| Путешественник раскланивается. Все окружающие аплодируют. СГАНАРЕЛЬ. О мой господин! День пройдёт, настанет вечер… Несколько обыденных эпизодов из современной жизни Действующие лица Нина Васильевна Назарова, 55 лет Дарья Васильевна, её сестра, 60 лет Дети Назаровой: Тамара, 30 лет Саша, 25 лет Женя, 20 лет Валентин, муж Тамары, 35 лет Лена, жена Саши, 25 лет Дед Серёжа, родственник Назаровых, 70 лет Василий Павлович Денисов, 60 лет Клавдия Петровна Денисова, его жена, 55 лет Раиса Андреевна, мать Лены, 45 лет Владимир, приятель и сослуживец Саши, 30 лет Вадим, 30 лет Соседка, 45 лет Женщина-администратор, неопределённого возраста Часть первая Квартира Назаровых На сцене — современная трёхкомнатная квартира в разрезе. Справа — большая комната, левее, в один ряд с нею, две комнаты поменьше. Ещё левее кухня, через дверь которой просматривается входная дверь и часть прихожей. Вечер. В большой комнате хлопочет, накрывая на стол, Дарья Васильевна. На кухне — Нина Васильевна и Тамара. В комнате, смежной с кухнею, у письменного стола сидит Женя, она что-то записывает, заглядывая в толстую книгу. В средней комнате — никого. НИНА ВАСИЛЬЕВНА. Ну, почему ты так злишься? ТАМАРА. Почему, почему... Всё потому. Потому что она относится к тем людям, которые я вовсе не хочу, чтобы они к нам приходили. НИНА ВАСИЛЬЕВНА. Совсем что ли не знаться теперь? Так тоже нельзя. Куда же теперь денешься. Она ведь жена твоего брата. Родня. ТАМАРА. Жаль, мне эта родня тогда не попалась. Леночка эта твоя любимая. Я бы её так разгуляла, дорогу бы сюда забыла. НИНА ВАСИЛЬЕВНА. А что тогда ? Она же ничего была. ТАМАРА. Да уж, ничего! Такая “чего”, что дальше ехать некуда. На кухню входит Дарья Васильевна, что-то забирает и снова уходит. ДАРЬЯ ВАСИЛЬЕВНА (на ходу). А у тебя всё всегда не слава Богу. НИНА ВАСИЛЬЕВНА (ей вслед). Даша, а куда большая миска делась? ДАРЬЯ ВАСИЛЬЕВНА. Найди, я укажу. (Уходит.) Звонок в дверь. Нина Васильевна бежит открывать. Входит дед Серёжа. НИНА ВАСИЛЬЕВНА. Ой! |
| СГАНАРЕЛЬ. О мой господин! День пройдёт, настанет вечер... Несколько обыденных эпизодов из современной жизни Действующие лица Нина Васильевна Назарова, 55 лет Дарья Васильевна, её сестра, 60 лет Дети Назаровой: Тамара, 30 лет Саша, 25 лет Женя, 20 лет Валентин, муж Тамары, 35 лет Лена, жена Саши, 25 лет Дед Серёжа, родственник Назаровых, 70 лет Василий Павлович Денисов, 60 лет Клавдия Петровна Денисова, его жена, 55 лет Раиса Андреевна, мать Лены, 45 лет Владимир, приятель и сослуживец Саши, 30 лет Вадим, 30 лет Соседка, 45 лет Женщина-администратор, неопределённого возраста Часть первая Квартира Назаровых На сцене – современная трёхкомнатная квартира в разрезе. Справа – большая комната, левее, в один ряд с нею, две комнаты поменьше. Ещё левее кухня, через дверь которой просматривается входная дверь и часть прихожей. Вечер. В большой комнате хлопочет, накрывая на стол, Дарья Васильевна. На кухне – Нина Васильевна и Тамара. В комнате, смежной с кухнею, у письменного стола сидит Женя, она что-то записывает, заглядывая в толстую книгу. В средней комнате – никого. НИНА ВАСИЛЬЕВНА. Ну, почему ты так злишься? ТАМАРА. Почему, почему… Всё потому. Потому что она относится к тем людям, которые я вовсе не хочу, чтобы они к нам приходили. НИНА ВАСИЛЬЕВНА. Совсем что ли не знаться теперь? Так тоже нельзя. Куда же теперь денешься. Она ведь жена твоего брата. Родня. ТАМАРА. Жаль, мне эта родня тогда не попалась. Леночка эта твоя любимая. Я бы её так разгуляла, дорогу бы сюда забыла. НИНА ВАСИЛЬЕВНА. А что тогда? Она же ничего была. ТАМАРА. Да уж, ничего! Такая «чего», что дальше ехать некуда. На кухню входит Дарья Васильевна, что-то забирает и снова уходит. ДАРЬЯ ВАСИЛЬЕВНА (на ходу). А у тебя всё всегда не слава Богу. НИНА ВАСИЛЬЕВНА (ей вслед). Даша, а куда большая миска делась? ДАРЬЯ ВАСИЛЬЕВНА. Найди, я укажу. (Уходит.) Звонок в дверь. Нина Васильевна бежит открывать. Входит дед Серёжа. НИНА ВАСИЛЬЕВНА. Ой! ДЕД. Незваный гость хуже татарина. ДАРЬЯ ВАСИЛЬЕВНА (заглядывая в прихожую). Кого это Бог нанёс? |
| НИНА ВАСИЛЬЕВНА (чуть заискивая). Вот что значит – мужчина. Мы, бабы, ни за что порою не удержимся. Захочется иной раз чего – вот вынь да положь. ТАМАРА. На это Леночка твоя любимая горазда. Пошла детям шубы покупать, вернулась – себе какие-то немыслимые юбки принесла. Два дня поносила – разонравились, бросила. А дети мёрзнут. Девчонка простудилась, с воспалением. ДАРЬЯ ВАСИЛЬЕВНА (входя). Ей бы и говорила, а то только попросту языком мелешь. ТАМАРА. А то я не говорила. Зато, говорит, это обаятельно, это женственно! ДАРЬЯ ВАСИЛЬЕВНА (Валентину). Это ты что ли пришёл? А то слышу шум, думала, гости уже. ВАЛЕНТИН. Что за гости? НИНА ВАСИЛЬЕВНА. Денисовы должны. И Саша с Леночкой обещались. ВАЛЕНТИН. И это по какому же поводу? ДАРЬЯ ВАСИЛЬЕВНА. Это у таких как ты без повода ни шагу. НИНА ВАСИЛЬЕВНА. Да просто так, навестить, давно не были. ВАЛЕНТИН. Ну-ну! Звонок в дверь. Нина Васильевна бежит открывать. Шумно входят Денисовы. Дарья Васильевна, дед Тамара выходят в прихожую. Охи, ахи, приветствия, поцелуи, раздевание. Валентин, на которого никто не обращает внимания, усмехаясь на эту сцену, проходит в свою комнату. Зажигает свет. За ним – Тамара. ТАМАРА. Валь, надо к столу. ВАЛЕНТИН. О Господи! ТАМАРА. Мать обидится. ВАЛЕНТИН. За что такие муки! Принесла бы сюда чего-нибудь рубануть. ТАМАРА. Ну, потерпи. Мне что ли хочется? ВАЛЕНТИН. Хоть при параде-то не обязательно быть? ТАМАРА. Но только не в пижаме. Валентин начинает переодеваться. Суета в прихожей тем временем стихает. НИНА ВАСИЛЬЕВНА. Может, прямо к столу? ДАРЬЯ ВАСИЛЬЕВНА. А Саша? НИНА ВАСИЛЬЕВНА. Да подойдут сейчас. ДЕНИСОВА. Ниночка, ничего я сюда? Руки сполоснуть. НИНА ВАСИЛЬЕВНА. Конечно, конечно. Денисова скрывается в ванной. ДЕД (Денисову). Ну, как ты, Василий Палыч? ДАРЬЯ ВАСИЛЬЕВНА. В плуг уж не годится, а в борону ещё можно. (Идёт на кухню за какой-то надобностью.) ДЕД. Ничего, старый конь борозды не испортит. ДЕНИСОВ. Да ведь и глубоко уж не вспашет. ДЕНИСОВА (выходя из ванной). Вася, зайди. Денисов идёт в ванную, в этот же момент Дарья Васильевна выходит из кухни. |
| В следующем же 73 г. в «Отечественных Записках» был напечатан очерк из духовного быта И. Северова- " Вперед не угадаешь», где фигурирует священник-приобретатель. О. Василий, по очерку, не честолюбив, не грезит себя ни депутатом, ни благочинным; но очень он любит денежку. Так как приход у о. Василия не богатый, то приходится ему копить деньги, отказывая себе часто в необходимом. Соседнему духовенству о. Василий представляется скрягой, – и поэтому духовенство при общих собраниях, например, на праздниках, не дает ему прохода, подсмеиваясь над его скупостью. «Поскряжничай ты! накопи ты! припрячь ты! заведи ты!» огрызается он безостановочно под несмолкаемый хохот окружающих. О. Василий на покосе, – сгребает сено. Жар нагоняет дремоту,– и о. Василий незаметно для себя погрузился в грезы. Грезы сначала носили веселый характер (о. Василию вспоминался храмовой праздник у соседнего священника), а потом мысль остановилась на больном месте о. Василия и приняла мрачный оттенок. «Да, наживешься тут! подставляй карман!» озлобленно ворчал он и порывисто махал граблями. Вспомнил он, как он хотел ввести в своем приходе сбор льна и не мог, только приобрел репутацию жадного; как он предпринимал ввести обычай давать ему, отцу Василию, при крещении платки, и еще более рассердил прихожан, так что лишился даже бывшей доселе в обычае петровщины. Мысль о. Василия рассеялась при виде коров соседней деревни, которые, разломав изгородь, стали входить одна за другою в поле. «А, добро пожаловать! Пожалуйте, пожалуйте!» приглашал о. Василий коров; но те, заметив его, начали поглядывать назад. Это не понравилось о. Василию и он побежал отрезать коровам отступление. Бегал, бегал он по полю за коровами, но в село загнать не мог ни одной; все поодиночке убежали в пролом. «Точно ученые, каторжные!» выругался о. Василий и снова принялся за работу. К о. Василию подошел мужик, приглашая его в свой дом с требой. Священник дал мужику грабли, и велел до прихода его работать, а сам отправился совершать требу. Дорогой о. Василию пришлось проходить мимо одной полосы, на которой зрела богатая рожь. «Ох, какая рожь! Вот так рожь! Чья ото? Должно быть, Степана; ведь он жила! У такой ржи полдела деньги зажимать! Кабы у меня такая, так уж давно бы... Вот у меня никогда такая не уродится!» О. Василию обидно показалось, что у него такой ржи не бывает, и «у него шевельнулась дурная мыслишка: эх, градом бы!» О. Василий был очень скуп. Тратить деньги на что бы то ни было, не любил. Например, у хомута давно стала негодною шлея; а отец Василий все сам чинил ее веревками. Так как шлея рвется каждый месяц, то от постоянной починки она сделалась такою, что сбила шерсть с лошади до самой кожи, при усиленной езде натирала даже раны. Тем не менее купить новую шлею о. Василий не думал. Подгниет ли у бани стойка, о. Василий не позовет плотника, а сам займется починкой стойки, чтобы сберечь несколько копеек. |
| 454. Василий Дмитриевич, князь друцкий, младший из двух сыновей Дмитрия Васильевича, князя друцкого 670), от брака с Анастасией Олеговной, княжной рязанской» 287). – Именуется только в родословных, из которых видно, что он жил в половине XV в., подручником Литвы, и оставил единственного сына Дмитрия, князя друцкого 669), также подручника литовского. 455. Василий Дмитриевич 455. Василий Дмитриевич, князь стародубско-палецкий, старший из двух сыновей Дмитрия Давидовича, князя стародубско-палецкого, прозванием Тулуп 675), первый, писавшийся князем Тулуновым . – Известен только по родословным, из которых видно, что он жил в XV в. и оставил двух сыновей, Василия и Ивана , служивших уже Москве. 456. Василий Дмитриевич 456. Василий Дмитриевич, князь ярославский, младший из двух сыновей Дмитрия Романовича, в иночестве Прокопия, князя ярославского 687), от брака с неизвестной. – Именуется только в родословных, из которых видно, что он жил в первой половине XV в. и ум. бездетным. 457. Василий Иванович 457. Василий Иванович, князь березуйский, сын неизвестного отца. – Летопись именует его однажды, сообщая следующее (по Воскресенскому списку): «Прииде же Олгерд (великий князь литовский) со всеми силами к Волоку (Волокаламску) и ста около города; тогда же на мосту у града стояше князь Василей Иванович березуйский, бе ту воеводствуя; некий же Литвин един утаився от рати, иде под мост той, и сквозе мост пронзе князя сулиней; и он, тра язвы и разболевся, и постригся в чернци, преставися» (Ц. С. Р. Л. т. VIII, с. 17. Изд. 1859), 6 ноября 1370 г. Никаких других сведений о нем нет, кроме похвалы, что о «преже много мужествовах на ратех и много храбровах на бранех; и тако положи живот свой, служа князю верой» (Карамзин. Ист. Гос. Росс, т. V, прим. 18. Изд. 1842). 458. Василий Иванович 458. Василий Иванович, удельный князь вяземский, старший из трёх сыновей Ивана Андреевича, князя вяземского 787), от брака с неизвестной. – Именуется только в родословных, из которых видно, что он жил во второй половине XIV в., подручником Литвы, и ум. бездетным. 459. Василий Иванович |
| ТАМАРА. Как будто сам не транжирит. ВАЛЕНТИН. Я бы, может, тоже все деньги просадил, если б не сдерживал себя. НИНА ВАСИЛЬЕВНА (чуть заискивая). Вот что значит — мужчина. Мы, бабы, ни за что порою не удержимся. Захочется иной раз чего — вот вынь да положь. ТАМАРА. На это Леночка твоя любимая горазда. Пошла детям шубы покупать, вернулась — себе какие-то немыслимые юбки принесла. Два дня поносила — разонравились, бросила. А дети мёрзнут. Девчонка простудилась, с воспалением. ДАРЬЯ ВАСИЛЬЕВНА (входя). Ей бы и говорила, а то только попросту языком мелешь. ТАМАРА. А то я не говорила. Зато, говорит, это обаятельно, это женственно! ДАРЬЯ ВАСИЛЬЕВНА (Валентину). Это ты что ли пришёл? А то слышу шум, думала, гости уже. ВАЛЕНТИН. Что за гости? НИНА ВАСИЛЬЕВНА. Денисовы должны. И Саша с Леночкой обещались. ВАЛЕНТИН. И это по какому же поводу? ДАРЬЯ ВАСИЛЬЕВНА. Это у таких как ты без повода ни шагу. НИНА ВАСИЛЬЕВНА. Да просто так, навестить, давно не были. ВАЛЕНТИН. Ну-ну! Звонок в дверь. Нина Васильевна бежит открывать. Шумно входят Денисовы. Дарья Васильевна, дед Тамара выходят в прихожую. Охи, ахи, приветствия, поцелуи, раздевание. Валентин, на которого никто не обращает внимания, усмехаясь на эту сцену, проходит в свою комнату. Зажигает свет. За ним — Тамара. ТАМАРА. Валь, надо к столу. ВАЛЕНТИН. О Господи! ТАМАРА. Мать обидится. ВАЛЕНТИН. За что такие муки! Принесла бы сюда чего-нибудь рубануть. ТАМАРА. Ну, потерпи. Мне что ли хочется? ВАЛЕНТИН. Хоть при параде-то не обязательно быть? ТАМАРА. Но только не в пижаме. Валентин начинает переодеваться. Суета в прихожей тем временем стихает. НИНА ВАСИЛЬЕВНА. Может, прямо к столу? ДАРЬЯ ВАСИЛЬЕВНА. А Саша? НИНА ВАСИЛЬЕВНА. Да подойдут сейчас. ДЕНИСОВА. Ниночка, ничего я сюда? Руки сполоснуть. НИНА ВАСИЛЬЕВНА. Конечно, конечно. Денисова скрывается в ванной. ДЕД (Денисову). Ну, как ты, Василий Палыч? ДАРЬЯ ВАСИЛЬЕВНА. В плуг уж не годится, а в борону ещё можно. (Идёт на кухню за какой-то надобностью.) ДЕД. Ничего, старый конь борозды не испортит. |
| Василий Васильевич, так же, как его брат и сёстры, не остался в стороне от революционного движения. Это не удивительно. Искреннее желание изменить жизнь в стране в лучшую сторону, покончить с социальным неравенством, построить справедливое общество увлекало многих молодых образованных людей в России в начале прошлого века. В 1905–1906 гг. В. В. Рождественский находился в тюрьме за участие в революционных событиях в Москве. В 1911 г. он был исключён из училища за участие в акции протеста учащихся против вынужденного ухода В.А. Серова. В годы учёбы в училище сблизился с талантливыми молодыми художниками П.П. Кончаловским, И.И. Машковым, А.В. Куприным, А.В. Лентуловым, Р.Р. Фальком. В 1910 г. Василий Васильевич вместе с ними принял участие в создании общества художников «Бубновый валет» 31 . Официально устав этого общества был зарегистрирован 1 ноября 1911 г. Василий Васильевич был женат на Наталье Ивановне Михайловой (писательница, фольклорист), большую часть жизни прожил в Москве. В 1910– 1912 гг. он совершил поездку за границу, побывал в Италии. В 1914 г. был призван на военную службу и находился на фронте до 1917 г. Василий Васильевич много путешествовал по стране: бывал в Крыму, на Кавказе, в Карелии, Средней Азии, на Алтае, регулярно работал в Подмосковье. Он работал в разных жанрах живописи. Писал портреты, натюрморты, пейзажи. Особенно его привлекали горные виды и живописная природа Русского Севера. В 1910-е – 1920-е гг. он занимался плакатом, прошёл через увлечение импрессионизмом, постимпрессионизмом, кубизмом. В 1920-е гг. обратился к реалистической манере. С 1907 г. Василий Васильевич был участником многих российских и зарубежных выставок 32 . В 1918–1920 гг. он преподавал в 1-х и 2-х Государственных свободных художественных мастерских, стал инициатором создания и руководителем (до 1922 г.) Государственных свободных художественных мастерских в Удомле Тверской губернии. В апреле 1918 г. Василий Васильевич вступил в общество «Мир искусства». Он был в числе подписавших декларацию общества художников «Московские живописцы» 23 марта 1925 г 33 . |
| Василий Иванович Киреевский однако имел мало нужды во всей этой помещичьей роскоши. Не смотря на материальный достаток и условия военной службы (Василий Иванович в молодости служил и вышел в отставку секунд-майором), Киреевский жизнь проводил самую скромную. Василия Ивановича больше, чем жизнь, так сказать, практическая, занимали различные области знания. Библиотека, оставленная Киреевским-отцом, свидетельствовала о его любви к чтению; кроме того, владея пятью языками, Василий Иванович в молодости переводил и печатал романы, сочинял, наконец, немного и сам. 5 Насколько Василий Иванович не был человеком обыденной, практической жизни, и насколько ему были присущи умственные интересы, об, этом достаточно говорит его наивное поведение, когда он, после женитьбы, жил некоторое время в Москве, для родов жены. Василий Иванович – целыми днями отсутствовал из дома, не сделав никаких хозяйственных распоряжений, – например не оставив денег для расходов на многочисленную дворню, так что Авдотья Петровна (к тому же слишком еще молодая) буквально не знала иногда как быть, – а возвращался поздно (просидев где-нибудь в книжной лавке) со множеством разбитого фарфора, или с кучей книг. 6 Василия Ивановича особенно интересовали естественные науки. Он занимался: физикой, химией и медициной. Познаниями своими в медицине Василий Иванович пользовался на практике, с успехом помогая больным. 7 Есть сведение, что интерес Киреевского к естествознанию носил как бы мистический оттенок. Однажды Василий Иванович назвал, своему сыну Ивану, химию, «божественной наукой» и убеждал Ивана Васильевича заняться ею. П. И. Бартенову, который слышал об этом факте лично от Ивана Васильевича, это наименование химии «божественной наукой» дало даже повод заключить, что В. И-ч был «единомышленником Новикова по масонству». 8 Но, во всяком случае, несомненно, что Василий Иванович, при всей его любви к естествознанию (В. И-ч имел даже собственную лабораторию), сохранял вполне благочестивый (подробнее об этом ниже) образ мыслей. В частности медицина могла интересовать Киреевского, как средство облегчать участь ближних, и увлечение В. И-ча этой наукой говорит лишь, помимо научного интереса, о добром сердце В. И-ча. |
| В течении пяти лет, как мы сказали выше, Василий Васильевич состоял в комиссии, поверявшей табели студенческих баллов. Этот труд кропотливый и тяжёлый: здесь приходится иметь дело с цифрами в тысячных долях и только с цифрами. Но особенно он тяжёл был для Василия Васильевича в конце учебного года, когда труженики науки спешат отдохнуть от учебных занятий, a Василий Васильевич, как-бы не знавший отдыха, имел дело с утомительными вычислениями над экзаменационными цифрами. Не меньшими трудами сопровождалось для него и начало учебного года, когда приёмные экзамены в академии, на которых он десять лет состоял экзаменатором по своему предмету, а в иные годы бывал ассистентом и на других экзаменах, заканчивались тоже подсчётами баллов. В этом труде Василий Васильевич не довольствовался наблюдением только за точностью секретарских выводов и за соответствием их установленным правилам; но и сам задавался выводами, относительно которых хотя и выражался, что они «средних величин», но в этом выражении сказывалась скромность Василия Васильевича и строгость к своим собственным работам. На самом деле его выводы и наблюдения над студенческими баллами имеют большое значение и легли в основу некоторых правил теперешней академической жизни. Эти свои выводы Василий Васильевич изложил в одной из докладных записок, когда выяснял основания, по которым должно быть производимо распределение в академиях стипендий между студентами в каждом курсе. Дело в том, что до 1895 г. в академии казённые стипендии распределялись между студентами один раз в течении всего академического курса и распределялись на основании успехов, оказанных поступающим в академии на приёмных экзаменах. Студент, получивший казённую стипендию в I курсе, сохранял её за собою и в последующих курсах, хотя бы он по своим успехам оказался в списке и последним. Между тем учиться в академии на казённой стипендии составляет привилегию, которой достойны, конечно, лучшие студенты. Производя приёмные испытания вновь поступающих в академии и участвуя в подсчётах экзаменационных баллов, Василий Васильевич первый обратил внимание на недочёты приёмных экзаменов и на малую основательность того критерия, которым руководилась академия при распределении казённых стипендий. Действительно, знакомство на приёмных экзаменах профессоров с экзаменующимися – кратковременно, иногда неизбежно носит на себе все невыгоды первого впечатления, а данные семинарских аттестатов неизбежно односторонние, потому что аттестующие начальства не имеют никакой возможности сравнить своих питомцев с их конкурентами из других семинарий. Более полные данные о студентах академии приобретают лишь впоследствии, с течением каждого курса, и потому в состоянии распределить между ними вакансии с большею справедливостью на основании результатов годичных испытаний, чем поверочных и семинарских аттестатов. Сам Василий Васильевич дал блестящее разъяснение этого в своей записке, адресованной в Совет академии. |
| У кургана остановилась кучка всадников. Один тяжелыми прыжками подскакал к шатру. Слез, поправляя высокую шапку. Василий Васильевич узнал жирное лицо и седые усы гетмана Самойловича. — Беда, князь, — сказал он негромко, — татары степь подожгли… Под висячими усами гетмана не видна была усмешка, тень падала на глаза… — Кругом горит, — сказал он, показав нагайкой. Василий Васильевич долго всматривался в зарево. — Что ж, — посадим пеших на коней, перейдем через огонь. — А как идти по пеплу? Ни корма, ни воды. Погибнем, князь. — Мне отступать? — Делай как знаешь… Казаки не пойдут через горелую степь. — Плетями гнать через огонь!.. (Василий Васильевич несдержан был в гневе. Забегал по кургану, вонзая в сухую землю железные каблучки. Давно вижу, — казаки не с охотой идут с нами… Смешно глядеть — в седлах дремлют. Крымскому хану небось бодрей служили… И ты кривишь душой, гетман… Поберегись. На Москве и не таких за чуб на плаху волокли… А ты — попович — давно ли свечами, рыбой торговал? Тучный Самойлович дышал, как бык, слушая эти обиды. Но был умен и хитер, — промолчал. Сопя, влез на коня, съехал с кургана, пропал за телегами. Василий Васильевич крикнул трубача. Хрипло запели трубы по дымной степи. Конница, пешие войска, обозы двинулись через огонь. На заре стало видно, что идти дальше нельзя, — степь лежала черная, мертвая. Только, завиваясь, бродили по ней столбы. Усиливался ветер с юга, погнал тучами золу. Видно было, как вдали первыми повернули назад казачьи разъезды. В полдень в обозе собрались воеводы, полковники и атаманы. Хмурый подъехал гетман, сунул за голенище булаву, закурил люльку. Василий Васильевич, положив руку в перстнях на латы, сказал, смиряя гордость, со слезами: — Кто пойдет против руки Господней? Сказано: человек, смири гордыню, ибо смертей есть. Господь послал нам великое несчастье… На сотни верст — ни корма, ни воды. Не боюсь смерти, но боюсь сраму. Воеводы, подумайте, приговорите — что делать? Воеводы, полковники, атаманы, подумав, ответили: — Отступать к Днепру, не мешкая. |
|
|
