| Вышеприведенное свидетельство Яхьи отличается общим характером: оно может относиться к началу (до перемирия) и к концу этого периода. Единственное фактическое указание, насколько нам известно, встречается у Льва Диакова, который говорит, что огненные столбы, виденные, как видно из показания Яхьи, в апреле 989 года, предвещали взятие Болгарами Веррии. Но эти же столбы, по словам того же писателя, предвещали также и взятие Русскими Корсуня. Вот почему можно предположить, что Болгары исполняли условия перемирия лишь до тех пор, пока Владимир находился в мире с Василием. Когда же Владимир переменил свою политику и, превратившись из союзника Василия в его врага, осадил Корсунь, тогда и Болгары, никем не сдерживаемые, а может быть даже и подстрекаемые русским князем, возобновили свои нападения на греческие области. Около этого же, по-видимому, времени Самуил покорил побережье Адриатического моря с городами Драчем и Лешем, и чрез землю Сербов проник на север до Дубравника (Рагузы). Но еще вопрос, кому принадлежали в это время города Драч и Лешь (Alessis) – Византийцам или Сербам? Если, следуя византийским историкам, признаем, что Драч занят был в это время греческим гарнизоном, то еще нерешенным является вопрос о том, когда же именно Самуил захватал этот город в свои руки. Известие о принадлежности Драча Болгарам встречается не раньше 995 года. В виду этого возможно предположить, что побережье Адриатики захвачено было Самуилом или после 989 года или, что еще вероятнее, – после 991 года, когда после успешного возвращения захваченной Болгарами Веррии, византийцы снова стали терпеть неудачи в Болгарии. Наконец, то обстоятельство, что Самуил, оставляя прежнюю столицу и некоторые другие болгарские города в руках расслабленной Византии, создает новую столицу в гнилой Охриде, и, удалившись на запад, вступает в борьбу с Сербами, дает право предполагать, что свобода его действий в отношении к Византии чем-то связана была в это время. Без этого предположения указанное поведение победителя при Сардике представляется странным и непонятным 89 . |
| Но за то другие обстоятельства, которыми сопровождался факт заключения этого договора, вызывают целый ряд недоумений и нуждаются в серьезных разъяснениях. Здесь, прежде всего, возникает недоумение по вопросу о времени отправления и прибытия в Киев императорских послов. При беглом чтении приведенного отрывка получается такое впечатление, что император Василий отправил послов своих к Владимиру после того, как войска Фоки дошли до Хрисополя и соорудили там, как это видно из других источников, сильную крепость. Справляясь с другими источниками, узнаем, что укрепление хрисопольского лагеря и сосредоточение там части неприятельских войск было, по-видимому, одним из последних актов в поступательном движении бунтовщика Фоки. Вот что говорит по этому поводу Лев Диакон. «Магистр Варда Фока восстал на государей, покорил Азиатские Римские области, овладел приморскими торговыми городами и крепостями, заградил Геллеспонт множеством судов, не пропуская купеческих кораблей к столице, и у Авидоса высадил на берег великое войско под начальством магистра Льва Парсакутинского, как для охранения судов, так и для осады сего города. После того он поставил крепкий стан на хрисопольском холме, против Византии, и отправил туда многочисленную конницу и пехоту под предводительством брата своего Патрикия Никифора и Патрикия Калокира Делифинаса» 147 . Если Фока стал сосредоточивать свои войска у Хрисополя только после ряда перечисленных здесь предварительных успешных действий и если признать, что Василий отправил своих послов к Владимиру только после того, как войска Фоки дошли до Хрисополя, то необходимо будет допустить, что эти послы прибыли в Киев, нескоро после открытия бунта (15 сентября 987 г.), и во всяком случае никак не раньше конца 987 или даже начала 988 года. Почтенный издатель летописи Яхьи б. Розен действительно и пришел к тому заключению, что послы Василия прибыли «к Владимиру во всяком случае только в первые месяцы 988 года " 148 Мы ничего не имели бы против такого вывода, если бы он не стоял в противоречии с показаниями других источников. Если первые послы Василия прибыли в Киев в первые месяцы 988 года, если Владимир крестился в силу договора, заключенного с ним этими же послами, то факт крещения в таком случае должен быть перенесен на 988 год, а взятие Корсуня, случившееся на третий год после крещения, должно быть отнесено к 990 году. Но согласиться с таким выводом, в силу раньше представленных доводов, мы не можем, и это заставляет нас вновь обратиться к показанию Яхьи и подвергнуть его более внимательному анализу. |
| Факт возникновения бунта Фоки мы передали под тем углом зрения, какой придается ему в летописи Яхьи. Но кроме показаний этого летописца, наука располагает и другими источниками, знакомящими нас с рассматриваемым событием. Сюда, прежде всего, относятся показания византийских историков. Что же говорят нам эти историки о начале бунта Фоки? Показания их в данном случае существенно расходится с показаниями Яхьи. Пунктом разногласия в этом случае является вопрос о том, кому из двух бунтовщиков, т. е. Склиру или Фоке – принадлежит инициатива бунта, или точнее – кто из них первый поднял знамя восстания? Специфическая особенность показаний Яхье и по этому вопросу заключается в следующем. Как только известие о поражении императора при Сардике доходит до Багдада, находившийся в заключении Склир начинает хлопотать о своем освобождении и получает свободу в промежуток времени между 6-м декабря 986 г. и 3 января следующего 987 года. Угроза со стороны мусульман заставляет его спешить в Малатию, куда он, при помощи арабов, прибывает в месяце феврале. Здесь усиливается его положение и он провозглашает себя императором; слух об этом заставляет императора Василия возвратить Фоке звание доместика, выслать ему войска и отправить против Склира. Это случилось между 3 апреля и 2 мая того же 987 г. Только теперь, получивши в свое распоряжение войска, Фока начинает думать о бунте; но действует пока тайно и крайне осторожно; его открытому образу действий, мешает опасный соперник Склир, к устранению которого он прежде всего принимает меры. Фока первый начинает переговоры с своим соперником, избрав посредником брата его Константина. Переговоры эти оканчиваются договором, по которому бунтовщики делят государство на две половины: «и будет Фока в городе Константинополе (царствовать), а Склир вне его». Все это делается пока тайно; по крайней мере, император ничего не знает об этом плане своих врагов. Но когда договор был заключен между бунтовщиками, и оставалось только принять меры к соединению обеих армий, родной сын Склира Роман спешит к императору и открывает ему тайну заговора. |
| Основными причинами принятия ислама в местах заключения можно назвать давление со стороны авторитетных сокамерников, добровольное желание войти в их круг, а также корыстные соображения: помощь и защита со стороны членов «тюремного джамаата», особый режим питания и работы (например, отказ от свинины и требование предоставлять перерыв для намаза), а также право пользоваться толстым и теплым молитвенным ковриком, что особенно актуально для ШИЗО. Известны случаи принятия ислама заключенными, отбывающими пожизненное наказание и не контактировавшими с вербовщиками. Это Сергей Бородин и Николай Леонтьев из знаменитой ИК 5 на острове Огненный в Вологодской области. Про мотивы смены веры у Леонтьева информации нет, а вот Бородин попал под влияние ислама благодаря трудам турецкого проповедника Харуна Яхьи. Оба заключенных через исламские сайты обращались к единоверцам за материальной и духовной помощью. Известно о существовании правозащитной группы «Наше время» во главе с уроженцем Якутии Алексеем Роевым (Махмудом Имраном), в которую входят также два неофита из ФБУ ЛИУ-5 пос. Большая Марха Якутии. Она организована Андреем-Сейфуллахом Лозиным и Андреем-Ахмедом Баженовым 182 . Эта группа позиционирует себя как организация, защищающая заключенных-мусульман, однако по факту распространяет в местах заключения идеологию террористической организации «Хизб-ут-Тахрир» и провоцирует беспорядки. Вот как они действуют. «Пятеро из осужденных, принявших ислам, содержатся в туб. зоне ФКУ-ЛИУ–5 поселка Большая Марха. В этой колонии мусульмане, во главе с Сафуллахом (Андреем) Лозиным, потребовали у представителей властей решения вопроса о выполнении религиозных обрядов поклонения, чтения намаза и питания халал. И не смотря на противостояние, продвигаются к поставленной цели. Администрация травила спецназ на Андрея Лозина, или по средствам блат. комитета пыталась повлиять на мусульман. Хвала Всевышнему! Заключенные, увидев отважность, искренность и справедливость мусульман, стали проявлять интерес к Исламу. Они увидели Ислам в их лицах, а не то, что говорят СМИ и уста ненавистников религии. Сафуллах Лозин стал вести призыв и разъяснять Истину. Люди естественным образом начали делать выбор, вставая на прямой путь» 183 . |
| Новые гонения на бабитов начались после неудачного покушения на шаха Насир ад-Дина, совершенного в авг. 1852 г. двумя молодыми бабитами, пытавшимися отомстить за казнь Баба. Многие были брошены в темницу и казнены, среди арестованных оказался и Хусейн Али Нури, известный в бабитской среде как Бахаулла (Слава Божия, Величие Божие, Блеск Божий). Его арест продлился 4 месяца, но затем за недоказанностью обвинений и благодаря вмешательству рус. дипломатов в Тегеране тюремное заключение было заменено на высылку Бахауллы. В нач. 1853 г. вместе с ближайшими сподвижниками Бахаулла был выслан в Ирак (находившийся тогда в пределах Османской империи). Именно в тегеранской тюрьме, по словам самого Бахауллы, он получил первое откровение, публично он провозгласил свою пророческую миссию лишь через 10 лет. В 1863 г., перед очередной высылкой из Ирака в К-поль, а затем в Адрианополь, Бахаулла объявил в Багдаде в узком кругу сторонников, что он и есть названный Бабом «Божественный Учитель». В Адрианополе Бахаулла обратился к сильным мира с «Посланием к царям», в к-ром в качестве посланника бога призывал их следовать духовным принципам. Большинство приверженцев Баба признало Бахауллу как предсказанного Бабом носителя очередного божественного откровения, основателя новой религии. Но относительно небольшая группа бабитов, сплотившаяся вокруг младшего брата Бахауллы по отцу Мирзы Яхьи, известного как Субхи Азаль, и получившая название «азалиты», выступила против Бахауллы, предприняв в Адрианополе неудавшуюся попытку его отравить. Впрочем, по справедливому замечанию Е. Э. Бертельса, «сторонники Субхи Азаля были весьма малочисленны, и значения эта ветвь не приобрела». В 1868 г. османские власти выслали Бахауллу и его ближайших сторонников в палестинский город-крепость Акку и после 2 лет содержания там под стражей он поселился до конца своих дней в расположенном неподалеку мест. Бахджи (29 мая 1892). По смерти основателя религии, согласно его «Воле и Завещанию», духовным главой международной общины Бахаи и правомочным толкователем писаний Бахауллы стал его старший сын Абдул Баха (1844-1921), к-рый в завещании назначил преемником своего внука - Шоги Эффенди (1897-1957). После смерти Шоги Эффенди координация деятельности международного сообщества бахаи перешла к т. н. «Всемирному дому справедливости» и осуществляется на выборной основе. |
| к. появившаяся в июле-авг. комета Галлея, по Льву Диакону, предсказывала уже следующее бедствие - землетрясение в окт. 989 г., приведшее к падению купола в храме Св. Софии в К-поле (В. Г. Васильевский , В. Р. Розен ). Эту ставшую уже традиционной т. зр. оспорила Н. М. Богданова, предложив понимать глагол «знаменовали» (греч. παρεδηλουν) не в смысле предзнаменования, а как указание на свершившийся факт и тем самым относить падение Херсонеса ко времени незадолго до апр. 989 г. Неубедительна основанная на неверных хронологических подсчетах датировка взятия Корсуни маем-июнем 990 г., выдвинутая О. М. Раповым, вряд ли основательно настаивавшим, что у Льва Диакона и Яхьи речь идет о разных метеорологических явлениях. По той же причине трудно согласиться и с датировкой дек. 988 г. (А. Л. Пономарёв, Н. И. Сериков). Чем объяснить поход В. С. на Корсунь, если киевский князь был союзником Византии? Рус. войско появилось в Византии не позднее осени 988 г. Следов., летом или осенью того же года русско-визант. союзный договор должен был предусматривать и прибытие на Русь царевны Анны. Очевидно, именно для ее встречи В. С. «к порогам ходи» «на другое лето по Крещении», но до похода на Корсунь, как о том сообщает Иаков Мних. Брак «порфирородной» принцессы с «варваром» был уникальным исключением из визант. династических правил, и потому было бы вполне понятным, если бы Василий II, получив рус. военную помощь, не торопился с исполнением своих обязательств. В таком случае осаду и взятие Корсуни В. С. предпринял для того, чтобы вынудить К-поль сдержать свое обещание. Этому естественному объяснению А. В. Поппе попытался противопоставить гипотезу, по к-рой Корсунь была на стороне мятежного Фоки Варды и ее захват В. С. явился выполнением союзнических обязательств со стороны киевского князя. Такая т. зр. нашла сторонников (Л. Мюллер, В. Водов и др.), но столкнулась и с основательной критикой (Д. Оболенский, В. Зайбт, А. Ю. Карпов). Так, в рамках гипотезы Поппе трудно объяснить устойчивое соединение в древнерус. |
| [араб. аз-зайдия], общее название религиозно-политических группировок, признавших имамат Зайда бен Али ; наиболее «умеренная» ветвь шиитов. Зайдитское течение в шиитском исламе оформилось к 30-м гг. VIII в., когда часть шиитов Куфы, недовольных политической пассивностью своих имамов, поддержала стремление Зайда бен Али доказать мечом свое право на имамат. После разгрома восстания, гибели Зайда бен Али (740), а затем и его сына Яхьи, З. распались на неск. группировок (общин), наиболее известными из к-рых стали джарудиты (или сурхубиты), бутриты (или салихиты) и сулайманиты (или джаририты). Все З. были единодушны в том, что Али бен Аби Талиб (двоюродный брат и зять пророка Мухаммада ) - «достойнейший» имамата после Мухаммада, что имамат должен остаться в потомстве Али и Фатимы, дочери Мухаммада, после аль-Хасана и аль-Хусайна (сыновей Али), и что выступление против «тиранов» (т. е. незаконных, с т. зр. шиитов, правителей) - обязанность каждого истинно верующего. По вопросу о критериях законности имамата после аль-Хасана и аль-Хусайна среди З. единого мнения не было. Большинство (в первую очередь джарудиты, активные участники восстания Зайда бен Али) считали, что непременным условием признания имамом является «открытое выступление претендента на имамат». Исходя из тезиса, что все члены «семьи Пророка» равны между собой в отношении знаний, необходимых для руководства общиной, З.-джарудиты пришли к заключению, что решающим доказательством состоятельности претендента на имамат является его способность с оружием в руках доказать свое право на верховную власть. Др. часть З. (в частности, сулейманиты), придерживалась мнения, что имама должен избирать «совет» (шура), к-рый может состоять даже из 2 добропорядочных мусульман. Предметом расхождения как среди самих З., так и между З. и остальными шиитами было отношение к первым халифам. Бутриты (салихиты) допускали имамат «превзойденного», признав законность правления халифов Абу Бакра и Омара (Умара). Джарудиты же вопреки мнению самого Зайда бен Али считали их правление незаконным, а присягнувших им - неверующими. Наиболее «умеренными» среди З. были бутриты, к-рые не обвиняли в неверии Усмана, не признавали (в противоположность части джарудитов) возвращение умерших до Судного дня и отвергали тезис об исключительности знаний «семьи Пророка». |
| Отвечаем: объем территории, на пространстве которой одновременно может быть видимо одно и тоже световое явление, обусловливается многими, иногда весьма случайными, причинами; сюда принадлежат: экстенсивная и интенсивная сила самого светового явления, состояние в данный момент атмосферы, т. е. большая или меньшая степень преломляемости ею световых лучей, топография местности, отделяющей два отдаленные пункта и пр. При таких условиях вопрос о том, могли или не могли быть видимы рассматриваемые столбы одновременно в Константинополе и Каире, с чисто метеорологической точки зрения не может быть решен категорически. Единственная услуга, которую метеорология могла бы оказать нам в данном случае, это разве определение, на основании описания Яхьи, общего типа рассматриваемого явления; но для нас историков в данном случае это совершенно безразлично: для нас важно знать лишь то, что в 989 году, на пространстве от Константинополя до Каира, замечено было какое-то световое явление, которое своим видом до такой степени поразило современников, что один из них занес в свою летопись его дату, другой сделал интересное для нас его толкование в применении к современным политическим событиям. Что же касается вопроса о том, об одном ли и том же явлении говорят эти писатели, то в решении этого вопроса приходится поломаться на компетентность толкователей их текста. Встретив со стороны таких тонких специалистов своего дела, как проф. Васильевский и бар. Розень, признание того, что и Лев Диакон и Яхья говорят в данном случае об одном и том же явлении, историк с покойною совестью может свободно положиться на их авторитет. Ниспровергнуть мнение этих ученых могут только византисты и арабисты, но не лица, заседающие в Пулковской или Киевской обсерваториях. Вывод из сказанного тот, что против мнения о взятии Русскими Корсуня после 7 апреля 989 года серьезных возражений до настоящего времени не представлено. С вопросом о времени крещения Владимира неразлучно связан вопрос и о месте крещения. Русские источники, как мы видели, существенно расходятся между собою в решении этого вопроса. |
| Устанавливая время, раньше которого Корсунь не мог быть взят Русскими, исследователи обнаружили попытку определить и другой крайний предел, позже которого это не могло случиться. Основанием для этого послужило следующее известие Льва Диакона, начало которого вам уже известно. Рассказав о возмущении Склира, о несчастном болгарском походе и о бунте Фоки, Лев Диакон продолжает: «и другие тяжкие бедствия предвещал восход появившейся тогда звезды, а также показавшиеся в глухую ночь и опять на северной части неба огненные столбы, наводящие страх на тех, кто их видел – они предсказывали последовавшее затем взятие Херсона Тавроскифами и захват Веррии Мисянами (Болгарами) – и, сверх того, звезда, появляющаяся с закатом солнца на западе, которая, совершая свой восход по вечерам, не сохраняла, однако, прочного положения в одном центре, но, испуская светлые и блестящие лучи, делала частые перемещения, будучи видима то севернее, то южнее, а иногда на одном и том же восхождении изменяя свое местоположение в эфирном пространстве, и совершая резкое и быстрое передвижение, так что видящие это удивлялись, поражались страхом и думали, что не добром кончится страшное движение кометы: что и сбылось согласно с догадками толпы 161 . Сбылось это, по словам того же историка, в землетрясении, произведшем страшные разрушения, и в других бедствиях, каковы: голод, моровая язва, засуха, наводнение, неурожай и сильные ветры. – Огненные столбы, как уже нам известно, появились, по свидетельству Яхьи, 7-го апреля, а комета – 28 июля. Основываясь на этих известиях, б. Розен сделал следующий вывод: «если допустить, что Лев при связывании этих знамений с указанными событиями не увлекается, так сказать, симметричностью, приурочивая к каждому знамению особое событие, то мы должны будем признать, что взятие Веррии болгарами и Корсуня русскими случилось не только 7 апреля, но и раньше 27 июля, т. е. раньше появления кометы, предвестницы нового бедствия» 162 . Другими словами: так как Лев Диакон не говорит о том, что появление кометы предзнаменовало взятие Корсуня, то из этого будто бы следует, что комета явилась позже взятия Корсуни. |
| года его войска стояли уже под стенами К-поля. Ввиду смертельной опасности, нависшей над Македонской династией, имп. Василий II отправил посольство на Русь к Владимиру Святославичу с просьбой о помощи. Киевский князь согласился, но ценой брака на визант. принцессе Анне, родной сестре Василия, дочери имп. Романа II (959-963). К-поль вынужден был согласиться, выдвинув, однако, в качестве условия Крещение князя. В 988 г. в Византию отправилось рус. войско, которое и помогло Василию II нанести мятежникам 2 решительных поражения (зимой 988 у Хрисополя и в апр. 989 при Авидосе), в последнем из которых погиб и сам Фока Варда, а царевна Анна отбыла на Русь. О взятии русским войском Херсонеса в этих источниках речи нет, но о нем сообщает визант. историк 2-й пол. X в. Лев Диакон (Leo Diac. X, 10. P. 175), хотя и в контексте, никак не связанном с Крещением рус. князя, о котором он вообще умалчивает. Взятие «тавроскифами»-русью Херсонеса у Льва Диакона «знаменовали» некие небесные «огненные столбы», которые обычно сопоставляются с «огненным столбом», наблюдавшимся в небе близ Каира, согласно Яхье, 7-12 апр. 989 г. Если так, то взятие Корсуни надо датировать периодом между апр. и июлем - авг. 989 г., т. к. появившаяся в июле - авг. комета Галлея, по Льву Диакону, предсказывала уже следующее бедствие - землетрясение в окт. 989 г., приведшее к падению купола в храме Св. Софии в К-поле (В. Г. Васильевский, В. Р. Розен). Эту ставшую уже традиционной т. зр. оспорила Н. М. Богданова, предложив понимать глагол «знаменовали» (греч. paredhloun) не в смысле предзнаменования, а как указание на свершившийся факт и тем самым относить падение Херсонеса ко времени незадолго до апр. 989 г. Неубедительна основанная на неверных хронологических подсчетах датировка взятия Корсуни маем-июнем 990 г., выдвинутая О. М. Раповым, вряд ли основательно настаивавшим, что у Льва Диакона и Яхьи речь идет о разных метеорологических явлениях. По той же причине трудно согласиться и с датировкой дек. 988 г. (А. Л. |
|
|
