| Первым православным автором, начавшим писать на арабском, был уже упомянутый уроженец Эдессы Феодор Абу-Курра, монах лавры св. Саввы и впоследствии епископ харранский. Он оставил несколько десятков богословских трактатов на разных языках – своем родном сирийском, греческом и арабском, начавшем доминировать на Ближнем Востоке. В своих трудах Феодор излагал и отстаивал православные догматы , в том числе актуальную тогда тему почитания икон. Многие труды Абу-Курры в Средние века переводили на греческий и грузинский языки. Среди переводчиков Феодора был его собрат по лавре св. Саввы Михаил (761–846), синкелл иерусалимского патриарха Фомы. Около 810 г. Михаил составил пособие по греческой грамматике и синтаксису, предназначенное для палестинских монахов, изучающих греческий язык как иностранный. Это было частью того же интеллектуального проекта переложения на арабский язык христианского духовного наследия. 85 В том же IX в. стали писать на арабском христианские книжники в Багдаде. В середине X в. письменный арабский язык употребляется повсеместно у православных Сирии и Египта. С конца X в. арабская письменность распространяется в коптской среде. Среди первых классиков арабо-христианской литературы, помимо Абу-Курры, можно назвать ученого-энциклопедиста Косту ибн Луку из Баальбека (830–912); выдающихся летописцев Евтихия (Саида ибн Батрика), патриарха Александрийского (876–940), и Агапия Манбиджского (ум. после 942 г.). 86 «Культурной столицей» ближневосточных мелькитов эпохи халифата была лавра св. Саввы (и, шире, регион Южной Палестины), где сложилась своя школа арабо-христианской теологии и даже свой характерный почерк писцов, которым написана большая часть дошедших до нас арабо-язычных мелькитских манускриптов. 87 «Ориентализация» мелькитской общины отразилась и на ее восприятии истории. Характерно, что летописец Евтихий Александрийский почти ничего не упоминает об иконоборческих потрясениях VIII–IX вв. Последнее хорошо известное ему событие византийской церковной истории – VI Вселенский собор 681 г. С середины VIII века у Евтихия обрываются сведения о константинопольских патриархах (и без того неточные). Он писал: «И не дошло до меня имен патриархов Константинополя после смерти Феодора (Евтихий датирует его 773 г., однако такой патриарх в это время неизвестен. – К.П.) вплоть до времени, когда писал я эту книгу, а также и патриархов Рима со времен патриарха Агапия (участника VI Вселенского собора 681 г. – К.П.)... – не дошли до меня имена патриархов его и известия о них». 88 В православных летописях, создававшихся на Ближнем Востоке в X в., мусульманская история и мусульмано-христианские отношения в халифате все более вытесняют сведения о внутренних делах Византии. 89 |
| 766 Brooks E.W. Sources of Theophanes and the Syriac chronicles//Byzantinische Zeitschrift 15, 1906. P. 578587. 771 Панченко К.А. Источники летописи Агапия Манбиджского по VIIVIII 777 Johannes Damascenes. Schriften zum Islam/Corpus Islamo-Christianum. Series Graeca. T. 3. Wurzburg, 1995. S. 7484 (далее – CISC. SG). 781 Кривов M. В. Феофан и Никифор о начале арабских завоеваний//Византийский временник. 43. 1982. С. 221. 782 Видный православный богослов и миссионер на арабском востоке, епископ Харрана, примерные годы жизни 750830 гг. Подробнее см.: Максимов Ю.В. Феодор Абу Курра и его место в истории ранней православной полемики с исламом//Богословский сборник ПСТБИ 10. 2002. С. 114123. 786 Имеющиеся у нас ранние мусульманские источники (прежде всего, Ибн Хишам и ал-Бухари) не называют Вараку монахом, вместе с тем они подчеркивают, что он был не просто христианином, но христианином грамотным и образованным – а в то время и, особенно, в той среде для религиозного араба получить хоть какое-то образование можно было лишь через монастырь. Поэтому вовсе не исключено, что Варака действительно был монахом, не исключено также, если он и не был монахом, что его современники и, впоследствии, некоторые мусульмане могли по причине его образованности воспринимать его как монаха или говорить о нем как о монахе. Это, кстати, могло бы объяснить происхождение благоприятных отзывов о монахах, встречающихся в ранних сурах Корана. 790 Hoyland R.G. Seeing Islam As Others Saw It: A Survey And Evaluation Of Christian, Jewish And Zoroastrian Writing On Early Islam. Princeton, 1997. P. 505. 791 Mann J. An Early Theologico-Polemical Work//Hebrew Union College Annual. Vol. XIIXIII, 19371938. P. 432. 792 Leevan J. Mohammed And His Jewish Contemporaries//The Jewish Quarterly Review. Vol. XVI, 19251926. P. 399. 793 Шиизм – одно из главных течений ислама. Зародилось из движения политических сторонников Али – приемного сына, двоюродного брата и зятя Мухаммеда. Они считали, что халифом должен был быть по праву Али, а Абу Бакр – узурпатор. Впоследствии культ Али, а также двух его убитых сыновей – Хасана и Хусейна – оказал значительное влияние на формирование шиитской доктрины. |
| вторжением в Сирию и Палестину, когда Е. в. м. стал убежищем для мн. ближневост. христиан. Отмечается значительная доля (около четверти) датированных рукописей - 240 кодексов старой части. Старая часть собрания содержит 32 пергаменные рукописи, в т. ч. с датами 867, 897 и 1065 гг.; новооткрытая - 70 номеров, из них датированные - 868, 873, 901, 965 гг. Древнейшие рукописи на бумаге в старой части собрания относятся к 900, 977, 989 и 995/6 гг., в новой части - к 1017, 1160, 1192, 1247, 1262 и 1268 гг. Неск. рукописей представляют собой греко-араб. билингвы и сборники греч. литургических чтений с одновременно вписанными араб. рубриками, одна - копт.-араб. билингву. Наибольшее число рукописей составляют списки книг НЗ, Псалтири и сборники разнообразного содержания, преимущественно учительного и житийного. Единичные рукописи включают медицинские сочинения. В кодикологическом отношении примечательны выявленные Атыйей палимпсест «Codex Arabicus» (Sinait. arab. 514, IX в.), содержащий 5 слоев текстов на сир., греч. и араб. языках, а также 3-слойный палимпсест Sinait. arab. 588 с удаленными сир. текстами. Последний был переплетен с использованием папирусных листов с греч. новозаветными текстами VII в. Рукопись Sinait. arab. 72, датированная 6389 г. «от сотворения мира, как принято в церкви Воскресения в Иерусалиме», и 284 г. «по годам арабов», содержит синхронизм, важный для датировки близких по месту и времени создания памятников. Из исторических сочинений несомненный интерес представляет ранний список (Sinait. arab. 580b, 989 г.) сочинения Агапия Манбиджского (ок. 941), сохранившего достоверный текст Testimonium Flavianum (свидетельства о Христе Иосифа Флавия). Лит.: Сырку П. А. Описание бумаг Порфирия Успенского, пожертвованных им в Имп. АН//ЗИАН. 1891. Т. 64. Кн. 2. С. 336; Gibson M. D. Catalogue of the Arabic MSS in the Convent of St. Katharine on Mount Sinai. L., 1894. (Studia Sinaitica; 3); Lewis A. S., Gibson M. D. Forty-one Facsimiles of Dated Christian Arabic Manuscripts. |
| Очевидно, что так называемые восточные источники преподобного Феофана включали материал из арабо-исламской традиции, и согласие между «Хронографией» и арабскими рассказами вызвано тем, что преподобный Феофан в этих случаях зависим от исламской традиции . Например, пассаж «Хронографии» о генеалогии арабов от Авраама демонстрирует прекрасную осведомленность преподобного Феофана с арабскими представлениями о происхождении крупных племен Аравии и их генеалогических связях. Однако подобная систематическая генеалогия появилась только во времена ислама и под его непосредственным влиянием. На основе значительных текстовых соответствий и точек соприкосновения «Хронографии» с анонимной Сирийской хроникой 1234 года Конрад, как и ранее Брукс, предполагает, что источником труда преподобного явилась несохранившаяся сирийская хроника, обильно излагавшая сведения на основе арабо-мусульманской традиции . В свою очередь, Панченко обращает внимание на то, что в «Китаб аль-Унван» Агапия Манбиджского, в фрагменте, описывающем VII–VIII века, около 65 % информации имеет прямые параллели с трудом преподобного Феофана , что теоретически не исключает существование арабских христианских источников. Каковы бы ни были источники преподобного Феофана, очевидно, что последующие византийские историки не были с ними знакомы, но зависят от «Хронографии» , и она, таким образом, сыграла решающую роль в передаче материала из арабских источников в официальную византийскую традицию. «Метод, которым эти материалы были переданы Феофану, сложно определить окончательно» . Джефферис делает важное дополнение, замечая, что «было бы неблагоразумно полагать, что собственные представления Феофана не оказывали никакого влияния на его перевод. Он не был просто бессмысленным передатчиком более ранних источников, но управлял материалом так, чтобы удовлетворить основную цель в соответствии со своими представлениями об исламе» . Влияние преподобного Феофана на последующую антимусульманскую полемику и на восприятие религии арабов в целом огромно и вполне сопоставимо с влиянием преподобного Иоанна Дамаскина. Два этих труда органично дополняли друг друга и явились основными источниками для византийских представлений об исламе. А через перевод «Хронографии» на латынь, выполненный в конце IX века Анастасием Библиотекарем , сведения и мысли преподобного Феофана об исламе стали известны и латинскому миру. Отчасти его «Хронография» повлияла и на арабоязычных христианских хронистов. Так, например, для арабской «Хроники» Бар Ибри одним из источников информации стала именно «Хронография» Сигрианского исповедника. |
| Аналогичные рассказы в мусульманской исторической традиции появились в «Сирате» – биографии «пророка», составленной Ибн Исхаком в начале VIII в., но большая часть других мусульманских известий, записанных прп. Феофаном, нашли отражения в арабских источниках уже после смерти прп. Феофана (у таких историков, как ал-Калби (ум. 819), ал-Вакиди (ум. 823) и ал-Мадаини (ум. 839)). Очевидно, что так называемые восточные источники прп. Фео- —316— фана включали арабо-исламские материалы, и согласие между «Хронографией» и арабскими источниками проистекает из факта, что прп. Феофан в этих случаях зависим от исламской традиции 769 . Например, пассаж «Хронографии» о генеалогии арабов от Авраама демонстрирует прекрасную осведомленность о происхождении крупных племен Аравии и их генеалогическом отношении между собой. Однако подобная систематическая генеалогия появилась только во времена ислама и под его непосредственным влиянием. На основе значительных текстовых соответствий и точек соприкосновения «Хронографии» с Анонимной Сирийской хроникой 1234 г., Конрад, как и ранее Брукс, предполагает, что источником явилась несохранившаяся сирийская хроника, обильно излагавшая сведения на основе арабо-мусульманской традиции 770 . В свою очередь, Панченко обращает внимание на то, что в «Китаб аль-Унван» Агапия Манбиджского в отрезке, описывающем VIIVIII вв., около 65 процентов сведений имеют прямые параллели с трудом прп. Феофана 771 , что чисто теоретически не исключает существование арабских христианских источников. Каковы бы ни были источники прп. Феофана, очевидно, что последующие византийские историки не были с ними знакомы, но зависят от «Хронографии» 772 , и она, таким образом, сыграла решающую роль в передаче материала из арабских источников в официальную византийскую традицию. «Метод, которым эти материалы были переданы Феофану, сложно определить окончательно» 773 . Вся «Хронография» была переведена на русский язык в XIX —317— веке В.И. Оболенским и Ф. А. Терновским 774 , однако перевод этот был выполнен на не очень высоком уровне, что признавали и сами переводчики в предисловии к изданию. И.С. Чичуров сделал новый перевод, отдельные фрагменты которого вместе с его комментариями и предисловием были не так давно изданы 775 . Поскольку перевод интересующей нас главы пока что не издан, ниже мы предлагаем свой вариант перевода. 3. Место прп. Феофана в византийской антиисламской полемике |
| [Мелкиты, мел(ь)хиты; араб. , , , ], 1) применительно к реалиям средних веков и раннего Нового времени - православные Сиро-Египетского региона; 2) применительно к периоду после 1724 г.- католики-униаты вост. обряда, члены Мелькитской католической Церкви . Этимологию термина возводят к сир. слову - «царские», т. е. исповедующие веру визант. императоров. Считается, что понятие возникло в период Вселенских Соборов и церковных расколов V-VI вв. для обозначения сторонников визант. Православия и отличия их от ближневост. монофизитов. Однако в ранних источниках такое словоупотребление не встречается. Так, монофизитский автор Иоанн Эфесский († после 585) именовал своих правосл. оппонентов синодитами, т. е. сторонниками Халкидонского Собора. Более поздние западносир. хронисты ( Дионисий Телль-Махрский († 845), Михаил Сириец († 1199), анонимный автор хроники 1234 г.) чаще употребляли наименование «халкидониты». Копто-араб. летописцы на протяжении всего средневековья называли егип. православных «ромеи» ( ). В западносир. традиции термин «ромеи» имел не конфессиональное, а этническое наполнение и обозначал визант. греков. Сир. авторы, конечно, осознавали свое этнолингвистическое различие с ромеями, но затруднялись выразить его в этнических категориях. Термин «сирийцы», изредка встречающийся в источниках, чаще указывал на принадлежность к территории Сирии, чем к некоему этносу. Для людей средневековья вероисповедная идентификация была намного важнее национальной. В силу этого этническое самосознание ближневост. православных раннего средневековья (сообщества, изначально полиэтничного, где доминировали греч. и сир. языки) было столь же размыто и почти не распознаётся. И до и после арабских завоеваний VII в. они ассоциировали себя с Византией и к-польским василевсом, а в вероисповедном плане называли себя православными, что было свойственно практически каждой этноконфессиональной группе ближневост. христиан. Возможно, термин «мелькиты» уже бытовал в ту эпоху. В хронике Агапия Манбиджского (1-я пол. X в.) приведено предание о том, как иран. шах Хосров II принуждал мелькитов захваченного им г. Эдесса перейти в несторианство или монофизитство (Kitab al-‘Unvan: Histoire universelle écrite par Agapius (Mahboub) de Menbidj/Éd., trad. A. Vasiliev. Pt. 2(2). P., 1912. P. 198-200. (PO; T. 8. Fasc. 3)). Этот рассказ восходит к несохранившемуся эдесскому источнику 1-й трети VII в., однако нет уверенности в том, что термин «мелькиты» употреблялся уже там, а не был привнесен Агапием Манбиджским. |
| Нет точных сведений о том, был ли П. знаком с Евангелием от Иоанна. Согласно Евсевию, П. приводил особую редакцию перикопы о взятой в прелюбодеянии женщине (Ин 7. 53-8. 11); вероятно, в таком же виде перикопа содержалась в апокрифическом «Евангелии евреев» ( Euseb. Hist. eccl. III 39.17). Однако Евсевий не утверждал, что П. знал Евангелие от Иоанна. По свидетельству Агапия Манбиджского (X в.), перикопа была приведена в одной из книг сочинения П., посвященной толкованию этого Евангелия (The Apostolic Fathers. 2007. P. 760-761; Shanks. 2008. P. 306-309). Вардан Великий (XIII в.) приписывал П. авторство перикопы, ошибочно ссылаясь на утверждение Евсевия (The Apostolic Fathers. 2007. P. 764-765; Shanks. 2008. P. 311-312). На знание П. Евангелия от Иоанна может указывать порядок перечисления им апостолов, который совпадает с последовательностью упоминаний о них в Евангелии (напр.: O " Connell. 2010; Бокэм. 2011. С. 251). Высказывалось мнение о том, что из сочинения П. были заимствованы сведения, приведенные Евсевием без указания источника: Евангелие от Иоанна, последнее по времени составления, было написано с целью дополнить повествования Матфея, Марка и Луки ( Euseb. Hist. eccl. III 24.7-13) ( Hill. 1998; Idem. 2006. P. 311-312). По предположению Р. Бокэма, П. не только знал Евангелие от Иоанна, но и рассматривал этот текст как образцовое Евангелие, сопоставляя с ним сочинения Матфея и Марка ( Бокэм. 2011. С. 251-255). По утверждению Андрея Кесарийского (кон. VI - нач. VII в.), П. был знаком с Откровением Иоанна Богослова и считал его богодухновенным сочинением (The Apostolic Fathers. 2003. P. 108-111; The Apostolic Fathers. 2007. P. 748-749; Shanks. 2008. P. 273-276). О знакомстве П. с Евангелием от Луки свидетельствует лишь один из фрагментов, приведенных в поздних арм. текстах ( Shanks. 2008. P. 299-302; ср.: Schoedel. 1993. S. 246-247). Нет данных и об использовании П. Посланий ап. Павла, которые он либо не знал, либо игнорировал, либо отвергал ( Schoedel. 1993. S. 253-254). Возможно, П. не придавал значения этим Посланиям, т. к. ап. Павел не был свидетелем земного служения Христа и не привел сведений, к-рые бы отсутствовали в Евангелиях ( Hill. 2006. P. 312). По мнению др. исследователей, П. не разделял учение ап. Павла и противопоставлял ему учение ап. Петра, записанное в Евангелии от Марка (напр.: Elmer. 2014). |
| Старец же Агапий, воздев руки к небу, помолился Господу Богу со слезами, чтобы Господь Бог направил корабль в мир. И в тот же час корабль побежал по морю, словно ветром подгоняемый. Долго плыли они из этого немеркнущего света, и видели солнце и месяц, и звезды, озаряющие небеса. Доплыли они морем до иерусалимских пределов и, доплыв, прибыли в город Иерусалим. Всем городом встретили старца. В городе же том было множество больных, слепых и хромых. Старец Агапий милосердствовал к ним, питая их упомянутым хлебом. Они выздоравливали и радовались исцелению своему. Слепым он мазал глаза, и они тотчас прозревали и прославляли Бога и угодника его, преподобного отца Агапия чудотворца. И по многим городам прошла слава о преподобном отце Агапии, и множество народа стало стекаться к преподобному, больных, слепых, хромых – исцеления ради. Агапий же всех немощных исцелял названным хлебом. Но вскоре преподобный отец не захотел жить в славе мира сего и ушел из этого города. И отправился он в пустынное место на берегу моря, и, придя к какой-то каменной скале, увидел пещеру в ней и уготованное повелением Божиим ложе. Он поселился здесь, и прожил в пещере преподобный отец Агапий пятнадцать лет, день и ночь непрестанно молясь Господу Богу. И питался он тем упомянутым хлебом. Когда минуло пятнадцать лет, преподобный Агапий разболелся телом и почил на ложе своем, предав пречистую душу свою в руки Господа Бога, источая благоухание. По преставлении же его пришли к пещере той двое неких юношей, охотники на зверей, и увидели они на ложе тело преподобного отца Агапия, и лицо его, сияющее подобно солнцу, а в руках держал он свиток. И испугались юноши эти. Простились они с Агапием и возвратились в город Иерусалим, и известили патриарха об увиденном ими. Патриарх же, услышав о кончине преподобного, отправился к пещере со всем своим клиром и, дойдя до нее, увидел тело святого, лежащее на ложе. С почтением патриарх целовал его и взял из рук старца написанное им. И прочитал о том, как тот преподобный отец наш земным человеком путешествовал в рай и потом вернулся в мир. И взял патриарх упоминавшийся райский хлеб, лежавший у изголовья. Подивился он святой жизни старца и прослезился над ним. И, взяв тело святого, патриарх иерусалимский совершил отпевание надгробное в пещере той. И погребли старца с почетом, со свечами и каждением, приняв его благословение и прославили прославляющего Бога чудесами. И возвратился патриарх с клиром в Иерусалим, и со Христом Иисусом Господом нашим. Ему же слава и держава, Господу нашему, и ныне и присно и во веки веков. Аминь. Слово о Макарии римском |
| Агапий же сказал: «Да будет имя Господа благословенно отныне и вовеки». И, поднявшись, вышел из церкви. Он собрал всех монахов и сказал им: «Братья, кого вы хотите, чтобы я поставил игуменом вместо себя?» Братья ответили: «А куда сам ты собираешься от нас?» Агапий сказал им: «Господь Бог уводит меня от вас, и я иду по пути Господнему. А вы кого хотите, чтобы я поставил старшим над вами?» Монахи же ответили: «Кого тебе угодно, того и поставь игуменом». Агапий назначил им игуменом самого старого монаха и, устроив так и поцеловав их, ушел из монастыря, сказав: «Мир вам, и Господь с вами». И когда он пошел по дороге, увидел, что орел слетает к нему с небес, и Агапий преисполнился Святым Духом. Орел же, слетев к нему, полетел перед ним, указывая путь. Агапий точно следовал по пути за ним. И орел привел его к морскому заливу, а сам улетел от него. Агапий стоял на берегу, раздумывая, как бы ему перебраться через море, так как в морских заливах обитали дикие звери, которые поедали людей. Агапий сильно испугался. И когда от него улетел орел, он не мог решить, куда же ему идти. Стоя на берегу, он увидел, что плывет корабль, очень обрадовался и приблизился к морю. Он увидел на корабле ребенка и двух взрослых мужей.И когда Агапий хотел поклониться им и сказать «Добрый путь вам!», тогда малый ребенок первый сказал Агапию: «Агапий, здоров ли ты, что ты тут в заливах морских делаешь, разве не знаешь, что здесь водятся дикие звери и они могут съесть тебя?» Агапий ответил ребенку: «Кто сказал тебе мое имя, откуда ты меня знаешь?» Малый ребенок сказал: «Агапий, а ты не узнаешь меня? Разве не я живу по соседству с твоим монастырем? Не мой ли отец тот (имя его назвал), и не мои ли братья послушничают у тебя в монастыре?» И назвал всех по именам. Агапий, воздев руки, помолился Господу, говоря: «Господи, прославляю тебя за то, что послал мне встречу со своим сородичем в этих пустынных местах и глубинах морских». Ребенок спросил его: «Агапий, куда держишь путь и куда хочешь идти?» И ответил Агапий: «Не знаю я ни места, ни цели, куда идти, но путь мой – Господь Бог». Малый же ребенок сказал ему: «Агапий, ступай к нам на корабль, и перевезем тебя, куда ты хочешь». Агапий перебрался к ним на корабль и, посидев немного, от дороги и усталости задремал и уснул. А когда уснул, отрок велел мужам взять его и перенести через море. И там его положили и ушли все от него. |
| И сотворили вечернюю молитву, и сели тут, и спросили святого Макария, и сказали: «Отец благой, как ты пришел на место это святое, скажи нам». И поведал нам Макарий о жизни своей с самого начала: «Скажу вам, братья. Склоните уши свои к словам уст моих, и послушайте меня, и расскажу вам обо всем. Я, грешный, Иванов сын был, насилие надо мной сотворили родители женитьбой. Совершили брак и привели мне жену. И когда настал вечер, хотели меня положить на ложе. Пока народ плясал, я вышел тайно, людьми не узнанный, и скрылся у женщины – вдовы. И пробыл там семь дней, скрываясь у вдовы, и та старица сообщала мне вести о скорби моих родителей. И сказала мне старица: „Сынок, уйди от меня, чтобы не увидели тебя здесь. Боюсь родителей твоих”. И встал в полночь в глухое время, вышел от нее и прославил Бога, не оставляющего никого, но подающего руку всем, кто молится ему. И послал мне Господь ангела Рафаила в образе мужа – старца – странника, и подошел он ко мне, и я спросил его: „Куда идешь?” И сказал он мне: „Куда ты своим умом помышляешь, туда я с тобою иду”. И сказал я: „Господи, настави меня на путь жизни моей”. И пошел вслед за ним по земле, и стали мы просить милостыню на пропитание себе. Я же не знал, что ангел ведет меня, но думал, что старец ведет меня. И длилось путешествие наше три года, и пришли на место некое и легли поспать. И когда я проснулся и не увидел возле себя старца, я заплакал, говоря себе: „Куда мне деваться в пустынях этих?” И тут услышал я голос, говорящий: „Я Рафаил, ангел Господень, приведший тебя на это место повелением Божьим”. И, услышав тот голос, я утешился. И снова пошел, не ведая пути, куда мне идти. И встретил меня некто дикий, что пасся. И заклял его Богом, сотворившим небо и землю, и сказал я ему: „Поведи меня в места, где живут люди”. И он пошел предо мной, и я пошел вслед за ним. Шел я за ним два дня, и встретил меня олень, и, увидев оленя, этот дикий возвратился назад. И повел меня олень следующие два дня, и встретил меня змей. И олень, увидев змея того, возвратился назад. Я же, увидев змея того, испугался и заклял я его именем Бога, чтобы не причинил мне никакого зла. И тут змей, поднявшись на хвосте своем, заговорил, как человек, и сказал мне: „Хорошо, что пришел ты на это место, раб Божий Макарий, вот уже двенадцать лет ожидает тебя место это, тебе уготованное. Так иди же за мной и увидишь место свое”. И прославил я Бога, слыша речь змея того, и пошел он предо мной, обратившись в юношу, и, приведя, поставил меня у дверей пещеры и стал невидим. Я же влез в пещеру и обнаружил мертвую львицу и детенышей, плачущих над ней и не могущих сосать молоко. И я стал кормить их, словно детей своих, верхушками древес, а мать оттащил и похоронил в пещере». |
|
|
