| Молитва 2-я. О Премилосердая Госпоже, Царице, Богородице, приими смиренное моление наше, и не отрини нас, заступление и прибежище наше, и не возгнушайся нас недостойных, но яко Милосердая, не престани молящи, егоже родила еси, да дарует нам прощение многих согрешений наших, да спасет нас имиже весть судьбами. Помилуй нас, Владычице, помилуй нас, несть бо нам спасения от дел. Темже верно вопием Ти: помилуй рабы Твоя, и неплодное сердце наше покажи плодоносно благих дел. Призри на нас недостойных. Ты бо упование и покров наш, жизнь и свет сердцу нашему. Яко невечерний свет от чрева Твоего воздвигшая, озари душу нашу, Чистая, и отжени всяку мглу сердца нашего. Даруй нам умиление, покаяние и сокрушение сердечное. Сподоби нас по вся дни живота нашего творити волю Сына Твоего и Боги нашего и во всем благоугождати Ему Единому. О Богомати, не престани молити Рождшагося от Тебе за вся притекающая с верою к сему чудотворному образу Твоему и подавай им скорую помощь и утешение в скорбех и напастех и злостраданиих, избави их от клеветы и злобы человеческия, от враг видимых и невидимых и всякия нужды и печали. Спаси отечество наше, царствующий град наш, град сей и вся грады и страны от всяких бед и нужд и сотвори милостива нам быти Бога нашего, отврати всякий гнев Его на ны движимый и избави ны от належащаго и праведнаго Его прещения. О Боголюбивая Владычице, ангелов украшение, мучеников славо и всех святых радосте, с ними моли Господа, да сподобит нас в покаянии скончати живота нашего течение. В смерти же час, Пресвятая Дево, избави нас от власти бесовския и осуждения, и ответа, и страшнаго испытания, и мытарств горьких и огня вечнаго, да сподобльшеся славнаго царствия Божия, величаем Тя и славим воплощшагося от Тебе Христа Бога нашего, Ему же слава со Отцем и Святым Духом, ныне и присно и во веки веков. Аминь. 15 . Г . Св. муч. и с ним шести мученик; по М.В.С. и Х.М. – седми (см. ниже) мучеников: Рмла, двух Алеандрв и двух Они пострадали в Кесарии Палестинской в 303 г. Все они, кроме Агапита и одного Дионисия, присутствуя на кровавом зрелище, при совершении языческого празднества, во время которого мучили христиан, сами себе связали руки и безбоязненно объявили себя христианами. Заключенные после этого в темницу, они претерпели многие муки и скончались от меча. Этого же мученического венца удостоились вместе с ними Агапий, приведенный из Газы, и слуга его Дионисий – египтянин. В службе этого дня муч. Пуплий не упоминается, а воспевается только «седмочисленный: лик святых мученик»: «со Александрома двема Дионисиа два», Агапий, Тимолай и Ромил (т.е., всего семь мучеников, включая в это число и муч. Агапия), почему в Уставе память настоящего дня и обозначена: «муч. Агапия и с ним шести мученик». |
| Такая возможность представилась после того, как древняя столица империи была отвоевана войсками Велисария, несмотря даже на то, что Сильверий поспособствовал сдаче Рима и поражению готов. Тем не менее Велисарием он, по вероятной подсказке из Константинополя, был обвинен в тайных сношениях с готами, предан церковному суду, низложен и отправлен в ссылку в Патару. Кандидат на ставший вакантным папский престол был подобран святой Феодорой. Это был Вигилий, выходец из римского сенаторского рода, посвященный в диакона папой Бонифацием II в 532 году. Год спустя он приехал в столицу на Босфоре папским апокрисиарием; тесно общаясь с Юстинианом и Феодорой, он снискал благоволение августы. Вигилий обещал ей в случае своего восхождения на папский престол содействовать примирению с монофизитами. После скоропостижной кончины святого папы Агапита в Константинополе он привез его мощи в Рим с надеждой, которую укрепляла поддержка Феодоры, стать преемником усопшего, однако там уже был сделан иной выбор, с которым он, естественно, вынужден был смириться, но уже в 537 году Вигилий был избран послушным императору конклавом на папский престол. В Риме давно уже сложилась традиция избирать папу голосами выборщиков – кардиналов, субурбикарных епископов, пресвитеров, возглавляющих самые важные приходы Рима, и семи диаконов, во главе которых стоял архидиакон. Исполняя обещания, данные в свое время Феодоре, Вигилий обратился с секретным посланием к Анфиму, к тому времени уже низложенному по обвинению в приверженности монофизитству, и явным, хотя и умеренным монофизитам Севиру Антиохийскому и Феодосию Александрийскому. Этот документ получил, однако, огласку. Два римских диакона Либерат и Виктор, находившиеся одно время в Константинополе, «сообщили… – как пишет В.В. Болотов, – текст этого послания» . Каким образом тайное послание попало в их руки, остается неизвестным. Папа искал примирения с монофизитами и ради этого соскользнул на давно уже обнаруживший свою порочность путь богословских компромиссов: к посланию он приложил исповедание веры, составленное в духе злополучного «Энотикона» Зенона, – факт, подрывающий католическое учение о непогрешимости папы. |
| Cедмица.RU Церковно-Научный Центр «Православная Энциклопедия» По Благословению Святейшего Патриарха Московского и Всея Руси Кирилла Функционирует при финансовой поддержке Министерства цифрового развития, связи и массовых коммуникаций Российской Федерации Глава 1. Краткий очерк разработки истории Византии на Западе А.А.Васильев. История Византийской империи Начало разработки. Эпоха итальянского Возрождения главным образом увлекалась произведениями классической греческой и римской литературы. Византийской литературы в Италии в то время почти не знали и знакомиться с ней не стремились. Но постоянные поездки на восток за греческими рукописями и изучение греческого языка невольно заставляли мало-помалу отказываться от пренебрежительного отношения к средневековой греческой литературе. Первоначальное знакомство с писателями как классическими, так и византийскими сводилось к переводу греческого текста на латинский язык. Однако в XIV-XV веках интерес к византийской литературе проявляется лишь случайно и совершенно поглощается интересом к классическому миру. Но уже в XVI веке и начале XVII отношение к византийской истории и литературе меняется, и целый ряд византийских авторов, правда довольно случайных и неодинаковых по значению, издается в Германии (напр., Иеронимом Вольфом), Нидерландах (Меурсием) и Италии (двумя греками - Алеманном и Алляцием). Роль Франции. Время Дюканжа. Настоящей же основательницей научного византиноведения является Франция XVII века. Когда французская литература в блестящую эпоху Людовика XIV стала образцом для всей Европы, когда короли, министры, епископы и частные лица наперебой основывали библиотеки, собирали рукописи и осыпали знаками своего внимания и уважения ученых, тогда и занятия византийским временем нашли во Франции почетное место. В начале XVII в. Людовик XIII перевел на французский язык наставления диакона Агапита императору Юстиниану. Кардинал Мазарини, будучи любителем книг и неутомимым собирателем рукописей, создал богатую библиотеку с многочисленными греческими рукописями, перешедшую после смерти кардинала в парижскую королевскую библиотеку (теперь Национальная библиотека), настоящим основателем которой был в XVI веке король Франциск I. |
| Вторым келейником был у старца некто Корнилий, из отставных солдат. Нрава он был чрезвычайно строптивого и упрямого, к тому же был еще и косноязычен. Посетители, навещавшие блаженного, терпели от Корнилия разные оскорбления и часто жаловались Феофилу на грубость келейника. – Не умеешь пустынником жить,– строго сказал ему раз старец,– я тебя в Лавру пошлю. Там тебя, медведя, скоро вымуштруют. И отослал его в лаврскую гостиницу, к начальнику ее. Впоследствии, когда начальником лаврской гостиницы был назначен игумен Агапит, Корнилий был взят им к себе в келейники. Агапит был великий старец, и имя его доселе еще памятно тем беднякам, которые пользовались его благотворениями. Покупая целыми штуками сукно, холст и прочую материю, он шил мужские и женские одежды, белье, и все это раздавал неимущим богомольцам. Богаделенки, жившие при странноприимной больнице, не успевали шить белье и одежды для нищих. Кроме постоянной помощи деньгами, одеждой и хлебом, отец Агапит имел еще немало пенсионеров в городе, которым раздавал ежемесячное пособие, то есть людей истинно бедных и обремененных семьей; одиноких же принимал в лаврскую богадельню при гостинице, кормил, одевал, лечил и напутствовал их в Вечность... Вот к этому-то старцу и попал Корнилий. Правда, нелегко было отцу Агапиту уживаться с Корнилием. Однако, впоследствии он постриг его в мантию, назвал Нестором, потом похоронил и поминал с любовью. Но нужно отдать честь и Корнилию. В тайных благотворениях отца Агапита он был незаменим, умел хранить его тайны и вообще душою был ему предан. Отец Агапит не ограничивался в своих благотворениях лаврской гостиницей. Он любил посещать также в городе тюремный замок, приюты крайней нищеты и вообще истинно бедных людей. Вот в этих-то поездках его и сопровождал Корнилий. Навьючат на извозчика узлы с одеждой, возьмут корзины белого хлеба, денег и поедут в город, как бы за покупками в лавки, а сами совершат духовный торг и посетят нуждающихся: кого приоденут, кому дадут хлеба и денег. Затем, наполнив опустошенные свои корзины для вида каким-либо товаром, едут себе веселые и довольные домой... Из всего этого мы можем вывести заключение, что по переходе Корнилия в Лавру, он действительно из невежественного «медведя» сделался достойным учеником своего великого старца-наставника.1 |
| – Но я еще тогда, – смеялся, – понял, что ресурсы этого тела на самом деле ограничены, и отчет времени жизни идет на тление, – (то есть, мол, в тренировку этого данного нам всего лишь на время тела глупо как-то вкладываться). И вот он обрел себя в духовной жизни, – дома ощущал себя именно в монастыре. А в миру он точно весь без кожи оставался. Иногда за него даже страшно становилось. Доверчив, безотказен, – этим ведь и пользоваться могли. Он как ребенок – чист, прост. А тут, в миру, всякие дрязги семейные случаются: вот, кто-то разводиться собрался, или поделить чего-то там не могут… Владыка очень близко к сердцу все эти распри воспринимал. А у него-то самого был совсем другой опыт жизни в семье, родственного общения: его родители ни разу за всю жизнь, рассказывал, не поссорились. Однажды только как-то услышал, что громче обычного говорят, и был просто потрясен! А каково ему было тогда в склоки, чуть не каждодневные у иных из нас, сейчас вникать? Что это, если не крест самораспятия на этой приходской голгофе… Чьи мы сродники? Причастие как задание, а не единоличная привилегия-«награда» Хотя просто материнские волнения владыка всегда очень внимательно выслушивал, – а потом так воздохнет, щуря, как всегда, свои добрые-добрые глаза: – Ах, мамы! Ах, мамы! – и так вдруг всё для тебя легко после этого его смешка становится! Он вообще, чем ближе к смерти, тем больше над всеми нашими этими проблемищами, о которых мы ему могли и на Исповеди так серьезно-доверительно сообщить, потешался. И тебя всё тут же, кстати, отпускало! Все его реплики, даже смех на наши гиперважные тревоги и суперпереживания, были вовремя и кстати, – точно в нашей жизни он лучше нас самих разбирается. Владыка меня однажды «танком» назвал! Прямо так и сказал: «Вы как танк». Я тогда, правда, на защиту встала, – но речь сейчас не об этом. Для самого владыки Агапита так выразиться – это был потолок вообще всех тех ругательств, на которые он только был способен. А так всегда мягок, деликатен... Те люди, у которых он в свое время, с младенчества, перенимал русский язык, – как и потом, кстати, духовно формировался, общаясь в том числе еще с царских времен монахами на Афоне, – никаких бранных слови не знали. Он вообще говорил, что у них лексикон был совершенно иным, они просто на другом – уже неизвестном людям в советской-постсоветской России – русском разговаривали. И вот, владыка был носителем и хранителем той, еще царских времен, русской речи, отношений людей друг с другом. |
| Патриаршее приветствие участникам учредительного съезда Общества православных врачей России 28 вересня 2007 р. 10:00 Святейший Патриарх Московский и всея Руси Алексий II направил приветствие участникам учредительного съезда Общества православных врачей России. Организаторам и участникам Учредительного съезда Общества православных врачей России Ваши Высокопреосвященства, дорогие отцы, братья и сестры! Сердечно приветствую всех вас, собравшихся в богоспасаемом граде Белгороде на Учредительный съезд Общества православных врачей России. Отрадно, что столь представительный форум имеет своей целью создание Всероссийского общества православных врачей, которое объединит и тружеников практического здравоохранения, и деятелей медицинской науки, дабы каждый из них, получил бы новые возможности для применения своих сил и талантов на благо ближних. В своем служении православный врач обязан, прежде всего, руководствоваться Христовым законом любви, которая «долготерпит, милосердствует, не завидует, не превозносится, не гордится, не бесчинствует, не ищет своего, не раздражается, не мыслит зла, не радуется неправде, всё переносит» (1 Кор 13:4-7). О том, что вы — православные врачи, должны свидетельствовать не столько ваши слова, сколько ваше служение больным и немощным. В истории нашей Церкви мы находим замечательные и поучительные свидетельства заботы о ближних: достаточно вспомнить имена Киево-Печерских целебников —преподобных Агапита и Дамиана; основательницу Марфо-Мариинской обители труда и милосердия преподобномученицу Великую княгиню Елисавету Феодоровну; врача и ученого — святителя Луку, архиепископа Крымского. Необходимо следовать примерам подвигов благочестия и милосердия, оставленным нам святыми подвижниками земли Русской. Православные врачи призваны нелицеприятно и профессионально оценивать с точки зрения христианской нравственности новые медицинские технологии, средства и способы лечения. Какие бы перспективы для медицины ни открывал научно-технический прогресс, он не сделает лучше жизнь человека, потерявшего связь с Богом и одержимого идеей бессмертия в порабощенном греху, земном теле. Ценность человеческой личности, уважение в ней образа и подобия Божия должны лечь в основу деятельности учреждаемого Общества православных врачей России. Именно при этом условии прогресс медицинской науки и технологий станет способствовать действительному благу человека и общества. Желаю вам, дорогие труженики медицины, милостивого сердца, неувядаемого терпения и ревности в своем служении больным. Господь да благословит ваши труды, дабы преуспевать вам «в правде, благочестии, вере, любви, терпении, кротости» (1 Тим. 6:11) ради сохранения здоровья людей. +АЛЕКСИЙ, ПАТРИАРХ МОСКОВСКИЙ И ВСЕЯ РУСИ Календарь ← 31 березня 2024 р. 16 2023 р. |
| Мы убедились, что первая половина этого вывода неверна. Теперь посмотрим, могли ли полномочия патриарха, как они намечены в Эпанагоге, «противоречить существу основ императорской власти». Г. Грибовский утверждает, что византийским императорам принадлежала вся полнота власти как гражданской, так и духовной. Для человека, сколько-нибудь знакомого с церковной историей, эта мысль будет большой новостью. Автор полагает, что христианские государи унаследовали эту власть от императоров языческих, которые носили титул pontifex maximus. Даже «христианские государи не сразу отказались от языческой привилегии понтификата. Константин, несмотря на свою явную склонность к новой религии, продолжал исполнять обязанности понтифекса, как по отношению христиан (?!), так и по отношению язычников» (стр. 344). На помощь г. Грибовскому приходит даже Платон. «Столп эллинского отвлечённого мудрствования положительно утверждает, что философ обладает возможностью как бы непосредственного общения с божеством путём созерцания. Тот же мыслитель сливал в своём представлении образ мудреца и совершеннейшего правителя» (стр. 346). Так как автор думает, что идеал византийского царя выработался под влиянием учения великого философа, то вывод из сейчас приведённой фразы по отношению к духовной власти византийского императора ясен. Но это ещё далеко не все доказательства автора. Он цитирует два литературных памятника «Похвалу Константину» убеждённейшего христианина Евсевия» и упоминавшийся выше «Свиток» диакона Агапита. Евсевий, как панегирист, естественно составляет букет лестных сравнений и, между прочим, называет Константина царём-философом, выражается, что «его разум есть отражение божественного разума». Агапит говорит, что «могуществом власти царь подобен владыке всех – Богу», что «между Божеством и между ним (императором) нет посредников» (стр. 347–348). Чтобы эти ссылки могли идти в доказательство положения г. Грибовского, уподобления придворных ораторов нужно понимать буквально. Припоминая свою защиту византийцев от упрёков в раболепии, автор остерегается от такого буквализма. |
| В день отправления «этапа», 27 января, на Калужском вокзале собралась толпа духовных чад и почитателей отца Никона, провожая его в последний, далекий и неведомый путь. Все знали, что путь этот усыпан терниями страданий, и сердца всех переполняла вполне понятная скорбь. В конце февраля было получено от отца Никона первое письмо из Ленинграда, на пути к месту назначения. В нем он, утешая своих близких, между прочим, писал: «Доселе Господь не оставляет меня милостию Своею. Все переносится легко и спокойно, и везде встречаются добрые люди. Общением с ними облегчается всякое положение...» Последняя фраза, для тех, кто умеет читать внимательно, ясно говорила о том, до какой степени тяжело было это «положение». В марте месяце этап прибыл в Кемь. Пронесшийся над Белым морем циклон надолго прервал сообщение с Соловецким островом. По этой причине только что прибывшая партия ссыльных была временно оставлена в Кемском пересыльном пункте «Кемперпункт». Неразлучные отселе отец Никон и отец Агапит поселились в одном бараке, рядом друг с другом, на одних нарах. Отец Никон после врачебного осмотра вновь прибывших, по причине больной ноги, был освобожден от тяжелых физических работ. Его поставили быть сторожем каких-то складов. А отца Агапита часто посылали в «командировки» в лес вместе с другими арестантами, и тогда отец Никон оставался один среди многих... Работой своей на должности сторожа отец Никон был вполне доволен. В продолжение восьми-девяти часов своего дежурства он находился один, в стороне от людей, имел возможность и помолиться мысленно, и подумать наедине с самим собой, и даже немного почитать. Семь-восемь часов уходило на сон, а остальное время незаметно проходило в приготовлении обеда и других житейских делах. Обед арестанты готовили себе сами. Два раза в месяц им выдавали продовольственный паек, довольно скудный, но имелась возможность в ближайшей лавочке за деньги приобрести все нужное – и белый хлеб, и сахар, и масло, и даже консервы. Из своего ссыльного жития отец Никон писал, по возможности, довольно часто. Правило было такое: арестанты могли получать письма без ограничения, а сами имели право послать только одно закрытое письмо в неделю или две открытки. Отец Никон предпочитал писать открытки. Письма его неизменно были насыщены бодростью, с преданием себя и всех в волю Божию. Несмотря на бодрый тон писем, иногда ясно можно было понять, до какой степени тяжела и мучительна была для него создавшаяся обстановка. Не говоря уже о милой Оптине, этом безвозвратно потерянном земном рае, он с сожалением вспоминал о своей уютной квартире в Козельске, считая, что «за грехи свои недостоин он тихого жития» … |
| «Примите мою глубокую благодарность за дружеский, вами сделанный мне прием. Нынешний день и завтрашнее утро будут полны приятнейшими воспоминаниями того, что было ровно за неделю. К 7-му числу ноября ожидают в Москву Императорскую фамилию. Владыка мне сказывал. Александру Васильевичу (Горскому) за угощение радушием, которым я всего более дорожу, – челом бью. Простите. 10 окт. 1862 года». Между тем как происходила между мною и преосвященным Леонидом такая дружеская переписка, между обер-прокурором Св. Синода, Алексеем Петровичем Ахматовым, и владыкою московским начались сношения иного рода. Ни для кого не было тайною, что в 1862 г. московскому митрополиту Филарету исполнилось восемьдесят лет от роду, что его телесные силы, при необычайной крепости сил духовных, более и более изнемогают, в особенности под бременем продолжительных церковных служб. В виду этого А. П. Ахматов, глубоко преданный московскому владыке, стал предлагать ему, чтобы он просил себе в помощь второго викария: но владыка, по своей крайней совестливости, а может быть, и по другим каким-либо побуждениям, не раз отклонял от себя такое предложение. Наконец он принял его и приступил к делу в Лавре, когда прибыл сюда на праздник преподобного Сергия, к 25-му сентября. Но кого представить кандидатом на второе московское викариатство? Имелись в виду два кандидата: ректор академии (т. е. я) и ректор московской семинарии архимандрит Игнатий. При совещании по этому вопросу с лаврским наместником, о. архим. Антонием, владыка склонялся более в пользу последнего, на том основании, что ректора академии не следует отнимать от должности, к которой он так недавно ещё определен: но о. наместник, представив на вид то, что ректор академии и по службе выше ректора семинарии, и Москве больше известен по прежней службе, убеждал владыку соблюсти справедливость и беспристрастие. Владыка склонился на это убеждение и представил в звание второго викария – меня. Хотя все это происходило в тех же лаврских стенах, в которых и я в это время обитал: но от меня сокрыто было, и я спокойно продолжал заниматься своим ученым делом, тем более, что я, в бытность свою, в августе, в Москве, слышал от Новоспасского архимандрита, о. Агапита, что владыка остается доволен моею службою в академии и намерен подольше держать меня при ней. – Между тем, в первых числах октября, пронесся слух, что я представлен на должность второго викария в Москву. Это чрезвычайно удивило меня, после того, что я слышал от Новоспасского архимандрита, назад тому месяца полтора. |
| Всевозможно берегитесь осуждать или осмеивать в ближнем как телесные, так и душевные недостатки: почему вам осуждающим знать, что вы пред Богом лучше осуждаемого вами? С большими недостатками в словопроизношении был Моисей, вождь Израильский; но и при этих недостатках украшался именем друга Божия. Худо делал разбойник, за дурные дела свои распятый одесную Господа; однако-ж он первый вошел в рай. 43. Вспомните, что та минута, которую отнимает у вас лень, есть, может быть, последняя минута вашей жизни, а за ней смерть и суд. 44. Оставьте негу; не огорчайте никого и не платите бранью за брань, скорбью за скорбь, – и в книге животной имя ваше будет написано с преподобными. 45. Любовию моею умоляю вас, благоговейно поступать с родителями. Если люди коснутся вашего самолюбия и гордости, признавайте их, кто бы они ни были, за посланных от Бога обуздателей душевного вашего порока, и потому не сердитесь на них, а благодарите Господа, что Он милосердый, доставляет вам благоприятный случай к приобретению смирения. Больные не бранят своих операторов за то, что они вырезывают зловредные язвы из тела их, но хотя с прискорбием, а переносят болезнь свою: так и вы, творя молитву Иисусову, как бы ни тяжко вам было переносить обиду от касающихся вашего самолюбия, переносите ее, не вооружаясь на них, – и Бог да благословит вас идти в след Иисуса Христа, и нести крест Его. 46. Прекрасные розы распускаются на колком кустарнике: так сладостные утешения суть удел того, кто идет в след Иисуса Христа и несет крест Его. Принадлежите Ему смирением, терпением, любовию; всем будьте слугами, всех прощайте, всех любите, и всегда и везде будете утешены; утешение дается в награду, а даром никогда. 47. Прошу вас, други мои, не презирайте никаким средством, которым можете угодить Господу Богу; а таких средств множество, как-то: ласковое обхождение с людьми, утешение печального, успокоение рассерженного, заступление обиженного, подаяние неимущему, отвращение очей от дурных предметов, противостояние дурным помыслам, понуждение себя на молитву, терпение, милосердие, справедливость и прочее тому подобное. |
|
|
