| Ему же передавалось начальство и по юридическим обязанностям, и о прочем». Во исполнение высочайшего повеления Святейший Синод со своей стороны предписал всем епархиальным архиереям по требованию обер-священника Озерецковского направлять иеромонахов или священников, испытанных «в честном и добропорядочном поведении», для службы в войсках. Желая сосредоточить в руках одного обер-священника управление всем духовенством военного ведомства, Павел I решил вопрос и относительно подчинённости гвардейского духовенства. 28 апреля П. Я. Озерецковский сообщил Святейшему Синоду о распоряжении царя, в котором говорилось, что «священнослужители, находящиеся в гвардии, точно так, как армейские и флотские состояли в его ведении». Впрочем, оставался нерешённым ещё один серьёзный вопрос о полномочиях обер-священника армии и флота. Речь шла о его взаимоотношениях с епархиальным начальством, особенно по предметам назначения, увольнения и награждения священнослужителей. Желая устранить возможные конфликты, П. Я. Озерецковский поторопился получить у Павла I особое повеление и на сей счёт. 9 мая 1800 года император указал, чтобы «все воинские чины по делам до духовного начальства касающимся относились прямо к обер-священнику, а не к консистории». Получив монаршее соизволение на создание самостоятельного органа духовно-нравственного воспитания в армии и на флоте, обер-священник П. Я. Озерецковский первым делом запросил списки священнослужителей военного ведомства и служебные характеристики на них. 19 мая 1800 года титулярный советник Д. Безуглов информирует Павла Яковлевича Озерецковского о решении Военной коллегии: «Ко всем господам инспекторам кавалерии, инфантерии и артиллерии послать указы и велеть, повеленные о священнослужащих при полках находящихся послужные списки каждому из полков своей инспекции собрать с засвидетельствованием шефами оных и доставить в адрес обер-священника армии и флота». Уже в январе 1801 года государственная адмиралтейская коллегия представила П. Озерецковскому подробные сведения о священнослужителях, состоявших в ведении коллегии, с показанием «кто где находится, какой получают оклад жалованья». |
| Необходимо заметить, что самое назначение таких достойных и по тому времени заслуженных, как протоиереи Озерецковский и Сигаревич, лиц на должность обер–полевых священников и притом вследствие Высочайшего повеления показывало, что эта должность получала большее, сравнительно с предшествующим временем, значение. Действительно вслед за повелением об избрании двух обер–полевых священников император Павел дал другое на имя президента военной коллегии графа Салтыкова I, коим указывал: определенным от Синода по воле нашей к генерал–фельдмаршалам кн. Репнину и гр. Салтыкову Н обер–полевым священникам производить жалованье каждому по 600 р. на год и штаб–офицерские рационы и сверх сего выдать им на проезд до места по 200 р. из экстра–ординарной армейской суммы». За тем когда означенные обер–полевые священники были избраны, Император Павел соизволил пожаловать им знаки ордена св. Анны 2-й ст. с особым на имя каждого, но одинаковым по содержание рескриптом, в котором свидетельствовал что он пожаловал их «во уважение усердного и ревностного исправления возложенного на них священного сана». Вместе с тем Озерецковскому и Сигаревичу дозволено от Св. Синода в знак отличия их от прочих протопопов употреблять в священнослужении сверх набедренников палицу. Как ни знаменательны все сии обстоятельства, при которых совершилось и которыми сопровождалось назначение Озерецковского и Сигаревича обер–полевыми священниками, тем не менее ни Озерецковский ни Сигаревич не воспользовались в настоящий раз своим назначением по тон причине, что 2-го июля 1797 г. армии и Репнина и Салтыкова II были распущены 43 , и назначенные обер–полевыми священниками остались на своих местах по прежнему с тем различием, что Озерецковский сделан был присутствующим в Св. Синоде, а Сигаревич с назначением обер–полевым священником будучи отчислен от Киево–Софийского собора остался на положении новой должности. В 1799 г. Сигаревич снова предназначался на должность обер–полевого священника к тому же гр. Салтыкову II, но остался за отменою назначения Салтыкова 44 . |
| Получив на такой доклад Высочайшее соизволение, Озерецковский не замедлил и докладом об устройстве армейской семинарии на придуманных им основаниях: 14 июля 1800 г. Озерецковский во всеподданнейшем докладе испрашивал у императора Павла: «не благоугодно ли будет Его Императорскому Величеству повелеть учинить следующее: 1) дом для семинарии назначить Тверское подворье на Вас. острове в тринадцатой линии состоящее и ныне преосвященным Тверским не занимаемое, а вместо того выдать в Тверской архиерейский дом из суммы, на Духовный Департамент положенной, десять тысяч рублей; 2) на устроение при том доме деревянных, или на покупку по близости к тому дому старых флигелей и на заведете всего того, что для классов и к их содержанию обучающихся и обучающих нужно, отпустить из той же суммы пятнадцать тысяч рублей; 3) обучаться в оной семинарии детям в армии ныне находящегося и за старостью и слабостью уже уволенного с 1797 г. из армии духовенства, равно и тем, которых отцы из церковно–служителей поступили и поступать будут в военную службу; 4) как все таковые дети, по неимуществу своему, должны обучаться на казенном содержании, то на оную семинарию ежегодно производить сумму из положенной на Духовный Департамент таковую же, каковая производится на Александро–Невскую Академию; 5) доставлять сюда служащих, учеников на кошт той семинарии, из которой поступать будут; 6) когда число учеников будет велико и излишне, в таком случае назначать в медицинскую коллегию пятьдесят человек, которые ныне ежегодно в ту коллегию посылаются из разных семинарий; 7) неспособных к наукам учеников определять по рассмотрению или на причетнические в епархиях места, или в военную службу; 8) сверх риторики, философии, богословия и языков обучать в той семинарии истории, географии и математике, уделяя при том в неделю несколько часов на чтение военного устава и военного артикула, и 9) хранящуюся в Академии Наук Радзивиловскую библиотеку отдать в пользу учреждаемой семинарии». На сем докладе последовала Высочайшая резолюция: «прекрасно, быть по сему» 73 . |
| – На каком языке ведется преподавание в институте и есть ли возможность учиться в нем русскоговорящим студентам? – С самого открытия в 1924 году преподавание в институте было на русском языке, потому что он был открыт для нужд русской диаспоры. Но с 1974 года институт официально перешел на французский язык. Думаю, что этого требовало не только наличие в нём нерусских студентов, но и интеграция и сотрудничество с другими учебными заведениями Парижа, прежде всего с Сорбонной и Католическим Университетом. Русским студентам дорога в институт открыта всегда. Здесь русские корни, русский приход. Для тех, кто хочет учиться в институте на стационарном отделении или писать научную диссертацию, французский необходим обязательно. Но тем студентам, кто проживает не во Франции, или у кого нет возможности на данное время в достаточной мере выучить французский язык, институт предлагает возможность учиться на русском языке, но заочно. Существует русскоязычное заочное отделение , куратором которого я и являюсь, и правила поступления, которые довольно удобны, да и вся система заочного образования построена достаточно мудро. Всё это указано на сайте нашего Сергиевского института в Париже. Система богословского образования на русском органично вплетается в академическую программу института, поскольку половина его профессоров свободно говорят по-русски. Мы будем принимать православных христиан из стран, где они сейчас подвергаются гонениям Михаил Озерецковский Озерецковский Михаил Геннадьевич – докторант богословия, секретарь заочного отделения Сергиевского института. – 7 февраля в Свято Сергиевском институте было проведено собрание преподавателей и студентов, посвященное будущему института. Расскажите об этом. – Первое, что радует – это то, что было очень много народу. Я давно не видел такого количества собравшихся. Оба зала были полны, не хватило стульев, люди даже стояли в последнем ряду. Декан, отец Николай Чернокрак, говорил о том, что мы ни в коем случае не должны исчезнуть. Мы должны прилагать к этому все усилия. Конечно, наш главный, больной вопрос – это нехватка финансов. Они нам очень необходимы. |
| Синод. Желание Прозоровского не было вполне удовлетворено. Боровик назначен был старшим благочинным с представлением ему тех же прав, какими пользовались и полевые обер-священники 57 . Благочинный кавказской инспекции Львов доносил 58 Озерецковскому, что священники, находящиеся при некоторых полках в Грузии, прибыв недавно из других инспекций, совсем неизвестны духовному начальству. При отдаленности и разбросанности полков, наблюдение за их исправностью и поведением почти невозможно. В виду этого Львов просил «из известных ему в должности своей, рачительнейших священников, избрать, по-примеру уездных десятоначальников, помощника, которому и поручить, по ближайшему к нему расположению полков, надзор над полковыми священниками». Озерецковский нашел проект Львова практичным и разрешил ему избрать себе помощника. Вместе с этим дал право и другим благочинным, «кто имеет нужду», избирать по одному помощнику, донося ему рапортом 59 . Для соблюдения находящимся на флоте духовенством надлежащей благопристойности и порядка, в должность благочинных определялись иеромонахи по усмотрению обер-священника армии и флота. Так Озерецковский назначил на вооружаемые в 1802 г. корабли и фрегаты иеромонаха Иоанникия и обязал его наблюдать за поведением каждого священнослужителя и немедленно доносить о происшедших между духовенством несогласиях и дурных поступках. Круг обязанностей дивизионных благочинных формулирован в инструкции 1828 г., одобренной Св. Синодом. По означенной инструкции благочинные избираются главными священниками и считаются начальниками над всем духовенством, находящимся в дивизии. Отличаясь высокими нравственными качествами и служа примером, в этом отношении, для подчиненных, благочинные должны наблюдать за исполнением последними своих обязанностей, как-то: отправлением богослужения в назначенные дни, доставлением больным и раненым христианского учения, располагая их к принятию исповеди и св. причастия. При осмотре подведомственных церквей, благочинные обращают особенное внимание на чистоту, контролируют приход и расход церковной суммы, рассматривают метрические книги и следят за правильностью записи. |
| Начертанные правила в точности применялись в порядке надзора и наблюдения за полковыми священниками, числившимися во все прошлое столетие в епархиальном ведомстве. Сначала текущего столетия, по мысли и воле Императора Павла I, постепенно образуется отдельное управление для полкового и флотского духовенства в лице обер-священника армии и флота. 4 апреля 1800 года на имя тогдашнего с.-петербургского митрополита Амвросия дано было первое Высочайшее повеление об устройстве этого управления. Император Павел I повелевал, чтобы «полевые обер-священники не только в военное время и когда войска в движении, но и в мирное время имели в своем ведении всех священников армии». Учреждая этим повелением должность полевого обер-священника постоянной, Государь указал на назначение этой должности в том, что лицо, занимающее оную, должно иметь «главное начальство» над полковыми священнослужителями в административном и судебном отношениях так, чтобы «без ведения и одобрения полевого обер-священника никаких перемен по части армейских священников не было чинимо 4 . На созданную, приведенным Высочайшим повелением, должность по Высочайшему указу назначен – один из имевшихся в то время на лицо пяти полевых обер-священников – протоиерей Озерецковский, коему Высочайше указано, чтобы священнослужители, находящиеся во флоте, точно так, как армейские, состояли в его ведении 5 . Для приведения в действие изъясненных Высочайших повелений, Святейший Синод с своей стороны предписал всем епархиальным архиереям, чтобы они, в случае требований полевого обер-священника Озерецковского, избирали иеромонахов и священников, испытанных «в честном и добропорядочном поведении» и немедленно определяли их, доставляя, в то же время, полевому обер-священнику надлежащие списки о тех, кто будут определены, с засвидетельствованием их от консистории 6 . Последовавшими распоряжениями, управление армейским и флотским духовенством совершенно обособлялось от епархиального, приобретая свое средоточие в лице полевого обер-священника Озерецковского, коему вскоре были подчинены и священнослужители, находившиеся в гвардии, как армейские и флотские. Пользуясь правом непосредственного всеподданнейшего доклада, протоиерей Озерецковский до того простер заботу об изолировании своего ведомства от епархиального и возвышении первого над последним, что, после смерти Императора Павла I, Святейший Синод принужден был войти с докладом к Государю Императору Александру I о поставлении управления полевого обер-священника в должные и законные пределы 7 . |
| Удостоенные «высочайшей конфирмации» его рапорты и планы сообщались затем уже в виде указов Святейшему Синоду. Армейская семинария. Вторым по значимости предприятием П. Озерецковского (после успешной реализации идеи централизовать военное духовенство в рамках единого правления) явилось создание им специальной армейской семинарии для подготовки профессиональных военных пастырей. В докладе императору необходимость открытия семинарии П. Я. Озерецковский объяснял, в частности, желанием знать поведение каждого кандидата, просящегося в его ведомство. В июне 1800 года проект создания армейской семинарии был утверждён Павлом I. Понимая значение повышения образовательного ценза кандидатов на должности полковых священников и во избежание излишней переписки с епархиальными преосвященными о направлении из епархий кандидатов на существовавшие в военном ведомстве вакансии, П. Озерецковский получил 1 июня 1800 года согласие Павла I на создание особой, армейской, духовной семинарии. 6 июня этого же года им были направлены письма в Государственные Военную и Адмиралтейскую Коллегии, в которых указывалось: «Его Императорское Величество Государь Император Сего Июня всевысочайше Указать соизволил, чтобы дети Армейского и флотского духовенства обучающиеся в семинариях ни в какое другое состояние не поступали, как только в Армию на священнические места; и чтобы все они обучались в одной Семинарии под моим присмотром». «В силу того высочайшего повеления» Коллегии должны были обязать господ инспекторов по армии и господ частных по флотам и Адмиралтейству начальникам «дабы они об этом высокомонаршем Соизволении приказали священникам.., чтобы они о детях своих немедленно прислали ко мне обстоятельные ведомости». Помещение для семинарии было отведено в здании Тверского подворья на Васильевском острове в Санкт-Петербурге, рядом с лейб-гвардии Измайловским полком. В этом доме армейская семинария просуществовала до 1811 года, когда по причине его ветхости, для неё было куплено новое здание. 17 октября 1800 года контора городских строений уведомляла обер-священника армии и флота П. |
| Смотря глубже, нельзя не увидеть, что наш эмигрантский позор, наша грязь и кровь, являются переплеском той крови и грязи, в которой тонет Россия. Иначе и быть не может. Эмиграция жива Россией. Как бы ни был резок наш видимый отрыв от нее, тысячи нитей связывают нас с Россией, не только былой, воображаемой, любимой, но и настоящей, живой, даже ненавидимой. Нам не отгородиться, не уйти от нее. Это не призыв к резиньяции 4 . Ведь и там, в России, идет незримая, глухая борьба за спасение духа. И там происходит внутренняя чистка и разделение. Эмиграция не лучше и не хуже России. Но, более свободные, мы можем производить нашу чистку при свете дня. Не будем же лишать себя этого единственного нашего преимущества. Парижская квартира Федотовых в Париже. Рождество в литературном «Соленом кружке». Писатель Геннадий Озерецковский сидит в центре, как председатель этого кружка 1 . Озерецковский Геннадий Евгеньевич (1895–1977) – штабс-капитан, агроном, литератор, преподаватель, общественный деятель. Окончил историко-филологический факультет С.-Петербургского университета, Павловское военное училище, участвовал в мировой и Гражданской войнах. Эмигрировал в Югославию. В Загребе окончил агрономический факультет. В 1926 переехал во Францию. Защитил докторскую диссертацию по социальным наукам при Русской академической группе в Париже (1931). Профессор. Участник экономических семинаров профессоров А. П. Маркова (1931–1933) и А. Н. Анциферова (1931–1935).Читал курс лекций по аграрному законодательству в Русском коммерческом институте (1930-е). Преподавал русский язык и литературу. Служил агрономом на различных французских предприятиях. Один из основателей и председатель русского литературного сообщества «Соленый кружок» (1930–1977).Деятельный член кружка «К познанию России» (1933–1936).С конца 1920-х член Русского студенческого христианского движения (РСХД); выступал с лекциями о русской культуре в Студенческом клубе. Начальник старшего отделения летнего лагеря в Напуль (деп. Приморские Альпы). Член ревизионной комиссии РСХД (1935–1936). В Париже издал книги: «Червь земли» (1969), «Малая Россия. Русский блистательный Париж до войны» (т. 1, 1973), «Малая Россия. Война и после войны» (т. 2, 1975), «Последние из могикан – поседевшие молодые люди» (1977).Печатался в «Русской мысли», «Новом русском слове», альманахе «Мосты». |
| При переустройстве русского войска он хотел дать духовенству, служившему при полках, определенное управление. Высочайшим повелением, изъясненным в отношении тайного советника Димитрия Николаевича Неплюева на имя С.-Петербургского архиепископа Амвросия 4 апреля 1800 г., объявлено, что «положенный полевой обер-священник как в военное время 2 и тогда, когда войска в движении, равно и в мирное, иметь должен в ведении своем всех священников армии и, следовательно, по всей сей части белого священства принадлежит ему главное начальство в рассуждении всего того, что идет и до юридических надобностей. Воля Его Императорского Величества и в том состоит, чтобы без ведения и одобрения оного полевого обер-священника никаких перемен по части армейских священников не чинить и не переменять иереев». Должность обер-полевого священника делалась таким образом постоянною. Из бывших в то время налицо полевых обер-священников преимущества нового положения усвоены были протоиерею П.Я. Озерецковскому. Будучи доложено Св. Синоду 10 апреля, указанное Высочайшее повеление 11 апреля было дополнено другим, переданным чрез графа Ливена С.-Петербургскому митрополиту Амвросию, чтобы «все полковые священники, по всем своим частям, относились ко вновь назначенному обер-полевому священнику, присутствующему в Св. Синоде, Озерецковскому». По приведении в действие этого Высочайшего повеления Св. Синод, со своей стороны, предписал всем епархиальным архиереям, чтобы они, по заявленнию полевого обер-священника Озерецковского, избирали достойных иеромонахов или священников и немедленно определяли их, доставляя в то же время полевому обер-священнику надлежащие списки о тех, кои будут определены, с засвидетельствованием их от консистории. Таким распоряжением управление армейским и флотским духовенством обособлялось от епархиального. Сосредоточение управления всем духовенством военного ведомства в лице одного полевого обер-священника нашло себе завершение в Высочайшем повелении 22 апреля относительно подчинения гвардейского духовенства ведению Озерецковского. |
| Единственными и ближайшими помощниками главного священника кавказской армии в деле его надзора за подведомственным ему духовенством служат благочинные, чрез которых он объявляет подведомственным ему священно–церковно–служителям указы и определения начальства и от которых получаете потребные ему сведения о вверенных его заведыванию церквах. Благочинные кавказской армии действуют на общем основании с прочими армейскими благочинными; но они назначаются в свою должность и увольняются из нее главным священником армии и флотов по представлению главного священника кавказской армии. Так как общий вопрос об учреждении благочинных в кавказском крае представляет некоторые особенности, то мы позволим себе сказать об этом несколько слов. Первый благочинный кавказской инспекции, протоиерей Львов, 14 февраля 1805 г., доносил обер–священнику Озерецковскому: «находящееся при некоторых полках, в Грузии расположенных, священники, по недавнему прибытию их с полками из других инспекций в здешнюю, также и вновь определенные, ему совсем неизвестны, и как посему, равно ж и за отдалением о поведении и прилежности к деятельности настоящего о них сведения иметь ему нет возможности, кроме доходящих только слухов, на коих также совершенно утвердиться нельзя, да и в рассуждении медленности присылаемых ему из Грузии бумаг.... между тем по возложенной на него благочиннической должности, хотя он и обязан лично осматривать полковые церкви, наблюдаются ли в оных чистота и благоустройство, и иметь замечание над поведением каждого священника, но за дальностью, а больше по причине трудной и опасной чрез кавказские горы дороги, исполнение оного сопряжено с немалыми затруднениями, и притом же и осмотр таковой есть временный и находящееся там священники остаются без надлежащего присмотра». Вследствие сего Львов представлял Озерецковскому: «позволить ему избрать из известных, в должности своей рачительнейших священников, в Грузии находящихся, по примеру уездных десятоначальников, помощника, которому поручать, по ближайшему к нему расположению полков, иметь замечание на священнослужителей полковых и для поспешнейшего течения бумаг до духовных дел относящихся». |
|
|
