| Кроме того, такой смысл ближе подходит к ответу Павла, который без того делается малопонятною и пустой игрою слов. В действительности, между ответами Агриппы и Павла должна существовать логическая связь. Царь говорит: ты слишком скоро хочешь меня сделать христианином, Павел отвечает: «молил бы я Бога, чтобы мало ли много ли» (т. е. скоро ли или долго, различие времени неважно, лишь бы дело сделалось), «не только ты, но и все, слушающие меня сего дня, сделались такими, как я!...» Последние слова, очевидно, намекают на слова Феста относительно «безумства» Павла. «Кроме сих уз» – трогательно добавляет невинный исповедник Христов. Узы были его похвалою ( Еф. 3:1, 4:1 ; Флм.1 ; Флп.2 и д.), но, конечно, он не желал, чтобы все христиане, его возлюбленные чада, были в узах всегда (ср. 3лат. и Феофил.). Деян.26:30 . Когда он сказал это, царь и правитель, Вереника и сидевшие с ними встали; Деян.26:31 . и, отойдя в сторону, говорили между собою, что этот человек ничего, достойного смерти или уз, не делает. Деян.26:32 . И сказал Агриппа Фесту: можно было бы освободить этого человека, если бы он не потребовал суда у кесаря. Посему и решился правитель послать его к кесарю. «Царь и правитель... встали» – не потому, что Павел сказал все, но – чтобы прекратить столь пытавшее совесть царя слово апостола, встает Агриппа, и за ним правитель и все «сидевшие с ними». Как бы то ни было, общее впечатление защиты апостола оставалось благоприятным. Любопытно, что Фест и Агриппа, признав Павла не сделавшим ничего достойного не только смерти, но и «уз»; все-таки посылают его к кесарю, ссылаясь на то, что Павел «требовал» суда кесаря. Но ведь это требование имело силу дотоле, доколе находили виновным Павла. Теперь, когда эта виновность торжественно снималась с Павла, он имел право на свободу, без отсылания к кесарю. Очевидно, и Фест, и Агриппа не совсем искренно желали освобождения Павла, или, по меньшей мере, показали себя бездушными и мелочными формалистами, строго соблюдающими закон, который так легко мог быть обращен и тут в пользу Павла, стоило только спросить последнего, настаивает ли он на суде кесаря, когда его совершенно готов освободить суд прокуратора? Ответ был бы, конечно, один: настаивать не для чего, достаточно освободить. |
| С новым правителем ожила надежда врагов Павловых. Едва Фест, преемник Феликса, явился в Иерусалим, как первосвященник и знатнейшие из иудеев явились к нему с жалобами на Павла и просили его вызвать апостола на суд к ним в Иерусалим, злоумышляя убить его на дороге. Но Фест не исполнил их просьбы, а предложил им явиться для суда в Кесарию, где Павел находился под стражею, куда он и сам намерен был возвратиться. Вследствие этого, когда он возвратился в Кесарию, явились туда и обвинители Павла. Открылся снова суд над Павлом, и снова пришедшие из Иерусалима иудеи начали обвинять его пред прокуратором; но многие и тяжкие обвинения их остались бездоказательны. Фест мог бы освободить Павла, но как иудеи противоречили, то он, желая угодить им, спросил апостола, не хочет ли он, чтобы суд над ним перенесен был в Иерусалим. Но Павел отвечал: «Я стою пред судом кесаревым, где мне и следует быть судимому. Иудеев я ничем не обидел, как и ты хорошо знаешь. Ибо, если я не прав и сделал что-нибудь достойное смерти, то не отрекаюсь умереть, а если ничего того нет, в чем они обвиняют меня, то никто не может выдать меня им. Требую суда кесарева». Фест не мог не исполнить требования Павла и решил отправить его в Рим на рассмотрение Августово. Между тем как Фест ожидал случая отправить Павла вместе с другими узниками в Рим к кесарю, в Кесарию прибыл для поздравления Феста с должностью иудейского правителя вассальный царь халкидский, Агриппа, с сестрой своей Вереникой. Прибытие их послужило для Павла поводом еще раз торжественно засвидетельствовать пред лицом иудеев о Христе. Молодой царь Агриппа II, как иудей, был сведущ в делах веры иудейской. Фест надеялся, что если он представит теперь своему гостю Павла, то будет иметь возможность что-нибудь определеннее написать о нем в Рим. Рассказ Феста о Павле и в Агриппе возбудил охоту выслушать самого Павла. Фест назначил собрание, в котором должны были присутствовать Агриппа, Вереника, тысяченачальники и все почетные граждане кесарийские. Когда Павел был приведен в это собрание, то Фест сказал: «Царь Агриппа и все присутствующие с вами мужи! Вы видите того, против которого все множество иудеев приступали ко мне в Иерусалиме и здесь кричали, что ему не должно более жить. |
| Тут прокуратор Фест прервал Павла; возмутившись «безумными речами», он воскликнул: Безумствуешь ты, Павел! большая ученость доводит тебя до сумасшествия (Деян. 26, 24). Подобно афинянам, некогда слушавшим апостола, Фест мог принять учение о Боге, о Священном Писании и естественном откровении, но никак не мог принять воскресения мертвых. Нет, достопочтенный Фест, – ответил апостол, – я не безумствую, но говорю слова истины и здравого смысла. Ибо знает об этом царь, перед которым и говорю смело. Я отнюдь не верю, чтобы от него было что-нибудь из сего скрыто; ибо это не в углу происходило. Веришь ли, царь Агриппа, пророкам? Знаю, что веришь (Деян. 26, 25–27). Агриппа – иудей, выросший в Риме и впитавший эллинистическую культуру, был изумлен твердостью веры Павла. Он воскликнул, обращаясь к апостолу: Ты немного не убеждаешь меня сделаться Христианином (Деян. 26, 28). Молил бы я Бога, чтобы мало ли, много ли, не только ты, но и все, слушающие меня сегодня, сделались такими, как я, кроме этих уз (Деян. 26, 29), – с неколебимой убежденностью в истине ответил Павел. После этих слов апостола было уже невозможно ни спрашивать, ни спорить о чем-либо. Оставив судилище, прокуратор Фест, царь Агриппа и Вереника отошли в сторону, дабы обсудить все – они видели, что Павел ни в чем не виновен. Агриппа даже был за то, чтобы отпустить Павла, но поскольку апостол требовал суда кесарева, было решено отправить его в Рим. Путешествие в Рим Вскоре прокуратор Фест поручил Павла и некоторых других узников центуриону Августова полка Юлию дабы он со своими солдатами конвоировал их в Рим. Юлий, видя невиновность апостола, проникся сочувствием к нему. Он разрешил Луке и Аристарху сопровождать его. Корабль, на котором поместили узников, плыл не в Италию, а в приморские города Малой Азии. Центурион воспользовался им по причине недостатка кораблей, плывущих в Рим, в надежде, что в каком-нибудь порту по пути следования найдется корабль, идущий в Италию. Во время остановок в различных портах центурион разрешал Павлу встречаться с местными христианами и получать от них помощь. |
| Библия, изложенная для семейного чтения. Апостол Павел в Риме Путешествие апостола Павла в Рим Павел перед Фестом и Агриппой Итак, решено было отправить Павла в Рим, что было согласно с его давним желанием проповедовать о Спасителе в этой столице мира. Перед отправлением в Рим Павлу пришлось говорить в присутствии приехавшего поздравить нового наместника молодого царя Иудейского Агриппы II, которому Фест предложил послушать Павла для того, чтобы узнать его мнение о религиозном споре, по поводу которого возникло дело Павла, и о воскресении «какого-то Иисуса умершего». И в этом случае, как перед народом в Иерусалиме, Павел рассказал историю своего обращения и изложил предметы своего проповедования, «то есть что Христос имел пострадать и, восстав первый из мертвых, возвестить свет народу Иудейскому и язычникам». «Безумствуешь ты, Павел! большая ученость доводит тебя до сумасшествия», — прервал при этом речь апостола Фест, римский язычник, которому бессмысленными показались слова о воскресении. «Не безумствую, но говорю слова истины и здравого смысла», — возразил Павел и затем обратился к царю Иудейскому и, призвав его в свидетели, что все, что он говорил о Христе, происходило не скрытно, но при всех в Иерусалиме, спросил его: «Веришь ли, царь Агриппа, пророкам? Знаю, что веришь». «Ты немного не убеждаешь меня сделаться Христианином», — отвечал загадочно Агриппа, пораженный неожиданным вопросом Павла в то время, когда он еще находился под впечатлением речи его. «Молил бы я Бога, — сказал тогда апостол, — чтобы мало ли, много ли, не только ты, но и все, слушающие меня сегодня, сделались такими, как я, кроме этих уз». (Деян. 25, 19; 26, 23–25, 27–29) Получив достаточное убеждение в невиновности Павла, Агриппа сказал Фесту, что можно было бы его освободить, если бы он не потребовал суда у кесаря, и потому правитель распорядился отправить Павла в Рим, поручив его, вместе с некоторыми другими узниками, надзору сотника Августова полка, именем Юлия. Кораблекрушение на пути в Рим |
| Визит высоких гостей в Кесарию выглядел как обычный визит вежливости, ведь именно так цари Иудейские приветствовали новых римских правителей. Хотя со стороны Ариппы он был также поводом упрочить свое положение на политической арене, так как Ирод Агриппа II являлся царем очень небольшой части Палестины — Галилеи и Пиреи, и владел всем этим исключительно по милости Рима: император его туда посадил, равно как и мог сместить в любое подходящее время. Естественно, Агриппа всеми силами стремился доказать свою верность кесарю. И опять Фест решает подстраховаться: И как они провели там много дней, то Фест предложил царю дело Павлово, говоря: здесь есть человек, оставленный Феликсом в узах, на которого, в бытность мою в Иерусалиме, с жалобою явились первосвященники и старейшины Иудейские, требуя осуждения его. Настоятельной необходимости в предложении царю Агриппе разбора дела апостола Павла не было. Но Фест не только хочет развеять тем его скуку, а как бы сложить с себя часть ответственности. Возможно, прокуратору казалось, что царь способен принять более правильное решение в силу своей осведомленности в области обычаев и законов иудейских. Обстоятельность рассказа Феста о деле Павла содержит не только стремление проявить свою компетентность, но и показать перед царем личную правдивость, честность и пунктуальность в ведении расследования: Я отвечал им, что у Римлян нет обыкновения выдавать какого-нибудь человека на смерть, прежде нежели обвиняемый будет иметь обвинителей налицо и получит свободу защищаться против обвинения. Никаких обвинений политического характера найдено не было, остальное все — не имело никаких доказательств. И посему слова прокуратора звучали как оправдание Павла. Нельзя было предать смерти апостола Павла за то, что иудеи имели некоторые споры с ним об их Богопочитании и о каком-то Иисусе умершем, о Котором Павел утверждал, что Он жив. Фест стремится выставить себя выше всех этих иудейских религиозных споров. Учению же Христову и словам Павла о Воскресении Господа он просто не верит, а потому и говорит о том с нескрываемой издевкой. В результате Агриппа из уст Феста получил обстоятельный и полный отчет о деле Павла, а Павел теперь имел возможность выступить перед царем и защищаться от выдвинутых против него обвинений. Так сбылось пророчество Господа нашего Иисуса Христа, Который говорил ученикам: …и поведут вас к правителям и царям за Меня.. ( Мф. 10,18 ). Но верный последователь Христов был готов и духовно, и морально предстать перед судом правителей, дабы и им проповедовать Правду вечной жизни и Царствие Небесное. |
| Деян.26:27. Веришь ли, царь Агриппа, пророкам? Знаю, что веришь. Решительным и неожиданным оборотом речи Апостол вдруг обращается непосредственно к совести Агриппы и, как опытный «ловец человеков», едва не уловляет его, так что царь только легкомысленной остротой избегает этого уловления, но почти тотчас же закрывает собрание, из чего можно ясно понять, что нечто зашевелилось в его совести. «Веришь ли, царь Агриппа, пророкам?» неожиданно спросил Павел и тут же сам ответил на этот вопрос за смущенного царя: «Знаю, что веришь». Воспитанный при дворе римского императора, Агриппа конечно оставался в душе иудеем. Окончание постройки при нем иерусалимского храма, начатой его прадедом до какой-то степени свидетельствует, что в самой глубине души его было скрыто чувство иудейской религиозности. Проницательный взор Апостола усмотрел это и так сильно разбудил это чувство, что царь смутился, особенно при той обстановке, в которой он находился - в присутствии римского правителя области, который смотрел на него несомненно, как на римского воспитанника, чуждого «иудейских суеверий». Деян.26:28. Агриппа сказал Павлу: ты немного не убеждаешь меня сделаться Христианином. Возбужденное чувство иудея насильно подавляется ложным страхом и стыдом перед образованными римлянами, переходит в лицемерие и разражается легкомысленной светской остротой: «ты немного не убеждаешь меня сделаться Христианином». Деян.26:29. Павел сказал: молил бы я Бога, чтобы мало ли, много ли, не только ты, но и все, слушающие меня сегодня, сделались такими, как я, кроме этих уз. На эту остроту святой Павел с задушевностью и трогательностью отвечал: «молил бы я Бога, чтобы мало ли, много ли, не только ты, но и все, слушающие меня сегодня, сделались такими, как я, кроме сих уз». Узы были похвалой Павла (Еф. 3:1); (Еф. 4:1); (Флм. 1:1), но, конечно, он не мог желать, чтобы все христиане были всегда в узах. Своим задушевным ответом Павел вновь разбудил совесть Агриппы, и тот, не будучи в состоянии более слушать его, поспешил закрыть собрание. |
| ( Деян. 15 ) После смерти царя Ирода Агриппы, которого покарал Ангел Божий за богохульство, декретом римского императора Клавдия в 48 году был назначен новый царь, Ирод Агриппа II, сын Агриппы I. Но он не был подобно своему отцу «царем иудеев», а только царем Халкиды; затем (в 52 году) царем тетрархии Филиппа, позднее (в 55 году) царем и других городов. Правда, он наследовал своему дяде Ироду Халкидскому право охранения храма и назначения первосвященников, но в Иерусалиме, как и при Понтии Пилате, все гражданское и военное управление снова было в руках римского прокуратора. Поэтому, Агриппа II фактически там не имел никакой власти. То же было и в других областях Палестины. При таком положении у Синедриона были «связаны руки», так как Агриппа II его не поддерживал, и открытое преследование христиан пошло на убыль. В виду этого, в Иерусалиме и мог состояться Апостольский Собор 52-го года. Как раз в это время Павел и Варнава вернулись из своего первого путешествия. Прибыв в Антиохию, они собрали Церковь и рассказали все, что «сотворил с ними Бог, и как отверз дверь веры язычникам». Этот рассказ вызвал великую радость у всех, но нашлись братия, пришедшие из Иудеи, которые стали спорить с Варнавой и Павлом. Они доказывали, что язычники прежде всего должны принимать закон Моисея со всеми его правилами и обрядами, а затем уже христианское крещение; иначе для них не может быть спасения. Чем дальше, тем больше этот вопрос стал вызывать споры и разногласия среди христиан. Дело грозило разделением Церкви. Тогда было решено послать Варнаву и Павла в Иерусалим за авторитетным разъяснением апостолов. Прибыв в Иерусалим, они были приняты Церковью и подробно рассказали о всех событиях своего путешествия и особенно об обращении к вере во Христа язычников. Этот рассказ, будучи принят большинством Церкви с большим удовлетворением, в то же время вызвал горячие протесты со стороны бывших фарисеев. Они доказывали, что «должно обрезывать язычников» и заставлять их соблюдать закон Моисеев. Для разрешения этого вопроса, апостолы и пресвитеры созвали особое совещание, т. н. «Апостольский Собор». В нем приняли участие ап. Петр, ап. Иоанн и все другие бывшие в это время в Иерусалиме апостолы, а также вновь прибывшие Варнава и Павел. Председательствовал Иаков, апостол от семидесяти, глава Иерусалимской церкви. |
| Защитная речь святого Апостола Павла перед Агриппой, Фестом и другими с изложением обстоятельств своей жизни и обращения ко Христу (1–29). Мнение Агриппы и присутствовавших о деле Павла: признание его невинным (30–32). Апостол Павел рассказывает о своем обращении ко Христу (Деян. 26:1–29) Деян.26:1 . Агриппа сказал Павлу: позволяется тебе говорить за себя. Тогда Павел, простерши руку, стал говорить в свою защиту: Агриппа, как царь и почетный гость прокуратора, председательствует в собрании, открывая и заканчивая его, но, как воспитанный при римском дворе, он, открывая собрание разрешением Павлу вести защитительную речь, не говорит: «повелеваю», но: «позволяется тебе», из вежливости по отношению к римскому правителю области. Тогда Павел, простерши руку, не как знак к молчанию (как Деян. 12:17 111 и Деян. 13:16 112 ), но ради торжественности минуты и торжественности речи, начал говорить. Речь Апостола замечательна тем, что она направлена не столько к личной самозащите, сколько к защите своего дела – проповеди христианства, к которой он призван. Поэтому тон речи – радостный, восторженный, победный. Это было последнее торжественное свидетельство святого Апостола Павла о Христе на священной почве Палестины, произнесенное перед именитыми представителями иудейства и язычества, которым суждено было со временем составить единое стадо под главенством Единого Пастыря. Деян.26:2 . царь Агриппа! почитаю себя счастливым, что сегодня могу защищаться перед тобою во всем, в чем обвиняют меня Иудеи, Деян.26:3 . тем более, что ты знаешь все обычаи и спорные мнения Иудеев. Посему прошу тебя выслушать меня великодушно. Апостол начинает свою речь обращением к царю с таким же достоинством, с каким он незадолго перед тем обращался к Феликсу. Он выражает радость по поводу того, что имеет случай защищать свое дело перед царем и при том – перед таким царем, который знает все обычаи и спорные мнения иудеев и, следовательно, лучше, чем другие, в том числе и прокуратор, может судить о его невиновности в тех преступлениях, в каких обвиняют его Иудеи, считая его достойным смерти. |
| И сказал Фест и пр.: правитель, представляя собранию узника, изложил и побудительную к сему причину. – Все множество Иудеев: несколько преувеличено, по сравнению со сказанным в ст. 2 и 15. Но нет ничего невероятного, что указанных там лиц сопровождала большая толпа народа и подкрепляла жалобы и обвинения, возводимые ими на Павла, криками об осуждении его на смерть. – Не имею ничего верного написать о нем: правитель не находил в Павле ничего достойного смерти, но, как видно, не ясно понимал сущность дела, что и понятно в нем как иностранце, недавно только прибывшем в эту область и незнакомом с ее постановлениями, характером и обычаями. Из представленных обвинений Павла он вынес одно убеждение, что по римским законам он не подлежит смертной казни, но составить верное суждение о деле не мог и потому хотел слышать мнение присутствующих, и, особенно, Агриппы, как знакомого с местными учреждениями и обычаями страны, чтобы согласно с этим мнением, и что окажется на рассмотрении, написать государю, т.е. римскому императору Нерону. Глава 26 Защитительная речь Павла перед Агриппой и Фестом и другими присутствовавшими (1–29) 1. Агриппа сказал Павлу: позволяется тебе говорить за себя. Тогда Павел, простерши руку, стал говорить в свое защищение: 2. Царь Агриппа! почитаю себя счастливым, что сегодня могу защищаться пред тобою во всем, в чем обвиняют меня Иудеи, 3. Тем более, что ты знаешь все обычаи и спорные мнения Иудеев. Посему прошу тебя выслушать меня великодушно. 1. Агриппа, как царь и почетный гость прокуратора, первенствует в собрании, а потому и открывает и оканчивает собрание. Но, как воспитанный при дворе римском, он, открывая собрание разрешением Павлу вести защитительную речь, не говорит – позволяю, но – позволяется, имея в виду не оскорбить и главного правителя области. – Павел, простерши руку: не как знак к молчанию (как Деян.12:17 и Деян.13:16 ), но ради торжественности минуты и торжественности речи. Апостол принимает положение оратора, простирая руку, на которой к большему эффекту висела цепь! Всяким положением и случаем пользуется премудрый апостол для славы имени Христова. |
| Иное дело Агриппа. Он читал Моисея и пророков и от множества свидетелей слышал по крайней мере о тех событиях, на которые указывал Павел. К нему поэтому апостол обратился с доказательством своего совершенного здравомыслия. «Ибо, сказал он, знает об этом царь, пред которым и говорю смело. Я отнюдь не верю, чтобы от него было что-нибудь из сего скрыто, ибо это не в углу происходило». И затем, желая продолжить нить своей аргументации в том самом пункте, где она была прервана и где могла быть наиболее поразительною для иудея, он спросил: «Веришь ли, царь Агриппа, пророкам? Знаю, что веришь». Но Агриппе не хотелось вмешиваться в это рассуждение, а тем менее выразить свое согласие, и поэтому он нашел удобным уклониться от ответа полунасмешливым замечанием. «Ты скоро, пожалуй, и меня сделаешь христианином»! сказал он с полуподавленной улыбкой, и этим ловким изворотом придворной любезности уклонился от ответа на серьезный вопрос ап. Павла. Его изысканное замечание несомненно прозвучало очень остроумным для всего знатного собрания, и они с трудом могли подавить свой смех при одной мысли о том, что Агриппа, любимец Елавдия, друг Нерона, склонится к убеждению этого странного иудея! Чтобы Павел мог сделать царя христианином – это казалось слишком смешным. Но смех этот был тотчас же подавлен, когда апостол со всею пылкостью искренно любящего сердца воскликнул: «молил бы я Бога, чтобы скоро ли, долго ли, не только ты, но и все слушающие меня сегодня, сделались такими, как я, кроме» – прибавил он, поднимая свою скованную руку, – «кроме этих уз». Они видели, что это был не простой узник; человек, который мог приводить такие доводы, как приводил он, и говорить так, как говорил он – очевидно был личностью, какой они еще никогда не видели или не знали ни в мире иудейства, ни в мире язычества. Но было бесполезно продолжать это зрелище. Любопытство теперь с достаточностью было удовлетворено, и теперь, более чем когда-либо, стало ясно, что хотя и можно считать Павла-узника мечтательным энтузиастом или восторженным фанатиком, но он никоим образом не был уголовным преступником. |
|
|
