| Вот такие же глаза, проникновенные, жалеющие, любящие тебя точно уже навечно, – и у владыки Агапита. Рисунок дочери Павлы, лет в 7-8 лет она нарисовала и подарила владыке, он ещё очень смеялся, – когда владыка умер, Виктор (который жил с владыкой) вернул в семью эту картинку – она была у владыки в комнатке И хотя это была последняя Исповедь у него, он тебя ТАКИМ Небесным Светом, ТАКИМ теплом отеческим одарил, что осталось такое радостное чувство, – вот его самого уже вроде и нет здесь с нами, а оно не иссякает! – Вневременное какое-то... Мы, конечно, все понимали, что у владыки очень сложная операция на сердце, многие не могут ее перенести… И все-таки, когда прямо во время службы позвонили, чтобы сообщить… Трубку снял Виктор, который в последние годы жил с владыкой, он просто не смог сдержаться и на весь храм закричал: – Не может быть! Нам всем так и не верилось: «Не может быть!» Потому что этого действительно не может быть. Когда уже гроб с телом привезли для прощания в наш штутгартский Никольский храм, – до этого с владыкой прощались уже в мюнхенской обители Преподобного Иова Почаевского, – мы подумали: «Сейчас споем панихиду…» – и потом, в общем-то, думали разойтись, уступая место тем, кто следующий придет на прощание… Но никто из нас так и не мог уйти из церкви! «Жизнь во гробе» – это что-то неизъяснимое на словах… Как и всегда, в присутствии владыки ощущалось особое воодушевление, и всех просто захлестнула эта особая атмосфера торжества! У нас «сердце горело» (Лк. 24, 32). И ничего тебе больше не надо, – вот быть рядом здесь, сейчас! Так мы все и стояли. Я такого никогда не испытывала. Это было ощущение чуда. Об этом свидетельствуют многие. Мы стояли и стояли. И не было никакой усталости или суеты: что-то еще не сделано… Нечто главное происходило – здесь, сейчас, – в наших душах, – и всё остальное отступило и не могло уже нас занимать. Я такого никогда не испытывала. Это было ощущение чуда. Об этом свидетельствуют многие Так же и отпевание владыки Агапита, – все говорят, – было отрадным! Весна, солнце, бьющее сквозь ветви этих светящихся золотом верб, растущих там, на кладбище, и усеявших всю землю этими пушистыми бело-серебристыми комочками… Эти окатившие всех нас – прямо такими световыми струями – лучи… Это было что-то неземное. |
| Quodcunque ergo imperator per epistolam constituit, vel cognoscens decrevit, vel edicto praecepit, legem esse constat 30 . Т. е. в содержание quod placuit входят императорские epistolae или rescripta, decreta и edicta 31 . Различие теорий византийского и римского империализма, таким образом, у г. Грибовского плод недоразумения: оно оказалось только потому, что автор заставляет римских юристов подразумевать под quod placuit... каприз и произвол, а византийским императорам позволяет «домостроительствовать помимо и вопреки законам» только на благо народа. Такое самоуправство автора, разумеется, никого ни к чему обязать не может. В заключение рассуждениям г. Грибовского противопоставим авторитет Фюстель де Кулянжа. Этот знаток и превосходный толкователь римского государственного строя в одном месте отмечает с виду неважное, но очень характерное явление, что во всё время существования империи на Западе не переставало употребляться очень часто слово respublica. Анализируя этот факт, Фюстель де Кулянж приходит к заключению, что слово respublica не было простым переживанием, а термином, имевшим живой содержательный смысл. Оно выражало то воззрение общественного мнения, что управление государством, сосредоточенное в руках одного, было делом всех, в интересах и к благу всех – res publica. Даже при худших императорах эта концепция никогда не затиралась и пережила империю 32 . Наконец, едва ли можно доказать, что римляне когда-либо расставались с исходной максимой своего государственного права: salus populi suprema lex esto. После всего сказанного можно думать, что «проникнув» в действительный, а не сочинённый г. Грибовским, «смысл римской монархии, грек» едва ли «определил бы её словом тирания». Приведёнными соображениями далеко не исчерпывается запас доказательств г. Грибовского в пользу мысли о различии теорий византийского и римского империализма. Автор делает ещё выписки из «Царского свитка» диакона Агапита, представленного Юстиниану, «Завещания Василия Македонянина сыну Льву», «Царского воспитания Феофилакта Болгарского » и «Советов византийского боярина XI b.» Чтобы правильно толковать выражения «Свитка» Агапита и «Завещания» Василия, следует только обратить внимание на то, что первый предназначался для «романизованного до мозга костей славянина», а второе приписывается основателю новой династии, который пытался создать для византийцев une religion monarchique 33 . |
| На состояние своего здоровья со дня ареста он не жаловался. Никаких отклонений в самочувствии не было, и больная нога сравнительно мало беспокоила его, рана не открывалась ни разу. Осиротевшие его духовные дети и почитатели не забывали его. Часто писали письма, посылали посылки, причем посылки были и индивидуального характера, и общие. Кто что мог приносил на квартиру к монахине Амвросии. Из этих приношений и составлялась посылка, которую монахиня Амвросия посылала от своего имени. Благодаря этому ни в деньгах, ни в одежде, ни в продуктах питания отец Никон не испытывал острой нужды, как многие другие. Он братски делился всем присылаемым ему с отцом Агапитом, одиноким человеком, до тех пор, пока их не разлучили. Надо думать, что и других нуждающихся он не оставлял без внимания и всегда помогал всем. Это видно из того, что, будучи в Калужской тюрьме, он часто просил прислать денег, одежду, белье и другие вещи, даже такие, как кисет для табака, по просьбе отправляемых в ссылку людей. В августе 1928 года отца Агапита отправили в длительную «командировку», куда-то в лес. Отец Никон остался один, с Богом, и, не получая от отца Агапита известий, совершенно потерял его из виду. В апреле 1929 года отец Никон из города Кеми был переведен в другое место – Попов остров Карельской республики. Там он работал в лагерной канцелярии в качестве счетовода. Работа эта была ему знакома и не отягощала его. Сожалел он лишь о том, что в связи с характером работы у него мало оставалось времени для молитвенного делания и чтения Священного Писания. В этом отношении работа сторожем была несравненно лучше. Жизнь отца Никона в концлагере, в общем, протекала однообразно. Никаких существенных впечатлений не было. Проверка, работа, еда, сон, проверка... И так изо дня в день. Отрадным впечатлением была только возможность переписки с близкими и дорогими его сердцу людьми. Это была струя свежего воздуха, ворвавшаяся в душную комнату. Изредка бывали возможными и духовные утешения в том злачном месте. Поздравляя своих близких с праздником Пасхи, он писал, что встретил праздник «в мире и утешении, как духовном, так и внешнем...». |
| VI в., скорее всего в начале понтификата Вигилия (537-555). Текст 1-й редакции был существенно переработан, к нему добавили жизнеописания пап Бонифация II, Иоанна II и Агапита I , а также 1-ю половину биографии Сильверия (536-537). Жизнеописание Сильверия было составлено 2 авторами, к-рые по-разному оценивали деятельность папы: в 1-й части биографии Сильверий осуждается как недостойный понтифик, возведенный на престол королем готов «тираном» Теодохадом вопреки воле рим. духовенства; во 2-й части папе дана положительная характеристика. По-видимому, жизнеописания Бонифация II, Иоанна II, Агапита I и 1-я часть биографии Сильверия были созданы после неудачной осады Рима готами (537-538); их автор был противником готов и поддерживал антипапу Диоскора . Т. о., по мнению Дюшена, обе редакции L. P. были составлены в 1-й пол. VI в. Среди исследователей, поддержавших гипотезу Дюшена, были А. Леклерк (DACL. T. 9. Pt. 1. Col. 388-403, 457), О. Бертолини ( Bertolini. 1970. P. 444-450), С. Фогель ( Vogel. 1975. P. 101-108), Р. Дейвис (The Book of Pontiffs. 2000). Высказывались и др. предположения о датировке и соотношении разных версий L. P. Так, Г. Гертман выделял первоначальную редакцию (P1) и ее переработку (P2), на основе к-рой были созданы редакции fk (не сохр.; на ней основаны эпитомы Феликса и Конона) и P3, существующий текст L. P. Составление памятника было завершено при папе Иоанне II (532/3-535) или вскоре после его кончины ( Geertman H. Documenti, redattori e la formazione del testo del «Liber Pontificalis»//Il Liber Pontificalis. 2003. P. 267-272; Idem. La genesi del Liber pontificalis: Un processo di organizzazione della memoria//Liber. 2009. P. 37-107). Согласно Л. Капо, эпитома Феликса является первоначальной версией L. P.; в 30-х гг. VI в. на ее основе были созданы сокращенная редакция (эпитома Конона) и расширенный текст, сохранившийся до наст. времени ( Capo. 2009. P. 21-29; о критике этой гипотезы см.: Deliyannis. 2014. Р. 11-12). Эти исследователи согласны с мнением Дюшена о том, что первые версии L. |
| Можно было бы думать, что Московская Русь стала имперским пространством – таким же, как пространство других имперских образований XVI века. Империя – любимая идея XVI века 30 . Так же как Габсбурги и Тюдоры, московские князья обзаводятся династической легендой, соединяющей их с имперским Римом: они объявляются потомками Пруса, легендарного брата «Августа кесаря». Так же как в западных монархиях, у московских авторов обнаруживается концепт двойного тела монарха (для западного средневековья исследованный Э. Канторовичем 31 ). Иван Грозный модифицирует концептуальную схему Агапита, византийского идеолога VI века, учившего, что царь своею властью подобен Богу, но по природе своей есть тленный человек, и выводившего отсюда ответственность царя перед Богом 32 . Иван пишет Курбскому о своей человеческой (тленной) природе, он говорит: «аще убо и порфиру носим, златом и бисером украшенну, но обаче тленны есми и человеческою немощию обложени» 33 – и отсюда делает парадоксальный вывод, что подданные не должны провоцировать его грешное естество, чтобы оно не оказало отрицательного воздействия на его цивильное тело (уподобленное по власти Богу). Тем не менее складывающаяся конфигурация столь же отдаленно напоминает западноевропейскую, как предшествующая – византийскую. Второе тело русского царя – это не цивильное тело наследника имперской власти, а религиозное тело самодержавного хранителя чистой веры, властителя православной ойкумены, определенное в понятиях Агапита. Это христианское тело по преимуществу. В силу этого имперский универсализм сохраняет религиозный характер, и это обусловливает его преемственность в отношении к предшествующей исторической парадигме. Показательно в этом плане, что Иван противопоставляет свое самодержавие внешнему пространству как варварскому, однако варварство противополагается у него не цивилизации, а правой вере, т. е. варварство продолжает определяться как язычество, целиком в рамках религиозного дискурса. Правильное монархическое устройство есть следствие православия, а о безбожных языцех, что и глаголати! Понеже те все царствии своими не владеют: как им повелят работные их, так и владеют. А Российское самодержавство изначала сами владеют своими государствы 34 . |
| «Молитвами Вашего Высокопреосвященства работаю в Ардонской Семинарии с 13-го июня. Страна здесь по условиям существования в ней и по окружающему Семинарию населению очень похожа на Урмию: та же отдалённость от культурного и промышленного центра края; та же дикость и вместе красота природы; те же выступления осетин (как и мусульман Урмии) против русского влияния. Тем не менее, удалось кой что сделать. Прежде всего, удалось собрать вокруг себя преподавателей. Их немного, потому что свободны кафедры Гражданской, Церковной истории, древних языков, Св[ященного] писания Ветхого Завета и философских предметов; но и те преподаватели жили между собой немирно. Теперь все наличные преподаватели – монахи и холостые – обедают и ужинают у меня. Обед и ужин проходит в оживлённых разговорах о впечатлениях дня, об уроках, учениках, о новостях. Вспоминаем прежние годы, делимся воспоминаниями и т.д. Преподаватели сами говорят, что прежде аульная обстановка влияла на них очень плохо, заставляла дичать и опускаться. Ученики произвели на меня хорошее впечатление. Есть у них некоторая грубость, неотёсанность, но, в общем, народ добрый и послушный. Занимаются очень усердно: за прошлый год была только одна переэкзаменовка. В нынешнем году трое поступили в Казанскую академию. Больное место семинарии – это её хозяйство. Мне пришлось установить и довести до сведения преосвященнейшего Агапита и Хозяйственного Управления при св. Синоде о громадной задолженности семинарии за первую половину текущего года (т.е. до моего приезда) и полном отсутствии средств к её существованию. С 5-го по 11-е августа я сопровождал преосвященнейшего Агапита, епископа Владикавказского и Моздокского, в его поездке по сёлам горной Осетии. Поездка была трудная, но интересная и напомнила мне во многом мои поездки по Урмийской области. Путешествовали мы и на экипажах, и верхом, и пешком. Были и приключения. Владыка упал с лошади, но благополучно; я упал с лошади и выкупался в горной речке. На обратном пути под нами опрокинулся экипаж. Усталые, но здоровые, мы очень довольны были поездкой. Народ (осетины) везде встречали нас радушно, внимательно слушали поучения Владыки, усердно молились. Были мы и в таких местах, где ни один из прежних архиереев Владикавказских не бывал…» |
| Я выписывал из каталога буквально, и если названия книг не особенно точны, то это не от меня зависело. Цен в каталоге не означено, и продавец сам не знает, какие назначить им цены. На случай, если Вы захотите приобрести что-либо, прибавляю адрес продавца, родственника о. Агапита, некоего Фёдора Алексеевича Виноградова, занимающегося адвокатурой (Сущ. ч. 3-го квартала, на Долгоруковской улице, д. Виноградовой, подле острога). Я говорил ему, что Вы может быть будете в числе покупщиков, и, если Вы потребуете, он вышлет Вам полный каталог. Не писал Вам долго, вопреки обещанию, потому что все хотел явиться к Вам с списком книг, рассеянных по монастырям и церквам Харьковской епархии, – книг, которые нам могли бы быть очень полезны. Помните, Вы обещали, что может быть дадите нам что-нибудь из этих книг. У меня очень залегло это в памяти, как залегает всё касающееся музея. Но описания Харьковской епархии я не успел ещё пересмотреть“. —812— 1878 г. На дружеское письмо это я не замедлил ответом и вот что писал я от 12-го числа: „Очень Вам благодарен за сообщение сведений о библиотеке, оставшейся после смерти о. Архим. Агапита. Такова печальная судьба большей части библиотек нашей учёной братии. Боюсь, как бы и с моей библиотекой не случилось того же. Хотел бы и я посмотреть рукописные фолианты, о коих Вы пишете. Но согласится ли г. Виноградов прислать их мне, разумеется, на мой счёт, для рассмотрения и сличения с печатным изданием Истории Р. Иерархии? Может быть я и приобрёл бы их с некоторой уступкой, конечно, из назначенной цены. Переговоривши с владельцем рукописей об этом, напишите мне поскорее о результате переговоров. Вы пишете, что у Вас очень залегло в памяти моё обещание относительно старопечатных книг; но, видно, улетучилось дорогой из вашей памяти ваше собственное обещание доставить мне, для прочтения, мемуары Графа М.Н. Муравьева 180 и вашу статью в защиту моих палеографич. снимков, напечатанную в С.-Петербургских Ведомостях. Позвольте же Вам, Милостивый Государь, напомнить об этом. |
| После кончины старца Анатолия (Зерцалова) духовником отца Нектария был старец Иосиф, по смерти которого он перешел под старческое окормление архимандрита Агапита и ходил к нему на исповедь, пребывая в полном послушании до кончины последнего. После отказа отца Агапита принять старчество братия стала просить его указать достойного занять место старца, тот назвал отца Нектария. Отец Нектарий на соборе братии не присутствовал. Когда его избрали, послали за ним отца Аверкия. Он пришел к нему, говорит: – Батюшка, вас просят на собрание. А отец Нектарий отказывается: – Они там и без меня выберут кого надо. – Отец архимандрит послал меня за вами и просит прийти. Батюшка надел рясу и как был – одна нога в туфле, другая в валенке – пошел на собрание. Уже тогда Господь открыл ему не только то, что он будет избран старцем, но и все грядущие, скоро последующие страшные события: революцию, закрытие Оптиной, арест и смерть его на чужбине. Когда объявили ему, что он избран старцем обители, отец Нектарий ответил: «Нет, отцы и братия! Я скудоумен и такой тяготы понести не могу». Но архимандрит Венедикт сказал: «Отец Нектарий, приими послушание». И отец Нектарий беспрекословно согласился. Так за послушание он принял на себя великий крест старчества – пророческое служение народу в тяжелейшие для страны годы. В первое время после избрания старцем отец Нектарий усилил юродство. Приобрел музыкальный ящик и граммофон с духовными пластинками, но скитское начальство запретило ему их заводить; играл игрушками. Была у него птичка-свисток, и он заставлял в нее дуть взрослых людей, которые приходили к нему с пустыми горестями. Был волчок, который он давал запускать своим посетителям. Были детские книги, которые он раздавал читать взрослым людям. В юродстве его часто содержались пророчества, но смысл их был мало кому понятен. Накинет, например, халатик на голое тело и ходит, сверкая босыми ногами. А в 20-е годы так ходили даже студенты, курсистки и служащие – босые, в пальто, накинутом на рваное белье. |
| XVII. Наставления иеросхимонаха Агапита Задонского 15 1. О взаимном содействии тщеславия и гордости. «Видел некто из прозорливцев тайное некое зрелище и поведал мне» (писал о. Агапит). Седящу де некогда мне, говорил он, в братском собрании, подошли ко мне два злые духа – тщеславие и гордость, и первый из них, подстрекая меня под бок перстом тщеславия, принуждал, дабы я при братии сказал что либо о каком-нибудь мне видении или подвиге. Когда же я его от себя отринул, сказав ему: «да возвратятся вспять и постыдятся мыслящий мне (хотящия ми) злая», – то вдруг седящий по левую сторону дух гордости шепнул мне на ухо: «прекрасно, прекрасно ты поступил, что победил моего отца, духа тщеславия». Я же, в нему оборотившись, изрек те слова, кои после реченного мною стиха следуют: да приимут абие студ свой (да возвратятся абие стыдящеся) глаголющии ми: благоже, благоже ( Псал. 39:15, 16 ). 2. О имени Господа Иисуса Христа. «Иисус – пресвятое сие имя – о, коль есть сладко сердцу, любящему Его – Христа Иисуса! Иисус бо прилепляющемуся к Нему есть просвещение ума, красота души, здравие тела, сердцу веселие, помощник в скорбях, радость в печалях, врачевание в болезни, во всех бедах отрада, спасения надежда, и Сам той любителю своему мзды и воздаяние. (Приписка:) Отврати очи мои, еже не видети суеты». 3. Наставление о предсмертном напутствии, назидательное для священников и для мирян, умирающих в отсутствие священника. «В самом исходе души от тела, тогда всем предстоящим, преклонше колена, опасно (внимательно) молитве прилежати достоит. Иерей, или ин кто от предстоящих, влагает свещу возжженую в руку умирающего и, дóндеже жив есть, придержит своею рукою; аще сам немощный не может держати, то ин кто от предстоящих да держит. Посему умираяй да глаголет трижды: «Иисусе, Иисусе, Иисусе Сыне Божий, помилуй мя!» Аще сам не может, то ин кто сие да глаголет. Таже: «В руце Твои, Господи Иисусе, предаю дух мой! Господи Иисусе, приими дух мой с миром! Госпоже моя пресвятая Владычице Богородице, помощнице всему роду христианскому, избави мя воздушных мытарств, и умоли Сына Твоего, Христа Бога нашего, да примет дух мой с миром». И водою святою да кропит умирающего, глаголя: «благодать Святого Духа, освятившая воду сию, да избавит душу твою от всякого зла»; также: окропиши мя иссопом, и очищуся, омыеши мя, и паче снега убелюся; во имя Отца и Сына и Святого Духа, аминь. Читать далее Источник: Старческие советы некоторых отечественных подвижников благочестия XVIII-XIX вв. Часть 2. – М.: Издательский отдел Московского Патриархата; Издательство «Посад», 1994. – 252 с. Поделиться ссылкой на выделенное |
| Проводник ведет группу ко входу в Пещеры. На встречу бежит женщина: «Вы меня помните? Я из Ростова-на-Дону. Год назад я у вас на экскурсии была». Проводник улыбается, делает вид что помнит. «Я так вам благодарна, моя дочка десять лет не могла забеременеть, а вы сказали, что нужно помолиться святому Иоанну Младенцу. Сейчас моя дочка ожидает ребенка (6-й месяц)». Девушка после экскурсии рассказала, что молитвами преподобного Агапита она исцелилась от психического расстройства. Лежала в клинике: она слышала разные голоса, смех. В светской газете на последней странице она увидела икону преподобного Агапита. Стала просить его о помощи. Помог. Рассказал директор московского завода. У него сильно болела дочь. 50 дней держалась температура. Врачи не могли установить диагноз. После молебна преподобному Агапиту температура нормализовалась и дочь стала здоровой. Рассказ молодой мамы. У нее двое сыновей. Один из мальчиков имел нервное расстройство. Страдал подергиванием плеча и глазами с нервным тиком. Мальчика зовут Тимофей. Гуляя по Лавре, мама увидела надгробную плиту возле Анно-Зачатиевской церкви с надписью: «Здесь погребен иеромонах Тимофей». Она поставила своего сына рядом с тезоименитым умершим монахом и сфотографировала. Мальчик выздоровел, мама воцерковилась. Записалась в Лаврскую библиотеку и ищет сведения о непрославленном святом Тимофее. Паломник из херсонской области привез для своего брата, умирающего от рака головного мозга, миро от глав Мироточивых. Брат выздоровел, к большому удивлению медиков. Во время частых поездок в Киево-Печерскую Лавру мне довелось познакомиться с сотрудниками музея, до сих пор находящегося на территории Лавры. На мой вопрос, как они относятся к вере, кандидат биологических наук Валентина Колпакова ответила: Каждый, проработав возле Лавры хотя бы год, успевал насмотреться такого, что атеистическое воспитание летело вдребезги – Поверишь здесь! Нет, конечно, все приходили на эту работу упертыми атеистами. За плечами – у кого медицинский, у кого университет. Но каждый из нас, проработав здесь хотя бы год, успевал насмотреться такого, что атеистическое воспитание летело вдребезги. |
|
|
