| И южная Россия была в сие время феатром раздора. Ольговичи, Князья Черниговские, дружные тогда со Мстиславичами, объявили войну Ярополку и братьям его; призвали Половцев; жгли города, села; грабили, пленяли Россиян и заключили мир под Киевом. Изяслав был тут же. Он не ходил вторично с Новогородцами в область Суздальскую: Великий Князь уступил ему Владимир, Андрею, брату своему, Переяславль, а Ростов и Суздаль возвратил Георгию, который сверх того удержал за собою Остер в южной России. В сем случае Новогородцы поступили как истинные, добрые сыны отечества: не хотев взять участия в междоусобии, они прислали своего Посадника Мирослава и наконец Епископа Нифонта, обезоружить Князей словами благоразумия. Нифонт, муж строгой добродетели, сильными убеждениями тронул их сердца и более всех способствовал заключению мира. 1135 г. Но чрез несколько месяцев опять возгорелась война, и Князья Черниговские новыми злодействами устрашили бедных жителей Переяславской области. В жестокой битве, на берегах Супоя, Великий Князь лишился всей дружины своей; она гналась за Половцами и была отрезана неприятелями: ибо Ярополк с большею частию войска малодушно оставил место сражения. Пленив знатнейших Бояр, Ольговичи взяли и знамя Великого Князя. Василько, сын Мономаховой дочери, Марии, и Греческого Царевича Леона, находился в числе убитых. – Завоевав Триполь, Халеп, окрестности Белагорода, Василева, победители уже стояли на берегах Лыбеди, когда Ярополк, готовый ко вторичной битве, но ужасаясь кровопролития, вопреки мнению братьев предложил мир и согласился уступить Ольговичам Курск с частию Переяславской области. Митрополит ходил к ним в стан и приводил их к целованию креста, по тогдашнему обычаю. 1136 г. Между тем Новогородцы, миря других, сами не умели наслаждаться внутреннею тишиною. Князь был жертвою их беспокойного духа. Собрав граждан Ладожских, Псковских, они торжественно осудили Всеволода на изгнание, ставя ему в вину, 1) что «он не блюдет простого народа и любит только забавы, ястребов и собак; 2) хотел княжить в Переяславле; 3) ушел с места битвы на Ждановой горе прежде всех и 4) непостоянен в мыслях: то держит сторону Князя Черниговского, то пристает ко врагам его». Всеволод был заключен в Епископском доме с женою, детьми и тещею, супругою Князя Святоши; сидел как преступник 7 недель за всегдашнею стражею тридцати воинов, и получил свободу, когда Святослав Ольгович, брат Князя Черниговского, избранный народом, приехал княжить в Новгород. Оставив там аманатом юного сына своего, Владимира, Всеволод искал защиты Ярополковой, и добросердечный Великий Князь, забыв вину сего племянника (хотевшего прежде, в досаду ему, овладеть Суздальскою землею), дал изгнаннику Вышегород; но равнодушно смотрел на то, что древняя столица Рюрикова, всегдашнее достояние Государей Киевских, уже не признавала над собою их власти. |
| Но вскоре вернулся Владимир с воинами-варягами. Набрав в свое войско еще новгородцев, кривичей, чуди, он двинулся на брата. Восстанавливая свои княжеские права и оправдывая себя местью за смерть Олега, Владимир захватил Киев. Коварно преданный своими ближайшими советниками, Ярополк попал в руки Владимира и был убит его варягами. Как видим, история повторилась: нападение на Киев из Новгорода с варягами, убийство киевского князя, установление новой власти силой варяжских мечей, как при Олеге в 882 году. Повторилось и другое: Владимир, подобно Олегу, решает укрепить положение язычества в своем государстве. В Киеве близ княжеского двора возникает знаменитый пантеон идолов, Владимир по случаю своих побед демонстративно приносит жертвы кумирам. Такие деяния Владимира, как о том говорит Иоакимовская летопись [II, 16, с. 38], были продиктованы отчасти тем, что убитый им Ярополк тяготел к христианству. Но это была далеко не единственная и не главная причина утверждения язычества. Не случайно летописец в контексте рассказа об идолопоклонстве Владимира повествует об его образе жизни. «Побежденный вожделением» Владимир имел до крещения одновременно четырех жен и до пятисот наложниц (в чем летопись уподобляет его Соломону) [I, 1, с. 95]. Страстный, сильный, любящий войны и походы, безудержный в пирах и забавах, Владимир был сыном своего отца Святослава – язычником не столько по убеждению, сколько по образу жизни. Христианство должно было отталкивать Владимира не чем иным, как своими нравственными правилами. Язычество же являлось в таком случае закрепленным традицией предков оправданием жизни по похоти плоти, похоти очей и гордости житейской ( 1Ин. 2, 16 ). Кроме того, Владимир, как и его предшественники, мечу доверял более, чем Кресту. Наконец, христианство могло отталкивать его, как и варяга-Олега, угрозой подчинения Византии. Владимир тогда еще не мог, подобно Ольге, оценить значение христианства и отделить в своем сознании веру от политики византийских императоров, которые, действительно, не прочь были использовать христианство в качестве духовного орудия подчинения себе других народов. Он сумеет сделать это позже. А пока Владимир, как и Олег, был движим одним желанием – во что бы то ни стало укрепить язычество наперекор и в противовес растущему и усиливающемуся христианству. Князь опирался на большинство населения своего государства, которое придерживалось язычества в основной массе по инерции, по привычке, неосознанно. Это была неорганизованная, слепая стихия, поскольку, как мы видели, на Руси (к счастью для нее) не существовало касты жрецов – идеологов, устроителей и вдохновителей языческой религии. Поэтому в условиях духовного кризиса русского общества 80-х годов X столетия решающее значение приобретал религиозный выбор князя – главы государства. На него смотрели как на вождя не только в военном, но и в религиозном деле. Владимир сам «приносил жертвы идолам», исполняя тем самым, говоря современным языком, функции верховного жреца. |
| Повод к открытому противостоянию представился в 975 году. Известно, что на втором месте после сражений у князей – профессиональных воинов – и их дружинников стояла охота. Поэтому любое нарушение княжеских охотничьих прав или угодий жестоко наказывалось. И вот однажды сын киевского воеводы Свенельда Лют в погоне за зверем оказался в охотничьих угодьях князя Олега, который в то же самое время и сам выехал на охоту. Узнав, кто нарушитель, Олег велел убить его. Летописец не объясняет причину столь сурового отношения к Люту, считая достаточным указания на то, что это был сын того самого Свенельда, к которому древляне не могли испытывать ни малейшей приязни. Ведь именно он был косвенным виновником вторичного похода князя Игоря за данью, так трагически окончившегося. Именно он вместе с княгиней Ольгой организовывал избиение древлян. К тому же, приближенные вполне могли напомнить Олегу и о том, что именно Свенельд был послан Святославом посуху в Киев за военной помощью, которая вовремя князю почему-то так и не была оказана. Как тут было не отомстить?! Оскорбленный Свенельд был главным советником и воеводой у киевского князя. И он приложил все усилия для того, чтобы восстановить Ярополка против древлян и против его брата. «Пойди на своего брата и захвати волость его», – беспрестанно повторял он князю. И таким образом варяг-воевода оказался инициатором братской междоусобицы. «Горе миру от соблазнов, ибо надобно придти соблазнам; но горе тому человеку, через которого соблазн приходит» (Мф 18: 7), сказано в Евангелии. Тревожно было и в самом Киеве. Ярополк, который во время постоянного отсутствия Святослава воспитывался христианкой – бабкой Ольгой, все больше склонялся к христианству. К тому же, его женой стала тоже христианка – красавица, греческая монахиня, взятая в плен Святославом в Византии и отосланная в Киев. Это вызывало раздражение языческой верхушки Киева. Положение Ярополка серьезно осложнялось. Но в борьбе против древлян все киевляне объединились. Через два года после убийства Люта киевский князь пошел ратью на древлянского. Тот вышел ему навстречу с войском, началась битва и Ярополк победил Олега. |
| Нам неизвестны обстоятельства вступления на великокняжеский стол сыновей Мономаха, одного за другим, но здесь не руководило право наследства после отца. По смерти Мстислава сделался князем не сын его, а брат – верно, по желанию Киевлян; но тут в Южной Руси начались сумятицы, имевшие печальное влияние на судьбу народа. Начал дело черниговский князь Всеволод. Дикий, необузданный, он еще прежде, в Чернигове, напал на своего дядю Ярослава, дружину его истребил и выгнал его, Мстислав, хотевший помочь изгнанному Ярославу и наказать Всеволода, оставил это намерение по просьбе андреевского игумена Григория, уважаемого по своей святой жизни: он убедил его не поднимать войны. Конечно, у Всеволода черниговского была сильная партия в Черниговской Земле, когда надобно было опасаться войны. Мстислав жалел потом, что послушал игумена. С его преемником, Ярополком, который, как кажется, был человек слабый, Всеволод вступил в борьбу. Поводом было то, что брат Ярополка, ростовско-суздальский князь, требовал себе Переяславля и отдавал Ярополку Ростов и Суздаль. Народу эта борьба князей причинила разорения. Сначала Ярополк с Киевлянами пленил около Чернигова села и загнал людей в Русскую Землю. Потом в отместку, Всеволод, видя, что приходится ему бороться не с одним русским князем, но и с другими детьми Мономаха, призвал Половцев. Вопрос так запутался, что дети Мстислава, племянники Ярополка, недовольные дядей, пристали к Всеволоду. Половцы напали на Переяславскую страну, избивали людей по пути, жгли селения, дошли до Киева, – в виду Киева на левой стороне зажгли городок, хватали людей в плен, других убивали; люди бросались спасаться на другой берег и не успевали, потому что тогда таял лед на Днепре. На другой, 1136 год, опять Всеволод с братьею своею осадил Переяславль, вступил в битву на реке Супое; потом подходил к Киеву. Эти походы сопровождались разорением селений и пленом людей. Князья мирились и опять начинали междоусобие. Ярополк вошел с войском киевским в Черниговскую область и начал опустошать ее. Но в 1139 году, Черниговцы потребовали, чтоб Всеволод помирился и не бежал к Половцам. Своих сил ему было недостаточно, – Всеволод должен был примириться. Этот факт показывал, как междоусобия вообще поддерживались охотниками и истекали столько же из нравов народа, сколько и князей. Народ мог бы прекратить их, если бы в то же время, когда князья воевали между собою, не возбуждались и народные страсти и удаль не тянула бы охотников на бранное поле. |
| Летом 969 года, незадолго до своего окончательного отъезда на Дунай, князь Святослав разделил Русскую землю между своими сыновьями. Старшему, Ярополку, достался Киев, Олегу — Древлянская земля. В это время в Киев пришли новгородцы, просившие себе князя. «Абы пошел кто к вам?» — насмешливо спросил их Святослав. Новгородцы, по совету дяди Владимира по матери, Добрыни, попросили себе на княжение Малушиного сына. Святослав согласился. Так Владимир еще ребенком сделался новгородским князем. Вскоре Святослав погиб (это произошло весной 972 года), и его сыновья стали княжить в своих землях совершенно самостоятельно. Около 977 года между Ярополком и Олегом началась война, в результате которой Олег погиб. Напуганный этим известием Владимир бежал из Новгорода «за море», надо полагать, к варягам, в скандинавские земли или Прибалтику. Спустя некоторое время во главе наемного варяжского войска он вновь появился в Новгороде (захваченном к тому времени наместниками Ярополка). Так началась война между Владимиром и его братом. Успех в войне сопутствовал Владимиру. Летом 978 года он осадил Киев. Ярополк бежал в город Родню (в устье реки Рось, притока Днепра), который также был осажден войсками Владимира. В окружении Ярополка нашелся предатель, некий Блуд; Владимир вступил с ним в переговоры, и Блуд уговорил Ярополка прекратить сопротивление и сдаться на милость брата. «Сбылась-де мечта твоя. Веду к тебе Ярополка. Приготовься убить его» — такие слова передал Блуд Владимиру. И Владимир решился на братоубийство. Когда Ярополк вступил в покои Владимира, двое варягов, стоявших в дверях, подняли его на мечах «под пазуху». Следовавший за князем Блуд проворно затворил двери, не дав ворваться на помощь Ярополку его слугам. С этого злодейского убийства и начинается киевское княжение Владимира, которое продолжалось долгих тридцать семь лет. Летописцы не жалеют черных красок, изображая Владимира до принятия им христианства. Он был жесток, злопамятен и вообще наделен самыми разными пороками, среди которых, прежде всего, называют непомерное сластолюбие. У Владимира той поры было пять жен. Одну из них, полоцкую княжну Рогнеду, он насильно сделал своей супругой, начав войну с ее отцом, полоцким князем Рогволодом, после того как Рогнеда гордо отвергла его предложение вступить в брак. Захватив Полоцк, Владимир обесчестил Рогнеду на глазах ее отца и матери, а затем убил обоих родителей. Другой женой Владимира стала вдова убитого им Ярополка, некая гречанка, бывшая прежде монашенкой и привезенная в Киев князем Святославом, пораженным ее красотою. Помимо законных жен, князь имел сотни наложниц: «300 в Вышгороде, да 300 в Белгороде, да 200 на Берестовом, в сельце». Но и наложницы не могли удовлетворить его. «Ненасытен был в блуде, приводя к себе замужних жен и девиц растлевая», так с осуждением писал о Владимире летописец. |
| Но не надолго успокоился благоверный князь Ярополк, не долго он мирно правил Вышгородом. В 1078 году он снова должен был принять участие в печальных событиях того времени: между князьями произошли новые раздоры, поднялась междоусобная война. Сын покойного Святослава Ярославича Олег вместе с Борисом, сыном Вячеслава Ярославича, наняли половцев (половцы — кочевой народ татарского происхождения и языка, появились в южнорусской степи в 1055 г.). Войдя с ними в пределы Черниговского княжества, разбили дядю своего Всеволода (25 августа) и выгнали его из Чернигова. Всеволод поехал в Киев, к великому князю Изяславу, и рассказал ему про свое несчастье. Изяслав утешил брата, обещал ему помощь и сказал между прочим: «Я сложу за тебя голову». Немедленно собрал Изяслав войско и выступил на племянников с благоверным князем Ярополком; Всеволод пошел с сыном своим Владимиром Мономахом. 3 октября произошла злая сеча на Нежатине Ниве. В ней пал Борис Вячеславич, хваставший перед битвой, что с одним своим войском разобьет врагов, потом убит был и великий князь Изяслав. Он стоял с пешими полками, как вдруг наехал неприятельский всадник и ударил его копьем в плечо. Рана была смертельна, и великий князь тут же скончался. Битва продолжалась, и побежденный Олег едва убежал в Тмутаракань. Тело убитого князя везли сначала на лодке, а потом на санях. Благоверный князь Ярополк следовал за ним до самого Киева и вместе с дружиной своей горько оплакивал внезапную кончину отца. «Отец, отец мой, — говорил он, — не без печали ты пожил на этом свете; много напастей принял от людей и от братии своей. И вот погиб ты не от брата, а за брата сложил голову!» Останки князя Изяслава положили в мраморную гробницу и с честью похоронили в одном из храмов Киева. После смерти Изяслава великокняжеский стол занял Всеволод Ярославич. Добрый князь поспешил наградить племянника за его верную службу: он дал Ярополку в том же 1078 году Владимиро–Волынское княжество, присоединив к нему и Туров. Более пяти лет благоверный князь мирно правил своим княжеством. |
| Половцы опустошили все на восточном берегу Днепра, перебив и перехватав народ, который не мог перевезтись на другой, киевский берег, потому что Днепр покрыт был пловучими льдами; взяли и скота бесчисленное множество; Ярополку по причине тех же льдов нельзя было перевезтись на ту сторону и прогнать их. Три дня стоял Всеволод за Городцом в бору, потом пошел в Чернигов, откуда начал пересылаться с Мономаховичами, и заключил мир; гораздо вероятнее, впрочем, то известие, по которому заключено было только перемирие до общего съезда, потому что немедленно за этим летописец начинает говорить о требованиях Ольговичей, чтоб Ярополк возвратил им то, что их отец держал при его отце: " Что наш отец держал при вашем отце, того и мы хотим; если же не дадите, то не жалейте после; если что случится, вы будете виноваты, на вас будет кровь " . Без сомнения, Ольговичи просили города Курска и всего Посемья, взятых у них Мономаховичами тотчас после изгнания Ярослава Всеволодом. В ответ на это требование Ярополк собрал войско киевское, а Юрий - переяславское, и 50 дней стояли у Киева; потом помирились со Всеволодом и отдали Переяславль младшему брату своему Андрею Владимировичу, а прежнюю его волость, Владимир-Волынский, - племяннику Изяславу Мстиславичу. По всему видно, впрочем, что это распоряжение было не следствием, но причиною мира с Ольговичами: дядья, чтоб отвлечь племянников от Святославичей, отнять у последних предлог к войне и правду в глазах народа, удовлетворили Изяслава, отдавши ему Волынь; Юрий ростовский, видя, вероятно, как спорны русские столы и как незавидна Переяславская волость, беспрестанно подвергавшаяся нападениям Ольговичей и половцев, не хотел более менять на нее своей северной, верной волости; занятие же Переяславля младшим братом не могло быть для него опасно: никогда младший брат не восставал против прав старшего, тогда как был пример, что племянник от старшего брата восставал против младшего дяди (1134 год). Что Ольговичи принуждены были мириться поневоле, будучи оставлены Мстиславичами, доказательством служит их нападение на Переяславскую область в следующем, 1135 году. |
| 1055 К 1086/7 г., когда Ярополк Изяславич был убит, его сыновья, Ярослав (будущий князь берестейский) и Вячеслав, были еще достаточно малы и не имели своих столов, так что мать не могла остаться жить при старшем из сыновей, как то обычно бывало. Замок Байхлинген входил в родовые земли графов орламюндских и составлял, очевидно, наследственную долю Кунигунды, так что граф Куно, родоначальник графов байхлингенских, приобрел его благодаря браку с дочерью Оттона Орламюндского. См. также фрагмент 23. 1056 Оттон, граф нортхаймский (по замку Нортхайм в Южной Саксонии, близ северной границы Тюрингии), в 1060-х гг. был герцогом баварским, отсюда его титул в «Саксонском анналисте». 1058 Граф Адальберт I из Балленштедта (к юго-западу от Магдебурга), представитель восточносаксонского рода Асканиев (антикизированная форма родового имени по замку Ашерслебен в низовьях Зале), сильно укрепившегося при императоре Генрихе III. Благодаря браку с Адельхайдой Аскании унаследовали выморочное графство Ваймар-Орламюнде. 1059 Заимствовано из «Книги о саксонской войне» Бруно 24). Имя саксонского пфальцграфа Фридриха I автор «Саксонского анналиста» эксплицитно вводит в текст (см. 24, примеч. 737). 1060 Удона II из рода Штаденов, маркграфа Саксонской северной марки, которая в то время обнимала земли по обоим берегам Эльбы к югу от устья Хафеля. 1061 См. примеч. 1056. Особое внимание «Саксонского анналиста» к потомству Оттона Нортхаймского объясняется тем, что на внучке Оттона был впоследствии женат саксонский герцог, а затем германский король Лотарь III. 1064 Брак Евпраксии Всеволодовны и маркграфа Генриха состоялся, вероятно, ок. 1085 г. и преследовал цель нейтрализации польского князя Владислава I, у которого искал поддержки волынский князь Ярополк Изяславич в своем конфликте с дядей Всеволодом Киевским (см. подробнее: Назаренко 2001а. С. 539–547). Из слов анналиста, вроде бы, можно заключить, что Всеволодовна получила имя Адельхайда в браке с маркграфом Генрихом. В то же время надо учесть, что это имя было династическим в королевском семействе как Оттонов, так и Салиев – поэтому наречение им Евпраксии могло быть связано именно с замужеством за Генриха IV, тогда как «Саксонский анналист» анахронично употребил закрепившееся впоследствии имя. |
| Бог Всемогущий да просветит ваш ум и через благо сей жизни приведет вас к славе вечной. Дано в Риме в 15-е календы мая 513 , индикта 13-го 514 . (Reg. Greg. VII. Р 236–237) 500 Киевского князя Изяслава Ярославича, изгнанного в 1073 г. из Руси братьями Святославом и Всеволодом Ярославичами. Изяслав бежал к своему польскому родственнику: женой Изяслава была Гертруда – родная тетка Болеслава II (примеч. 504); кроме того, Изяслав и Болеслав были двоюродными братьями – внуками киевского князя Владимира Святославича, ибо отец Болеслава II, Казимир I, был женат на Владимировне (см. 29, примеч. 815). Однажды Болеслав уже помог Изяславу, ведь именно польская подмога позволила последнему вернуться в Киев в 1069 г. Но на этот раз польский князь предпочел через некоторое время помириться со Святославом, в результате чего «ляхове» отняли у Изяслава «именье много», «показавше ему путь от себе» (ПСРЛ 1. Стб. 182; 2. Стб. 173). Несомненно, этот эпизод и напоминает папа Григорий VII (ср. 21, примеч. 548). О дальнейшей судьбе Изяслава повествует Ламперг Херсфельдский (см. 21/4 и соответствующий комментарий). 502 1074/5 сентябрьского года. По содержанию видно, что конец письма добавлен к основному тексту несколько позднее под диктовку лично Григория VII. Очевидно, он появился непосредственно после встречи папы с Ярополком Изяславичем, о чем идет речь в следующем послании, написанном тремя днями позднее. 503 Киевскому князю Изяславу Ярославичу (см. примеч. 500), который в крещении получил имя Димитрий (ср. 21/4). 504 Гертруде, сестре польского князя Казимира I; ее русское имя источники не сохранили, хотя сообщение о браке есть только в древнерусских летописях софийско-новгородской группы (ПСРЛ 4/1. С. 116; 6. Стб. 179). Имя устанавливается по его упоминанию в уникальном памятнике – латинском молитвеннике княгини (Lib. prec. Gertr. Р. 127. 18). 507 Что конкретно имеется в виду? Иногда считают, что в Риме Ярополк перешел в католичество (Янин 1963. С. 142–164), однако для 70-х гг. XI в. такая трактовка представляется существенной модернизацией (Назаренко 2005. С. 269–279). Из дальнейшего видно, что Ярополк от имени отца признал политический сюзеренитет Римского престола, подключив Киев к церковнополитической программе Григория VII (см. введение). Такого рода униатские проекты даже в позднейшие времена, когда отношения между Западной и Восточной церквами стали куда более враждебными, не требовали формальной смены вероисповедания, а только признания юридического верховенства папы. |
| Но говоря о существовании в Киеве сильной христианской партии, мы, однако ж, не имеем ни малейшего намерения преувеличивать ее действительного значения. Дело в том, что сила этой партии заключалась не в значительной численности ее членов, а в ее исключительном положении при княжеском дворе, в ее правительственной, так сказать, роли. Тогдашнее положение дел в Киеве мы представляем в таком виде. Известно, что смерть Ольги, назначение великим князем Киевским Ярополка и отъезд Святослава в Болгарию были фактами, следовавшими почти непосредственно один за другим. До настоящего момента Ярополк жил при Ольге и, по своему малолетству, в делах правления не мог принимать участия. Занимая теперь стол Киевского князя, он естественно должен был позаботиться о соправителях или вернее – о дружине, без которой он еще не мог править государством и которая в тогдашнее время составляла необходимую принадлежность всякого князя вообще. Дружиной отца своего он не мог воспользоваться: она ушла со Святославом в Болгарию. Но в Киеве была еще другая, так сказать, готовая уже дружина: это дружина только что умершей Ольги, среди которой Ярополк вырос, с которою он сроднился и на попечение которой Ольга могла оставить своих внуков. Для составления представления об этой дружине не мешает вспомнить следующее место из саги и об Олаве. «У сильнейших конунгов того времени, читаем здесь, был обычай, что супруга конунга имела половину гридней, и содержала их на своем иждивении, и получала на то казну и все, что нужно было. Так было и у конунга Валдемара, что супруга его имела не менее гридней, как и сам конунг, и они очень спорили между собою об отличных людях, ибо тот и другая хотели иметь их в своей службе» (стр. 53). Едва ли этот факт мог иметь место по отношению ко всем вообще тогдашним русским княгиням. Нам думается, что повод для этого известия подала дружина Ольги, которая, оставаясь долго в роли правительницы государства, не могла не иметь у себя дружины. На существование у Ольги дружины в летописи есть прямое указание в рассказе об объезде этою княгинею земли древлянской «с дружиною». |
|
|
