| Насколько это оправданно в данном случае – вопрос спорный. Этот момент может быть воспринят зрителем как пропагандистский. Христианская пропаганда не должна становиться топорной и очевидной для всех. Тут очень легко получить обратный эффект, о чём можно судить по гневным комментариям на данный фильм в сети. Зритель привык отторгать явную пропаганду. Мы как-то поднимали тему: справедливо ли по отношению к скандинавам употреблять термин «варяги», как это сделано в кино. Харальд, показанный в фильме, - это зять князя Ярослава Владимировича и известный поэт средневековой Норвегии. И называть ли его варягом - вопрос очень спорный. На Руси бытовало подзабытое уже слово «урмане», что значит буквально «норманны», скандинавы. И то, что урмане - это не варяги можно судить по контексту повествования Иоакимовской летописи, где сам Рюрик назван варягом, а его жена Ефанда или Алвинда - княжной урманской (норманнской). Этот момент, кстати, немногими берётся во внимание, хотя, по сути, снимает необходимость спора норманнистов и антинорманнистов. Под варягами тот же ак. Сахаров (историк) понимает мощный конгломерат славян Южной Балтики времён раннего средневековья. Из этих варягов происходил Рюрик, женившийся на скандинавской княжне Алвинде. Поэтому, кровь викингов у русских князей всё же была, но не было викингов как основателей государства. Заметили ошибку? Выделите фрагмент и нажмите " Ctrl+Enter " . РНЛ работает благодаря вашим пожертвованиям. Комментарии Оставьте комментарий Закрыть Закрыть 3. На Руси бытовало подзабытое уже слово «урмане», что значит буквально «норманны», скандинав Как слово " норманн " могло попасть на Русь? Разве это самоназвание?. Так из могли называть, вероятно, германцы не " сАмой северной " Европы. Какие-нибудь там " миттель- или зюйдманны " ? 2. А чем плоха историческая легенда? Почему непременно нужно стараться сделать не так, как писали летописи или считают серьезные ученые? Создается впечатление, что сценаристы, режиссеры просто стесняются российской истории, или даже ненавидят ее. А как еще можно объяснить стремление во что бы то ни стало сделать не так, как писали летописи. Как угодно, лишь бы не так. Чем же лучше авторская отсебятина с влесовым волхвом эпизода в сказании о граде Ярославле? |
| С конца семидесятых годов XIX столетия адвентизм седьмого дня начинает распространяться в Великобритании. В 1878 г. в Англию с миссионерскими целями прибыл из Базеля адвентистский проповедник У. Ингс, который родился в английском графстве Хэмпшир, но всю свою жизнь проведший в Америке. Свою работу на островах он начал в Саутгемптоне. Вскоре в Англию на этот раз непосредственно из США прибыл еще один адвентистский проповедник со своей женой И. Н. Лофборо. Ингс и Лофборо совместно организовывали собрания, посещали частные дома и семьи, раздавали адвентистскую литературу, выступали с публичными лекциями, проповедовали в «палатках». В январе 1880 г. их активными усилиями в Англии было организовано трактатное общество адвентистов седьмого дня. В феврале того же года Ингс крестил в Саутгемптоне шесть человек. Это было первое адвентистское крещение на территории Британии. Вскоре Генеральная Конференция решила укрепить ряды британских адвентистов и послала в Британию из Америки несколько новых своих работников, а в 1885 г. Англию с контрольными функциями посетила Эллен Уайт. На проходившем 15–19 сентября 1885 г. в Базеле совещании адвентистских функционеров было принято решение об издании в Англии адвентистского журнала «The Present Truth» К тому времени в Англии насчитывалось уже около 100 адвентистов седьмого дня из числа местных жителей. В 1889 г. в Англии было организовано Адвентистское издательство, а в 1901 г. в местечке Ватфорд, неподалеку от Лондона, был открыт для подготовки местных священнослужителей миссионерский колледж. В 1902–1903 гг. усилиями английских адвентистов седьмого дня были открыты четыре санатория, один из которых располагался в Ирландии. В 1902 г. как самостоятельная единица был учрежден Британский унион. На конец семидесятых годов XIX столетия пришлось начало проповеднической деятельности адвентистов седьмого дня и в странах Скандинавии. В 1877 г. начались «адвентистские сезоны» в Дании: туда в этом году из США прибыл скандинав по происхождению Маттесон, почти всю свою жизнь проведший в Америке. |
| — Вы меня послушайте, — говорил мистер Макдугал с неукротимой энергией шотландца, пляшущего джигу, — лучше выпить, не откладывая. Больше вы ничего не получите. — Но вино, наверно, будет? — Взгляните на стол. — Возле каждого прибора стояли маленькие бутылочки с молоком. — Разве вы не прочли в пригласительном билете? Это обед-ассорти, по-американски, в честь наших великих американских союзников. — Ассорти? — Приятель, неужели вы не знаете, что такое ассорти? Вам суют под нос всю еду сразу, и все на одной тарелке — жареную индейку, клюквенное варенье, сосиски, морковь, мелко наструганный картофель. Терпеть не могу картофель по-французски, но, когда подают ассорти, выбирать не приходится. — Выбирать не приходится? — Ешь, что дают. Это и есть демократия. Доктор Браун пригласил гостей к столу. Уормолд надеялся, что их рассадят по национальностям и Картер окажется рядом, но слева от него сел незнакомый скандинав, который мрачно уставился на свою бутылочку в молоком. Уормолд подумал: «Ну и здорово же все подстроено! Ведь и до молока опасно дотрагиваться». А вокруг стола уже сновали официанты, разнося краба по-мавритански. Тут он с облегчением заметил, что Картер сидит напротив. Даже его вульгарность казалась сейчас Уормолду якорем спасения. На него можно было положиться, как можно положиться на английского полицейского, — ведь знаешь наперед каждую его мысль. — Нет, — сказал Уормолд официанту, — краба я не хочу. — И умно делаете, что не едите эту ерунду, — подхватил мистер Макдугал. — Я и сам не ем краба. Не идет под виски. А теперь, если вы отопьете немного воды со льдом и протянете мне под столом стакан, у меня найдется в кармане фляжка, которой хватит на нас двоих. Уормолд протянул было руку к стакану, но тут его взяло сомнение. Кто такой этот Макдугал? Раньше он его никогда не видел, да и об отъезде Макинтайра он слышал впервые. Разве не могли они отравить воду в стакане, а то и виски в фляжке? — Почему уехал Макинтайр? — спросил он, не выпуская из руки стакан. — Да просто так, — оказал мистер Макдугал, — взял и уехал. Отпейте-ка воды. Не хотите же вы совсем утопить в ней виски. Это самое лучшее шотландское солодовое. |
| Издревле Горюхино славилось своим плодородием и благорастворенным климатом. Рожь, овес, ячмень и гречиха родятся на тучных его нивах. Березовая роща и еловый лес снабжают обитателей деревами и валежником на построение и отопку жилищ. Нет недостатка в орехах, клюкве, бруснике и чернике. Грибы произрастают в необыкновенном количестве; сжаренные в сметане представляют приятную, хотя и нездоровую пищу. Пруд наполнен карасями, а в реке Сивке водятся щуки и налимы. Обитатели Горюхина большей частию росту середнего, сложения крепкого и мужественного, глаза их серы, волосы русые или рыжие. Женщины отличаются носами, поднятыми несколько вверх, выпуклыми скулами и дородностию. – NB. Баба здоровенная, сие выражение встречается часто в примечаниях старосты к Ревижским сказкам. – Мужчины добронравны, трудолюбивы (особенно на своей пашне), храбры, воинственны: многие из них ходят одни на медведя и славятся в околодке кулачными бойцами; все вообще склонны к чувственному наслаждению пиянства. Женщины сверх домашних работ разделяют с мужчинами большую часть их трудов; и не уступят им в отважности, редкая из них боится старосты. Они составляют мощную общественную стражу, неусыпно бодрствующую на барском дворе, и называются копейщицами (от словенского слова копье ). Главная обязанность копейщиц как можно чаще бить камнем в чугунную доску и тем устрашать злоумышление. Они столь целомудренны, как и прекрасны; на покушения дерзновенного отвечают сурово и выразительно. Жители Г издавна производят обильный торг лыками, лукошками и лаптями. Сему способствует река Сивка, через которую весною переправляются они на челноках, подобно древним скандинав , а прочие время года переходят в брод, предварительно засучив портки до колен. Язык Горюхинский есть решительно отрасль славянского, но столь же разнится от него, как и русской. Он исполнен сокращениями и усечениями – некоторые буквы вовсе в нем уничтожены или заменены другими. Однако ж великороссиянину легко понять горюхинца и обратно. Мужчины женивались обыкновенно на 13м году на девицах 20-летних. |
| От своего коллеги по Петербургскому университету филолога-слависта академика Владимира Ивановича Ламанского Ернштедт получил два письма (Д. 117. 3 л.). Ламанский, один из учителей Ф. И. Успенского, был близок византинистам и как знаток славянских рукописей, и как участник подготовки создания Русского ученого центра в Константинополе (см.: APB. С. 75–76), и особенно тем, что в свое время побудил В. Г. Васильевского , по образованию историка-античника, заняться историей Византии (см.: РНРВ. С. 55). Оба его письма к Ернштедту – личного содержания. Дата первого неразборчива, второе – от 3 июня 1889 г. из Боровичей: Ламанский из телеграммы Васильевского узнал о смерти О. Ф. Миллера, горюет и сожалеет, спрашивает Виктора Карловича, как это произошло, 1652 и хвалит Миллера как человека и труженика; пишет, что заказали панихиду. Сохранились в фонде Ернштедта и письма Федора Евгеньевича Корша (Д. 106). В своих «Лекциях по истории византиноведения» В. Н. Бенешевич охарактеризовал академика Корша как выдающегося лингвиста и полигистора, примкнувшего «к византинистам по вопросам языка и народного эпоса». 1653 Корш обладал блестящей эрудицией не только по своей основной специальности, но и по истории европейских литератур и языковедению индоевропейских и азиатских наречий. Очень точно о нем написал Ернштедту Э. Л. Радлов 17 февраля 1900 г.: «Психология москвичей проста: душа их Корш (а ум – Шварц), посему они и не отдаляются от своей души, дабы не умереть» (Д. 177. Л. 4). Сам Федор Евгеньевич в письме к Ернштедту от 3 февраля 1885 г., очертив свои разнообразные области знаний, скромно резюмировал, что он во всем дилетант, хотя и полезен тем, что готовит молодых специалистов. «От славы я, конечно, отказался – тем более, что она принуждена отказаться от меня» (Л. 4). «Уже из этой свойственной мне многосторонности Вы можете заключить, что я отношусь с полным сочувствием к Вашим экскурсиям в пределы византизма. Я сам не чужд ему и даже преподаю в здешнем университете (Московском. – И. К.) среднегреческий язык...» (Л. 4 об.). Корш уверяет, что они с Виктором Карловичем чуть ли не двойники, да еще оба поэты («отчасти поэзия и привела меня к многоязычию»). «Если Вы еще скандинав согласно с Вашею фамилией, вот Вам еще право на мою симпатию: я как-то особенно схожусь с потомками варягов» (Там же). |
| Пора очищать наше самосознание от вредоносных теорий и приходить в исторический разум. Начнём с самого начала. Норманнская теория родилась во время Ливонской войны, когда шла борьба за прибалтийские земли между Россией, Швецией, Данией и Великим княжеством Литовским. Для обоснования агрессии против Руси родилась теория о норманнском происхождении Рюрика. Такое предположение выдвинул шведский король Юхан III. Эта теория объясняла «справедливость» претензий шведов на русские земли как на родовые владения якобы «скандинавского конунга» Рюрика. Со временем она была подзабыта, но заново всплыла в XVIII веке во времена «бироновщины». Из небытия была возвращена давно забытая старая шведская теория при непосредственном участии Бирона. На этот раз она понадобилась новому окружению вокруг царского трона для доказательства необходимости иностранцев в управлении страной. Раз «скандинав» Рюрик создал государство Русь и управлял ею, то и сейчас следует опереться на иностранцев, «знающих как управлять русскими». Для этой цели был приглашён Г.З. Байер. Саму теорию о событии, произошедшем за полтысячелетия до того, подновил и сформулировал Г.Ф. Миллер. Несмотря на активное сопротивление русских учёных, норманнская теория была внедрена и закреплена в общественном сознании «научными» доказательствами пришлых учёных. Норманнская теория использовала отсутствие прямого указания места, откуда был призван Рюрик. Логика простая раз призван «из-за моря», значит из Швеции. Искусственность построения этой теории давно доказана, но она до сих пор строго охраняется, и все антинорманнские доказательства рьяно отвергаются как «ненаучные». Хотя сам норманизм появился как «антитеория», отвергающая весь предыдущий научный опыт. Кстати, Миллер был разжалован президентом Императорской Академии наук графом К.Г. Разумовским из профессоров в адъюнкты, однако был прощён при условии предварительно подать прошение о прощении за ссору с Ломоносовым. Почему же норманнская теория так настойчиво утверждается в общественном сознании? Дело в том, что она очень удобный инструмент в концептуальной войне против России. Раз государство создал иностранец, значит, и управлять им лучше смогут иностранцы. |
| Но для ясного понимания событий первого периода нашей истории мало еще определить, что степень влияния народности пришлого элемента на народность туземного была незначительна; нужно тотчас же обратить вопрос и следить, какому влиянию с самого начала стал подвергаться пришлый элемент от туземного, от новой среды, в которой он нашелся, надобно следить за обоими элементами в их взаимодействии, а не брать каждый порознь, заставляя их действовать от начала до конца в полной особности с их первоначальным, чистым характером, какой они имели до своего соединения. Если Рюрик был скандинав, морской король, то следует ли отсюда, что внуки и правнуки его, князья многих племен, владельцы обширной страны, должны также носить характер морских королей? Разве новая среда, в которой они стали вращаться, нисколько не могла содействовать к изменению их характера? Говорят, что наши князья, от Рюрика до Ярослава включительно, были истые норманны, но в чем же состоит их норманство? В том, что они обнаруживают завоевательный дух? Но таким духом обыкновенно отличаются князья новорожденных обществ: одновременно с Русским образуется другое славянское государство – Польское; первые Пясты – не норманны, несмотря на то, они обнаруживают свою деятельность тем же, чем и первые Рюриковичи – распространением первоначальной области посредством завоевания. Первые Рюриковичи обнаруживают свое норманское происхождение, быть может, тем, что совершают походы преимущественно водою, на лодьях? Но причина этого явления заключается не в норманском происхождении князей, а в природе страны, малонаселенной, покрытой непроходимыми лесами, болотами, в которой, следовательно, самый удобный путь был водный; дружины, распространявшие русские владения за Уральским хребтом в XVII в., не были норманны, но по природе страны действовали так же, как последние; совершали свои походы водным путем. Обычай наших князей ходить на полюдье не есть норманский, он необходим во всех новорожденных обществах: так, мы видим его и в Польше. |
| — Я не пью так рано. Спасибо. — Правильно делаете, если не доверяете здешней воде, — как-то двусмысленно сказал мистер Макдугал. — Я и сам пью неразбавленное. Если не возражаете, мы оба будем пить из колпачка моей фляжки… — Нет, право, нет. Днем я не пью. — Это англичане, а не шотландцы выдумали особые часы, когда можно пить. Скоро они придумают часы, когда можно умирать. Картер сказал ему через стол: — А я вот выпить не прочь. Моя фамилия Картер. И Уормолд с облегчением увидел, как Макдугал наливает виски Картеру; одно из его подозрений отпало — кому нужно травить Картера? А все-таки, подумал он, есть что-то подозрительное в том, как Макдугал хвастает своим шотландским происхождением. Тут попахивает подделкой, как от Оссиана . — Свенсон, — резко провозгласил мрачный скандинав, прикрытый шведским флажком; впрочем, Уормолд только предполагал, что флажок шведский, — он никогда не мог с уверенностью отличить национальные цвета скандинавских стран. — Уормолд, — представился он. — Какого черта они расставили это молоко? — Мне кажется, — сказал Уормолд, — доктор Браун слишком педантично соблюдает правила. — Или смеется над ними, — сказал Картер. — Не думаю, чтобы у доктора Брауна было так уж развито чувство юмора. — А чем вы занимаетесь, мистер Уормолд? — спросил швед. — Кажется, мы с вами не встречались, хотя я вас и знаю в лицо. — Пылесосами. А вы? — Стеклом. Вы же знаете — шведское стекло лучшее в мире. Какой вкусный хлеб. Вы не едите хлеба? Вся его беседа, вероятно, была приготовлена заранее, с помощью разговорника. — Больше не ем. От него, говорят, толстеют. — Я бы лично сказал, что вас подкормить не мешает. — Свенсон разразился мрачным хохотом, прозвучавшим как жалкая попытка оживить глухую полярную ночь. — Простите. Я говорю о вас так, точно вы гусь. В том конце стола, где сидел генеральный консул, начали разносить тарелки с ассорти. Макдугал ошибся насчет индейки — вместо нее подавали жареного цыпленка. Но его пророчество насчет сосисок, моркови и картофеля оправдалось. |
| «Два племени» князя Вяземского 09.09.2014 06:11:49 Протоиерей Александр Шабанов Ирландский вкус морской, солёной пены, Подмешанный к деяньям старины… Неизв. автор, X в. Кельтский дух во многих отношениях сходен со славянским. Дж. Джойс Призванный в IX веке княжить на Русь загадочный Рюрик мог быть скандинавом, в том смысле, что под низким северным небом, на своём драккаре, холодными водами Балтики ходил от Рюгена и Готланда к Ладожскому озеру, и в истории России появился как, в сущности, странник, «призванный новгородцами», чью легендарную родословную несложно досочинить или приукрасить. Ничто не указывает на его ирландское происхождение, но ничто его и не опровергает бесповоротно. В 800-м году викинги разорили остров-монастырь Айону, в 835-м был разгромлен Линдисфарн. Кровь потомков кельтских королей Дал Риаты после жестоких набегов, основания Дублина, захватов пленных, насильственных браков – вливалась в артерии северных конунгов. На кладбище Айоны, кроме 48 шотландских королей, нашли себе упокоение 4 ирландских и 8 норвежских правителей. Так что Рюрик – скандинав, с большой долей допущения. Князь Пётр Андреевич Вяземский (1792 – 1878) считал себя рюриковичем в 25-м колене и на протяжении своей долгой творческой жизни неоднократно вспоминал об этом, никогда, впрочем, не упуская возможности признаться и в своих ирландских корнях, и в своих кельтских симпатиях. По отцу князь был потомком Рюрика, по матери – ирландцем, что в сумме даёт совершенно северо-западного человека, ощущавшего своё славянство, свою русскость в разные годы по-разному, но всегда отчётливо и памятно свидетельствуя об этом в стихах, статьях и письмах. Самое откровенное поэтическое признание Петра Андреевича обнаруживается в стихотворении 1869 года «Введенские горы». Там, в Москве, на этих горах, на единоверческом кладбище была похоронена его мать, княгиня Евгения Ивановна (Дженни Кин О " Рейли); её могилу навещал Вяземский, в последние годы лишь изредка оказываясь в столице; о ней вспоминает он и после тяжёлых приступов болезни в Висбадене: |
| Дальнейшее почитание святого Рагенера Далее последовали другие чудесные исцеления, которые сподвигли очень набожного короля Эдуарда Исповедника (годы правления: 1042–1066) щедро одарить Нортгемптон и его церковь Святого Петра. В церкви была установлена великолепная рака для мощей святого Рагенера, которая стала объектом всеобщего почитания, привлекая многочисленных паломников со всей страны. Что касается Альфгивы, получившей исцеление по молитвам святого Рагенера, она стала монахиней в Нортгемптоне. В XII веке (а возможно, и ранее) в церкви Святого Петра существовал придел, посвященный Святому Рагенеру. Сохранились тексты древних завещаний, свидетельствующие о том, что верующие приносили в храм Святого Петра денежные пожертвования и облачения в дар для престола в честь святого Рагенера, чтобы заплатить за свечи, которые зажигали у раки воина-мученика. Предполагаемая крышка гроба св. Рагенера в церкви Св. Петра в Нортгемптоне (предоставила - Jean Hawkins) Единственные свидетельства о литургическом почитании святого Рагенера можно найти в дополнении к знаменитой богослужебной книге «Сарумский миссал» XV века (ранее оно принадлежало церкви Святого Петра в Нортгемптоне, ныне хранится в Бодлианской библиотеке Оксфорда) и в описании XIII века в рукописи дублинского Тринити-колледжа. В своем труде, посвященном святому Рагенеру, Базил Марш (1921–1997), англиканский архидиакон Нортгемптона, предположил, что память о Рагенере, который, безусловно, был исторической фигурой, была утрачена из-за вторжения в Англию викингов: после того, как в 917-м году (к тому времени Нортгемптон стал приграничным городом в составе Данелага – «области датского права») скандинав Терферт сдал Нортгемптон англичанам, король Эдуард Старший (годы правления: 899–924), возможно, перенес его мощи в самую раннюю деревянную церковь города, но она (за исключением раки) позже сгорела (пока не появилась новая каменная церковь), так что мученик на какое-то время стал полузабытым святым. Увы, мы можем руководствоваться только косвенными свидетельствами относительно раннего почитания Рагенера. Известно, что со времени правления Эдуарда Исповедника и вплоть до Реформации к мощам святого приезжали паломники, привозили к раке Рагенера подарки и денежные пожертвования. При Генрихе VIII мощи святого Рагенера были, скорее всего, уничтожены, а рака разбита вдребезги, хотя великолепная плита, которая, предположительно, является частью бывшей раки, сохранилась до наших дней. Эта богато украшенная предполагаемая крышка каменного гроба святого Рагенера теперь выставлена на обозрение в конце южного придела храма. |
|
|
