы старец Аврамий» (А И. V, 162–3; X, 9). В деревне Гилевой Тюменского уезда при расспросах 15 января 1683 года раскольники говорили, что они за старца Аврамия готовы умереть (– X, 11–12). Вероятно, об этом чернеце Аврамке упоминает митр. сибир. Игнатий (1, стр. 12; ср. 3, стр. 171). – В 1687 году было открыто сборище на реке Тегене Тюменского уезда, в заимке у тюменского оброчного крестьянина Решетникова, устроенное стараниями старцев Пимена и Ефрема (Доп. А. И. X, 13–23). 51 Игнатий, I, стр. 12–13; 3, стр. 169–71. В столбцах Сибирского Приказа (М. А. м. ю. 1072–7117) сохранились документальные известия о Лепихине: в 1688 году производились розыски этого расколоучителя, но отыскать его не удалось (Чт. обш. ист. и древ. 1891, III, отд. 4, стр. 33–4). 52 Можно утверждать а) с несомненностью: Акилина Гавриловна (– 238) – в иночестве Анисия (– 166, 167), «болярска рода дщерь» (VIII, 174); Андрей и Мавра – брат и сестра Исаии «сожженного» (– 231), очевидно в Москве (V, 88, 264), бывшего дворецким у боярина Салтыкова (– 72); Анна Амосовна (– 231) – любимая «служанка» боярыни Морозовой (VIII, 174); б) с вероятностью: Акинфий (– 231) – Акинфий Иванов Данилов (V, 179, 184; VIII, 187); Иродион (– 231) – его племянник (VIII, 192); Феодор Железный (– 231) – Феодор Иванов из Басманной слободы (I, 369); Ксения (– 231) – сестра Акилины Гавриловны (VIII, 94, 96); Дмитрий калашник (– 231) – калачник Димитрий Киприянов, живший за Москвой рекою (I, 402). 53 Ркп. Румянц. муз. 2548, XIX в., отвечает ркп. библ. Хлудова 257, но V, 234, пр. 1, здесь читается: «также и старой поп, аще по новому служебнику крестит, то не приято же». 54 Ркп. собр. Щукина, 94: «Слово о настоящем времени последнем и ответ на крестоборную ересь никонианскую» (А. Яцимирский. Оп. слав. и русск. ркп. собр. П. И. Щукина. Вып. 1, стр. 142, 94. М. 1896). В большинстве же списков сочинение это называется «Книгою на крестоборную ересь». |
| После войны в храме возобновились богослужения. С этим периодом связана еще одна легенда тумской церкви: местные старожилы рассказывали, что делегация из Тумы отправилась в Москву, к Сталину. Ольга Алексеевна Школьникова, долгое время работавшая в храме старостой, подробно пересказывала историю, которую в свое время поведала ее мама. " Поначалу делегация отправилась в Рязань, к местному владыке, но он не мог самостоятельно принять решение об открытии храма. Тогда тумчане решили идти к Сталину, — рассказывала Ольга Алексеевна. — А время послевоенное, денег нет, месяца за четыре собрали средства по окрестным деревням. Была в Туме монахиня Акилина, она и организовала этот поход " . Говорят, делегация тумских прихожан — человек 20 в лаптях — прямиком пришла в Кремль. И, как гласит легенда, Сталин их принял и разрешил открыть храм. Правда, на этом приключения ходоков не закончились. Рассказывают, что председатель райисполкома порвал бумагу, полученную от Сталина, хотя, конечно, в такое самоуправство верится с трудом. Тогда тумчане собрали вторую " экспедицию " и вновь попали на прием к Сталину, и он снова дал им бумагу. В итоге ключи от церкви вернули верующим. Здание храма было возвращено верующим в 1947-м. Начало процесса его возвращения связано с именем Григория Хомутова. " 27 лет Григорий Тимофеевич работал в тумской школе, был учителем начальных классов. Потом ушел на фронт, а когда вернулся, стал священником — говорят, был минером и дал обет: если останется жив, посвятит жизнь служению Богу, — продолжает рассказ отец Михаил. — Конечно, служить в Туме, да и вообще в Клепиковском районе, ему не разрешили, ведь это был, можно сказать, идеологический прокол. Представляете, сколько за 27 лет работы у него было учеников? Сколько человек в Туме его уважало? И вдруг он появляется здесь в рясе, с крестом. Такого советская власть допустить не могла. Его направили служить в другой район, потом он служил в миссии в Палестине, потом — в Германии, а после вернулся в Рязань и был назначен настоятелем Скорбященского храма, около которого и был похоронен в 1978 году. Но до этого он все-таки стал свидетелем открытия храма в его родной Туме " . |
| Родители, приступивши к Евгении, стали спрашивать, по сердцу ли ей брак и нравится ли жених, и тогда Евгения явила благородство своей души. Готовая скорее претерпеть все, только бы не расстаться с любезной ей девственностью и не разлучиться с чистотой, она прибегает в своем ответе родителям к лукавству. С похвалой отзывается о знатности Акилина и с осуждением о его нраве, говоря, что должно выбирать таких женихов, которые служат украшением своего рода, а не надеяться, что род украсит их. Когда за нее сватались многие другие, славные своим богатством и знатным происхождением, Евгения не затруднялась находить благовидные предлоги, чтобы отвергнуть всех. Она таким образом отказывала всем желающим взять ее в жены, в действительности же совершенно отвергала брак и стремилась единственно к одному — навсегда сохранить чистоту. Так этот прекрасный и чистый сосуд был готов к восприятию божественного мирра. Потому за благими делами вскоре пришла благая вера, и чистая Евгения пошла к чистому свету благочестия. Случаем же тому послужило ей следующее. Евгения прочитала божественные послания провозвестника Божия Павла и, когда душой проникла в смысл их слов и узнала, что есть один истинный Бог, творец всяческих, тотчас просветилась умом, ибо и прежде он был чист. Уверовав душевно во Христа, она стала презирать безумное заблуждение своих родителей. Когда пришло повеление императора выселять христиан за городские стены и эпарх уже приступил к исполнению его, она, стремясь в полной безопасности общаться с христианами и вкусить их учения, притворяется, будто ради сельского приволья и свежего воздуха покидает город и дает себе на малое время отдых от занятий науками. Родители, ничего не подозревая, отпустили Евгению, и она радостно покинула Александрию. Придя в некую местность, где ей встретилась толпа благочестивых монахов, которые весьма стройно пели, она слышит святые те слова: “Ибо все боги народов идолы, а Господь Небеса сотворил”. Услышав это и устыдившись заблуждения своих родителей, она тяжело вздыхает из глубины души, оборачивается к сопровождавшим ее евнухам (одного из них звали Прот, а другого Иакинф), которые обучались наукам и философии, и говорит: “Я знаю, что вы довольно образованны и знакомы с учением мудрецов, Сократа, Аристотеля, Платона, философов знаменитой стои и школы Эпикура, а равно с другими поэтами, софистами и всеми, кто надмевается тем, что обладает познанием мира. |
| Академисты? Бездушные манекены. Да и откуда взяться у нас людям! Идут к нам последние, ни к чему не годные обрывки и останки от всего. Боже, что же это за мучение! Вечно быть одному, вечно быть бесприютному на Твоем деле! Катихизаторы? Сто раз переворачиваю список их и людей не вижу! Христиане? Больше двадцати двух тысяч числится, но где они? Призрак!.. Боже, Боже! Иногда испытываешь такие мучения, что если адские не хуже их (а где им быть хуже!), то ад вот здесь, на Суругадае, в моей комнате, у меня в сердце! Сказал ученикам Семинарии, при чтении списков, что пропустившие по лености свыше пяти классов лишаются Тоносава на время каникул, — с сентября же ежедневно журналы должны быть представляемы ко мне; пропустившие два класса будут наказаны, три — изгоняемы из школы безапелляционно. Расположение духа отчасти исправилось при чтении списков, в девять часов, в Женской школе; там все всегда в порядке, чинно и благообразно. Сказал выпускным поучение, чтобы навсегда сохранили приобретенное здесь сокровище христианских навыков (не только узнали Бога Истинного, но и то, что Он — Отец Небесный, и не только это, но и навыкли молиться Ему и прочее), — на счастие — временное и вечное свое и всех окружающих… В повторение учения подарены все главные христианские книги — каждой; розданы при этом и выпускные аттестаты, потом награды — книгами первым ученицам каждого класса. Первая выпускная Акилина Айбора прочитала отлично составленный благодарственный адрес. Потом подвыпускные пропели трогательную песенку прощания с своими выпускными товарищами. Последние стали отвечать им песенкой (в первый раз в этом году); но при этом все время так разнили, что я должен был употреблять невероятные усилия сохранить декорум; сами певшие, как уже развитые по пению, тоже чувствовали, что разнят, и от этого портили еще более; но, кроме них, и быть может, их подвыпускных товарищей, едва ли кто сознавал нелепость; по крайней мере, о. Павел Савабе и прочие гости — вниз слушали с самыми утешительными минами. — Дал школе пять ен на Симбокквай. Выпускная Дарья Кикуци совсем не родственница Петру Кикуци; взята была в дом от очень бедных родителей, чтобы выйти ей потом замуж за второго Кикуци, бывшего в Семинарии и уже умершего. Петр Кикуци ныне хочет взять ее, но хотел сделать это по-язычески; она же воспротивилась — «если по христианскому браку, то согласна быть его женой, если нет — ни в коем случае». Этот-то ответ и разбесил ее нареченного брата, и он поколотил ее, тем более что был в это время пьян. Но после он прислал извинительное письмо Дарье и просьбу выйти за него с перевенчанием в Церкви Коодзимаци. Дарья согласилась. Слыша это от Анны, старухи, я сказал, чтобы Дарья сама лично сказала мне, что согласна за Кикуци. Дарья и приходила сегодня с инспектрисой Елисаветой Котама; по-видимому, искренно желает, и неудивительно: Петр Кикуци немало до сих пор заботился о ней как о сестре. И Господь благословил их! Дал ей десять ен на подвенечное платье. |
| Благодаря мужеству святая мученица Гликерия смогла выстоять против диких животных: зври побждаюши мжески (ВМ, V, 13, 170). Описание женского подвига в текстах минейных служб не отличается от описания подвига, совершенного мужчинами. Мужество является одновременно и чертой характера женщины, и ее подвигом, выражаясь в конкретном действии. Статические характеристики мужества женщин представлены теми же субстантивными парами, какие были использованы в описании мужских подвигов: 1) мужество – подвиг: Претерпла моужески подвигъ (святая великомученица Марина, ВМ, VII, 17, 223); 2) мужество – нрав: приша нравъ (святые мученицы Минодора, Митродора и Нимфодора, ВМ, IX, 10, 144); 3) мужество – мудрость: и мжемдрено претерпла ес и стаго ти тлес (святая мученица Акилина, ВМ, VI, 13, 146об.); 4) мужество – ум: оумомъ к мжескимъ востеч, оуподобльшис (святая преподобная мученица Евгения, ВМ, XII, 24. 341); 5) мужество – доблесть: радйс иже вженьстмъ тлэ мжьски доблествовавши (преподобная мать Ефросиния Александрийския, ВМ, IX, 25, 316). 6) мужество – разум: мжескимъ разумомъ и образомъ (святая первомученица и равноапостольная Фекла, ВМ, IX, 24, 311–311об.); мжеподобнымъ разумом мчнце, и крпости исполнилъ есть; Мжескимъ славна размомъ (святая мученица Ирина, ВМ, V, 4, 68об.–69); 7) мужество – душа: вис на сдищи мжьскю дш носщи (святая великомученица Евфимия, BM,IX, 16, 214). В оппозициях мужество – мудрость и мужество – разум использованы композиты мжеподобна, мжемдрено, отражающие средневековое мнение о несовершенности женского разума. Ум и благоразумие считались атрибутами мужчины, и эти мужские качества принимались за эталон [Рябов 1999: 8–12]. Но даже женщине, проявившей якобы несвойственную ей мужскую мудрость, трудно сравняться с мужчиной, так как он в своей святости достигает более высокого уровня, например: если добродетелью святой мученицы Матроны является мужская мудрость: июдейском и наглом сровств, помысломъ сопротивльшис мужемоудрена (ВМ, III, 27, 250об.), то святого Акакия – божественный разум: Размомъ бжтвенымъ, и и словомъ оукрашенъ. мдрецемъ неразмна разорил ес (ВМ, V, 7, 79об.). |
|
|
