| О пресвитере Якове Ковале, составитель исповедания чаплынских штундистов, сообщается, что он замотал хранившиеся у него братские деньги и предался пьянству, так что лишен был звания пресвитера, хотя и остался по прежнему главным проповедником штундистского учения. 37 Сельское правление Донской-Балки Одесского уезда доносило Херсонскому губернатору от 25 мая 1890 года за 45. Согласно предписанию Одесской Уездной Земской Управы от 27 апреля за в котором поручено сельскому правлению производить ежемесячно осмотр лошадям, а в случае появления сапа, доносить немедленно, сотский дер. Донской-Балки с писарем отправились к посессору Биллеру (штундисту), чтобы прочитать ему это предписание. Подойдя к хутору, сотский заметил пять стоявших цыганских шатров, к которым сотский отправился сказать, чтобы они убирались, но цыгане стали отговариваться, что не его дело гнать их, и что им позволил стоять посессор этого хутора, Биллер. Тогда сотский спросил у них паспорта, цыгане и от этого отказались, заявляя, что у них нет никаких паспортов. На этот спор прибежал один, проживавший там штундист, который, несмотря на то, что сотский был при знаке и орденах, схватил его за грудь, а также приказал брать и цыганам и тащить во двор к посессору с угрозами – «вот мы покажем тебе там паспорта»! Явился посессор Биллер, а также четыре его сына и все проживающие, как выше сказано, беспаспортные лица, и стали таскать по всему двору сотского, оборвали как значек сотского, так и ордена, и с тем только отпустили, что сотский дал слово, что больше не будет ходить в хутор. 38 Священник м. Любомирки, Херсонской епархии, о. Михаил Козакевич, в своей «записке» сообщает весьма интересные факты, из которых приведем некоторые. Штунды-обманщики Проживающий в Любомирке Помогинянский крестьянин, главный агитатор ереси штундов, Иван Рябошапка, начиная с 1871 года по настоящее время (1875 г.) каждую весну и осень, когда бывает больше работы в поле, собирает от каждого крестьянина, штунда, по несколько рублей и, под предлогом хлопотать по делам штундов в Одессе, Киеве, Петербурге и Москве, выезжает из Любомирки неизвестно куда. Потом, когда штунды общими силами спашут его степь, засеют, соберут и свезут ему хлеб и сено в его «гарман», тогда он является домой и объявляет штундам: что он лично виделся с Государем Императором, министрами и со всеми начальниками, но не успели ничего сделать потому, что православные обворовали его на дороге. Затем является на Рябошапке и жене его новая хорошая экипировка и он, в презент штундам, сулит по одной своей и других неизвестных личностей фотографической карточке. 39 |
| Как живой стоит передо мною почивший старец. Вижу его несколько сутуловатую, высокую, худощавую фигуру с головой, волнующей при каждом порывистом движении уже поредевшие серебряные пряди длинных седых волос, обрамляющих высокое, белое, как будто из слоновой кости выточенное, чело, из-под которого любовно и кротко, но вместе и проницательно, глядят лучистые добрые глаза. Вижу его красивые, тонкие пальцы… Слышу его глубокий и несколько глуховатый басок, так приветно встречавший всякого, кто переступал порог его заваленной в совершенном беспорядке всякой неразберихой келлии, где чего-чего только не было: эскизы карандашом, этюды красками, палитры, кисти, краски, книги, иллюстрации, бутылки с фотографическими ядами, судки с остатками братской пищи, самоварчик не желтой уже, а зеленой от времени и недостатка ухода меди… “Наш добрый дяденька” – звали его Шамординские монахини, производя родство это от своей первоначальницы – игумении матушки Софии, сестры старца: она – матушка им, а он брат ее и, стало быть, им – дяденька. Так и оставался им, семистам сестрам, отец Даниил “дяденькой” до самой своей смерти… Болезни в нем никакой не было; он просто таял, как догорающая свечка, но иногда, как это и бывает с огоньком такой свечки, он внезапно вдруг вспыхивал ярким пламенем былой энергии и опять по-былому лилась горячая речь и гудел вдохновенный басок его проникновенного слова… Накануне его смерти я пришел к нему за час до скитской всенощной, которую хотел отстоять в Скиту. Старец сидел в камышовом кресле около стола; за этим столом мы, бывало, много раз пивали вместе чай из “зеленого” самоварчика и вели тихие беседы. Перед о. Даниилом стояла миска с ушицей: ее в комнатной печке изготовил ему сосед его по келлии, монах о. Иов. Но старцу было уже не до ухи: он, тяжело дышал и, видимо, томился. Меня он узнал, обрадовался… – Батюшка! – сказал я, – вам сегодня как будто получше? – Нет! Слабею… дышать трудно. Боли никакой нет, а вот дышать трудно… Пора домой!.. Боже, милостив буди ми грешному!.. |
| Надгробие А. И. Сумбатова-Южина. 1928 г. Скульптор В. Н. Домогацкий (Новодевичье кладбище, Москва) В индивидуальном художественном Н. в послевоенное время предпочтение отдавалось рельефным портретам или бюстам, выполненным в реалистической манере. Портретная линия в Н. со временем станет лишь усиливаться и к кон. XX в. приведет к тому, что даже массовое Н. станет индивидуальным благодаря распространению фотографии и техники гравировки по камню. Среди аллегорических Н., выполненных скульптором С. Т. Конёнковым,- надгробие М. М. Пришвина в виде птицы Сирин (1956, Введенское кладбище, Москва). Редким для надгробной пластики этого периода является памятник С. В. Герасимову (1965-1970, скульптор Е. Ф. Белашова, московское Новодевичье кладбище) в виде обнаженного спящего юноши, словно застывшего в полете. Для 60-70-х гг. характерен поиск нового соотношения архитектурной и скульптурной составляющих Н. Надгробие И. Э. Грабаря († 1960, московское Новодевичье кладбище) решено как фигурная белокаменная стела в виде обломка архитектурной закомары с рельефами, стилизованными под владимиро-суздальские. Лаконично надгробие Е. С. Варги (1967, В. А. Сидур, московское Новодевичье кладбище) в виде 2 пилонов на общем цоколе, склонившихся верхушками друг к другу подобно плакальщикам. Формальные элементы в надгробие Н. С. Хрущёва внес скульптор Э. И. Неизвестный (1975, московское Новодевичье кладбище), где композицию создают взаимопроникающие друг в друга черные и белые каменные блоки, а помещенный в нишу бронзовый бюст усопшего выглядит лишь уступкой традиции. Н. 80-х гг. XX в. часто решены в реалистическом и драматическом ключе, напр. надгробие В. С. Высоцкого (1985, скульптор А. И. Рукавишников, Ваганьковское кладбище, Москва), на к-ром артист с гитарой за спиной изображен словно вырывающимся то ли из пламени факела, то ли из удерживающих его пелен. Надгробный памятник Зое Космодемьянской, исполненный О. К. Комовым (1986, московское Новодевичье кладбище), отражает новый подход к драматизму пластики. Он изображает юную прекрасную девушку словно улетающей, едва закутанной в легкие драпировки, и мог бы показаться идеализированным поэтическим образом, если бы не следовал почти дословно посмертному фото Зои после казни. |
| Все эти разности и многие другие спокойно и объективно описывает такой крупный и авторитетный учёный, как Ранке, в своём двухтомном произведении: „Человек”. Выпишем из этого капитального труда ещё более поразительные разности между анатомией человека и обезьяны. Так, по словам Ранке, Калькгофф, в своих исследованиях о верхней бедренной кости человека и обезьяны, говорит, что при снятии фотографии лучами Рентгена с продольного разреза кости, или даже целой кости, можно тотчас видеть, кому принадлежит данная кость, человеку или обезьяне. Например, прямая походка стоит в связи со строением черепа. Заднее головное отверстие у человека занимает несколько другое положение, чем у остальных млекопитающих, так как череп человека более развит. Все эти разности произошли потому, что человек нуждается в более полном развитии мозга, как косвенного орудия духовной жизни. Вследствие возвышенного его духовного положения, фантазия и способность представления, непосредственно зависящая от мозга, должны быть у него более совершенны, чем у животных, так как они должны совершать подготовительную работу для собственно духовной деятельности. Мы можем сказать, заключает Эрих Васман, что „все телесные различия между человеком и животным в последней инстанции есть следствие, функция духовного различия”. Итак, между скелетами обезьяны и человека существует важное различие, различие настолько большое, что его нельзя ни игнорировать, ни скрывать. Нельзя перебросить мост над пропастью между черепным строением человека и обезьяны. Посредствующего звена здесь до сих пор не найдено. Посему, в доказательство животного происхождения человека, и на этот аргумент ссылаться нельзя. VI. Укажем ещё на одно доказательство, приводимое в пользу происхождения человека от обезьяны. Геккель в своих пресловутых „мировых загадках” говорит, что весьма сильным аргументом в пользу натуралистического учения о природе человека служит поразительное сходство человеческого зародыша с зародышами различных животных. Для иллюстрации своего положения Геккель в другом своём произведении „естественная история творения” помещает рисунки зародышевых яиц человека, обезьяны и собаки (242 стр.), а на стр. 248 рисунки зародышей собаки, курицы и черепахи. И под этими иллюстрациями мы читаем такие строки: „Ни один человек не в состоянии отличить человеческое зародышевое яйцо от яйца близко-сродных млекопитающих животных, даже с помощью наилучшего микроскопа”. |
| Прилагаемый портрет В. Д. воспроизведен с самого, по-видимому, последнего фотографического его портрета, во всяком случае, с портрета, относящегося к последним годам его жизни. Автограф заключает одну из самых оригинальных мыслей покойного В. Д., особенно ярко характеризующую его философию, именно, что присущая человеку идея о Боге имеет источником непосредственное воздействие Божества. Он взят из академических лекций В. Д., именно из того отдела лекций, который был обработан и напечатан под заглавием «Метафизический анализ идеального познания» Биография В. Д., составленная профессором Моск. Дух. Академии И.Н. Корсунским и статья «О характере, составе значении философии В. Д. Кудрявцева-Платонова», составленная профессором той же Академии А.И. Введенским , специально написаны для предлагаемого издания. Остальные приложения – слова, речи, стихотворения, произнесенные по поводу кончины В.Д., важны, не только как дань любви и признательности сотоварищей и учеников дорогому наставнику и другу, но и проясняют нравственную личность покойного Виктора Дмитриевича. В начале одной статьи из славянского рукописного сборника XYII века мы читаем следующее: «Блаженный Константин философ, вопрошен быв от схоластика логофета Варасихия Киарта, что есть философия, отвеща: философия есть страх Господень» 1 . Это определение философии лучше всего подходит к тому типу философского созерцания, какой выясняется из всего склада мысли и жизни В. Д. Кудрявцева-Платонова и из всех его сочинений. И в мысли и в жизни своей он был по истине философ-христианин, отличаясь в то же время и всеми высшими достоинствами, как мыслитель, и писатель, постоянно шедший в уровень с современным состоянием своей науки. Он был славою и украшением Московской Духовной; Академии, в которой довершил свое образование и в которой, посвятив ей лучшие свои силы, почти сорок лет состоял профессором, всеми любимым и уважаемым, к вескому слову которого издавна так привыкли все прислушиваться не только в самой Академии, но и далеко за пределами ее. |
| Судя по ходу и характеру мирового процесса и, прежде всего, процесса человеческой истории, нельзя думать, чтобы временное, хотя бы когда-нибудь, всецело, во всем своем объеме осуществило свое вечное идеальное содержание, или, наоборот, чтобы оно столь же всецело отступило от него и вступило с ним (то есть, в сущности, само с собой) в противоборство. Нет, хоть и характер мировой истории скорее заставляет думать, что в конце времен последует расслоение и как бы разделение и разрыв в мировом бытии. Для каждой стороны его равно наступить вечность, нот – своя: для одной стороны состояние равновесия и свободно достигаемой в каждый момент цели; для другой – состояние вечной агонии, адски-мучительных усилий уйти от вечности, то есть от своей идеальной сущности, и бессилие сделать это. Но как следует мыслить это, предваряющее окончательное упразднение времени, вступление вечности во временное? Если время, как мы определили выше, есть процесс, изменение, движение – то не будет ли вступление вечности и упразднение времени остановкой всякой жизни, всякого движения и процесса? Так нередко думали и думают люди, мысль которых находится под тиранической властью воображения. Им вечность представляется ужасной картиной всеобщего омертвения, застывших поз, недоконченных движений, недоговоренных слов, неосуществленных желаний, – чем-то в роде моментального фотографического снимка, вырывающего один момент из координированного ряда движений и увековечивающего всю группу именно в этом положении момента. Но такое представление есть представление ложное. Вечность отнюдь не исключаешь движения и жизни 16 . В ее понятии мыслится (как мы уже сказали выше), на веки вечные неизменная определенность процесса, – неизменность его смысла, содержания, характера и направления. Вечное вступит во временное и упразднит время, когда желание истины не будет отделено от ее достижения рядом усилий, символизируемых нами в моментах времени; когда свободное решение доброй воли будет без борьбы и противоборства переходить в осуществление; когда радость внутреннего довольства не будет превращаться в скуку и пресыщение и т. |
| Публикуется впервые. Высокопреосвященнейший Августин (Беляев), архиепископ Калужский и Боровский В 1989 году под впечатлением полученных из прокуратуры сведений о смерти своего отца протоиерея Зосимы Сергей Зосимович начинает составлять сведения о жизни близкого о. Зосиме в годы его служения человеке – архиепископе Августине Беляеве (18861937). Текст, посвященный памяти Владыки Августина, является своеобразным продолжением воспоминаний о своем отце, который составлялся, однако, гораздо ранее. «Владыку Августина я вспоминал, когда впервые увидел и услышал зарубежного епископа Антония (Блюма)», – говорит впоследствии Сергей Зосимович в письме к Н.А. Боровковой-Беляевой (дочери архиепископа, принявшего монашество после смерти жены). В том же письме, датированном 12 сентября 1990 года, он дает ей адрес Калужской прокуратуры, куда советует послать запрос о судьбе репрессированного отца. Вскоре Нина Александровна переслала ответ из прокуратуры с датой расстрела: 23 ноября 1937 года, а в 1991 году свои воспоминания «О моем отце». Публикуется впервые. Памяти архиепископа Августина (Беляева) Текст воспоминаний был закончен, как отмечено в рукописи, 14 мая 1989 года в «Неделю жен-мироносиц». Однако и в последующие несколько лет Сергей Зосимович продолжал собирать материалы, связанные с жизнью и кончиной архипастыря, его письма, фотографии, переписывался с его дочерью Ниной Александровной, посещал Анну Семеновну Теплякову – одну из его духовных дочерей. В 1991 году отправил сведения, касающиеся Владыки, настоятелю Введенского храма в Иваново, где когда-то служили архиепископ Августин (Беляев) и протоиерей Зосима (Трубачев), прося молитвенного поминовения о предшественниках. Собранные С.З. Трубачевым материалы представляют особую ценность в связи с канонизацией новомученика святителя Августина, последовавшей в 2000 году. Публикуется впервые. Ночь в Новоспасском. В дни осеннего празднования памяти преподобного Сергия... Призванный в армию в феврале 1940 года, Сергей Зосимович был на фронте финской войны, затем Великой Отечественной войны с первого ее дня до полного окончания, а также отправлен на Дальневосточный фронт, где участвовал в боях против Японии. Он воевал в артиллерийских войсках 3-го Белорусского фронта в звании сержанта. Был награжден орденами «Красная звезда», «За отвагу», «Отечественной войны» II степени; медалями «За взятие Кенигсберга», «За победу над Германией», «За победу над Японией». |
| Все эти разности и многие другие спокойно и объективно описывает такой крупный и авторитетный ученый, как Ранке, в своем двухтомном произведении: «Человек». Выпишем из этого капитального труда еще более поразительные разности между анатомией человека и обезьяны. Так, по словам Ранке, Калькгофф в своих исследованиях о верхней бедренной кости человека и обезьяны говорит, что при снятии фотографии лучами Рентгена с продольного разреза кости или даже целой кости можно тотчас видеть, кому принадлежит данная кость, человеку или обезьяне. Например, прямая походка обусловливает совершенно различное направление костных волокон у человека и обезьяны. Но прямая походка стоит в связи со строением черепа. Заднее головное отверстие у человека занимает несколько другое положение, чем у остальных млекопитающих, так как череп человека более развит. Итак, между скелетами и обезьяны и человека существует важное различие, различие настолько большое, что его нельзя ни игнорировать, ни скрывать. Нельзя перебросить мост над пропастью между черепным строением человека и обезьяны. Посредствующего звена здесь до сих пор не найдено. Посему в доказательство животного происхождения человека и на этот аргумент ссылаться нельзя. Укажем еще на одно доказательство, приводимое в пользу происхождения человека от обезьян. Геккель в своих пресловутых «мировых загадках» говорит, что весьма сильным аргументом в пользу натуралистического учения о природе человека служит поразительное сходство человеческого зародыша с зародышами различных животных. Для иллюстрации своего положения Геккель в другом своем произведении «естественная история творения» помещает рисунки зародышевых яиц человека, обезьяны и собаки (242 стр.), а на стр. 248 рисунки зародышей собаки, курицы и черепахи. И под этими иллюстрациями мы читаем такие строки: «Ни один человек не в состоянии отличить человеческое зародышевое яйцо от яйца близко-сродных млекопитающих животных даже с помощью наилучшего микроскопа». Посмотрим, насколько это достоверно. |
| Когда они принесли ему камни, он говорит им, – хорошо, а теперь отнесите эти камни на то место, откуда взяли. Первая с тяжёлым камнем пошла, вторая же в смущении замялась. „Ты что?” – спросил старец”. „Ты, отче, велишь отнести туда, откуда взяла”. – „Ну, да. Покрой те места, с которых сняла камни”. – „Я не могу”. – „Почему?” – „Их очень много: я не упомню всех, откуда я взяла”.–„Помни же тогда, – сказал старец, – твоя подруга сделала большой грех и постоянно помнит его, кается в нём, омывает слезами. Она знает, где осталась яма после её камня. Ты же со своими мелкими, как думаешь, грехами не знаешь даже, кому, где и когда причинила зло. Ты даже не помнишь их, не имеешь возможности закрыть их, загладить. Они у тебя и остаются на душе, как эти мелкие камни на фартуке. А грязь – всегда грязь: будет ли это целая лужа или одна капелька. Душа человека – самая лучшая, ценная и дивная картина. Её и мелкими брызгами, чуть заметными пятнами грязи можно запачкать и затемнить так, что она станет ни на что не похожа” 269 . Эта иллюстрация, говорил наш собеседник, сильно подрывает сектантское вероучение. Она прямо говорит, что человеку самому нельзя каяться, что мелких грехов ему никогда не упомнить, посему необходим посторонний судья, который бы путём наводящих вопросов воскресил бы в его уме все малейшие грехи. Но вот вопрос – всякий ли человек сможет это или способен на это? Конечно, нет. Только тот может воспроизвести в сознании человека картину прошлой его жизни, кто пасёт души, кто постоянно разбирается в душе, кто опытен в сём деле, кто является врачом душ, т. е. священник. Когда я разъясню это своим слушателям, только тогда я обращаюсь к Св. Писанию и им подтверждаю справедливость своих доводов. Много и других иллюстраций приводил наш собеседник в оправдание своего полемического приёма. Так, говорил он о фотографических карточках для уяснения значения св. иконы, говорил о поминках, когда речь заходила о почитании св. мощей, ссылался на детонацию, как на явление, несколько уясняющее смысл наших молитв за умерших и т. |
| Очень недавно в „Известиях Императорской Академии наук» 10; 6-я серия; 1916 г., стр. 817–822; приложение к протоколу 8-го заседания Отдела Исторических наук и филологии Импер. Акад. Наук) дан список фотографических и между прочим халдских древностей Ванского округа. Это – отчасти результат зимней (1915–16 г.) экспедиции старшего хранителя Археологического отдела Кавказского музея С. В. Тер-Аветисяна, командированного Императорской Академией Наук в Ванский округ для принятия мер охраны и производства регистрационных археологических работ. Одновременно с попытками к обследованию отдельных пунктов „древнего Востока» началось у нас и изучение памятников, относящихся к его истории. И не только у нас, но и за границей стали известны имена русских египтологов В. С. Голенищева, уступившего прекрасную коллекцию египетских древностей московскому музею Императора Александра III-ro и давшего нисколько ценных работ, относящихся к изучению памятников Египта; проф.. Б. А. Тураева , издавшего и издающего интересные тексты египетских памятников, давшего несколько ценных исследований по вопросу о религиозных верованиях египтян и древне-египетской культуре и, наконец, свой курс: „Истории древнего Востока» в двух частях 5 . У нас известны имена коптоведов (О. Э. Лемм), знатоков христианского Египта ( В. В. Болотов ) и древнего искусства (напр. В. К. Мальмберг, Ф. В. Балмод и др.). Проф. Б. А. Тураев имеет уже и школу молодых учёных 6 . С чувством глубокого удовлетворения мы должны отметить, что интерес школы проф. Б. А. Тураева выходит и за её пределы. Под редакцией его издана при сотрудничестве, главным образом, его учеников серия „культурно-исторических памятников древнего Востока». Редактор этой серии и его почтенные сотрудники хорошо понимают, что не всякий изучающий историю „древнего Востока» может читать и КЛИНОПИСЬ, и иероглифы. Даже большинство учёных исследователей вынуждены бывают опираться на авторитет специалистов. A таковыми специалистами, дававшими законченные переводы целых текстов, были по преимуществу иностранные ученые, к которым и должны были обращаться все, изучающее „древний Восток». |
|
|
