| (1Кор. 13:13.) (2) Действительно, «все позволительно, но не все полезно» и «все позволительно, но не все назидает», согласно апостолу. И еще: «Никто не должен искать только своей выгоды, но пользы другого» (1Кор. 10:23—24), так, чтобы иметь возможность одновременно действовать и учить, строить и обустраивать. (3) То, что «Господня земля, и что наполняет ее», — это признают многие, однако ищут поблажку в слабости своего сознания. (4) «Совесть же я разумею не свою, но другого. Ибо для чего моей свободе быть судимой чужою совестью? Если я с благодарением принимаю, то для чего порицать меня за то, что я благодарю? Итак, едите ли, пьете ли, или что иное делаете, все делаете во славу Господа». (5) «Ходя во плоти, не по плоти воинствуем. Оружия нашего воинствования не плотские, но сильные Богом на разрушение твердынь и ниспровержение замыслов, и всякого превозношения, восстающего против познания Божия». (55, 1) С этим оружием в руках, гностик говорит: «Господи! Сделай так, чтобы мне представился случай испытать его. Пусть все ужасы исчезнут и я смогу превозмочь любую опасность из любви к тебе». (2) Средь дел людских лишь доблесть не извне, но из себя самой награду получает - награду за труды и скорби. (3) «Итак, облекитесь, как избранные Божие, святые и возлюбленные, в милосердие, благость, смиренномудрие, кротость, долготерпение; и сверх всего в любовь, которая есть совокупность совершенства. И да владычествует в сердцах ваших мир Божий, к которому вы и призваны в одном теле; и будьте дружелюбны», как праведные мужи древности, которые, будучи еще в теле, сохраняли невозмутимость и спокойствие духа. VIII. О том, что добродетель в равной мере свойственна мужчинам и женщинам, рабам и свободным (56, 1) Не только эзопиане, македонцы и лаконцы славятся своей выносливостью, как Эратосфен говорит с своем сочинении О добром и злом. Зенон Элейский, даже под пытками, отказался раскрывать секрет и вынес все мучения, так и не признавшись. Наконец, он откусил свой язык и плюнул им в тирана, которого некоторые называют Неархом, некоторые же — Демулом. |
| 335 Дидим – греческий грамматик из Александрии второй половины I в. до н. э:, автор большого количества комментариев на книги греческих писателей, в том числе и поэта Пиндара (ок. 522–446 гг. до н. э.). Большинство комментариев Дидима, в том числе и на Пиндара, до нас не дошло. 338 Дионисий Старший – тиран Сиракуз (ок. 430–367 гг. до н. э.). Историю святотатств Дионисия приводит Цицерон (О природе богов. 3:34:83–84). 347 Герилл – философ-стоик III в. до н. э., происходивший из Карфагена, ученик Зенона; Пиррон – древнегреческий философ, родом из Элиды. Современник Аристотеля, основатель скептической философской школы. 357 Ксенофан – греческий философ (ок. 570–489 гг. до н. э.), первый представитель Элейской школы философии. 359 Анаксагор – греческий философ (ок. 500–428 гг. до н. э.), автор сочинения О природе, последний представитель Ионийской философской школы, фактический основатель Афинской философской школы. 385 3Цар. 9:7–9 . Последняя фраза дана в нашем переводе. – В. Т. Ср. Синодальный перевод: «И скажут: “за то, что они оставили Господа, Бога своего, Который вывел отцов их из земли Египетской, и приняли других богов, и поклонялись им и служили им, за это навел на них Господь все сие бедствие”». 387 Ос. 13:13–14 . Перевод наш. – В. Т. Синодальный перевод значительно отличается: «Он – сын неразумный, иначе не стоял бы долго в положении рождающихся детей. От власти ада Я искуплю их, от смерти избавлю их. Смерть! где твое жало?» 407 Феодор – греческий философ из Кирены (ок. 320–280 гг. до н. э.), который отрицал само существование богов (Цицерон. О природе богов. 1:1:2). 410 См.: Платон. Федр. 245с-е. Ср.: Цицерон. Тускуланские беседы. 1:23:53; Цицерон. О государстве. 5:25:27. 412 Полиандрион – букв. с греческого «кладбище». Ср.: «И будет в тот день: дам Гогу место для могилы в Израиле, долину прохожих на восток от моря, и она будет задерживать прохожих; и похоронят там Гога и все полчище его, и будут называть ее долиною полчища Гогова» ( Иез. 39:11 ). Читать далее |
| (3) То, что «Господня земля, и что наполняет ее», — это признают многие, однако ищут поблажку в слабости своего сознания. (4) «Совесть же я разумею не свою, но другого. Ибо для чего моей свободе быть судимой чужою совестью? Если я с благодарением принимаю, то для чего порицать меня за то, что я благодарю? Итак, едите ли, пьете ли, или что иное делаете, все делаете во славу Господа». (5) «Ходя во плоти, не по плоти воинствуем. Оружия нашего воинствования не плотские, но сильные Богом на разрушение твердынь и ниспровержение замыслов, и всякого превозношения, восстающего против познания Божия». ( 55 , 1) С этим оружием в руках, гностик говорит: «Господи! Сделай так, чтобы мне представился случай испытать его. Пусть все ужасы исчезнут и я смогу превозмочь любую опасность из любви к тебе». (2) Средь дел людских лишь доблесть не извне, но из себя самой награду получает награду за труды и скорби. (3) «Итак, облекитесь, как избранные Божие, святые и возлюбленные, в милосердие, благость, смиренномудрие, кротость, долготерпение; и сверх всего в любовь, которая есть совокупность совершенства. И да владычествует в сердцах ваших мир Божий, к которому вы и призваны в одном теле; и будьте дружелюбны» , как праведные мужи древности, которые, будучи еще в теле, сохраняли невозмутимость и спокойствие духа. VIII O том, что добродетель в равной мере свойственна мужчинам и женщинам, рабам и свободным ( 56 , 1) Не только эзопиане, македонцы и лаконцы славятся своей выносливостью, как Эратосфен говорит с своем сочинении О добром и злом. Зенон Элейский, даже под пытками, отказался раскрывать секрет и вынес все мучения, так и не признавшись. Наконец, он откусил свой язык и плюнул им в тирана, которого некоторые называют Неархом, некоторые же — Демулом. (2) Подобным же образом поступили и пифагореец Теодот, и Правл, друг Лакида, как об этом сообщают Тимофей Пергамский в сочинении О мужестве философов и Ахайк в своей Этике. (3) Римский гражданин Постум, захваченный Певкетионом, не открыл ему ни одного секрета, но протянув свою руку к огню, держал ее в пламени как будто прикасался к меди, нисколько не изменившись в лице. (4) Не говорю уже об Анаксархе, который восклицал: «Толки ту оболочку, что содержит Анаксарха — Анаксарха не истолочь!» — когда по приказу тирана его бросили в ступу и начали толочь железными пестами. ( 57 , 1) Надежда на обретение счастья и любовь с Богу не сгибается перед несчастьями, но остается свободной, даже если случается ей подвергнуться пытке дикими зверьми, всепоглощающим огнем или испытать казни от руки тирана. |
| ( 59 ,1) Ведь и обычай, принятый в пифагорейском союзе, делить всех, в соответствии с двумя степенями посвящения, на акусматиков, большинство, и математиков, тех, кто по природе склонен к философии , означал, что нечто открыто, нечто же пребывает в тайне. (2) Подобным образом, различение двух видов перипатетических учений, вероятностных и научных , недалеко от различения между мнением, с одной стороны, и славой и истиной — с другой. (3) Пусть венок доброславной чести не вынудит тебя принять его от смертных, если для этого нужно сказать нечто, отличное от правды. (4) И ионические музы дословно говорят следующее: Большинство людей, мудрых в собственной оценке, следуют народным аэдам и поют песни толпы, того не зная, что многие плохи, а немногие хороши. И только лучшие преследуют славу: (5) «Предпочитают же лучшие одно–единственное превыше всех бренных вещей — вечную славу». «Но большинство живет как животные, меряя счастье желудком, влечением и половым членом». (6) И великий Парменид Элейский учит о двух путях: Как непогрешимое сердце легко убеждающей истины , так и мнение смертных, в котором нет истинной веры. ( 60 ,1) Божественный апостол имел все основания говорить: «Мне через откровение возвещена тайна, о чем я выше писал кратко, чтобы вы, читая, смогли усмотреть мое разумение тайны Христовой, которая не была возвещена прежним поколениям сынов человеческих, как ныне открыта его святым апостолам и пророкам». (2) Значит, имеется особый вид наставлений для совершенных или, как он говорит в Послании к Колоссянам: «Посему и мы с того дня, как об этом услышали, не перестаем молиться о вас и просить, чтобы вы исполнились познания воли его во всякой премудрости и разумении духовном, чтобы поступали достойно Бога, во всем угождая ему, принося плод во всяком благом деле и совершенствуясь в познании Бога, укрепляясь всякою силою по могуществу его славы». (3) И далее: «Сделался я служителем по устроению Божиему, вверенному мне для вас, чтобы напомнить слово Божие, тайну, сокрытую от веков и родов, ныне же открытую святым его, которых благословил Бог показать, какое богатство славы в тайне сей для народов». |
| В ряде случаев под здравым скептическим мышлением можно понимать здравую рассудительность. Такая рассудительность может уберечь христианина от соскальзывания в заблуждение, может способствовать правильному усвоению им догматических и нравственных истин. « Возлюбленные! не всякому духу верьте, но испытывайте духов, от Бога ли они, потому что много лжепророков появилось в мире », — пишет св. Иоанн Богослов ( 1Ин.4:1 ). « Братия! не будьте дети умом: на злое будьте младенцы, а по уму будьте совершеннолетни », — учит апостол Павел ( 1Кор.14:20 ). « Прилагая к сему все старание, покажите в вере вашей добродетель, в добродетели рассудительность, в рассудительности воздержание, в воздержании терпение, в терпении благочестие, в благочестии братолюбие, в братолюбии любовь », — наставляет апостол Петр ( 2Пет.1:5-6 ). История явления Скептицизм изначально оформляется как одно из направлений в античной философской мысли в IV в. до н. э. При этом скептицизм не был строго организованным философским движением и представлял собой ряд школ, состоящих из последователей конкретных философов. Тем не менее общий контур этого течения возможно очертить, отталкиваясь от оппозиции философов-скептиков философам-догматикам. Скептики критиковали положения, выдвигаемые догматиками, но при этом не предлагали какие-либо альтернативные позитивные положения. К философам-предшественникам скептицизма, как правило, относят Гераклита (др.-греч. ρκλειτος; VI – V в. до Р. Х.) и Ксенофана (др.-греч. Ξενοφνης; VIV в. до Р. Х.), а также представителей Элейской школы (однако, не всех) и практически всех софистов (последних, на основе методологически схожих подходов, иногда даже отождествляют со скептиками). Диоген Лаэртский (др.-греч. Δογνης Λρτιος; II–III вв.) существенным образом расширял понятие скептицизма, включая в число его предшественников даже античного поэта Гомера (др.-греч. μηρος; приблиз. VIII–VII вв. до н. э.). Основным критерием, который позволял Диогену относить к скептицизму весьма значительное количество авторов, являлось отсутствие метафизического догматизма в творчестве этих авторов. |
| Именно поэтому сомнение в Его бытии, хотя оно и не является доктринальным атеизмом, а бывает всего лишь «безумием», все же предстает сомнением онтологическим. Если нет этого Бога, то нет вообще Бога, потому что другие боги – не боги. Последнее утверждение уже демонстрировалось выше и еще затребуется несколько ниже, когда мы будем рассматривать само имя «Бог» как понятие. Процитируем здесь только характерные слова из Послания Иеремии, которое, как сохранившееся только в греческой версии, является вкладом Септуагинты в хранилище библейской мысли: «Язык их выстроган художником, и сами они оправлены в золото и серебро; но они ложные, и не могут говорить... Они как бревно в доме; сердца их, говорят, точат черви земляные, и съедают их самих и одежду их, – а они не чувствуют... За большую цену они куплены, а духа нет в них (ν ος οκ στι πνεμα)...» (Посл Иер 7,19:24 ). Отсутствие духа в идолах означает их несуществование как богов: они есть, «но они ложные» (ψευδ δ στν), т.е. ненастоящие. Отсюда ясно, что Бог в собственном смысле, т.е. именно как Бог, един. Поэтому Его отрицание – не выявление ошибки в определении не есть Бог»), а отрицание целого класса существ, а именно – того уникального класса, который имеет единственного представителя не есть»). Итак, в Ветхом Завете определенно наличествует представление о том, что один и тот же предмет мысли допускает абсолютные высказывания о его бытии либо небытии. Этого достаточно для того, чтобы понятия «бытие» и «небытие» оформились как логические категории, на том же самом уровне, на котором их обнаруживает и Парменид, хотя вопросы, которые задает себе человек в Библии, мало похожи на проблемы, актуальные для мыслителей Элейской школы. Наименование Бога «Сущим» ( ν) могло быть понято и просто как удостоверение в том, что Он действительно существует, но правильнее было бы понять его как истолкование имени собственного 688 , в том смысле, что существование является Его собственным признаком. Прежде всего этот признак должен был, по всей видимости, отличить Бога от конкретного класса несуществующих объектов, а именно – египетских богов. |
| Но цель Священного Писания он понимал не так, как г-н Фурули. Не свести все к буквальному пониманию безликого текста, не выхолостить из Откровения Божественный призыв ко спасению, предоставляя читающему самому решать, как понимать те или иные слова, но «»возвестить нам о Спасителе две истины: что Он всегда был Бог, и есть Сын, будучи Словом, сиянием и Премудростью Отца, и что напоследок, ради нас приняв на Себя плоть от Девы Богородицы Марии, соделался Человеком»» (На ариан слово третье, 29). Для святителя Афанасия Священное Писание и его толкование составляют неразрывное единство: «»Ибо как святых и богодухновенных Писаний достаточно к изъяснению истины, так и блаженными нашими учителями сочинены об этом многие книги. И если кто будет читать их, то найдет в них некоторым образом истолкование Писаний, и придет в состояние приобрести желаемое им видение» (Слово на язычников, 1). Обращение к авторитетным толкованиям важно, так как еретики, ведомые диаволом, используя в своих целях Священное Писание, искажают его полный смысл, чтобы «убедить людей мудрствовать вопреки Писаниям… Верный ученик Евангелия, имеющий благодать рассуждать о духовном… стоит твердо и безопасен от их обольщения. А кто прост… и не крепко наставлен в вере, тот, имея в виду одни слова и не проникая в смысл, скоро увлекается их кознями»» 71 . «Вторая предпосылка Афанасия в вышеприведенной цитате состоит в том, что между словами «создавать» и «рождать» существует некое фундаментальное различие в отношении времени. Тот, кто создан, имеет начало во времени; тот, кто рожден, может быть вечным». Похоже, автор не вполне понимает: речь идет о рождении Сына Божия, а рождение Его можно помыслить только вечным. «Однако до Никеи подобное смысловое различие мы не найдем ни в еврейском, ни в греческом языке». Да, учение элеатов Фурули неизвестно… «Парменид Элейский (ок. 540 – ок. 470 до н.э.) любую интуитивную убежденность превращал в спекулятивную проблему, требующую обоснования. Поэтому многие – и не без основания – считают его первым философом в строгом смысле слова. Парменид, в противоположность Гераклиту, утверждал, что два противоречащих суждения не могут быть одновременно истинными (Simplicius. In Aristotelis physicorum libros commentaria, 117, 2). Элейский мыслитель призывал отвратить свою мысль от тех, кто сводит воедино сущее и не-сущее в умопостигаемом, от тех, «у кого быть и не быть считаются одним и тем же» (ibid., 78, 2). Парменид утверждал, что ничто не возникает из небытия и не уничтожается. «Бытие есть, а небытия нет (στι γρ εναι, μηδν δ’ οκ στιν)» (ibid., 86, 27–28), говорил он, ибо фактом своего бытия небытие уже есть не небытие, но бытие. Но если так, то ни о каких «провалах» в сущем говорить невозможно: оно едино и абсолютно целостно. Это вытекает из идеи непрерывности целого. Оно есть реальность, которая не может быть производной или преходящей. Иными словами, поскольку абсолютное есть все, то на самом деле есть лишь оно одно» 72 и т.д. |
| В этом заключается тайна безостановочного движения и течения времени. – Успокоение возможно только в полноте. Доколе полнота не достигнута, мир должен пребывать в состоянии непрерывного перехода или течения. – Вся реальность твари, не достигшей полноты, но стремящейся к ней, есть реальность сущего становящегося. – Это – относительная реальность, которая обоснована не в самой себе, а в той безусловной реальности, которая составляет конец ее стремления. Если не реальна цель, к которой все стремится, то не реально и самое движение к ней. – Если нет той полноты бытия, к которой стремится все живое, то призрачна жизнь. Если тот всеобщий переход, который выражается в непрерывном течении времени, не приводит к безусловной и непреходящей действительности, от которой уже никакого перехода быть не может, то все временное и самое время вообще есть мираж. В нем ничто не протекает, ничто не совершается и ничто действительно не переходит от небытия к бытию. IV. Радуга как разрешение антиномии временного и вечного Здесь перед нами обнажается основная трудность (апория) в понимании времени и временного. По-видимому самое понятие перехода как реального происшествия уничтожается теми внутренними логическими противоречиями, которые были подмечены еще в древности философами элейской школы. – Всякий переход есть возникновение или уничтожение; следовательно, в самом понятии перехода или становления связываются между собою две мысли, которые как будто логически сочетаться не могут. Чтобы понять логически генезис, возникновение чего-либо из ничего, мы должны мыслить самое ничто как что-то реальное, из чего возникает другая реальность. Из небытия ничто не возникает, ex nihilo nihil fit, – вот главное основание, в силу коего философы элейской школы отвергли генезис, а стало быть, и время. Истинное бытие не возникает и не уничтожается: поэтому и возникновение и уничтожение представляют собою нечто только кажущееся, мнимое. Серьезность затруднения, которое вскрывается в этом элейском рассуждении, заключается в том, что смутившее древних философов противоречие в понятии генезиса коренится не в одном нашем логическом мышлении, но во всей нашей жизни. – Истинно сущее есть безусловное бытие, которое, в качестве безусловно действительного, не подлежит ни возникновению, ни уничтожению, ни какому-либо изменению. Оно вообще не может быть субъектом процесса во времени. Последний может происходить только вне безусловного бытия. Но если так, то как этот процесс может быть реальным? Можно ли говорить о реальности того, что не есть безусловно? Возможна ли вообще логически относительная реальность, – такое сущее, которое есть лишь как становящееся? Не есть ли самое понятие сущего становящегося логическое противоречие? Повторяю, – не только логическое, ибо всякая попытка сочетать абсолютное бытие с понятием процесса во времени – кажется совершенно недопустимым умалением Абсолютного, и потому вызывает глубокие религиозные сомнения. |
| Не лучше обстоит дело и с монистическими учениями, религиозными и философскими. Их непоследовательность выражается в их бессилии преодолеть тот дуализм, против которого они борются. Основное начало всех этих учений заключается в утверждении единого без другого. В этом заключается сущность браманизма, который учит, что истинно есть только Брама, т.е. единое и безусловное. Раз это единое заключает в себе полноту бытия, вне его ничего не может быть. Стало быть, все другое, что мы воспринимаем в нашей действительности, лишено подлинной реальности; весь этот наблюдаемый нами мир конечных предметов, все это множество существ, несовершенных, стремящихся и движущихся, есть только майа, т.е. исчезающий мираж, – обманчивое чувственное представление. В общем, метафизические начала этого религиозного мировоззрения совпадают с метафизическими принципами древне-греческой элейской школы. Последняя также учила, что истинно есть только единое и неизменное, а все видимое нами множество с его движением и изменением представляет собою не подлинно сущее, а обманчивый мир мнения. Казалось бы, эти положения браманизма и элейской школы представляют собою единственно последовательный вывод из понятия Безусловного и Всеединого. Но на самом деле и эти учения запутываются в том же роковом противоречии, как и учения дуалистические, – все в той же антиномии Всеединого и его другого. На самом деле, нетрудно убедиться, что в этих учениях нет действительного преодоления дуализма. Их отрицание «другого» – только мнимое, кажущееся. В их противоположении Брамы и майи, подлинно сущего и обманчивого мира мнения, возрождается все тот же дуализм, против которого борятся и индусы и элейцы. Допустим, что весь окружающий нас мир есть только наша греза – обман нашего воображения. Спрашивается, откуда же взялся этот обман? Чтобы объяснить возможность майи, нужно допустить самый факт существования сновидения, реальность чувств, которые обманывают, реальность мысли, обманутой ложным мнением, словом – реальность грезящего и заблуждающегося сознания. |
| Помимо сообщения Платона, единственным относительно надежным источником сведений о З. Э. является сочинение Диогена Лаэртского, к-рый повторяет рассказ Платона и добавляет ряд подробностей, относящихся к жизни и политической деятельности З. Э. ( Diog. Laert. IX 5). Так, Диоген приводит различные версии истории об участии З. Э. в заговоре против некоего тирана и мучительной смерти от рук последнего. При этом точно не известно ни имя тирана (в ранних источниках встречаются имена Неарха, Диомеда и Демила, в более поздних происходит слияние образа этого тирана с известными тиранами античности, в частности Дионисием I из Сиракуз), ни место заговора (упоминаются как родной город философа Элея, так и др. города). По одной из версий, после того как З. Э. был схвачен и выведен на городскую площадь, он сумел своими речами и упреками в трусости вдохновить окружающий народ, к-рый побил тирана камнями. По др. версии, на допросе в ответ на требование выдать имена соучастников З. Э. назвал всех верных друзей тирана, в результате чего тиран казнил их и лишился своих приверженцев. Согласно более подробной версии, З. Э. был подвергнут жестоким пыткам, так что, будучи не в состоянии их терпеть, он подозвал к себе тирана, якобы намереваясь сообщить ему имена сообщников, но когда тот подошел, вцепился зубами ему в ухо и не отпускал его, пока не был заколот (ср.: Diodor. Sic. Bibliotheca. X 18). Наконец, по еще одной версии, опасаясь проговориться под пытками, он откусил собственный язык и выплюнул его тирану в лицо (эту версию приводит, в частности, Климент Александрийский - Clem. Alex. Strom. IV 8. 56). У Диогена и в лексиконе «Суда» есть свидетельство о том, что З. Э. был подвергнут особой мучительной казни: брошен в ступу и там забит насмерть, истолчен в порошок (DK. 29A2; та же история рассказывается об Анаксархе - Diog. Laert. IX 10). Интересное, хотя едва ли достоверное свидетельство о З. Э. приводит Тертуллиан в трактате «Апологетик»: «На вопрос Дионисия, что дает философия, Зенон Элейский ответил: «Презрение к смерти». Подвергнутый затем тираном бичеванию, он оставался нечувствительным к страданиям, удостоверяя истинность своего изречения до самой смерти» ( Tertull. Apol. adv. gent. 50). О мужестве З. Э. перед лицом мучений Тертуллиан упоминает и в трактате «О душе» ( Idem. De anima 58. 4); об этом же есть свидетельство у Немесия , еп. Эмесского ( Nemes. De nat. hom. 30), Евсевия , еп. Кесарии Палестинской ( Euseb. Praep. evang. X 14. 15) и др. церковных писателей. Согласно нек-рым араб. источникам, З. Э. умер в возрасте 78 лет, однако общая недостоверность араб. жизнеописаний З. Э. и отсутствие греч. свидетельств заставляют относиться к этому утверждению с сомнением (см.: Rozenthal. 1937). |
|
|
