| — Не ты ли противишься царским указам, совращая и других не почитать богов наших, а поклоняться Распятому Человеку? Разве тебе неизвестно повеление царей предавать исповедующих имя Иисуса всяческим мучениям, кончая смертной казнью? Поэтому отрекись от Распятого и принеси бессмертным богам достойные их честь и жертвы, чтобы мы не были вынуждены предать тебя мучениям. — Если ты, анфипат — отвечала святая Акилина, — осудишь меня на горькие мучения, то через это доставишь мне нетленный венец, который я надеюсь восприять от моего Спасителя, так как исповедую имя Его, от Коего никогда, хотя бы даже в лютейших муках, не отрекусь. Итак не медли, — изобретай для меня, какие тебе угодно, мучения и убедишься самым делом, что я, вооруженная верой, не боюсь твоих мучений. Тогда Волусиан начал с лаской увещевать святую отроковицу: — Видя твою раннюю юность и красоту, я жалею тебя, потому что, если предам тебя мучениям, неокрепшие члены твои сейчас же раздробятся; жестокие спекулаторы после лютых мучений предадут тебя горькой смерти, и ты в юности своей лишишься жизни, причем не поможет тебе исповедуемый тобой Бог христианский. — Я не прошу у тебя сожаления, — возразила святая Акилина Волусиану, — ты, думая оказать мне милосердие, еще более вредишь мне, пытаясь отторгнуть меня от истинного Бога. Молю тебя, не жалей, но отнесись ко мне с самой беспощадной жестокостью, и тогда из моего терпения узнаешь, что надеющиеся на Христа не бывают побеждены. Анфипат, убедившись, что никакие увещания не могут рабу Христову заставить отказаться от исповедания Иисуса, приказал бить ее по лицу со словами: — Вот начало мучений, — сладостно и приятно ли оно тебе? — Бесчеловечный мучитель! — воскликнула Акилина, — так как ты осмелился бить в лице созданную по образу Божию, то знай, что и Тот, Кого образ я ношу, не простит тебе этого в день Своего суда. — Я полагаю, — сказал судья, — что наши великие боги, держащие теперь в руках своих спасение всего мира, и в том грядущем веке также будут иметь в своей власти спасение всех. |
| В один из зимних вечеров, тоже в Дмитрове, блаженная старица, вдруг, восторженно предложила: «Пойдемте, покажу вам, как славят Господа». Все вышли на улицу и увидели: небо распахнулось, а там несказанный свет переливается разными оттенками, а звезды в неописуемой красоте сияют. Эта небесная красота говорила о красоте Царства небесного, уготованного любящим Бога. Провидела матушка и свою кончину. По воспоминаниям Анны, однажды, когда матушка Акилина со своими помощницами была у неё дома, легла блаженная старица на диван, сложила руки на груди и сказала своей приближённой: «Фроловна! Я скоро умру». А та отвечает, шутя: «Ну что ж, умрешь, мы тебя похороним». Матушка поднялась и, погрозив пальцем, строго сказала: «Не вздумай схоронить меня!». Был и ещё случай, когда матушка поведала о своей кончине иносказательно: «Скоро я перееду в другой дом. Он мне окажется мал. Будут достраивать второй этаж. Сейчас вам плохо ко мне приходить, а тогда будут приходить тысячи! Всем помогу, только просите»... Перед Пасхой в 1945 году она в очередной раз встречалась с людьми, нуждавшимися в общении с ней в квартире дома на Лесной улице... Матушка всем уделила внимание, и присутствовавшие стали говорить, что пора по домам. Но она ответила, что к ней едут очень дорогие ей люди. А ехали к ней неожиданно собравшаяся Анна с дочерью и жена второго племянника матушки – Мария. В тот памятный день матушка Акилина, по сути, со всеми прощалась. Как рассказывала Анна, на глазах у всех она стала, вдруг, строгой, величавой и сказала: «Ну, вот что. Я от вас уеду за границу...» В тот прощальный вечер матушка каждому что-то сказала. Женщине, которая жаловалась на холод в квартире, дала маленькое полено (в комнате возле большой, в белом кафеле печи лежали дрова) со словами: «Будет тепло». Для другой, жаловавшейся, что мыши одолели, попросила принести горсть пшена. Подержала, молча, в руках и дала: «Посыпь – уйдут». Каждой женщине сказала: вернётся или нет муж с фронта. Анну на прощанье благословила и долго била по щекам, а когда у нее в ушах зазвенело, остановилась. У Анны часто были сильные головные боли, особенно, когда и по ночам писала свои бухгалтерские отчёты, ради премии сдавая их досрочно. Возможно, лечила её, когда била по щекам, но матушкина помощница пояснила Анне – «Вот так от тебя со звоном все неприятности отлетать будут». Потом матушка сказала Анне: «Дай благословлю твою голову. Что задумаешь – делай, будет по-твоему». Язык перекрестила, чтобы речь была хорошей (возможно для того, чтобы нести весть о ней людям) и руки её трудолюбивые тоже. На прощание благословила всех. |
| После этих слов он приказал обнажить отроковицу и, простерши, бить ее двум воинам, присоединяя к пытке такие речи: — Где теперь Бог твой, Акилина, о Котором ты говорила, что Он не окажет мне прощения на своем суде? Пусть Он придет сюда и избавит тебя от моих рук. Затем Волусиан велел бьющим остановиться и сказал святой Акилине: — Послушай меня, желающего тебе добра: оставь свое безумие и, если хочешь избавиться мук, откажись от христианской ереси: из рук моих вышел ли избавленным хоть один из надеющихся на Того, Который Сам не оказал Себе избавления, когда Его распяли? Кого, из почитающих Иисуса, оставили жить на земле цари наши? — Неужели ты думаешь, безжалостный палач, — отвечала святая Акилина, — что я чувствую причиняемые мне мучения? Знай же, что Бог мой подаст мне крепость и терпение несравненно больше тех ухищрений, какие ты изыскиваешь против меня по внушению отца своего диавола. Волусиан, приведенный в недоумение таким мужеством блаженной отроковицы, сказал ей: — Я оставлю тебе несколько дней на размышление, чтобы ты, по здравом рассуждении, поклонилась богам и тем сохранила себе жизнь, получив в то же время от царей достойную награду. — На сколько же дней ты даешь мне ослабу? — спросила святая Акилина. — На сколько ты хочешь, — отвечал Волусиан. — Так я прошу тебя, — сказала мученица, — не оставлять мне даже и часа на подобного рода размышления: с малых лет я научена поклоняться только Единому Богу, притекая к Тому, Который, живя на небесах, милостивым оком взирает на земных чад Своих. Видя твердую любовь отроковицы к Богу, Волусиан сказал сам себе: напрасны увещания и труды мои! И в раздражении он приказал раскаленными железными прутьями просверлить святой голову через уши. Когда раскаленные прутья проходили через мозг отроковицы, то последний вместе с кровью вытекал из ноздрей ее. Но и в таких великих страданиях мученица молилась Богу: «Господи мой, Иисусе Христе! Со дней детства моего руководивший меня, просветивший лучами правды Твоей тайные мысли моего сердца и утвердивший меня в брани против диавола Твоею могущественной и непобедимой силой, Ты, открывавший верующим бездны истинной и великой премудрости, доведи до конца подвиг мой и сохрани неугасимым светильник девства моего, чтобы я вместе с мудрыми девами могла войти в Твой чистый чертог и там удостоилась воссылать Славу Тебе, Совершителю моих желаний». |
| Новомученица Анна (Зерцалова). Подвижник веры и благочестия. М. 1914. С. 75. О Кресте Твоем веселящеся. Проповеди. М., 2002. С. 336—337. Новомученица Анна (Зерцалова). Подвижник веры и благочестия. М., 1914. С. 74. Глава 9. Чудесная помощь при жизни Как правило, духовные чада батюшки бывали облагодетельствованы им и благодатным образом, и материально. Поэтому в этой главе мы встретим как чудеса благодати Божией, так и чудесные проявления любви, чуткости и самоотвержения Божьего угодника. Се, здрав еси... Новомученица Анна пишет, что случаев благодатных исцелений отцом Валентином от самых тяжелых и смертельных недугов были тысячи. Приведем наиболее примечательные примеры из ее книг и рукописей. Духовная дочь батюшки Акилина Петровна около десяти лет страдала нестерпимыми болями под ложечкой, которые продолжались по три часа. Однажды во время исповеди батюшка неожиданно коснулся ее больного места и проговорил: «Деточка, у тебя здесь болит». «Болит, батюшка»,— поспешила ответить Акилина Петровна. Он еще раз коснулся рукой больного места, потом взял с аналоя крест, а правой рукой указывая на крест проговорил: «Деточка, молись, молись». Акилина Петровна ответила: «Молюсь, батюшка, молюсь». Батюшка во второй раз повторил: «Молись, молись Кресту». Исповедь кончилась, и какова же была ее радость: боль прекратилась и уже больше не повторялась. Второй священник Архангельского собора, Платон Андреевич Воскресенский, и его семья глубоко почитали отца Валентина и неоднократно по его молитвам получали благодатную помощь. Отец Платон как-то опасно заболел, так что требовалось немедленное созвание врачебного консилиума. Супруга его, Елизавета Васильевна, стала умолять батюшку помочь мужу. Отец Валентин тотчас отозвался: «Я попрошу докторшу Е. П. Вениаминову хорошенько разузнать о болезни Вашего мужа и сам приду навестить его». Батюшка вскоре же пришел к о. Платону, который в то время жил на Воздвиженке, в одном дворе с ним. Подойдя к больному, о. Валентин взял его за руку и стал пробовать пульс. Затем успокоил его и жену, попросил переставить его кровать в более просторную комнату, где было больше воздуха. Больной тут же почувствовал себя лучше, а в скором времени выздоровел и возобновил служение. |
| Потому у нас вместо благодарности — хуление, или табак, или нехорошее слово, или что другое похуже. Это ужасно, что такие простые, очень простые духовные правила нарушаются. Оттого и столько бедствий кругом. «Душа ходила...» В конце 70х годов была у меня не совсем обычная встреча в Ташкенте. Узнав, что я провел несколько встреч с прихожанами, рассказывая им о случае с Клавдией Устюжаниной, в епархию обратилась жительница Ташкента Акилина — оставила свой телефон, чтобы в следующий приезд и ей услышать про Клавдию. Потом попросила разрешения рассказать о происшедшем с ней самой случае. Вроде ничего особенного в нем нет, и кто-то может с недоверием отнестись к подобному свидетельству, к тому же Святые Отцы учат не доверять снам. Но Акилина рассказала о себе со смирением, сильно переживая случившееся. Потому я решаюсь передать читателям ее рассказ. «Лежала я в больнице на Госпитальной улице, как раз напротив епархии — у меня был перелом ноги. Наконец, сняли с меня гипс, и я лежала на койке — отдыхала после обеда. Вдруг подходит ко мне какая-то молодая монахиня, называет меня по имени и говорит: — Ну, Акилина, вставай — пойдем со мной. Я тут же встаю, забыв, что перед тем не могла ступить на больную ногу. Пошла за монахиней — не взяла ни костылей, ни палочки, даже тапочки не надела. Только нога правая у меня забинтована. Спускаемся мы с нашего второго этажа вниз, выходим на улицу. Только перешли через дорогу к трамвайной остановке (мне еще запомнилось, что мимо шел трамвай под номером 5), как я увидела сзади нее голубую прозрачную лестницу — ведущую ввысь, прямо в Небо. — Иди за мной, — сказала монахиня и начала подниматься вверх по этой лестнице. Я со страхом, с трепетом — но иду за ней. Высоко поднялись. Но я почему-то не боюсь, мне так спокойно и радостно. Кругом — сияние, вся земля в цветах, по зеленым улицам прямыми рядами тянутся большие палатки — голубые, салатные и зеленые. Люди светлые, приветливо беседуют, но что говорят — не слышно. Монахиня говорит мне: — Запоминай — будешь рассказывать. |
| Анна часто бывала у матушки. Очень любила её. Получала от неё советы, лечение от головной боли. Говорила, что, возвращаясь домой, воодушевлённая, «летела от неё на крыльях». Предсказала матушка Анне, что в её роду будет ещё такая, как она. По совету матушки не уехала Анна с матерью и детьми в эвакуацию, когда началась война. Выжили. Анна нередко направляла своих родственников к матушке Акилине за помощью и советом. Так, жена брата Анны, каждый раз, когда с мужем должна была выезжать за границу в его командировки, просила благословения у матушки. Однажды матушка сказала, что ехать нельзя. Отказаться от поездки было невозможно, визы были на руках. Антонина со слезами просила помочь. После долгой молитвы матушка сказала: «Езжайте». Не успели они обосноваться в Тегеране, как их срочно вызвали в Москву. А в Тегеране произошло землетрясение и многие из посольства погибли. Приезжал к матушке Акилине двоюродный брат Анны – Аркадий Гаврилович. В начале войны во время обучения в лётной школе его самолет упал в замерзшее озеро, он чудом спасся. Пробыл в ледяной воде несколько часов и заболел туберкулезом. Начала развиваться болезнь Бехтерева... Матушка помолилась и сказала: «Всё обойдется. Жить будешь долго!» Попал он к известному профессору – специалисту по болезни Бехтерева. Профессор применил уникальный, очень рискованный метод лечения и существенно ослабил болезнь. Этот случай, как рассказывал Аркадий Гаврилович, был даже описан в медицинском учебнике. Прожил он действительно немало – 82 года. Другу племянника предсказала матушка Акилина, что он скоро будет арестован (1937 год) и осужден на 10 лет. Так и случилось. В ходе переписки с ним матушка велела ему писать письма Сталину с прошением о помиловании и ждать освобождения на праздник Пасхи…Через несколько лет именно на Пасху от Сталина пришло помилование. По просьбе Анны помогла матушка Акилина женщине, привозившей из деревни молоко на продажу жильцам дома, где жила Анна. Однажды приехала молочница в отчаянии и пожаловалась Анне, что корова перестала давать молоко. По молитвам матушки очень скоро корова поправилась. |
| Матушка при жизни давала людям свои фотографии. После её смерти через них люди получали помощь в трудных ситуациях. Анна не расставалась с такой фотографией всю жизнь. Делали копии фотографий, раздавали близким. Анна давала на время одну из таких копий знакомым, нуждавшимся в помощи и, особенно, тем, кто шёл в суд. Всем матушка помогала. Когда дочь Анны в молодости почти ежегодно на время отпуска вместе с мужем уходила в сложные туристические походы в горы или на байдарках и плотах, Анна ставила фотографию матушки Акилины, как она выражалась «на пост», выдвигая её вперед, и просила её охранять дочь. Когда возвращались, благодарила Господа и ставила фотографию на место – в ряд с иконами. Позже, дочь осознала, кому она обязана, может быть даже и жизнью, ей несколько раз чудом удалось избежать смертельной опасности... Посоветовала Анна своей приятельнице не оперироваться по поводу опухоли груди, а походить к матушке Акилине на кладбище. Та послушалась совета и стала ходить. Приснился ей монах в черной одежде и спросил: «Как тебя зовут?» Она ответила, и в свою очередь спросила: «А Вас?» Ответ был: «А меня – Акилин. Молись ей!» Женщина молилась, и опухоль начала рассасываться. Незадолго до того, как Анна слегла парализованной в возрасте 80 лет, матушка Акилина, свела дочь Анны с посланницей от старца из Троице-Сергиевой Лавры, собиравшем сведения о матушке. Поздно вечером дочь Анны почувствовала неотвратимое желание утром поехать на могилку к матушке. Надо было очень торопиться, чтобы не опоздать на работу. Необычная задержка в пути привела к тому, что эта встреча состоялась. По просьбе старца дочь Анны записала воспоминания матери о матушке Акилине и передала ему записи. Случилось это очень вовремя, т.к. вскоре Анны не стало. И хотя дочери много было известно, что-то могло быть упущенным. От посланницы старца узнали Анна и её дочь, что сын у матушки приёмный, что взяла она на себя подвиг поношения и, что умерла она девственницей. Родственники об этом не знали. Поведала об этом матушка только духовно близким ей людям – дмитровцам. Вскоре после этой встречи приезжала к Анне послушница старца. Долго беседовали. Рассказала она про такой удивительный случай. Соперничали жены двух братьев. У одной корова давала много молока, а у другой мало. Однажды разозлившись, отрубила хвост у хорошей коровы топором завистливая жена, имевшая неудачную корову. Корове не выжить без хвоста – нечем от слепней отбиваться, покоя не будет и молока тоже. С этим горем примчалась несчастная хозяйка покалеченной коровы к матушке Акилине за помощью. Матушка спросила, сохранился ли отрубленный хвост, тут же пошла в хлев и попросила, чтобы с коровой она осталась одна. Долго не выходила, а когда вышла, у коровы хвост оказался целым. Истинно: для Бога нет невозможного. |
| К могиле приходило очень много людей. Шли непрерывным потоком. Брали песочек и даже отщипывали кусочки от креста. Приходилось постоянно приносить песок на могилу, а крест пришлось поменять. Женщина, посещающая соседнюю с матушкиной могилу, поделилась детским впечатлением – рассказала, что однажды было такое столпотворение, что даже уронили крест на соседней могиле. Богоборческие власти не могли с этим мириться. Чтобы это остановить, как говорила Анна: «Власти велели сыну снять надпись с креста». На новой надписи только имя – «Акилина Ивановна»- с датами рождения и кончины. А люди все равно продолжали приходить, С годами, однако, постепенно уходили в мир иной люди, знавшие матушку Акилину или о ней. Сыграло свою роль и нежелание семьи Ивана Евгеньевича её известности. По-видимому, боялись. Калитку оградки могилы стали запирать на замок. Анна и другие родственники приезжали, а войти не могли. Неоднократно замки ломали, но появлялись новые. В конце концов, дело дошло до того, что кто-то снял дверцу с петель и с тех пор вход всегда открыт. Постепенно к могиле блаженной Акилины стали приходить только родственники и, как и к могиле старца Аристоклия, лишь немногие, кто был наслышан о них. Но и теперь есть свидетельства её помощи тем, кто к ней обращается. Как и обещала, помогает, молится за всех перед престолом Божиим. Анне рассказали, что вскоре после похорон матушки Акилины, приснилась она одной своей почитательнице и сказала ей: «Сходи к сыну и скажи, чтобы не ходил ко мне больше. Пусть успокоит свою голову, а то с ума сойдет». Так она и сделала. А Иван Евгеньевич очень горевал, часто ходил на кладбище. Приехала к нему матушкина посланница, а он, действительно, с повязкой на голове – болела, и был он как бы не в себе. Послушался, перестал так страдать. Через несколько лет, когда Анне стало совсем невмоготу жить с мужем, приехала она к могилке матушки, и попросила, если благословляет на развод, пусть улучшится настроение. И вдруг, появилось солнце и стало необыкновенно легко на душе у Анны – значит благословила. |
| При подобных обстоятельствах кажущейся безуспешности борьбы, так сказать, – и руки опускаются – между тем нравственная обязанность остается во всей своей силе и требует от нас дела, дела живого. С чего же начать и как продолжать его? Говорят, – что всякое явление имеет свою причину, – уничтожьте причину и явление исчезнет. Сектантство также, конечно, имеет свою причину; – стоит только, уничтожить последнюю и первого не будет. Положение безусловно справедливое, – но вопрос опять в том, – где причина этого явления? Причину появления сект стараются отыскать изучением истории сект, истории их появления, развития и генетической связи между ними; – к несчастью, у нас ещё не выработан сам метод исторического изучения сект, хотя и много накопилось исторического материала, но материала сырого, собранного случайно, урывками. Пишут, например, что в село М. пришёл из города Н. крестьянин Павел и стал распространять своё учение; крестьянка Ирина с племянником Иваном первые «де» приняли это учение и затем склонили к нему своих семейных. Ирина ходила в деревню Б., и там посеяла семена нового учения; почва оказалась благодарной и семена скоро выросли; первыми слушателями Ирины были – Акилина и Павел, которые после неё ревностно принялись распространять своё учение не только в своей деревне, где почти половина отпала от церкви, но и в окрестных сёлах и деревнях. В селе Д. Акилина и Павел были приняты с распростёртыми объятиями; напротив, в селе Ж. крестьяне выгнали Анилину и Павла с бесчестием... И всё в том же роде о целом крае или районе, причём нет ни одной мысли, уясняющей суть дела: почему в известных сёлах почва оказалась благоприятной для распространения сектантства, а в других нет. Итак, строго говоря, исторических, из опытов взятых, данных, о причинах появления сектантства у нас нет, – зато очень много априорных. Многие напр., на основании общих законов мышления, приходят к тому заключению, что причиной появления сект и распространения их служит отсутствие у приходских священников надлежащих забот о религиозно-нравственном просвещении и соблазнительное поведение пастырей, убивающее чувство уважения пасомых к нему. |
| 1 июня 1931 года власти снова арестовали послушниц – на этот раз с твердым намерением их осудить. Были опрошены жители деревни из тех, кто относился к православным враждебно. Они показали, что послушницы собирают в своем доме единомышленников, ведут беседы, поют молитвы, бывают случаи, что к ним приезжают другие монахини; у себя в доме под видом религиозных обрядов устраивают сборища крестьян, агитируют против колхозов, говоря, что в колхоз идти грешно, что вера не позволяет этого делать, призывают крестьян переносить все муки, говоря, что Господь и не такие муки терпел. Благодаря агитации послушниц, по мнению свидетелей, в деревне туго проходят мероприятия советской власти и из ста крестьянских хозяйств, имевшихся в Старой Слободке, в колхоз записалось десять. В момент вербовки крестьян в колхоз Андриановы будто бы говорили крестьянам, указывая на членов сельсовета и актив: «Вот ходят лжепророки и проповедуют антихристовы заветы, все это перед концом света». Будучи допрошены, послушницы Акилина и Евдокия виновными себя не признали, на вопрос следователя, за кого они молятся, они ответили, что в молитвах поминают Патриарха Тихона и митрополита Петра Крутицкого. «Особой ориентации мы не имеем, – сказала Евдокия, – считаем себя православными христианами. Сборищ в нашем доме никаких не бывает, молимся мы у себя в доме вдвоем с сестрой, изредка к нам приходят наши братья, изредка нас посещают монахини. Знакомств мы ни с кем не имеем и агитацией не занимаемся». За три дня следствие было закончено. Послушниц обвинили в том, что они в деревне Губино организовали и возглавили «религиозную секту “православных христиан”», которая «противодействовала своей контрреволюционной агитацией среди крестьян всем политико-хозяйственным кампаниям, проводимым на селе среди крестьянства советской властью и партией... в частности коллективизации». В тот же день сестры были препровождены в Бутырскую тюрьму в Москве. 28 июня 1931 года тройка при Полномочном Представительстве ОГПУ приговорила послушниц к трем годам ссылки в Казахстан, куда они были отправлены с большим этапом заключенных. По окончании срока ссылки в 1934 году, Евдокия и Акилина вернулись в деревню Губино. Домик их был разрушен, и они поселились у родственников. |
|
|
