| На ум тут же приходят следующие строчки из " Сумеречного дозора " : " Быть может, на более глубоких слоях есть и другие потребители Силы... " [xxiii]. Это подозрение героя Лукьяненко удивительным образом перекликается с ощущениями героя рассказа " Пространство " , известного мастера английского приключенческого и криминального романа Джона Бакана (1875-1940): " Что если пространство действительно наполнено вещами, нам невидимыми и поэтому пока неведомыми? Вдруг пространство уставлено вехами, в нашем смысле не материальными, но совершенно реальными? Собака лает на пустое место, дикий зверь бродит без цели. Почему? Может, потому, что пространство выстроено из коридоров, проходов, дорог... полно вещей, от которых следует держаться подальше? Вы наблюдали когда-нибудь за кошкой, пересекающей комнату? Кошка двигается бочком, вдоль мебели, а открытое пространство по ковру преодолевает, будто обходя препятствия. Насколько же кошка осведомленнее человека [xxiv] " [xxv]. Итак, у героя рассказа Бакана " в мозгу нарушилась некая связь - он разглядел чуть больше нашего, чему у нас приговор один: обезумел [xxvi] " , в результате чего он узрел " пространство, изрезанное бесконечными коридорами и полное некоего присутствия, перемещающегося в них " [xxvii]. Финал рассказа довольно печален - герой погибает. И немудрено, ибо: " оттого, каким ты впервые окажешься в сумраке - радостным и добрым или несчастным и злым, - зависит, кем ты станешь " [xxviii]. А герой Бакана, как и сам автор [xxix] (вместе с современным критиком [xxx] ), видит в открывшемся ему пространстве лишь тьму запустения: " я в потемках, в потемках. Там мир запустения ... возможно, я ближе продвинулся к мерзости запустения, чем предвещал людям древний пророк. Говорю вам, я на краю ужаса... ужаса, - перешел он почти на крик, - какой не ведом смертному ни в мыслях, ни наяву " [xxxi]. Сказано: " по вере вашей да будет вам " (Мф. 9, 29)... Однако сам же Бакан приводит в своем рассказе несколько иную (в прямом и переносном смысле) интерпретацию " присутствия " , принадлежащую перу английского поэта и священника Томаса Трэхерна (1637-1674): В неведомых эфирных сферах, Куда - над крепостью Небес - Не вознесется прах, Великие пути лежат. |
| п) В Бытии 2, 1–3 подводится итог: за шесть дней «совершены небо и земля и все воинство их», так что Бог уже более не занимается творением и усовершенствованием. Современные геологи и биологи говорят, что процесс, который привел к созданию мира в его нынешнем виде, продолжается и теперь, и «сотворение» идет до сих пор, так что седьмой день еще и не начинался. Очевидно, нет ни малейшей необходимости в выдуманных днях-эпохах, ибо это не поможет совместить несовместимое – Божественное Откровение и антихристову эволюцию. Не решая поставленную пред ней неразрешимую задачу, теория эта приводит своих сторонников к страшному заблуждению: будто тление и смерть не являются следствием первородного греха, что уводит их далеко прочь от христианства. Поэтому для православных недопустимо «передвигать межу древнюю, которую провели отцы наши» ( Притчи 22, 28 ), и понимать Богодухновенное учение в согласии с «баснями и родословиями бесконечными, которые производят больше споры, нежели Божие назидание в вере» ( 1Тим.1, 4 ). Глава четвертая. Эволюционизм и природа вещей Любая попытка согласовать эволюционистскую доктрину с христианством, кроме перечисленных выше проблем, должна при этом еще и объяснить, как она намерена совместить православное учение о неизменности природы с ее предполагаемой текучестью. Напомним, что природой (fisis) называется то, что свойственно всем существам одного вида. Например, человек есть живое существо разумное, смертное, общественное, имеющее бессмертную душу. Ангел есть живое существо бессмертное и бесплотное. Под неизменяемостью природ мы понимаем то, что существо, владеющее одной из природ, не может самопроизвольно превратиться в существо другой природы. Например, собака не может стать кошкой, обезьяна – человеком, рыба – лягушкой, человек – ангелом или Богом. Однако неизменяемость вида не предполагает неизменность каждой особи этого вида внутри его границ, ибо полностью неизменен лишь Бог. Мы уже приводили выше слова божественного Афанасия, утверждающего, что «каждая созданная вещь по роду своему, в собственной сущности своей, какою сотворена, в такой есть и пребывает». |
| Разделы портала «Азбука веры» ( 8 голосов: 5.0 из 5) Кошка и кукушка В одной квартире, современной, удобной, жили хозяйка и ее кошка. Вернее, кошка и ее хозяйка. Хозяйка то на работе, то по магазинам, то по знакомым. Мало ли где может пропадать одинокая приятная женщина, чей возраст определить почти невозможно, да и незачем. С кошкой все не так: и возраст ее известен — совсем взрослый котенок или совсем молодая кошка, и из дома она никуда не пропадает. Кошка все дома и дома, и чаще одна. Кошка скучала. Ну, конечно же, как все кошки, она играла шуршащими бумажками, гоняла мячики. Но ведь одна и одна… Пока-то дождешься хозяйку. Кошка пробовала подружиться с телефоном. Как только он начинал звонить, мчалась к нему из любого уголка квартиры. Прыгала вокруг аппарата, мяукала, тихонько дергала за шнур. Но после нескольких звонков телефон замолкал. Тогда она решила познакомиться с водопроводными трубами. Даже научилась урчать почти так же, как они. Но трубы не обращали на кошку никакого внимания. Однажды хозяйка пришла с работы чуть позже, чем надеялась кошка. Кошка уже ждала ее, сидела возле двери. Наконец дождалась, замурлыкала, о ноги трется. — Ну-ну, не путайся под ногами, — ласково подтолкнула ее хозяйка, — посмотри лучше, что я принесла. Она показала кошке довольно большую картонную коробку. — Это часы с кукушкой. Очень симпатичные часики, — сказала хозяйка. — С кукушкой! — обрадовалась кошка. — Кукушка — это кто-то живой. Это же так хорошо, что со мной будет кто-то живой! Хозяйка открыла коробку. Белый домик, красная крыша, золотые полоски циферблата, маленькая дверца под крышей — Как? — спросила она кошку. Кошке домик понравился. Ну, а кукушка? Где та самая живая кукушка., что живет в домике? Вскоре пришла соседка помочь выбрать место для новых часов. И пришел сосед помочь укрепить часы на стене. И пришел еще кто-то зачем-то, и кто-то еще ни за чем, просто так. Рассматривали кукушкин домик, вертели его, крутили, чему-то смеялись. Хозяйка и ее знакомые вообще были народ веселый. А кошка смотрела на них и была очень недовольна. Разве можно так? Они ведь тревожат кукушку! Наконец выбрали подходящее место. Укрепили домик на стене. Подвесили гири на цепочках. Хозяйка толкнула маятник. Часы затикали. И вот что-то в них зашипело, открылась дверца под крышей, и выглянула кукушка. Она кивнула всем, ясно сказала «ку-ку» и спряталась. Хозяйка перевела стрелки, и кукушка снова выглянула, несколько раз сказала «ку-ку», снова спряталась. Хозяйка все переводила и переводила стрелки. Кукушка все кивала и куковала. Конечно же, кошке тоже очень понравилась кукушка: и кивает, и почти поет. |
| – Вызвали скорую из участковой больницы, приехали врач и медсестра быстро, – вздыхает Ирина Фирсина. – Чемоданчик достали, что-то вкололи, вызвали реанимобиль из райцентра. И потом два с половиной часа звонили в районную больницу, спрашивали – где машина? Там отвечали, что из гаража выехала, а где – кто ж знает. Не дождался Коля спасения. Два месяца до 52-х лет не дожил. Ирина на врачей не жаловалась. Она уверена: сделали, что могли. — У меня к дороге до райцентра претензии: сколько себя помню, ни разу ее не ремонтировали с 90-х. Зимой, когда снегом укатает, ехать можно, а после дождей плывет, машины в грязь зарываются. Когда чуть подсыхает, по полям объезжают. Только толку от моих претензий? И наша, и районная администрации в курсе. Губернатору писали, бывший директор школы даже на прием ездила, просила. Обещал, что примет меры. Лет пять прошло, а ничего не изменилось, только дорога хуже стала, — заключает она. По соседу Валерка горевал: добрый, говорит, веселый. Это уже вторая смерть в его мальчишеской жизни – родной дед ушел, когда он был совсем малышом. Но бабушка все время о нем вспоминает: – Тоже все за правду бился, а это добром не кончается, – сокрушается Ирина Новикова. – Валерка весь в него. Тоже всегда всех жаль: с кошкой не расстается, собак двое подобранных. Каратэ занимается, а наподдать никому не может. Сама его учила проблемы словами решать, а теперь убеждаю: дай сдачи-то. Нет, отвечает, мне людей жалко, не могу их бить. Добрый слишком, родители развелись недавно, так он все за нас с матерью волнуется: то клеит, то выжигает, подарочки делает, чтоб настроение поднять. Когда умер сосед, Валерка, как рассказывает бабушка, стал сам не свой: надо, говорит, что-то делать. Надеялась, что забудет, но как раз после похорон поехали на соревнования по каратэ в Таврическое. Грязь, развезло, автобус мотает. Первый раз Валерка выезжал в район, да так неудачно: тошнит и страшно. – Все равно ведь третье место занял, радоваться надо, а он опять за свое: говорит, у меня дедушки не было, а теперь и у Сонечки из-за этой дороги нет. Дружит он с Колиной внучкой, – говорит Ирина Владимировна. – Спрашивает: как это может быть, что на всех врачей не хватает? Надо, мол, Владимиру Владимировичу Путину звонить – если узнает, сразу поможет. Я уж и так, и этак: не связывайся, Валера, все равно никто ничего не сделает. Сам – от горшка два вершка, с учителями-то боится лишний раз поговорить, а тут целый президент. Но уперся: позиция у него, видишь ли, гражданская. |
| Не дано это им, вот и все. Они живут среди своих ближних сами по себе и только для себя. — Как кошки, гуляющие сами по себе? — О нет! Типичная кошка — это Ада фон Кёнигзедлер: ищет тепла, комфорта, уюта и в любой момент готова сменить хозяина, если поймет, что у другого ей будет сытнее и теплее. Ласкова, пока все идет как ей надо, но готова выпустить когти сразу же, как только ей покажется, что ее благополучию что-то угрожает. — В чем разница между кошкой и крысой? — В степени эгоизма. Кошка любит себя и удобного для нее хозяина, крыса никого не любит и не принимает во внимание, кроме себя. — Кошка — эгоист, а крыса — эгоцентрик? — Примерно так. — Это все очень интересно, графиня… А вся эта психология действительно помогает определить преступника? — Конечно, нет, инспектор! Она просто помогает думать. — Так вы и вправду никого конкретно не подозреваете? — Нет. Сколько раз я вам твердила, что это большое заблуждение с вашей стороны — полагать, будто мне с самого начала все известно. Уверяю вас, даже когда я делаю окончательное заключение, я всегда готова к тому, что в последнюю минуту все еще может повернуться в неожиданную сторону и в корне измениться, могут появиться какие-то новые улики, новый подозреваемый — и все мои дедуктивные построения рухнут как карточный домик. Сколько раз так бывало! — Позволю себе заметить — ни разу. — Не льстите бедной старой женщине, инспектор! Вы этого не замечаете, потому что я никогда не делаю преждевременных заключений, по крайней мере вслух. Лучше скажите мне, что слышно о Юриковой? Она случайно не вернулась в Мюнхен? — Нет. За квартирой ведется наблюдение — она пуста. — Прекрасно. В таком случае сделайте одолжение, посмотрите в Интернете, когда будет ближайший самолет на Вену: мне не хочется ехать туда ни машиной, ни поездом. — Вы полетите к Юриковой? — Разумеется. — Зачем же мы дали ей уехать? — Я же говорила — для консервации. Чтобы она не могла влиять ни на Каменева, ни на ход следствия. И смотрите, как удачно сложилось, что она вызревает не где-нибудь, а у моего старого приятеля Миши Гранатова! Когда-то я Мишу очень выручила, можно сказать, вырвала из когтей наркомафии. |
| Косте Малинину я, конечно, ничего не сказал. В конце концов впереди ещё целый день — жизнь наладится, и всё будет хорошо. Главное, не надо отчаиваться и терять надежды. Покружив в воздухе, мы опустились с Костей на дерево, не занятое воробьями. Ветка, на которую мы уселись, выходила на солнечную сторону. Солнце пригревало, как летом. С удовольствием втянув голову в плечи, я уже собирался спрятать её под крыло, как вдруг у меня над ухом что-то противно свистнуло. Раздался щелчок. Посыпались листья. Ну что ещё такое? В чём дело? Я открыл глаза и посмотрел вниз. Событие четырнадцатое. Дальнобойная рогатка с оптическим прицелом Возле лавочки, на которой мы ещё недавно сидели с Костей Малининым, стоял мой сосед по квартире, белобрысый Венька Смирнов, и отвратительно щурился. В руках у него была рогатка с оптическим прицелом. Рогатку я узнал сразу. Никто лучше меня не делал таких дальнобойных рогаток. Венькину рогатку тоже смастерил я по его личной просьбе. Венька смотрел на меня в оптический прибор. Я смотрел на Веньку. На Венькином лице было написано: «Не попал! А жаль!..» Так. Мало того что меня чуть-чуть не слопала наша кошка, теперь в меня стреляют из рогатки, сделанной моими же руками. — Ну, подожди, Венька! — чирикнул я с дерева. — Подожди, белобрысый! Когда я опять превращусь в че-че-ловека, я тебе покажу, как стрелять в меня из рогатки! Не обращая никакого внимания на моё чириканье, Венька нагнулся и стал искать камень. Мы с Костей переглянулись и, не сговариваясь, одновременно рванули с дерева. Я решил улететь подальше от нашего двора, подальше от кошки Муськи, от белобрысого Веньки с рогаткой, от этих драчливых и негостеприимных воробьёв. Мы пролетали один двор за другим. С высоты нашего птичьего полёта оказалось, что в нашем городе кошек было гораздо больше, чем я предполагал, когда был человеком. Мальчишек с рогатками тоже было много. Это открытие меня расстроило. Из своего небольшого воробьиного опыта я уже успел понять, что любое знакомство с рогаткой или кошкой может окончиться очень плохо для воробьёв. Малинин тоже меня стал почему-то ужасно раздражать. Тащится где-то там, в хвосте, отстаёт всё время и вообще летит с таким видом, как будто он мне одолжение делает. |
| — Как тебе сказать… — проговорила с расстановкой Джесси. — Ведь он тигров убивал! У Сары в комнате лежит шкура тигра — так это он его убил. Потому Сара эту шкуру и любит. Она на нее ложится, гладит голову тигра и разговаривает с ним, как с кошкой. — Вечно она всякими глупостями занимается, — отрезала Лавиния. — Моя мама говорит: глупо фантазировать, как Сара. Мама говорит: она вырастет чудачкой. Это верно, Сара никогда не заносилась. Она ко всем относилась доброжелательно и охотно делилась всем, чем могла. Эта ученица, которой все завидовали, никогда не обижала самых маленьких, давно привыкших к тому, что зрелые девицы десяти — двенадцати лет от роду их презирают и велят не путаться под ногами. Сара всегда готова была их пожалеть и, если кто-то падал и разбивал коленки, подбегала, помогала встать и утешала, а потом вытаскивала из кармана конфетку или еще что-нибудь приятное. Она никогда не отталкивала малышей в сторону и не отзывалась с презрением об их летах, словно то было пятно на их биографии. — Что из того, что ей четыре года? — сурово сказала она Лавинии, когда та, как ни грустно в этом признаться, отшлепала Лотти и назвала ее «младенцем». — Через год ей будет пять, а еще через год — шесть. — Сара широко открыла свои большие глаза и с убеждением прибавила: — А через шестнадцать — всего через шестнадцать лет! — ей будет двадцать. — Ах, как мы хорошо считаем! — фыркнула Лавиния. Что говорить, четыре плюс шестнадцать и вправду равнялось двадцати, а двадцать лет — такой возраст, о котором не смели мечтать и самые отважные девочки. Вот почему малыши Сару обожали. Было известно, что она не раз устраивала у себя в комнате чаепитие для этих презираемых всеми крошек. Им разрешалось играть с Эмили и пить слабенький сладкий чай из чашечек с голубыми цветочками, которые, если подумать, были совсем не такими уж маленькими. Из малышей никто раньше не видывал настоящего кукольного сервиза! Приготовишки стали взирать на Сару как на богиню или королеву. Лотти Ли до того перед ней преклонялась, что если бы не Сарина доброта, Лотти бы ей надоела. Когда мать Лотти умерла, ее легкомысленный папаша отдал дочь в пансион — по молодости он просто не знал, что с ней делать. С Лотти от рождения обращались так, будто она была не то любимой куклой, не то балованной обезьянкой или собачкой, и в результате она стала ужасным ребенком. Если ей чего-то хотелось или, наоборот, не хотелось, она тотчас начинала кричать и плакать; а так как ей вечно хотелось чего-то недозволенного и не хотелось полезного, ее пронзительные вопли то и дело раздавались в разных частях дома. Каким-то образом она узнала, что маленькую девочку, потерявшую мать, все должны жалеть и баловать. Возможно, она слышала, как говорили об этом взрослые сразу же после смерти ее матери. И она привыкла беззастенчиво этим пользоваться. |
| На самом деле, с научной точки зрения суеверие, как ни странно, изучают сразу несколько наук — это и этнолингвистика, и этнография, фольклористика, и некоторые другие науки, даже просто лингвистика. Суеверия являются объектом пристального изучения, потому что это, как говорил Бальмонт, осколок древней правды: «Храм упал, а руин его потомок языка не разгадал:» И ученые занимаются тем, что реконструируют, восстанавливают вот это здание, архитектонику древней славянской мифологии на основе вот таких вот обломков, осколков, которые, может быть, на взгляд современного человека лишены причинно-следственной связи. И задача ученых — не просто восстановить эту логику между черной кошкой и последующей неудачей. Татьяна Ткачук: Кстати, она есть, Елена? Елена Левкиевская: С точки зрения человека, живущего по законам мифа, она, безусловно, есть. А уж если с научной точки зрения — это уже вопрос к физикам, к химикам, естествоиспытателям. Если они проведут такие исследования, я думаю, мы будем им только благодарны. Наша задача немножко иная: на основе реконструкции древних верований восстановить, по большому счету, этногенез славян, то есть выяснить, как происходило развитие этносов, и каким образом они формировали свою картину мира. Потому что суеверия (или, как говорят ученые, поверья) не существуют хаотично, не болтаются, как нечто в проруби, а являются частью некогда существовавшей древней системы вненаучного знания человека. Или, как еще принято говорить, ненаучной (или наивной) картины мира. Безусловно, со временем часть этих поверий отпала, а часть из них упорно сохраняется в виде пережитков мифологических представлений о нечистой силе. Жанров, в которых воплощены эти народные представления, очень много. Сейчас о них, наверное, говорить не стоит, а лучше перейти к каким-то практическим вопросам. Татьяна Ткачук: Спасибо, Елена. Вы сказали, что суеверия — это часть вненаучного знания. Отец Георгий, верно ли, что суеверность — это внерелигиозность или псевдорелигиозность, как полагают многие? |
| Вечером, когда я раздевала Машу и мерила ей температуру, я спросила, хочет ли она на горшок. — Раньше хотела, а сейчас не хочу, — сказала она и добавила: — Как Настенька. Я не сразу сообразила: — Какая Настенька? — Настенька говорила: «Раньше я хотела суп, а сейчас не хочу…» Тут я вспомнила, что у папы есть такой рассказик — про капризную девочку, печатался в «Огоньке», кажется. Рассказ для взрослых. — И молнии не было, — сказала Маша. Это тоже оттуда. Там кто-то говорил: «Я ждал грома и молнии, но молнии не последовало…» Как она все впитывает! Ведь ей никто не читал этот рассказ, читали при ней. Это и радует и огорчает. Огорчает потому, что мы то и дело забываем всякую осторожность и говорим при ней все что придется. И еще раз вспоминаю Макаренко: «Если хотите воспитывать, воспитайте прежде всего себя!» 27.3.60. Вечером, когда мерили температуру, сидела у меня на коленях и рассказывала сказку собственного сочинения: — Жил-был маленький утенок, у него были мама-утка, папа-утка, бабушка-утка, тетя Ляля-утка, а Синдбад остался собакой, и Кузьма тоже остался кошкой. Папа-утка работал, мама-утка ходила в магазин; бабушка-утка приехала из Тбилиси, а тетя Ляля-утка жила на улице Восстания. Тетя Ляля с улицы Восстания пришла с Синдбадом, а утенок испугался и спрятался под ванну. Потом он утонул в ванне. Там было много воды. — Ой, Маша, а тебе не жалко, что утенок утонул? — Жалко… Потом подумала и говорит: — Но ты знаешь, это ведь было во сне! Неплохо выкручивается наша писательница!.. 30.3.60. Перед сном показала мне свои руки. — Мама, посмотри мои пальчики. Как колбаски, можно кожицу снять. Какие страшные. Действительно, на нескольких пальцах сходит кожица. Авитаминоз или диатез? — Ну, — говорю, — Маша, это что! Вот когда тебе было всего дней семь, мне тебя показали — у тебя по всему телу кожица сходила. А потом — ничего, все прошло. Кожица что пустяки, что не страшно. А вот грызть ногти — это страшно, это ужасно. Подумала и говорит: — Когда тихо грызу, тогда не страшно. — Почему? |
| Кстати, чтобы взять кошку или собаку в «Лучшем друге», необходимо заплатить взнос в тысячу рублей – на содержание приюта. Как говорит Анна, многих это возмущает – дескать, и так делаем одолжение, что забираем животное, а с нас еще и деньги берут. – Так мы отсеиваем хоть какой-то процент недобросовестных людей. У нас и бабушки, и дедушки, если забирают животное, выделяют взнос из своей небольшой пенсии и не говорят ни слова. А есть люди, которые звонят и спрашивают определенную породу – надо лайку, овчарку. Но только узнают о взносе, тут же исчезают. Мне это непонятно. А как ты собирался содержать породистое животное? Его нужно кормить, вакцинировать, показывать ветеринару, а это немалые деньги. Если ты не готов тратиться на животное, то лучше не заводи. Анна Москвина считает, что многое зависит от культуры людей. Большинство относится к домашним животным не как к живым существам, а как к предмету интерьера, не осознавая, что у питомца есть свои эмоции, он переживает даже тогда, когда его отдают кому-то другому, а что уж говорить о тех ситуациях, когда живое существо выкидывают на улицу. Фото: VK/Приют »Лучший друг» – Хозяев, а тем более хороших, на всех не хватает. Нам удается пристраивать 5-10 кошек и собак в месяц, это очень мало. Так принято: сегодня ты взял животное, а завтра оно сделало что-то не так, заболело, вдруг появилась на него аллергия, ребенок родился, и его выкидывают. Как такое возможно? Я тоже была беременной, помню, врач говорила всем будущим мамам: «Всем, у кого есть кошки, срочно нужно от них избавиться». Ты жил с кошкой 15 лет, а потом взял так просто и выкинул ее? Если у собаки есть шанс выжить на улице, то у кошки практически никакого. Холод, голод, собаки, машины, неадекватные люди. Если есть куда посадить и нет возможности выпустить, то мы забираем бездомных животных в приют, но пристраивать их сложно, а места у нас мало. Агрессию животного провоцирует человек Сегодня в приюте «Лучший друг» 120 мест. Как только какое-нибудь место освобождается, поступает новое животное. Кроме того, от имени ИП, оформленного на мужа Анны, с 2016 года действует контракт на отлов, обработку и выпуск животных в Тюменском районе. Собак отлавливают, стерилизуют, прививают от бешенства, если нужно, то подлечивают, а потом возвращают на место. За месяц удается отловить и обработать больше 200 собак. |
|
|
