| Уединенная жизнь в Рославльских лесах под руководством опытных старцев стала настоящей школой монашества для М. и старца Антония (Путилова). Несмотря на внешние лишения, пустынники утешались внутренним безмолвием, о чем в одном из ранних писем брату писал М.: «Находясь в кругу предметов, занимающих зрение, вкус, слух и все чувства, не может уже быть столь сладко мысленное занятие в памяти Бога и поучении святого закона Его. Удалением же от мира, свободившись всех чувственных встреч, увлекающих ум и мысли, все духовное занятие становится живее, сладостнее, потому что ум, свободясь случаев к рассеянию, начинает собираться в себе, а чрез то и душа начинает чувствовать присутствие Божее, благоговейный к Нему страх и любовь ощутительнее, и чувства внешнего человека внутреннему, то есть уму, становятся покорнее» (РГБ. Ф. 213. Ф. 59. Ед. хр. 1. Л. 6-7 об.). По воспоминаниям М., «всю церковную службу» они совершали ежедневно «в келье, начиная с двенадцати часов ночи, полунощницу и утреню; после утрени, через час, соборный акафист Божией Матери; после акафиста, часа через два, часы с изобразительными, и наконец, вечерню часов в пять вечера. В воскресные и праздничные дни приходили к службе ближайшие старцы: о. Досифей, о. Дорофей, а иногда кто-либо из других рославльских подвижников, живших в большем расстоянии от нас. Отправя вместе службу, пообедаем, что Бог послал, и разойдемся до следующего праздника». В свободное от богослужений время братья занимались рукоделием, переписывали «полууставом отеческие книги», трудились на огороде, летом собирали грибы и ягоды, к-рые отдавали «благодетелям, а от них получали печеный хлеб, крупу, а иногда и бутылочку масла, для приправы пустынной трапезы» ( Ювеналий (Половцев). 1992. С. 29). Прп. Моисей Оптинский. Икона. 1996 г. Иконописец мон. Евграф (Николаев) (ризница Оптиной пуст.) Прп. Моисей Оптинский. Икона. 1996 г. Иконописец мон. Евграф (Николаев) (ризница Оптиной пуст.) Сохранились неск. книг, переписанных М. еще до пустынножительства: «Предания старческие новоначальным инокам, како подобает жительствовати в послушании» (Саровская обитель в 1807, РГБ. Ф. 214. Опт-597); «Сборник учительный» (1808) (Там же. Опт-605); «Лествица» прп. Иоанна Лествичника (Свенский мон-рь, 1810) (Там же. Опт-509); «Книга Симеона Нового Богослова» (брянская Белобережская пуст., 1813) (Там же. Опт-495) и др. |
| Если наместник замечен будет в каком пороке, или вознесся в гордости, или нарушит какие-либо святые правила, увещать его до четырех раз. Если не исправится – употребить Уставом определенные меры исправления. Если и после того не исправится – низвесть его со степени наместника и на место его назначить другого достойного. Если и после этого не будет он жить в братстве спокойно и послушливо, – изгнать его из монастыря. Да памятует однако ж авва, что должен во всех своих судах дать отчет Богу и не допускать, чтобы душа его при сем, вместо истинной ревности, горела огнем неприязни или зависти. (Глава 65-я). Искушения переноси без смущения и с благодарностью Поучение св. Аввы Дорофея Хорошо сказал Авва Пимен, что преуспеяние монаха обнаруживается в искушениях; ибо монах, который истинно приступает работать Господеви, должен, как говорить Премудрый, уготовать душу свою во искушение ( Сир.2:1 ), чтобы никогда не удивляться и не смущаться ничем, случающимся с ним, веруя, что ничего не бывает без промысла Божия. А в чем Божий промысл, то вполне хорошо и служит к пользе души, ибо все, что делает с нами Бог , делает Он для нашей пользы, любя и милуя нас. И мы должны, как сказал Апостол, о всем благодарить ( Еф.5:20 ; 1Фес.5:18 ) благость Его, и никогда не печалиться, и не малодушествовать о случающемся с нами, но все, что с нами бывает, принимать без смущения, со смиренномудрием и с надеждою на Бога, веруя, что все, что ни делает с нами Бог, Он делает по благости Своей, любя нас, и делает хорошо, и что это не может быть иначе хорошо, как только таким образом. Если кто имеет друга и уверен, что он любит его, то, когда и потерпит от него что-нибудь, даже и тяжелое, думает, что тот сделал это любя, и никогда не поверит о своем друге, что он хотел ему повредить: тем более должны мы думать так о Боге, Который создал нас и привел нас из небытия в бытие, вочеловечился нас ради и умер за нас, что Он делает с нами все по благости Своей и любя нас. О друге иной может подумать: он это делает, любя и жалея меня, но у него нет столько благоразумия, чтобы он мог хорошо устроить касающееся до меня, и поэтому случается, что он нехотя вредит мне. |
| Мы их видали весьма близко и часто слышали, как они ломали по лесу деревья, но никогда они нас не трогали и мы жили с ними в мире. И от разбойников помиловал нас Бог , хотя и часто слышали, что они бродят у нас в околотке. Впрочем нас нелегко было найти, да и нечем было им у нас поживиться. Однажды только, Божиим попущением, случилось искушение. Как теперь помню, это было 23-го ноября 1814 года, поздно вечером. Старец мой О. Афанасий отдыхал, а я переписывал святцы, так как письмо, по уставу, было обычным моим занятием, и только что начал писать молитву к Божией Матери: «Под Твое благоутробие прибегаем, Богородице, моления наша не презри во обстояниих», кто-то постучался в дверь, – то были разбойники. Они, обобравши келью, бывшего в отлучке О. Дорофея, пришли втроем к нам. Не снимая крючка, я стал спрашивать: «Кто там? – Да вот работники в лесу заблудились; нет ли вблизи селения?» – И так вопрос за вопросом; я со свечей в руках полуотворил дверь и увидел неизвестного человека; он продолжал разговор со мною, сняв шапку: «Ты говоришь – мы, а где же другие?», – спросил я. В это время из-за крыльца показался его товарищ в шапке, на которого первый тотчас прикрикнул: «Сними шапку-то»! А издали приближался и третий с рогатиною. Старец, услышав длившийся разговор, взглянул за дверь, и в то же время получил тяжелый удар в бок по руке со словами: «Его-то нам и надобно!». Заслонив собою Старца, я силился припереть наружную дверь, но подпорка попала между дверью и стеною, и нас бы конечно убили, если бы, по счастью, не случился на тот раз, в нашей келье молодой здоровый крестьянин, который принес нам, пищу из селения, и остался за ночным временем. Проснувшись на шум, он схватил топор, и еще со сна закричал: «Много ли их тут? всех перебью». Разбойники, подумав, что нас много в кельи, разбежались, оставив Старца еле жива, и долго болел он от полученного удара. Матерь Божия видимо спасла нас. Кроме, сего случая, других, в продолжение десяти лет нашего пустынножительства, благодаря Богу, не было 9 . |
| Потому и надобно испытать себя: есть ли в душе полная готовность и твердая решимость все оставить ради Бога и вечной жизни, и все прискорбное терпеть до самой смерти. Конечно, и самая решимость эта есть уже дарование Божие, ибо, говорит св. Исаак Сирин , «посвятить себя Богу и жить добродетельно есть одно из великих дарований Христовых» 4 ; но необходимо и наше произволение, наша свободная воля и понуждение себя, чтобы до конца претерпеть в подвиге. Св. Иоанн Лествичник пишет: «каждый да испытывает себя и потом уже от хлеба сего – отречения да яст, и от чаши сей, которая со слезами, да пиет, да не в суд себе воинствует» 5 . И св. Ефрем Сирин говорит: «всякому, кто хочет быть монахом, надобно быть готовым к мужественному терпению, чтобы по вступлении в монашество не сказать: «не знал, что будет это со мною»... Если вступаешь, брат, в борьбу, будь трезвен, чтобы противник не порадовался, победив тебя, и чтобы тебе, вместо венца, не получить противное тому» 6 . Испытай же свое сердце, душа верующая и жаждущая спасения вечного и духовного совершенства, и когда увидишь в себе твердое желание неленостно служить Господу твоему во всю жизнь, тогда последуй внутреннему голосу звания Божия и приводи себе на память слова св. Иоанна Лествичника : «если бы земной царь позвал нас и пожелал бы нас поставить в служение пред лицом своим, мы не стали бы медлить, не извинялись бы, но, оставив все, усердно поспешили бы к нему: будем же внимать себе, чтобы, когда Царь царствующих и Господь господствующих и Бог богов зовет нас к небесному сему чину не отказаться по лености и малодушию, и на великом суде Его не явиться безответными (Сл. 1-е, § 20-й). Будучи позваны Богом и Царем, усердно устремимся в путь, дабы нам, маловременным на земле, в день смерти не явиться бесплодными и не погибнуть от голода (Сл. 1-е, § 15-й). Ощутивши пламень, беги, ибо не знаешь, когда он угаснет и оставит тебя во тьме» (Сл. 3-е, § 4-й). Но как и куда бежать с этим пламенем в душе, как последовать званию Господа, и что тебе делать душа верующая, слушай далее слова св. Отцов. |
| Теперь проследим некоторый отрезок жизни о. Ювеналия по Летописи Скита, которая часто упоминает его имя. 17 августа 1855 года: «Батюшка о. Макарий с монахами мантийным Ювеналием и рясофорным Львом выехали верст за 40 к гг. Киреевским, где пробыли до 26 числа сего же месяца, посвятив сие время на окончание и просмотр перевода книги “Поучений аввы Дорофея ”. Жили в это время в отдельном домике ». 8 января 1856 года: «Во 2м часу пополудни Батюшка о. Макарий с о. Ювеналием и послушником Парменом выехали через Белев в Долбино навестить господ Киреевских, благодетелей обители». 6 ноября: «Сего числа скитский монах Ювеналий Половцев послан в Калугу для представления владыке, яко удостоиваемый рукоположения во иеродиакона, рукоположен 8 числа в день Собора Архистратига Михаила. Возвратился в обитель 10 поутру, а в воскресенье 11-го служил у нас в Скиту первую обедню. Получено известие, что о. архимандрит Сергиевой пустыни назначен и посвящен в сан епископа Новгородского, а он пишет к о. Ювеналию, что просил о назначении его в сане иеромонаха правителем его дел, дабы иметь возможность познакомиться с ходом епархиальных дел, приготовиться к высшим степеням духовной иерархии. О. Ювеналий колеблется, принять ли это предложение, разлучающее его навсегда с воспитавшею его обителью и старцем… И вместе боится, как бы не оказаться ослушным противу воли Божией». 15 ноября: «Получено отношение от обер-прокурора Св. Синода с резолюцией Преосвященного выслать о. Ювеналия для личного объяснения в Св. Синод. Дело в том, что по совещании о. архимандрита Игнатия (Брянчанинова) , назначенного к посвящению в епископа Новгородского, с родными о. Ювеналия – его приглашает о. Игнатий к себе в правители дел». 23 ноября о. Ювеналий выехал. 14–15 декабря: «Получено от о. Ювеналия письмо, в коем он уведомляет, что обер-прокурор решился отпустить его обратно в свою обитель, и он на днях выезжает из Петербурга». 17-го: «В сей день по страшному бездорожью возвратился из Петербурга о. Ювеналий (Половцев), дело коего осталось отчасти в нерешенном положении, а сам он находится еще в недоумении – что избрать: остаться ли в обители при старце или искать перемещения в Петербург, куда его приглашает о. архимандрит Игнатий в качестве наместника Сергиевой пустыни, – более склоняется мысленно к последнему». Ни правителем дел при о. Игнатии, ни наместником Сергиевой пустыни о. Ювеналий не стал. Св. Синод предложил ему третье: служение на Востоке, в Русской Православной Иерусалимской Миссии. Летопись Скита вел тогда инок Лев Кавелин. 8 января 1857 года он писал: «Аз грешный и о. Ювеналий выехали из обители, имея целью: он проехать в Петербург, дабы окончить дело о вызове его в Миссию на Восток чем-либо решительным и повидаться с матушкой к ее утешению, а я – посетить в Москве больного брата и привезти его, если можно будет, домой». |
| Год спустя о. Макарий отпустил о. Иоанна и с ним послушника Владимира в Киево-Печерскую Лавру. В Летописи 12 июля 1854 года записано: «Сего числа поутру часов в 8 возвратились из Киева о. Иоанн Половцев и послушник Владимир. Они пробыли в Киеве почти месяц, всё это время квартировали у екклесиарха Лавры иеромонаха Мелетия Антимонова (полагавшего начало в Оптиной Пустыни); дорогой посетили довольное число монастырей, и вообще поездка сия была сопряжена с пользою душевною как для них, так и для оставшихся на месте братии, коим о. Иоанн в письмах и по возвращении передал сравнительно состояние обителей, им посещенных, с нашею, искренно утверждая и ясно доказывая, что лучшей ее нет, с чем согласуются и общие отзывы». Осенью 1854 года о. Иоанн снова привлечен был к издательскому делу. 6 октября в Летописи сообщается: «Начат просмотр перевода о. Климента Зедергольма “Поучений аввы Дорофея ”. Участвовали в сем трое: иеромонах о. Амвросий, монах Иоанн Половцев и послушник Лев» (Амвросий – будущий старец; Лев Кавелин – позднее архимандрит Леонид, наместник Троице-Сергиевой Лавры, церковный историк, автор многих книг, в том числе по истории Оптиной Пустыни). О. Иоанн по благословению старца и с его помощью занимался переводом «Лествицы» преп. Иоанна с церковнославянского на русский язык (этот перевод был издан в 1862 году). 29 апреля 1855 года Летопись Скита отметила большое для о. Иоанна событие: «Служба: утреня и обедня, во время коей о. архимандрит (Моисей. – Сост.) постригал в мантию двух скитских братии: о. Феодосия, пономаря, и о. Иоанна Половцева, – первого нарекли Флавианом, а второго – Ювеналием. Пострижение сих двух пользующихся общим уважением братии доставило истинное удовольствие всему нашему малому братству». 4 мая, на отдание праздника Пасхи, отцы Флавиан и Ювеналий, после пятидневного неисходного пребывания в церкви, причастились Св. Христовых Тайн. Имя отцу Иоанну наречено весьма славное у Господа – Ювеналий. Оно принадлежало святому Ювеналию, Патриарху Иерусалимскому, занимавшему высокий престол свой в первой половине V века. Он предал на Третьем Вселенском Соборе проклятию Нестория и его ересь. |
| С. 98-99). В 1851 г. Оптину пуст. посетил известный духовный писатель А. Н. Муравьёв , к-рый встретился с 3 старцами - Моисеем, Антонием и Макарием, и написал воспоминания о них. По словам писателя, М. отличали строгость, «углубление во внутреннюю клеть своего сердца, от долгого пустынножительства и соответственно своему начальническому положению», рассудительность и безгневие ( Муравьёв. 1852. С. 89). Как вспоминал игум. Антоний (Бочков), «вместо поучений он являл собой пример, как хранить уста, и хранивши их, обуздывать и все тело. Никто не видел его во гневе или в ослаблении: всегда был ровен и верен самому себе» ( Ювеналий (Половцев). 1992. С. 243-244). По замечанию еп. Герасима (Добросердова) , у М. было «умение управлять братством из разных званий, не одинаковой степени образования, умение всем и каждому указать приличное место, занятие, так, чтобы все и каждый, смотря по возможности, старались содействовать благу обители» ( Герасим (Добросердов). 1865. С. 17). В своих «Келейных записках» оптинский старец прп. Варсонофий (Плиханков) отмечал, что М. «достиг той вершины духовной жизни, которая называется бесстрастием» (РГБ. Ф. 214. Опт-319. Л. 252). Мн. воспитанники Оптиной пустыни становились настоятелями монастырей: Геронтий (Васильев) - настоятель Тихоновой Калужской в честь Успения Пресвятой Богородицы пустыни (1837-1857), Антоний (Путилов) - малоярославецкого Черноостровского во имя святителя Николая Чудотворца монастыря (1839-1853), Никодим (Демутье) - мещовского во имя великомученика Георгия Победоносца монастыря (1842-1853), затем малоярославецкого мон-ря (1853-1862), Паисий (Аксёнов) - Тихоновой Калужской пуст. (1857-1858/59), Моисей (Красильников) - Тихоновой Калужской пуст. (1858-1895), Леонид (Кавелин) - Новоиерусалимского в честь Воскресения Христова монастыря (1869-1877), наместник Троице-Сергиевой лавры (1877-1891), Иувеналий (Половцев) - настоятель Глинской в честь Рождества Пресвятой Богородицы пустыни (1861-1862), впосл. архиепископ Литовский, Пафнутий (Осмоловский) - настоятель малоярославецкого мон-ря (1862-1891), Марк (Чебыкин) - настоятель Мещовского мон-ря (1869-1879). |
| 7 марта 1862 г. С. -Петербург М.С.О.н.Г.И.Х.Б.н.п.н. Ваше Преосвященство, Милостивейший Архипастырь и Отец! Вчера был я в последний раз у Митрополита и вот его последняя беседа со мною, почти слово в слово мною записанная и очень благосклонным тоном им произнесенная. «Ну, что Ювеналий? – Отправляюсь обратно и пришел просить благословения Вашего Высокопреосвященства на путь. – Ну, поклон от меня Преосвященному Сергию. Да ты меня тогда спрашивал о капиталах, так теперь можешь передать Преосвященному, что это дело совсем покончено. Оно было уже внесено в Государственный Совет, но Государь велел его на днях совсем прекратить. – Слава Богу, Ваше Высокопреосвященство, это радостно будет слышать и Преосвященному. – Да, да он мне еще писал о том, чтобы тебя в Коренную перевести, а я ему отвечал, что Глинская пустынь славится духовною жизнью, по крайней мере, во времена Филарета». Повергаюсь мысленно к стопам Вашим, прося Архипастырскаго благословения и святых молитв Ваших и с чувствами глубочайшаго высокопочитания и сыновней преданностью имею счастие быть Вашего Преосвященства нижайший послушник многогрешный игумен Ювеналий 18-го марта 1862 г. С. -Петербург Письмо к настоятелю Оптинской пустыни отцу Моисею (Путилову) ...По выезде из Богоспасаемой Обители Вашей (теперь уже не дерзаю сказать «нашей», чтобы не оскорбились мои Глинские собратия, весьма полюбившие меня недостойнаго) поехал я, Батюшка, в Курск, куда прибыл 20 октября. Быв обласкан Преосвященным Сергием, отправился я, вслед за ним, из Курска в Белгород и оттуда в Борисовку. По возвращении оттуда в Белгород и Курск прожил в последнем около двух недель. 21-го ноября, в самый день Введения во храм Пресвятой Богородицы получен был указ Св. Синода о назначении меня недостойного игуменом в Глинскую пустынь. 22 ноября был я посвящен в это звание Преосвященным Сергием, а 28-го прибыл в Обитель, паче же в малый град обительный, расположением своим много напоминающий скит Оптиной пустыни, только в больших размерах. Братии у нас, слава Богу, довольно – 163 человека и много из них весьма способных, все, по милости Божией, в подвиге духовном, есть очень преуспевшие, есть и немощные, от них же первый есмь аз, по святым молитвам Вашим и покойных Старцев о. Макария и о. и. Филарета уповаем спастись. |
| Александра, решились также отправиться в эту пустынную Обитель. Но, помня пример несчастной сестры своей Анисии, и не надеясь получить от отца своего согласие, на вступление в монастырь, они не сочли нужным открыть ему о своем намерении, а написали просто, что они от хозяев своих отошли за невозможностью у них жить по чрезмерной строгости, и несправедливости их. И что есть у них на примете другой хозяин, человек хороший и благочестивый, которому они и дали слово поступить к нему в услужение; но что прежде сего вознамерились проехаться в Киев, для поклонения Святым угодникам, а оттуда и к родным побывать. В 1804-м году, в бытность свою в Москве, Тимофей хлопотал об увольнении отца своего со всем семейством из Серпуховского купеческого общества и о приписке его в Москву, также в купцы по 3-й гильдии. После того, как это состоялось, в декабре 1804 года Тимофей и Иона, без ведома отца, взяли паспорта на три года и вместо Киева отправились в Саровскую Пустынь. Прибыли они туда 13-го мая 1805-го года и были приняты тамошним настоятелем иеромонахом Исаиею. Родные полгода не имели от них никакого известия и сомневались уже, живы ли они. Наконец в ноябре 1805-го года Иван Григорьевич получил от них письмо, в котором они просили прощенья в причиненном ему от них оскорблении, а вместе просили и благословения на вступление в монашество. Иван Григорьевич, прочитав это письмо, весьма разгневался на сыновей своих, и не только не дал им благословения на монашескую жизнь, но и строго приказал, чтобы они, ни сколько немедля в Сарове, скорее возвратились домой. Но Господь устроил все иначе. Не смотря на запрещение отца, оба брата остались в Саровской Пустыни и два с половиною года не показывались домой. Между тем Бог смирил Ивана Григорьевича, посетив его болезнью. От ушиба, а потом от неудачного лечения очень разболелась у него правая нога и причиняла ему тяжкие страдания. В это самое время, в конце 1807-го года, приехал из Сарова Тимофей мириться с отцом, а вместе и просить увольнения в монашество, ибо срок их паспортов, самовольно взятых, уже истекал. |
| Архиепископ Екатеринославский Иов (Потемкин; 1750–1823) был, насколько мы сумели это выяснить, единственным русским епископом XVIII в., сформировавшимся под духовным руководством старца Паисия Величковского, подвизавшегося в Молдавии. Он был двоюродным братом знаменитого князя Г. А. Потемкина, перед ним открывалась блестящая офицерская карьера , но он пренебрег ею и в 29 лет неожиданно вышел в отставку; в 1779 г. он отправился в Молдавию, где несколько лет провел под руководством старцев, которые были связаны с Паисием. Затем мы видим его уже настоятелем Успенского монастыря в Бессарабии (1785–1793), впоследствии Иов стал епископом Феодосийским (1793–1797), потом Минским (1797–1812) и, наконец, архиепископом Екатеринославской епархии (1812–1823). Будучи епархиальным архиереем, он отличался особой энергией, независимым поведением в отношениях с Синодом и настойчивостью в проведении мероприятий по улучшению монастырской жизни . Ближайшим помощником митрополита Гавриила в ту пору, когда он управлял Тверской епархией (1763–1770) и предпринимал там первые попытки возрождения монастырской жизни, был настоятель Отроча монастыря (1765–1773) Арсений (Верещагин; 1736–1799). Впоследствии, уже будучи митрополитом Новгородским и Петербургским, Гавриил продолжал свое дело, благодаря чему вошел в историю старчества, а архиепископ Арсений Верещагин, управлявший несколькими епархиями — Архангельской (1773–1775), Тверской (1775–1783) и Ростовской (1783–1799), везде с большим размахом и успехом занимался совершенствованием образования приходского духовенства и организацией духовных школ . В XIX в. епископы, вышедшие не из среды ученого монашества, по-прежнему были редким явлением. Напомню о двух архиереях: Ювеналии (Половцеве; 1826–1904), архиепископе Литовском (1898–1904), и Флавиане (Городецком; 1840–1912), митрополите Киевском (1903–1912) [ 1210] . Ювеналий Половцев был единственным архиереем, прошедшим школу у старцев Оптиной пустыни. Дворянин по рождению, офицер, окончивший высшее артиллерийское училище, он в 1847 г. |
|
|
