| Едва римские солдаты успели стереть пот со лба, как император скорым шагом направил их в Иконию, дабы отомстить султану Масуду I. Пользуясь тем, что правитель этой римской области Феодор Контостефан еще не успел собрать фемное ополчение, турки дошли до города Келвиан и захватили множество добычи. Не желая воровать удачу, Римский царь с высоты своего положения направил вперед себя посла, который привез султану требование: или немедленно возвратить все захваченное, или готовиться к битве. На это гордый турок ответил, что готов встретиться с императором у города Филомелиум, который находился в Великой Фригии. На самом же деле хитрый султан решил направить сильный отряд наперерез византийцам и неожиданно напасть на их войско у города Акрун. К несчастью для мусульман, римляне дружно встретили наступающих сельджуков и совершенно разгромили их. Известие о поражении деморализовало султана, который оставил выбранное для генерального сражения место и спешно ретировался. Напрасно Мануил I попытался в новом послании устыдить его – турок думал только о спасении. Тогда в отместку император разорил Филомелиум, освободив множество пленных византийцев, содержавшихся в темницах этого города 463 . Между тем, получив подкрепление, Масуд I решился-таки дать византийцам сражение в местечке под названием Гаита, но вновь потерпел поражение. Вернувшись срочно в Иконию, он выделил воинов для охраны города, а два сильных отряда разместил неподалеку; одним из них он командовал лично. Султан расположил свое войско довольно хитро: его отряд находился на перевале, но казалось, что это – только передовая, маленькая часть армии, а остальные силы скрываются за горами. Таким способом создавалась видимость сильной армии. Однако император, несмотря на свою молодость, опытный в военном деле человек, догадался о вражеской уловке и смело двинул римскую армию на султана. Турецкий предводитель не выдержал зрелища приближающихся византийских полков и побежал, увлекая за собой войско. Император бросился в погоню, но тут пришло известие о том, что вторая часть римской армии, двигавшаяся параллельно, попала в засаду, организованную другим турецким отрядом, и несет потери. Не мешкая, василевс направил на помощь товарищам конный отряд под командованием Пиррогеоргия, но турки дрались отчаянно, а уставшие византийцы не смогли оказать им должного сопротивления. Тогда царь пошел на хитрость: он приказал одному воину провозгласить войску, что султан Масуд I взят в плен. Эта весть резко подняла дух византийцев, и те с новой силой ударили по врагу. Ночь развела сражающихся противников по лагерям 464 . |
| Предписания собора, как мы сказали выше, направлены: против злоупотреблений и упущений в церковном управлении, против погрешностей и неправильностей в совершении общественного богослужения и таинств и против недостатков в нравственной жизни Духовенства и народа. Они суть следующие: 1 . Против симонии и сребролюбия епископов и о поставлении в низшие церковные степени. В Греции с весьма древнего времени вошло в обычай, чтобы епископы взимали плату за поставление в низшие церковные степени (равно как митрополиты за поставление в епископы, а патриархи за поставление в митрополиты). Взимание было собственно незаконное и представляло собою, строго говоря, не что иное, как симонию; но обычай, несмотря на все старания против него лучших представителей церковной власти, начиная с Василия Великого 262 , стал общим обычаем и получил силу закона на том основании, что общее не есть злоупотребление. Очень долгое время не были определены размеры платы, так что оставалась полная свобода произволу и притязаниям корыстолюбивых епископов. Наконец, образ действий этого рода епископов вынудил —234— императорскую власть назначить определенную таксу, свыше которой не было бы взимаемо. Это сделал во второй половине XI века император Исаак Комнин (1007–1059), который предписал: за поставление в чтецы брать одну золотую монету, называвшуюся иперпиром (πρπυρον) и заключающую в себе ценность 20-ти франков, за поставление в диаконы еще три золотые монеты, за посвящение во священники еще три таковые же монеты, или всего за поставление во священники семь золотых монет. Вскоре после Исаака Комнина указ его был подтвержден его племянником Алексеем Комнином (1080–1118) 263 . У нас в России, как я говорил прежде 264 , взимание этой платы, не могло войти в обычай тотчас же после того, как мы приняли христианство, потому что в первое время у нас священников должно было ставить правительство, набирая кандидатов посредством принудительных вербовок, а с людей, которые были ставимы во священники не по доброй воле, нельзя было требовать еще платы за то, что их ставили. |
| В течение последующих четырёх с половиной веков Византия получала удары со всех сторон, и, быть может, её история этих столетий являет собой один из самых поразительных примеров колоссальной жизнеспособности. Редко бывало, чтобы культура и её фокус, каким была византийская столица, так продолжительно и ярко сияли, так прочно воспринимались и зарождали новые пышные расцветы в других странах, когда государство шаталось, народ бедствовал и волновался, враги наседали, а территория того, что продолжало носить гордое имя империи ромеев, бесконечно сжималась, стянувшись почти до пределов одного города, сохранившего биение сердца до последней минуты. Собравшись в комок в своём великом центре, Византия долго жила и на ничтожном клочке земли. Грозным предзнаменованием тягостных событий в далёком и неясном будущем явился роковой для Византии день 19-го августа 1071 г. После поражения огромной сборной византийской армии под Манцикертом и позорного плена императора, подобно рабу, с кольцами в ушах, брошенного в пыль перед турецким победителем, который толкнул его ногой и хлестнул кнутом, затем – после утверждения врага в Никее и в Смирне (1080 г.), на берегах Мраморного и Эгейского морей, приблизился долгий и мучительный канун 1453 г. Опаснейшие удары с Востока не прекратились; через сто с небольшим лет после катастрофы 1071 г. – 17-го сентября 1176 г. на голову Византии обрушился как бы новый Манцикерт, на этот раз не на далёкой восточной окраине, а уже во Фригии, где турки Изз-эд-дина Кылыч-Арслана II разгромили армию Мануила Комнина под крепостью Мириокефалон. Император был настолько удручён непоправимым бедствием, что в течение последних четырёх лет, завершивших его длительное и пагубное для государства правление, не мог оправиться от горя. Упадок, надвигавшийся на внешне ещё блестящую империю, стал очевидным; Евстафий Солунский считает смерть Мануила I последним рубежом благоденствия своего отечества, после чего „земли исполнились мрака, как при затмении» 432 . Хотя обеспеченное победой 1176 г. господство сельджукидов в Малой Азии и было сломлено уже к середине XIII в. монголами, тем не менее победа последних у Кесе-Дага в 1243 г., когда предводитель монгольского войска и ханский наместник Байджу разбил турок султана Гияс-эд-дина Кей-Хюсрева II, не спасло Византию от турецкого нажима: монгольское нашествие, ослабив сельджукидов, способствовало быстрому возвышению феодального рода Османа, а следовательно и образованию того государства, которое покорило Византию 433 . |
| При такой склонности императоров из рода Комниных к науке весьма естественно было, что школы находили в них своих покровителей, а учителя – поощрителей. Школы, основанные в IX веке известным Вардою, современником Фотия, и реставрированные императором Константином Порфирородным (в X веке), ко временам Алексея Комнина значительно упали. Но этот император старался поднять упавшее образование. Он заботился об оживлении и лучшей организации школ. При Алексее встречаем школы риторики, грамматики и философии. Преподаватели пользуются высоким почетом, важнейшие наставнические места замещаются по назначению самого императора 894 . Совершенно новая школа была открыта Алексеем I при великолепно им устроенном сиротском доме. В эту школу он назначил преподавателей по всем предметам образовательного курса, здесь преподавание велось по некоторым новым методам 895 . Замечательно, что в школах того времени меньше всего выступает на вид элемент церковный. Наряду со светскими школами, хоть и более скромное место, занимают и школы церковные и монастырские. Многие монастыри при своем богатстве Рукописей могли немало служить в XII веке интересам науки, каковы, например, монастыри Афонские, Патмосские, Лесбосские. При Алексее Комнине возложена была на церкви и монастыри обязанность открывать училище и учить детей. О существовании церковных школ упоминает Евстафий Фессалоникийский; так, он говорит о школе при церкви св. Евфимии (в Халкидоне?). Впрочем, главным делом образование сосредоточивалось в школах константинопольских. Что касается круга предметов, преподававшихся в тогдашних школах, то он оставался, каким был и прежде. Это был круг наук, который на Западе назывался trivium и quadrivium. Под trivium разумелись грамматика, риторика, философия, под quadrivium – астрономия, геометрия, арифметика и музыка (или словесность). При этом нужно заметить, что под понятие философии в тогдашнем византийском обществе подходили и в нем заключались даже богословские знания, как составная часть 896 . В царствование Комниных встречаем в Византии даже такое учреждение, которое можно назвать Академией наук. Эта Академия, или коллегия, обыкновенно состояла из двенадцати ученых, ближайшим назначением которых было содействовать успехам науки в империи и читать высшие научные курсы. Представители этой коллегии обыкновенно подавали первый голос в спорных ученых вопросах, не исключая вопросов богословских. Что эта Академия не стояла в стороне от интересов богословских, это достаточно открывается из того исторического наблюдения, что во главе ее нередко стояли лица духовные. Например, в изучаемое нами время председателем в этой Академии однажды был митрополит Никомедийский 897 . |
| Монолик ответил ему: «По старости или по трусости я до сих пор откладывал рукопашную битву с императором. Если ты такой храбрый, иди и попытай счастья сам, дело покажет, кто прав». Килич-Арслан сразу же сам напал на арьергард, одним сатрапам приказал атаковать самодержца с фронта, другим – завязать бой на обоих флангах. Командующий правым флангом кесарь Никифор Вриенний, видя бой в арьергарде, возгорелся желанием помочь воинам, замыкавшим строй, однако, не желая проявлять юношескую неопытность, сдерживал свой кипящий гнев против варваров и старался в полном порядке, не нарушая строя, продолжать свой путь. Так как варвары упорно сражались, командующий левым флангом, мой самый любимый брат, порфирородный Андроник повернул коня и вместе со своей фалангой с силой набросился на варваров. Андроник проявлял на войне разумную отвагу, искусство рук и необыкновенный ум. Однако, только вступив в цветущий возраст, он безвременно погиб 1523, умер и покинул нас, когда этого никто не ожидал. О молодость, цветение тела и легкие прыжки на коня! Куда вы исчезли? Скорбь о нем понуждает меня разразиться горестным плачем, но законы исторического повествования удерживают меня от этого. Приходится удивляться, что теперь люди не превращаются, как, судя по рассказам, это было раньше, в камень, птицу, дерево или какой-нибудь неодушевленный предмет и не меняют свою природу под воздействием большого горя. Не знаю, миф это или правда, но лучше сменить свою природу на бесчувственную, чем испытать столь великое горе. Если бы это могло произойти, выпавшие на мою долю горести быстро обратили бы меня в камень. 6. Видя, что дело дошло уже до рукопашной схватки, Никифор, опасаясь поражения, повернул коня и поспешил на помощь со своим отрядом. Тогда варвары повернули назад и в панике вместе с султаном Килич-Арсланом устремились на холмы. Много турок было тогда убито в бою и еще больше взято в плен. Все, кому удалось спастись, рассеялись в разные стороны, а сам султан, отчаявшись спастись, бежал в сопровождении только одного своего виночерпия к храму, воздвигнутому на вершине холма, вокруг которого рядами стояли огромные кипарисы. |
| Кирик, безусловно, был если не участником, то, по крайней мере, пристрастным свидетелем бурных вечевых собраний, сменявших князей. Отношение к этим событиям Кирик выразил в биографической приписке к «Учению», где дана краткая характеристика времени создания произведения. Но тщетно здесь будет искать выражения симпатий автора к новым порядкам. На фоне подъема антикняжеских настроений в 1136 г. он никак не проявляет прореспубликанских пристрастий. Скорее наоборот. В разрез с новыми политическими реалиями он едва ли не намеренно подчеркивает, что его труд создан в царствование Uoahha II Комнина (1118–1143) и в первый год новгородского княжения Святослава Ольговича (1136–1138). В качестве значимой исторической фигуры он называет не реально сосредоточившего в своих руках бразды правления посадника, а бесправного временщика, который на тот момент не имел самостоятельного политического веса. Поставив безвластного князя в один ряд с византийским императором, он такой параллелью формирует идеал, и этот идеал нельзя понять иначе, как идеал самовластия. В своем «Учении» он едва ли не в пику возобладавшей тогда в Новгороде общественно-политической тенденции недвусмысленно продемонстрировал симпатии и к княжеской власти в Новгороде, и к монархической форме правления, а соответственно и к старым порядкам единодержавия, которое до переворота представлял в Новгороде наместник великого князя киевского. В условиях прогрессировавшего распада Руси после смерти Мономаха Кирик, подобно автору «Слова о полку Игореве», продолжал оставаться приверженцем сильного и единого государства 11 . Из приписки ученого-мыслителя к математическому трактату следует, что он не уходил всецело в науку, отстраняясь от насущных проблем современности, и обозначил свою гражданскую позицию. Согласно тексту «Учения», Кирик предназначал свое сочинение для неких «промузгов», «числолюбцев и риторов». Слово «промузгы» обычно переводится как «мудрецы» 12 . Приобретение навыков исчисления и риторики предполагает определенную подготовку. |
| Все эти земли, как дарованные мне до конца жизни божественным владычеством, перечисляются и в хрисовуле вашей царственности; после же моего переселения из этого мира они должны будут вернуться под власть нового Рима, царицы городов Константинополя; при этом я должен через вас, вечно священных августов императоров, в чистоте хранить непоколебимую верность и доброе расположение к владычеству и престолу этого города и быть слугой и вассалом императорского жезла. Я соглашаюсь и клянусь в этом богом, почитаемым в антиохийской церкви, что антиохийским патриархом не будет человек нашего племени, но тот, кого ваша царственность назначит из сынов великой константинопольской церкви; ваш посланец займет антиохийский престол и будет делать все, что подобает первосвященнику в хиротонии 1381 и других церковных делах согласно привилегиям этого престола. Были также отторгнутые вашей царственностью от владений князя города Антиохии области, которые вы пожелали целиком взять под свою власть. Вот они: фема Поданд... кроме того, стратигат города Тарса 1382, город Адана, Мопсуэстия, Анаварз и, коротко говоря, вся та часть Киликии, которая расположена между Кидном и Гермоном. Кроме того, стратигида Лаодикия в Сирии, разумеется, стратигат Гавал, который мы на варварский манер называем Зевел, стратигаты Валана и Мараклеи, а также Антарад вместе с Антартом 1383 (это две стратигиды). Это все области, которые ваша царственность отняла от владений князя Антиохии и, отделив их, включила в круг своих владений. Я доволен тем, что мне даровано, и не оспариваю то, что отнято. Я буду придерживаться прав и привилегий, которые получил от вас, и не буду претендовать на те, которые не получил. Я не переступлю границ, но, как уже говорилось, до конца жизни останусь в пределах дарованной мне территории, владея и пользуясь ею. После моей смерти (и это уже было записано выше) эти области вновь будут присоединены к тому государству, из которого они мне были выделены. Выражая последнюю волю, я прикажу управляющим и своим людям 1384, чтобы они отдали все упомянутые земли под власть Ромейской державы, не тщились получить их обратно и не затевали из-за них никаких распрей. |
| Но действительное значение этой победы было в высшей степени призрачно. Уже через две недели, т. е. в начале марта 1091 г., печенеги снова стали угрожать самым предместьям столицы, так что в первое воскресенье Великого поста благочестивым чтителям памяти св. Феодора Тирона не было возможности выйти из города и помолиться в храме великомученика, так как поблизости рыскали печенежские разъезды. Мы имеем особенные побуждения остановиться подробней на этих событиях, так как в связи с ними, как видно будет далее, находится объяснение мотивов первого крестового похода. И прежде всего заметим, что зима 1091 г. имела в этом отношении чрезвычайно важное значение для царя Алексея Комнина. Если ему удалось удержать печенегов в некотором страхе перед стенами Константинополя и даже отогнать их на север, тем не менее положение дел оставалось крайне серьезным ввиду задуманного турками и печенегами соединенного движения. Пират Чаха готовил флот с целью сделать высадку на полуострове Галлиполи, где ему должны были помочь печенеги, раскинувшие свои становища по течению Марицы. При устье этой реки находился город Энос, который в XI в., как можно заключить из тогдашних известий, не был еще отделен от моря, как ныне, песчаными заносами и болотными зарослями, обратившими этот важный прежде город в жалкое местечко, окруженное развалинами домов и церквей и величественными боевыми укреплениями и башнями. Царь избрал Энос стоянкой для флота и сборным местом для войска, откуда он мог удобно наблюдать за действиями врагов и препятствовать сношениям между ними. Здесь, поблизости от города, устроен был военный лагерь, и отсюда направлялись военные распоряжения царя Алексея. На четвертый день по прибытии его к месту получено было известие, что половецкая орда под предводительством ханов Тугоркана и Боняка численностью в 40 тысяч человек приближается к Эносу. Хотя можно было ожидать, что половцы будут действовать в соглашении с императором, но пока никто не мог еще поручиться за это. Со стороны императора последовало приглашение половецким вождям прийти к нему для переговоров. |
| Эта обитель сначала, при царе Юстиниане, была построена в продолговатой форме. Потом, когда от времени разрушилась до основания, теща царя Алексея Комнина воздвигла новое здание в той форме, в какой видим его теперь. Наконец, когда время опять начало угрожать ему разрушением, логофет щедрою рукою отлично исправил его, кроме среднего храма. Таким образом, когда этот человек потерял все, что радовало его в жизни, эта обитель оказалась спасительною пристанью для его души и для тела. Смотря на эту святую обитель, он глубоко чувствовал в душе удовольствие, а видя развалины своего дома, делался печален и сгорал в душе от мучительного пламени, какой могут возбуждать в нас тяжкие удары и несчастья. В то же время он сам с собою дивился ненасытности судьбы, – тому, что и самый фундамент его великолепного дома не остался в прежней своей красе, но испытал то, чего от века не случалось с другим и что не могло и в голову прийти: фундамент весь был разобран и отослан в подарок владетелю западных скифов, который просил его себе для украшения своего дома. Сверх всего правительственными лицами было возбранено Метохиту переговариваться с стариком-царем и лично и чрез других; это обстоятельство также приносило ему немало огорчения. 14 . Но пора нам сказать и о смерти старика-царя, которую предвестили многие предзнаменования. Они были следующие. Во-первых – затмение солнца, предупредившее его кончину на столько дней, сколько лет протекло всей его жизни. Затмение солнца было сменено затмением луны, а это затмение – землетрясением, случившимся в тот самый вечер, в который христиане по древнему обычаю совершали память соименного царю Антония. Потом двенадцатого февраля, в тот самый день, который вечером имела последовать его неожиданная кончина, подул сильнейший южный ветер и море так разъярилось, что, выступив из своих границ, оно разбило волнами во многих местах восточные стены Византии, обращенные к морю, расшибло на этой стороне много ворот и, ворвавшись в город, точно неприятель, затопило здесь много домов. |
| Смерть облюбовала византийскую армию, причем причиной гибели солдат становились не только военные баталии, но и болезни. Особенно велики потери оказывались во время поражений. Характерный пример – резня, устроенная византийской армии болгарами в горной теснине в июле 811 г., когда погибло почти все войско, сам василевс Никифор Геник и от смертельной раны, с перебитым позвоночником, парализованный, тремя месяцами спустя скончался в агонии его сын Ставракий. Ромеи не смогли забыть тех 42 воинов-мучеников, которые были пленены арабами в малоазийском Амории в 838 г. и, решительно отказываясь принять ислам , после семи лет страданий в плену были обезглавлены на берегу Тигра. Анализ сражений Комнинов показывает, что в них гибло около 20% солдат, причем пятая часть – в первые, самые страшные две-три минуты боя. Впрочем, отдельные битвы оказывались успешными, совсем без потерь. Военная профессия никогда не считалась почетной в Византии, хотя служба в армии, особенно в офицерском составе, считалась достаточно престижной. Империя не упускала возможности продемонстрировать свою военую силу, особенно когда она была. Но вообще византийцы неприязненно смотрели на войну и на связанное с ней кровопролитие как на зло и старались идти на нее только тогда, когда все другие способы, приемы добиться желаемого, такие как интриги, подкупы, столь шокировавшие иноземцев, а также переговоры, дорогие подарки, дача громких титулов, уплата дани, даже выдача императорских дочерей, племянниц за вражеских правителей оказывались исчерпаны. Политика не воевать, а покупать мир была самым дорогим удовольствием. Она требовала золота, золота и золота. Но ромеи сознательно шли только по такому пути. Их пацифизм поддерживался христианской верой. Убийство, даже во время «справедливой войны», то есть законной, богоугодной, а не междоусобной, Святые Отцы, например, Василий Кесарийский , осуждали и требовали отлучать от общения на три года стратиота, убившего в бою врага. Смерть на поле боя не признавалась славной. Отчасти это объясняет извечное стремление ромеев, до тонкостей постигая искусство войны, вести ее преимущественно с помощью иностранных наемников, что превратно понималось некоторыми как «изнеженность» византийцев, отсутствие у них мужества. К примеру, дука Кипра, а затем стратиг Атталии Евмафий Филокал, великолепный администратор, дипломат, ревностный исполнитель желаний Алексея I Комнина, был совсем не знаком с военной практикой, даже не мог стрелять из лука и прикрываться щитом, что не мешало ему прекрасно понимать теорию военного дела, уметь отлично приготовить неприятелю засаду и толпами брать противника в плен. |
|
|
