| Некоторые обычаи севернорусских, сопровождающие закладку фундамента, были явно связаны с культом растений: в землю втыкали или сажали с корнями березу или рябину (во Владимирской губ.), а в центре будущего скотного двора – ель (Вологодская губ.). Эта ель охраняла скот от эпизоотий, от опасности заблудиться в лесу и от хищных зверей и давала ему здоровье и плодовитость. Когда клали потолочную балку, в переднем углу строящегося дома ставили зеленую ветку как символ здоровья хозяина и его семьи. Наконец, были широко распространены различные магические обряды. В углы первого венца бревен клали монеты, серебряные и медные, пучки шерсти, зерно и куски хлеба, чтобы именно этим и был богат новый дом. Кое-где (Вологодская губ.) эти деньги доставались плотникам, у более бедных хозяев они даже засчитывались как часть платы за труд мастеров. Когда поднимали на стены потолочную балку, заворачивали в скатерть или в мех буханку хлеба, и иногда и соль, водку и пр. и привязывали к балке. Иногда один из строителей дома рассыпал вокруг зерно и хмель. Как только потолочная балка была уложена, один из плотников перерубал топором веревку, которой был привязан к балке сверток; сверток либо падал на пол (причем по нему гадали), либо его подхватывали стоящие внизу люди. Эту церемонию, как и мн. др. моменты строительства, завершало богатое угощение с вином для плотников. По малороссийскому поверью плотники не должны были ударять по потолочной балке (матица; малорос. сволок) обухом топора или вальком, иначе у живущих в этом доме будет постоянная головная боль. Для переезда в новый дом выбирали счастливый день перед полнолунием, чтобы в доме было всего полно. Сам переезд происходил непременно в полночь. Сперва в доме ночевали одни животные, у белорусов – первые 6 ночей; первую ночь – петух и курица, вторую – гусь или кот с кошкой, затем поросенок, овца, корова, лошадь, и лишь на седьмую ночь, если животные оставались целы и невредимы, туда приходил сам хозяин. В новый дом перебирались с огнем из старого очага, с хлебом или с тестом в квашне, с петухом и с кошкой, если они там еще не ночевали. Особо приглашали перебраться в новый дом домового. Севернорусские тащили в новый дом помело или хлебную лопату так, как будто на них едет домовой (Балахнинский у. Нижегородской губ.). В подвал нового дома клали для домового небольшой хлебец с солью и ставили чашку с водой (Белозерский у. Новгородской губ.). |
| На снег падали две тени. От укутанных в облежку В пух, в обтяжку в пух одетых Сумрак крался быстрой кошкой, Кошкой в дымчатых отметах. Мы смеялись, оттого что Снег смешил глаза и брови, Что лазурь, как голубь с почтой, В клюве нам несла здоровье. Предчувствие Камень мыло унынье, Всхлипывал санный ком, Гнил был линючий иней, Снег был с полым дуплом. Шаркало. Оттепель, харкая, Ощипывала фонарь, Как куропатку кухарка, И город, был гол, как глухарь. Если сползали сани И расползались врозь, Это в тумане фазаньим Перьям его ползлось. Да, это им хотелось Под облака, под стать Их разрыхленному телу. Черное небу под стать. Но почему Но почему На медленном огне предчувствия Сплавляют зиму? И почему Весь, как весною захолустье, Уязвим я? И почему, Как снег у бака водогрейни, Я рассеян? И почему Парная ночь, как испаренье Водогреен? И облака Раздольем моего ночного мозга Плывут, пока С земли чужой их не окликнет возглас, И волоса Мои приподымаются над тучей. Нет, нет! Коса Твоя найдет на камень, злополучье! Пусть сейчас Этот мозг, как бочонок, и высмолен, И ни паруса! Пена и пена. Но сейчас, Но сейчас дай собраться мне с мыслями Постепенно Пусти! Постепенно. Нет, опять Тетка оттепель крадется с краденым, И опять Город встал шепелявой облавой, И опять По глазным, ополоснутым впадинам Тают клады и плавают Купола с облаками и главы И главы. Materia prima Чужими кровями сдабривавший Свою, оглушенный поэт, Окно на софийскую набережную, Не в этом ли весь секрет? Окно на софийскую набережную, Но только о речке запой, Твои кровяные шарики, Кусаясь, пускаются за реку, Как крысы на водопой. Волненье дарит обмолвкой. Обмолвясь словом: река, Открыл ты не форточку, Открыл мышеловку, К реке прошмыгнули мышиные мордочки С пастью не одного пасюка. Сколько жадных моих кровинок В крови облаков, и помоев, и будней Ползут в эти поры домой, приблудные, Снедь песни, снедь тайны оттаявшей вынюхав! И когда я танцую от боли Или пью за ваше здоровье, Все то же: свирепствует свист в подполье, Свистят мокроусые крови в крови. |
| Играющие берутся за руки и образуют длинную «цепь», или «змейку». Во главе «цепи» становится самый сильный игрок, который, бегая, тянет за собой остальных. Он бегает в разных направлениях, описывая различные фигуры, проходит под руками товарищей, составляющих «цепь», и заплетает всех. Иногда останавливается и кружится на месте, обвивая вокруг себя всю «цепь». Перекрученную и завитую «цепь» он должен суметь распутать, иначе потеряет право на дальнейшее руководство. Проделав несколько упражнений с «цепью», вожак старается быстрыми и неожиданными поворотами разорвать ее. Сначала тянет «цепь» в прямом направлении, потом вдруг круто поворачивает в сторону назад, от чего последние в «цепи» приобретают настолько стремительное движение, что не удерживаются и отрываются. Игрок, по чьей вине разорвалась «цепь», выходит из игры, «цепь» снова соединяется. Игра продолжается до тех пор, пока в «цепи» останутся только сильные игроки, которых вожак не в состоянии растерять, какие бы быстрые и неожиданные движения он не делал. Вдоль противоположных стен зала стоят стулья. Дети садятся на стулья около одной стены. Читают стишок: Скучно, скучно так сидеть, Друг на друга все глядеть. Не пора ли пробежаться И местами поменяться? Как только стишок прочитан, все дети бегут к противоположной стене и стараются занять свободные стулья, которых на один меньше, чем участников игры. Тот, кто остается без стула, – выбывает. Потом убирают два стула. Все повторяется до тех пор, пока победитель не займет последний оставшийся стул. Один игрок — это здоровая кошка, которая старается поймать всех остальных. Каждый игрок, которого запятнали, должен положить руку точно на то место, где его запятнали. Он становится тоже кошкой, но больной, и помогает здоровой кошке при ловле. Больная кошка может пятнать только здоровой рукой. Игрок, которого не запятнали – побеждает. Он становится здоровой кошкой на следующий круг. Два человека на ринге с завязанными глазами сражаются мешками, набитыми мягкими тряпками. Возможны различные варианты: можно одному дать колокольчик, а другому мешок — он бьет на звук, человек с колокольчиком уклоняется, можно дать мешки обоим и ввести двух посредников — они направляют своих игроков короткими командами. |
| Потом кошкой стала мисс Харриэт, а я — мышкой, и она мигом меня изловила, тут все хохотали еще пуще прежнего, а уж когда я стала кошкой, а кузина Элин — мышкой, вообще смеялись чуть не до упаду: я никак не могла поймать Элин, только без конца бегала за нею, и все ужасно ликовали, что Элин такая легонькая да проворная и прелестная, те, что стояли кружком, аплодировали ей, а мисс М. в конце концов обняла ее и расцеловала. Пансионерки же, с удивлением услышав, какое веселье царит в столовой, открыли свои двери и одна за другой воротились к нам. И тоже принялись играть в кошки-мышки, так что веселье било ключом. И мадемуазель фон К., которая чванилась больше всех, теперь играла с искренним увлечением, что, как мне кажется, было замечательно для полковницы. Но аккурат в самый разгар веселья мадемуазель фон К. глянула на часы и сказала полковнице, что ей надобно уйти, ведь ее жених приезжает вечерним поездом из Упсалы. — Да-да, конечно, — отвечала полковница. — Я понимаю, ты должна нас покинуть. Но не хочешь ли вместе с ним вернуться сюда? Скажи господину кандидату, мы будем очень рады! Мадемуазель фон К. обещала все передать, но, судя по ее виду, не верила, что сумеет уговорить жениха. Она ушла, а мы продолжали веселиться. Играли в жмурки и в «Море волнуется», порой напрочь забывая про английский язык. Харриэт М. — просто душечка, она научила нас нескольким английским детским песенкам, мы пели их и танцевали. Это тоже было очень весело. Время пролетело быстро — не успели оглянуться, как часы уже пробили девять. В столовой пора было накрывать угощение, и все мы перешли в полковницыну гостиную. А поскольку гостиная далеко не такая просторная, как столовая, пришлось заняться более тихими играми. Харриэт предложила поиграть под музыку в поиски спрятанной вещицы, полковница попросила меня отвернуться и закрыть глаза, а они тем временем спрячут одно из колечек Харриэт. — Может, ей лучше пойти в комнату мадемуазель фон К.? — спросила Харриэт и отворила дверь совсем рядом с гостиной. — Ведь ничего страшного, если она постоит там минутку-другую. |
| За эпизодом „отказа“ следует у Гоголя эпизод езды ведьмы на парне. „Старуха подошла к нему, вскочила с быстротою кошки к нему на спину и он, подпрыгивая, как верховой конь, понес ее на плечах своих“. Последовательность эпизодов в „Вии“ (отвергнутая Хомою ведьма, ведьма, кошкою прыгающая на спину, езда ведьмы на Хоме) соответствует последовательности эпизодов в сказках. Многие народные рассказы, как заметил В. Милорадович, начинаются так же, например: „батько йшли на коли скочила на в’язи“. Или перевернулась стала стрибать на Кошкой приходит ведьмина дочь в сказке у Дыминского; кошкой прыгает она под ноги парню в сумской сказке о Пантелеймоне у Б. Гринченка: „Як вийде з хати, то вона як насяде, то везе аж до свого порога“; „то був такий хороший парубок, а то став такий як сухарь“. Ср. у Гоголя вставной рассказ о псаре Миките, на котором ездила панночка и который „воротился едва живой и с тех пор иссохнул весь, как щепка“. Но если в „Майской ночи“, как отметил В. Шенрок, Гоголь сохраняет всю конкретность фольклорного мотива превращения ведьмы в кошку, то в „Вии“ он заменяет его сравнением: ведьма прыгает на спину Хоме, как кошка; Хома не превращается в коня, но, как конь, везет ведьму и т. п. Осиновым поленом убивает ведьму, на которой он едет, солдат в сказке Афанасьева, „дубчиком“ — в сказке из Лубенского уезда у Милорадовича. В сказках первой редакции убитая кошка-ведьма, ведьма-конь принимают вновь вид девушки. „Дивиться, коли там уже лежать — до дому“. Гоголь сохраняет схему этого сказочного эпизода, но подвергает его значительной литературной обработке. Сказка изображает только действие, Гоголь привносит эмоционально-психологическое содержание (например: „Жалость и какое-то странное волнение и робость, неведомые ему самому, овладели им“…). Панночка, умирая, называет Хому; она высказывает отцу предсмертное желание, чтобы философ читал над ней псалтырь. Требование отца панночки читать три ночи псалтырь у гроба девушки, обещание наградить, слова сотника о желании отомстить виновнику гибели дочери, — все эти мотивы и эпизоды в „Вии“ соответствуют ходу развития действия в сказках первой редакции. В указанной сказке из сборника Афанасьева отец убитой приходит звать солдата читать псалтырь, обещая ему награду; в сказке из Сумского уезда мать, желая отомстить парню, требует, чтобы тот переночевал около гроба. В сказке из Лубенского уезда рассказывается: приснилося Хай же той парубок, що пхнув прийде до церкви йому половину свого богатства“. |
| Разделы портала «Азбука веры» ( 16 голосов: 3.8 из 5) Оглавление Смешные рассказы Показательный ребенок Жил-был в Ленинграде маленький мальчик Павлик. У него была мама. И был папа. И была бабушка. И вдобавок в их квартире жила кошка под названием Бубенчик. Вот утром папа пошёл на работу. Мама тоже ушла. А Павлик остался с бабушкой. А бабушка была ужасно старенькая. И она любила в кресле спать. Вот папа ушёл. И мама ушла. Бабушка села в кресло. А Павлик на полу стал играть со своей кошкой. Он хотел, чтоб она ходила на задних лапках. А она не хотела. И мяукала очень жалобно. Вдруг на лестнице раздался звонок. Бабушка и Павлик пошли открывать двери. Это пришёл почтальон. Он принёс письмо. Павлик взял письмо и сказал: – Я сам передам папе. Вот почтальон ушёл. Павлик снова хотел играть со своей кошкой. И вдруг видит – кошки нигде нет. Павлик говорит бабушке: – Бабушка, вот так номер – наш Бубенчик пропал. Бабушка говорит: – Наверно, Бубенчик убежал на лестницу, когда мы открыли дверь почтальону. Павлик говорит: – Нет, это, наверно, почтальон взял моего Бубенчика. Наверно, он нарочно нам дал письмо, а мою дрессированную кошечку взял себе. Это был хитрый почтальон. Бабушка засмеялась и говорит шутливо: – Завтра почтальон придёт, мы отдадим ему это письмо и взамен возьмём у него назад нашу кошечку. Вот бабушка села в кресло и заснула. А Павлик надел своё пальто и шапочку, взял письмо и тихонько вышел на лестницу. «Лучше, – думает, – я сейчас отдам письмо почтальону. И лучше я сейчас возьму от него мою кошечку». Вот Павлик вышел во двор. И видит – во дворе нету почтальона. Павлик вышел на улицу. И пошёл по улице. И видит – на улице тоже нигде нету почтальона. Вдруг какая-то одна рыжая тётка говорит: – Ах, поглядите все, какой маленький малыш идёт один по улице! Наверно, он потерял свою маму и заблудился. Ах, позовите скорей милиционера! Вот приходит милиционер со свистком. Тётка ему говорит: – Поглядите, какой мальчик лет пяти заблудился. Милиционер говорит: – Этот мальчик держит в ручке письмо. Наверное, на этом письме написан адрес, где он живёт. Мы прочтём этот адрес и доставим ребёнка домой. Это хорошо, что он взял с собой письмо. |
| — Да ну? А как же ты сводил стручком? — Берешь стручок, лущишь зерна, потом режешь бородавку, чтоб показалась кровь, капаешь кровью на половину стручка, роешь ямку и зарываешь стручок на перекрестке в новолуние, ровно в полночь, а другую половинку надо сжечь. Понимаешь, та половинка, на которой кровь, будет все время притягивать другую, а кровь тянет к себе бородавку, оттого она исходит очень скоро. — Да, Гек, что верно, то верно; только когда зарываешь, надо еще говорить: «Стручок в яму, бородавка прочь с руки, возвращаться не моги!» — так будет крепче. Джо Гарпер тоже так делает, а он, знаешь, где только не был! Даже до самого Кунвилля доезжал. Ну, а как же это их сводят дохлой кошкой? — Как? Очень просто: берешь кошку и идешь на кладбище в полночь, после того как там похоронили какого-нибудь большого грешника; ровно в полночь явится черт, а может, два или три; ты их, конечно, не увидишь, услышишь только, — будто ветер шумит, а может, услышишь, как они разговаривают; вот когда они потащат грешника, тогда и надо бросить кошку им вслед и сказать: «Черт за мертвецом, кошка за чертом, бородавка за кошкой, я не я, и бородавка не моя!» Ни одной бородавки не останется! — Похоже на дело. Ты сам когда-нибудь пробовал, Гек? — Нет, а слыхал от старухи Гопкинс. — Ну, тогда это так и есть. Все говорят, что она ведьма. — Говорят! Я наверно знаю, что она ведьма. Она околдовала отца. Он мне сам сказал. Идет он как-то и видит, что она на него напускает порчу, тогда он схватил камень, да как пустит в нее, — и попал бы, если б она не увернулась. И что же ты думаешь, в ту же ночь он забрался пьяный на крышу сарая, и свалился оттуда, и сломал себе руку. — Страсть какая! А почем же он узнал, что она на него порчу напускает? — Господи, отец это мигом узнает. Он говорит: когда ведьма глядит на тебя в упор — значит, околдовывает. Особенно если что-нибудь бормочет. Потому что если ведьмы бормочут, так это они читают «Отче наш» задом наперед. — Слушай, Гек, ты когда думаешь пробовать кошку? — Нынче ночью. По-моему, черти должны нынче прийти за старым хрычом Вильямсом. |
| Эта игра проводится среди группы детей. Перед началом игры нужно отметить линиями на противоположных сторонах площадки «дом» и «школу». Расстояние между линиями должно составлять 10–20 м. С помощью считалки выбираются два Мороза, остальные играющие – «ребята». Ребята располагаются в одну шеренгу за линией «дома», а посредине площадки, на «улице», стоят два Мороза. Морозы обращаются к ребятам со словами: «Мы два брата молодые, два Мороза удалые». Затем один из них, указывая на себя, говорит: «Я Мороз – красный нос». Другой Мороз, также указывая на себя, говорит: «Я Мороз – синий нос». После этого они вместе произносят: «Кто из вас решится в путь-дороженьку пуститься?» Все ребята отвечают: «Не боимся мы угроз и не страшен нам мороз!» Затем ребята бегут из «дома» в «школу», а Морозы их ловят. Осаленные должны тотчас же остановиться и стоять на том месте, где их настиг Мороз. После этого Морозы опять обращаются к ребятам, произнося только последнюю фразу: «Кто из вас решится в путь-дороженьку пуститься?», а ребята, ответив, перебегают обратно в «дом» и по дороге «выручают» замороженных ребят, дотрагиваясь до них рукой. Освобожденные игроки присоединяются к остальным ребятам. Морозы замораживают перебегающих ребят, мешая им тем самым выручать «замороженных». После двух перебежек выбирают новых Морозов из непойманных, а пойманных ребят считают и отпускают. Игра начинается снова. В конце игры необходимо отметить детей, ни разу не попавшихся Морозам, а также лучшую пару водящих. В этой игре нужно соблюдать следующие правила: выбежав из дома, нельзя возвращаться обратно, а также нельзя задерживаться в доме – и в том и в другом случае игрок считается пойманным. Заболевшая кошка С помощью считалки выбирается игрок, который будет «здоровой кошкой». «Здоровая кошка» бегает за остальными участниками и осаливает их. Осаленный игрок кладет руку на тот участок тела, до которого дотронулась кошка. Он тоже становится кошкой, но больной, и помогает «здоровой кошке» ловить других игроков. «Больная кошка» может осаливать игроков только «здоровой» рукой. |
| Уже 17 лет Виктор Константинович ходит этой дорогой. Фото Алексея Олдина Я сначала писал иконы для этого храма, а потом мы решили организовать при нем изостудию. Теперь мы не только рисуем — играем на гитаре, а иногда и на пианино, пишем стихи, ставим спектакли… Для нас воспитанник колонии — это ребенок, попавший в беду. Наш друг — Николай Васильевич Гоголь Удивительную мысль мы с ребятами нашли у Гоголя. Он как бы мимоходом пишет Аксакову: «У меня не существует разлуки… И по этой же причине никто из моих друзей не может умереть, потому что он вечно живет со мной». И эту мысль мы тоже «вмонтировали» в спектакль. И конечно, наши герои, среди которых Геракл, Персей и другие, рассказали, как им видится сражение за своих друзей. Рисуем картинку на эту же тему: схематичный портрет Гоголя с кошкой в руках и надпись — та самая, о победе над смертью. Кошка — это чтобы чрезмерно не драматизировать. Притом оба — она и писатель — улыбаются. Цвет радостный. Я сам счастлив был нарисовать серию таких картинок, которыми порадовал многих своих друзей. Одну из них, к моей огромной радости, священник держит в алтаре. Поэтому и моим новым друзьям не могу отказать в удовольствии нарисовать такое здесь, в колонии. Гоголь. Рисунок Виктора Бендерова Такая картинка — очень хороший подарок, на наш взгляд. Мы планируем нарисовать серию, чтобы можно было положить в конверт — бабушке, например, или маме. Это гоголевское выражение — одно из ярчайших свидетельств о победе над смертью. И тем радостней после этого слышать, когда один из моих новых друзей, Дима, говорит: «Мой дедушка умер, когда мне был один годик, а я чувствую, что он сейчас со мной!» А какое счастье слышать от Жени, автора этой картинки с Гоголем и кошкой: «Мой папа, Царство ему Небесное, предстал Богу, когда мне было 7 лет». Не «умер», не «скончался»! Предстал Богу! Женечка ясно помнит время, когда он лежал между папой и мамой и они читали Андерсена. И теперь мы встретились в этой колонии для того, чтобы он понял радость и счастье жить со Христом, совоскрешать со Христом своего папочку — для кого-то «умершего». Юрик |
| «Я все еще аутист, хотя научилась хорошо функционировать в обществе и преодолевать свое состояние», – говорит она. Перед ней стопкой лежат книги. Книга «Особое детство» выпущена 17 лет назад. Она пережила четыре переиздания и стала бестселлером, точнее хрестоматией и инструкцией для родителей и специалистов. После лекции экземпляр можно было взять бесплатно. Ирис подписывала их по-шведски: «Привет!» И в этом ее Hälsning – «Искренне ваша» – в воздухе звенело дружеское рукопожатие, которого часто так не хватает аутистам и их близким. Организаторы беспокоились, что привычные для Ирис ритуалы нарушены. Рано утром ей надо было улетать из России, лекция сильно затянулась. А Ирис, как в детстве, не чувствуя усталости, четко чувствовала чужую боль и откликалась на нее всем своим существом. Для меня не было разницы между человеком и кошкой – Когда я была маленькая, для меня не было разницы между человеком и кошкой. Люди для меня были все равно что мебель: стол, стул. Только годам к десяти я поняла, что человек все-таки отличается от других предметов. А когда люди говорят, между людьми что-то происходит. Когда я заподозрила, что в мире есть нечто недоступное, у меня проснулся интерес к коммуникации. Я хотела разобраться, как люди взаимодействуют, что чувствуют внутри себя. Получилось это благодаря отцу. Людей с аутизмом отличает отсутствие чувств. Именно они помогают социализироваться. Я иначе, чем обычный человек, выстраиваю логические цепочки, не понимаю слов вне контекста и до тех пор, пока не обнаружу причину, побудившую человека сказать или сделать что-то, не понимаю происходящее. Когда говорят «плохая погода», я не пойму, если не увижу это сама. Нормальный ребенок без признаков аутизма может принимать разные ситуации, приспосабливаться к новым обстоятельствам. Так он развивается. Люди с развитыми чувствами расстраиваются, злятся, радуются. Эмоции помогают им разрушать проблему, перенастраиваться и так исследовать мир. Они могут анализировать себя, находить свои несовершенства и исправлять ошибки. |
|
|
